Ольга растерялась. Она не знала, что делать. Так и осталась сидеть. Озеро, зажатое в каменных стенах, сияло глубокой синевой. Оно было правильной круглой формы. На каменных отвесных стенах почти не было растительности. Лишь со стороны узкой тропинки, по которой они прибыли сюда, робко примостились несколько диких яблонь. Высокий ковыль окружал чашу ОКО степным раздольем.
Было что-то, что звало и манило девушку к воде. Что-то, что завораживало и пугало. Что-то, что не позволяло любоваться пейзажем. Что-то, что повело ее к берегу синего ОКО. Горячие рваные прибрежные камни ранили голые ступни, но не останавливали. Как завороженная, она медленно приближалась к водному чертогу.
Наконец, вода целует измученные стопы. Подол юбки намок. Мешает. Послушно снимает тканные путы. Откидывает их назад. Делает еще шаг вперед. Как будто спускается вниз. Теплая вода жадно поглотила колени, бедра, живот. Медальон раскалено жег грудь, толстая цепь, держащая его, впивалась в шею. Послушно снимает его, обожгла ладонь, отбросила его назад, в ворох тряпья на камнях. Опустила ладонь в воду. Уже не больно. Оттолкнулась от каменной ступени, скользит по чужим слезам. Но так легко. Так хорошо. Вода проникает в каждую клеточку. Солоноватый привкус пьянит. Девушка почти не двигает ни руками, ни ногами. Она абсолютно отдалась ласковой воде. Вода сама несет ее. Целует неустанно. Обнимает нежно, трепетно, ласково. Голова начинает кружиться от счастья, от какой-то странной эйфории. В голове Ольги просыпается незнакомая и одновременно знакомая музыка. Проникновенные напевы. Плавные, звучные... Какая красивая мелодия! Перевернулась на спину. Распласталась. Отдалась воде и музыке. Как закономерное продолжение, ощутила мужскую руку под своей головой. Встала. Робко перебирает ногами воду. Шаг на месте. Шаг по небу. Цыган что-то ей говорит, но она слышит только музыку в голове. И эта мелодия сводит ее с ума, обостряет чувства, пробуждает инстинкты, гипнотизирует, повелевает юным телом.
Миха не ожидал, что она вопьется в его губы. Его растерянный взгляд не смущает и не останавливает Ольгу. Обвила его торс ногами. Целует горячо, как никогда никого не целовала. Упивается его шоком. Расслабила ноги. Выпустила из плена. Цыган молчит, он не понимает, что происходит, пока не услышал музыку, которая физически растекалась вокруг одурманенной девушки.
Музыка. В голове кто-то поет. Ритмичные барабаны повергают в экстаз. Девушка закрыла глаза, распласталась на ласкающей глади озера. Не удивилась сильным рукам, захватившим ее талию. Отдается барабанам... Барабаны и высокий голос. Прижимается к мускулистому телу. Он целует страстно, проникает горячим языком, приглашая ее язычок на ритуальный танец. Задыхается. Прижимает властно к себе плотней. Он весь горит! Их влечет в безудержный танец. Сжимает ягодицы. Уже тонут оба в странной музыке и солоноватой воде. Михины руки ласкают грудь, играют возбужденными сосками. Ольга беззвучно подпевает высокому сопрано, содрогаясь в ритме барабанов. Горячее цыганское тепло проникает и заполняет ее внутри, между бедрами, обвившими вновь его тело. Карие пьяные глаза ошалело наблюдают за часто и резко вздымающейся грудью. Упругие его губы впиваются в ее, мягкие и податливые. Сильные широкие руки сомкнулись на талии. Поднимают вверх, опускают вниз. Вверх. Вниз. Вверх. Вниз. Теплая озерная гладь упоенно, смачно целует груди. Вверх... Вниз... Вверх. Вниз. Бесконечная сладостная пытка. Вверх. Вниз. Вверх! Вниз! ВВВверх!!! Глубокий вдох! Вниииисссссс....
