Иногда я ненавижу свою работу. Хотя многие, как мне кажется, умерли бы от зависти, узнав в чем она заключается. Однако, как профессионал, который в буквальном смысле съел на этом собаку, могу сказать, что, как и у любой другой работы у моей есть как неоспоримые преимущества, так и недостатки. И никогда не знаешь, чем обернется очередная вылазка. Кстати, сегодня как раз была такая.
Я не знал, куда именно меня хотят отправить, поэтому на всякий случай оделся элегантно: выгладил рубашку, начистил ботинки, достал из шкафа пиджак. Бесспорно, положительной чертой моей профессии была некоторая театральность, а я люблю драматургию. Сегодня я хотел выдать себя за бизнесмена средней руки: человека состоятельного, но без особых претензий и заскоков.
Совершив все стандартные процедуры приведения себя в порядок, я засобирался в редакцию. Есть ничего категорически не стал: нельзя идти на работу сытым. Этого правила я придерживаюсь всегда. Несмотря на солнечную погоду, на улице широко расстилались лужи. Тут то я и пожалел, что отдал автомобиль в ремонт. Интересно, очень нелепо смотрится бизнесмен в лакированных ботинках, скачущий между островками сырого асфальта? Но даже это я старался делать с педантичным достоинством, чувствуя себя гребанным Гэрри Олдманом. С таким же достоинством я проехал шесть остановок в автобусе, стоя между группой школьников и пожилой женщиной. Наконец, я достиг заветной двери в редакцию.
Показав пропуск охраннику, я поднялся на шестой этаж здания, лишенного лифтовой шахты. Для меня это не очень сложно, я стараюсь уделять время спорту, никаких проблем. Но поднявшись в приёмную, я увидел того, кто эти проблемы явно испытывал.
- Нет, твою мать, ты то тут что забыл? – опешил я.
На офисном стуле восседала огромная туша, которую остальные звали Борисом. Нет, правда, он был очень толстым, имел противные усы и бессмысленно зачесанную редкими волосам лысину. Он ехидно заулыбался в ответ:
- Шеф вызвал меня, говорит нужна моя рецензия. А ты не рад меня видеть?
- С чего бы мне быть радостным? Вообще то, это меня шеф вызвал для рецензии! – вот с этого момента я и начал считать свой день испорченным. Борис был не только моим конкурентом: он был моим идеологическим противником, наши методы кардинально отличались. Вот даже взять моё главное правило: не есть перед работой. Так этот жирдяй, судя по капле кетчупа на уголках губ, с радостью его нарушил. То же самое касается артистизма и всего такого. Когда этот уничтожитель провизии входит в ресторан, у него же на лбу написано: “РЕСТОРАННЫЙ КРИТИК! “. Я же всегда стараюсь держаться инкогнито.
- Он разберется. Наверное, для нас обоих сегодня будет достаточно еды, не переживай! Хочешь чипсов? – сказал он, просунув свои пальцы куда то внутрь своего такого же пузатого рюкзака.
- Боже правый, нет! – замахал я руками. Чипсы, ха! Я отошел от него в самый дальний угол комнаты. Борис же только пожал плечами, вскрыл пачку и стал жадно хрустеть этой пакостью.
Я говорил про то, как он ест? Это неописуемо. Чипсы застревают у него в усах, он чавкает и плюётся.
- Ты будешь гореть в аду, Борис. – устало сказал я. – Тебе в животе сделают черную дыру, и ты никогда не будешь знать чувства насыщения.
Борис расхохотался.
- Судя по всему, я уже в аду, приятель!
Дверь кабинета шефа распахнулась и из неё вышел сосредоточенный фотограф, пересчитывающий купюры. За ним показался сам Шеф, который рукой подозвал нас с Борисом к себе. Мы уселись за длинный стол, во главе которого восседал наш начальник.
- Итак, друзья, срочно нужны две рецензии. Дэдлайн – завтра до обеда. Сегодня вечером вы пойдете на задание, короче всё как всегда.
- А что за рестораны? – спросил Борис.
- Неаполитанский и японский, какой предпочитаете?
- НЕОПОЛИТАНСКИЙ! – закричали мы хором.
