Но возвратимся к вечеру. Гораций был на эстакадах с иглами бальзамирования в нём, и его две жены сидели в нескольких шагах от его дома, касаясь руками друг друга (они были хорошими друзьями до окончания похорон, и затем они разделили детей и никогда не говорили друг с другом снова). Ли Чон стоял в задней части прилавка сигар, его хорошие карие глаза были превращены внутренними в спокойном и вечном китайском горе. Он знал, что, возможно, не помог этому, но ему было жаль, что он, возможно, не знал, мог попытаться помочь. Это была глубокая часть доброты Ли и понимая, что право человека убить себя неприкосновенно, но иногда друг может сделать это ненужным. Ли уже оплатил похороны и послал корзину свежей бакалеи поражённым семьям.
Теперь Ли Чону принадлежало здание Аббевилля — хорошая крыша, хороший пол, два окна и дверь. Верно, там было наложено высоко рыбная мука, и запах этого был едким и проникающим. Ли Чон рассматривал его как склад для бакалеи, как своего рода склад, но отбросил вообще-то, если задуматься. Это было слишком далеко, и любой может влезть через окно. Он гладил резиновую циновку со своим золотым кольцом и рассматривал проблему, когда открылась дверь и Макинтош вошёл. Мак был старшим, лидером, наставником, и до некоторой степени эксплуататором небольшой группы мужчин, у которых не было никаких семей, никаких денег, и никаких стремлений вне еды, питья и удовлетворённости. Но тогда как, большинство мужчин в их поиске удовлетворенности разрушает себя и устало далеко от их целей, Макинтош и его друзья приблизились к удовлетворенности небрежно, спокойно, и поглотили её мягко. Макинтош и Хейзел, молодой человек большой силы, Эдди, который подменял иногда бармена в Ла-Иде, Хьюи и Джонс, который иногда набирал лягушек и кошек для Западного Биологического, в настоящее время жили в тех больших ржавых трубах в партии рядом с Ли Чоном. Таким образом, они жили в трубах, когда было влажно, но в прекрасную погоду они жили в тени Тёмного кипариса наверху участка. Ветви сложили и устроили навес, под которым человек мог лежать и смотреть на поток и живучесть Кэннери Роу.
Ли Чон напрягался очень немного, когда Макинтош вошёл, и его глаза поглядели быстро по магазину, чтобы удостовериться, что Эдди или Хейзел или Хьюи или Джонс не вошли также и дрейфовали далеко среди бакалеи.
Макинтош выкладывал свои карты с честностью победителя. "Ли", он сказал, “Я, Эдди и остальные слышали, что Вам принадлежит место Аббевилля.”
Ли Чон кивал и ждал.
“Я и мои друзья думали, что мы с Вам заключим Акт, если мы могли бы пристроиться там. Мы поддержим на высоком уровне собственность,” добавил он быстро. “Не позволили бы никому врываться или повреждать что-либо. Дети могли бы выбить окна, Вы знаете…” Предложил Макинтош. “Место могло бы сгореть дотла, если кто-то не следит за ним.”
Ли наклонил голову назад и изучил глаза Макинтоша через полуочки, и барабанящий палец Ли замедлил свой темп, так он задумался глубоко. В глазах Макинтоша была добрая воля и хорошее товарищество и желание сделать всех счастливыми. Почему тогда Ли Чон чувствовал себя немного окружённым? Почему его ум выбирал свой путь так изящно, как кошка через кактусы? Это было сладко сделано, почти в духе филантропии. Ум Ли прыгнул вперед в возможностях — нет, они были вероятностями, и его пальцем, выявляющим замедленность все ещё далее. Он видел, что себе отказаться от запроса Макинтоша, и он видел битое стекло из окон. Тогда Макинтош предложил бы во второй раз следить и сохранять собственность Ли — и во втором отказе, Ли мог чувствовать запах дыма, мог видеть, что небольшой огонь копится на стенах. Макинтош и его друзья попытались бы помочь предотвратить это. Палец Ли прибыл в нежный отдых на циновке резиновой. Он был повержен. Он знал это. Там был оставлена ему, только возможность спасания репутацию и Макинтош, вероятно, будет очень щедрым в этом. Ли сказал, “Вам нравится плата, предоставленная за моё место? Вам нравится жить там, тот же самый отель?”
Макинтош улыбнулся широко, и он был щедр. “Скажите —”, он кричал. “Это идея. Уверен. Насколько?”
Ли рассматривал. Он знал, что не имело значения, что он заряжал. Он не собирался получать это, так или иначе. Он мог бы точно также сделать это действительно крепкой спасающей престиж суммой.“Fi’ dolla’неделя,” сказал Ли.
Макинтош играл великодушие до конца. “Я должен буду говорить с мальчиками об этом,” сказал он сомнительно. “Не могли Вы принять за это четыре доллара в неделю?”
“Fi’ dolla’,” сказал Ли твёрдо.
“Ну, я должен видеть то, что говорят мальчики,” сказал Макинтош.
И это было способом, которым это было. Все были довольны этим.
*
3 часть 1 главы