Бесконечные толчки горячего тепла. Отсутствие кислорода. Ольга глотает драгоценные капли воздуха из твердых губ. Не в силах отпустить мускулистое тело или закрыть глаза. Они оба падают на дно... Кружась, переплетясь, проникнув, слившись, соединившись, сросшись, с одним дыханием на двоих...
Огненный взрыв где-то глубоко, внутри них и между них, безрассудно выталкивает затаенные пузырьки драгоценного газа из легких в резко, широко открытые губы. Нет ни капли кислорода больше. Ни одной малой капли на двоих. Музыка резко оборвалась. Исчезли барабаны. Мелодичный голос постепенно угасал, пока не растворился в его глазах. Ольга смотрит на него. Его глаза горят. Исчезает лицо... И лишь раскаленные, одурманенные темные глаза заполняют все вокруг густым вязким мраком...
Столь желанный кислород обжег грудь девушки изнутри. Карий мрак сузился вновь до его глаз. Тепло сменилось ознобом. Игривый ветер шаловливо ласкал изгибы мокрого тела на горячих камнях. Нежные широкие ладони послушно повторяли ветряные пути по девичьей коже, укрощая озноб и дрожь впечатленного тела. Упругие твердые губы насыщали поры кислородом, обжигая, распаляя, напрягая, казалось утихшую плоть.
Непроизвольные стоны ставят обоих на ноги. Карие глаза, услажденные губами, решают насладиться шелком спины. Огненные руки вторят глазам, касаются позвоночника. Повторяют путь жизненного стержня от затылка до копчика. Выгибают гибкое тело, словно охотничий лук. Легко прижав один конец к бедру, второй, захватив мокрые локоны, все глубже нагибают. Проверив опытной рукой внешнюю сторону дуги, от подбородка до глухого стона, натягивают звенящую тетиву экстаза.
Еще. Еще. Еще.
Еще!!!!! Ееее....ЩЩЩЩ....ОООО...
Тонкая накаленная тетива с раскатистым криком обрывается, рождает огненный взрыв удовольствия мастера.
Довольный мастер ослабляет медленно дугу, возвращая ветви первозданную осанку.
Ласкает стан. Шепчет невнятные слоги почти просохшим локонам.
И слышит ветвь лишь шепот: "Ля...Ля... Ма...Я... Ля... Ля... Я... Ля...Ля..."
Зеленый шелк скрывает колени. Белый ситец ложится на округлые полушария, заплетается узлом под ними. Невесомый теплый медальон обнимает шею круглыми звеньями цепи, замирает умиротворенно поверх ложбинки молочных полушарий.
Неспешный жеребец едва качает седло под утомленной наездницей. Шокированное солнце озадачено оседает, смущенно краснея, за оглохшими от женского экстаза холмами.
* * *
10 дней в таборе пролетели одним часом. Ольга узнала историю Ляли...
Прародительница погибшей жены Михи, за жизнь раненного любимого отдала жадной Смерти жизни, свою и четырёх дев по ее крови, от нее рожденных. Пять дев за жизнь любимого. Ляля была последней. Ольга случайно видела ее фотографии. Она действительно была роскошна, красива. Но слишком скоро вышла замуж. Обозналась. Любовь ее через неделю после свадьбы нашла. Кузен Михи - Гриша, брата навестить, поздравить в табор прибыл. Уехать он уже не смог. Три года тайную страсть скрывать им с Лялей удавалось. Но любая ложь вскрывается правдой.
Не верил Миха в измену. Не слушал сплетней. Кулаками честь жены отстаивал. Но ложь любовников открылась и ему. В одну из лунных ночей Гришу в степи нашли со сломанной шеей, а Лялю бездыханную Буран принес.
Не хотел Миха верить в измену жены с братом. Но знал, что как только Ляля полюбит и тем же любима будет, Смерть ее заберет. Приняв тело жены со спины жеребца, он понял все...