Да уж, проблема. Мы начали ругаться и спорить, кто куда пойдет сегодня вечером. Я был почти уверен, что шеф поддержит меня, ведь трудно испытывать симпатию к Борису. Борис же спорил так, как будто от этого зависела его жизнь. Но шеф тоже был очень эксцентричным засранцом, иными словами любил выкидывать всякую хрень.
- Джентльмены! Этот спор миром не решить, - он достал из-под стола теннисный мяч – кто первый его принесет мне на стол, тот пойдет в неаполитанский.
- Вот ещё… - начал я, но Шеф уже кинул мяч в коридор, а Борис с жутким грохотом погнался за ним. Жалкое зрелище, форменный цирк! Я оставался неподвижным. Когда Борис, красный как рак и запыхавшийся, но черт побери, счастливый, вручил шефу мяч, тот произнес:
- Значит решено: ты в японский, Борис в неаполитанский, вот ваши конверты с деньгами и адресом.
Я был так зол, будто мне ударили по пальцу молотком. Ненавижу японскую кухню! Просто терпеть не могу! Но делать нечего. Пришлось наблюдать, как Борис весело скачет по ступенькам вниз, напевая песню “Don’t stop me now”.
***
Ресторан располагался почти на окраине, так что мне была обеспечена обескураживающая поездка в час-пиковом автобусе. Мне истоптали все ботинки и помяли пиджак. Наконец я добрался до симпатичного на вид здания, на котором красовалась вывеска: “Тяньлун”. “Идиоты!” – подумал я, - “даже я с моим то образованием знаю, что Тяньлун – китайское слово, а не японское!”. Но вечер только начинался.
Неприветливые официанты, безвкусные интерьеры, слишком яркое освещение. Это уже не говоря о специфическом запахе рыбы, который я терпеть не могу. “Тяньлун” пронзал мои эстетические чувства тысячами копий. Я без всякого энтузиазма начал листать меню с довольно дорогими, кстати, ценами. Я заказал себе парочку роллов, какой-то соевый суп, салат из водорослей. Долистав меню до гарниров, я обратил внимание на традиционное японское блюдо “онигири”. Кажется, именно его ела Тихиро в мультике, после чего сильно плакала по родителям. Гениальная сцена, да и я готов был уже расплакаться, так что заказал классические.
Ожидание было долгим, как будто я попал в японское чистилище с бутафорскими светильниками. Тысячу раз пожалев, что целый день ничего не ел, я обратился к официанту:
- Юноша, а у вас есть бар?
Тот молча протянул мне винную карту. Я заказал себе японского пива и стандартный виски-кола. Выпивку принесли быстро, а еды всё не было. Прикончив не очень щедрые порции алкоголя, я повторил свой заказ, после чего мне уже было всё равно на интерьеры и освещение. Но запах всё ещё сводил меня с ума, а желудок требовал еды. К тому же от одной мысли, как Борис прямо сейчас уплетает десятую порцию спагетти меня мутило.
Вот и еда… Лучше бы я не заказывал вообще ничего. Лучше бы я вообще не рождался. Роллы были терпимыми, поклевав их я перешел к салату, который на вкус был как прокисшее молоко. На очереди был суп, съев пару ложек которого, я понял, что н смогу осилить и половины тарелки. Я лучше сделаю себе харакири, чем доем до конца. Онигири пришлось подождать ещё немного.
Финиш, друзья! С меня хватит. Эти люди совсем ничего не смыслят в японском. Что мне только-что подали? Куча переваренного слипшегося пресного риса. Почему он так странно пахнет? Я зажмурил нос и отодвинул от себя тарелочку. “Ладно”, - подумал я, - “по крайней мере мне за это хотя-бы платят”. Я всегда успокаиваю себя этой мыслью, когда приходится есть подобные помои. Есть помои - побочный эффект моей профессии. Тяжело вздохнув и кое-как подцепив палочками эту рисовую субстанцию, я отправил её в святая святых – мой рот. Только Бог знает, чем они пропитали этот рис. Наверное, это просто бульон от каких-нибудь просроченных рыбных консервов, другого объяснения у меня нет. В любом случае, следующее, что я помню, это унитаз, в который я извергал всё съеденное за вечер.Тогда я сделал самому себе обещание.
С тех пор я эту дрянь не ел.