Не от любви он страдал... От бессилия противостоять Смерти...А Ольгу звал Лялей, не от того, что жену любил. А от того, что… Он и сам толком не знал. Просто знал, что она Ляля!
Все 15 дней и 14 ночей Ольга кружилась в вихре Михиной страсти и нежности! Задыхалась и тонула в его объятиях. Сливались солнце и луна, смыкались сутки в один лишь вздох и громкий стон. Ольга жаждала его страсти, его нежности, его ласки, его огня. Они растворялись друг в друге, таяли, горели, возрождались.
Миха предложил Ольге стать его женой. Она не помнила, чтобы соглашалась...
Но однажды на закате очнулась во главе свадебного цыганского пиршества. Шутка... Сон...
Так странно изменился город за две недели...
Стал ярче, громче, зеленей.
Так сложно найти ключи в большом рюкзаке. Паспорт? Ах, да... брала... Интересно... А свадьба была? Вот и ключи!
Квартира покрылась толстым слоем пыли. Откуда она берется?! Окна же закрыты. Нужно срочно навести марафет. Миха обещал заехал вечером за ней. Ольга решила уйти в табор.
«Так была ли свадьба? Или это сон? А у цыган штамп ставят в паспорт? Да нет, конечно!!! – едва войдя в квартиру, листает красную книжку, - Ставят... СССТАВВЯТ!!!!! Я замужем?!?!»
Мысли девушки снова понеслись вскачь, обгоняя, и перекрикивая друг друга.
- Он не придет. – Смерть появилась неожиданно, как обычно, - Не сегодня, не завтра… А может, и никогда. Не жди его.
- Ты… Снова ты…
- Ты – моя невеста, ты же слышала Майю.
- Слышала. Кто меня тебе продал и за что?
- Ты же умная девочка! Хотя, ты могла и не расслышать… Ты же помнишь Лешу? Помнишь! Что он сказал, умирая?
Ольга помнила, каждое его слово, каждый звук, она могла поклясться, что умирая, он ничего не говорил.
- Себе не лги, Ляля… Ты не хотела слышать… Или просто не поняла… Он проклял тебя. А я услышала, ты же меня пригласила. Ты была прекрасна в своей ярости и ненависти! Я могла только догадываться какой будет твоя любовь. Теперь знаю, видела, чувствовала.
- Что он сказал?
- За третью смертями, ты сама к Смерти пойдешь.
- Но я же не виновата в тех смертях!!! Ты же сказала, что это…
- Вспомнила! Остынь! Ты у меня правды искать вздумала или отчитаться я должна перед тобой? Все случилось так, как быть должно! И погибли те трое из-за тебя. Тебя проклял умирающий. Думала, что не коснется? Я своих везде найду и возьму! Он тебя мне отдал!!! Надеялся, что выживет. Но срок его вышел. Моя ты… И многих мне еще подаришь!
- Сомневаюсь! Ты же – галлюцинация!!! Ты – мой глюк! В таборе же тебя не было? Не было! Ты всегда приходишь, когда я одна! Ты – глюк!!!
- Серьезно? А ты забавная… Хочешь, чтобы я приходила в иное время?
- Я хочу, чтобы ты исчезла!!! Раз и навсегда!!! Ты – мой глюк!!!
- Может быть… Но, как захочешь счастья… А ты захочешь… Ты просто шепни: «Я согласна», договорились?
- На что согласна? – этот вопрос повис в воздухе, Смерть растворилась.
Миха, действительно, не пришел. Ни в тот день, ни на следующий день, ни через месяц... Не было его, когда она поняла, что уже не одна. Что часть его жила в ней.
Ольга пробовала вернуться табор. Искала, но не нашла. Цыгане внезапно исчезли с улиц города.
Ольгу не испугала беременность. Она не осознавала себя матерью, пока ее дочь не пнула ее по почкам. В то же утро изменилось все: вернулись ее страхи с удвоенной силой, ей стал необходим Миха. Ольга вдруг, со всей отчаянность поняла, что она совсем одна. Некому было рассказать о своих снах, в которых она уже видела свою дочурку с небесно-синими глазами. Некому было рассказать о том, как она боится, что у нее отнимут единственного человечка, которого он любит больше жизни. Некому было поведать о том, как она боится, что не станет «хорошей мамой» для той, которая так в нее верит, толкает на … На жизнь!!!
Ольга решила, что пришло время жить, не боятся, не существовать от рассвета до рассвета, а жить по-настоящему. Она должна была все изменить, стать такой мамой, которой сможет гордиться ее дочь, такой мамой, которую ее дочь будет любить.
Павел Константинович вернулся в город. Вернулся один. Он выглядел уставшим, измученным. Ольгу не заботили причины и события, которые сделали это с ним. Не волновали обстоятельства, которые оставили Костю и его мать вдали от города.
Павлу Константиновичу тоже было абсолютно безразлично то, что пережила и как жила Ольга в его отсутствие. Главным для него было, что Ольга не создавала никаких проблем для его семьи и бизнеса. За время его «командировки», итак накопилось много нерешенных деловых вопросов, которыми он и собирался заняться. Его слегка удивила просьба Ольги помочь с поступлением «куда-нибудь». Учебный год уже давно был в разгаре. Разумеется, что у Павла Константиновича были «должники» и ректорате большинства университетов. Один звонок и Ольга – студентка. «Куда-нибудь» - странная и неожиданная формулировка. Первое, что пришло ему на ум – что ему не помешало бы иметь еще одного «своего человека» - юриста. Павлу показалось, что Ольга «округлилась», но он «списал» это на взросление девочки.
Старшему Порошенко понравилось желание девочки учиться, импонировало ее стремление к росту. Он надеялся, что Ольга уже преодолела свои проблемы и взялась за ум. Это было так необычно. Большинство людей просили у него денег, высокооплачиваемых должностей. Ольга денег не просила. И он предложил ей сам. К его очередному удивлению, Ольга не отказалась.
- Как мама, папа, сестренка?
- Не знаю. Мы давно не виделись.
Павла не столько волновали родственники Ольги, как сохранение той тайны, которая их связывала. А потому такой ответ его вполне устраивал. Впрочем, он знал обо всем и без Ольгиных слов, ему уже все доложили.
Помощь Павла Константиновича ограничилась только устройством Ольги в Городской Юридический Университет. Девушка весьма успешно училась, быстро влилась в коллектив, заслужила одобрение и уважение педагогов.
Суммы ее ежемесячного содержания возросли, по инициативе Павла. В квартире был начат ремонт, и появилась соседка.
Павлу было безразлично, с кем живет Ольга, но удивил (опять!) ее выбор- цыганка, весьма зрелая.
Мира появилась уже после того, как Ольга начала учиться. Она пришла только за тем, чтобы отдать ей свидетельство о смерти Михаила и его завещание, по которому весь его баронский капитал переходил к его жене. Но она не смогла этого сделать, увидев округлившийся живот Ольги.
- Мира? Ты от Михи?
- Да, милая! Он отправил меня к тебе и просил позаботиться о тебе, пока он в отъезде, - солгала цыганка.
Миха погиб в тот самый день, когда должен был прийти к Ольге. По дороге к ней, он увидел аварию, кинулся, чтобы помочь тем, кто был зажат в автомобиле, врезавшемся в бензовоз. Он не успел. В той аварии погибли все.
Ольга узнает об этом, когда ее дочери будет 6 месяцев, и она перестанет сосать грудь.
Мира останется с Ольгой навсегда. И будет заботиться о ней до последнего своего выдоха.
Только после получения страшных вестей, Ольга осознает, насколько она любила Михаила. Первые 5 лет он будет сниться ей каждую ночь. Потом реже. Каждый день она будет себя убеждать, что произошедшее с ней – это сон, все было не по-настоящему. И однажды, ей это удастся.
Смерть исчезнет из ее жизни на 5 лет. До того самого дня, в который Павел Константинович предложит ей работу помощника юриста в одном из своих филиалов.