Роль метафоры в Христианской мысли и опыт как понимание по Гордону Кларку и К. С. Льюису.
Питер В. Мэки
Публикация Гордона Кларка «Язык и теология» по-новому поднимает вопрос о том, как христиане должны понимать Библейские метафоры, притчи, видения, аналогии, и так далее для Христианского мышления и опыта. Кларк подвергает нападкам значительное количество положений теологии, чтобы защитить свою собственную философию, которую другие называют рационалистическим идеализмом. Однако, он не имеет дело со взглядами других евангелистов, которые не согласны с его подходом. Кларк считает, что метафора и аналогия являются, по существу, декоративными элементами, а не типами речи, важными для разговоров христиан о Боге. Артур Холмс, напротив, говорит:
Несмотря на то, что аналогия, символ, или даже парадокс – действительно, художественные приёмы, они все равно остаются средствами, ведущими к пониманию. Они предоставляют возможность тренировать ум для быстрого восприятия непривычной или труднодоступной информации, учат понимать самые сложные загадки, даже схватывать на лету какую-нибудь неуловимую, но притягательную мысль. Для ограниченного человека, знания которого не глубоки и видит он все через тёмные очки, эти средства необходимы. Для творческого человека, прокладывающего новые пути, они важны.
Идею Холмса продолжает детально развивать К. С. Льюис. Кларк не упоминает взгляды Льюиса, даже не смотря на то что, Льюис, возможно, написал о метафоре больше и описал предметы вопроса лучше, чем любой другой христианский писатель века. Так как Кларк не связывает свои взгляды с идеями Льюиса, эта статья – попытка расширить область проблемы, сравнивая теорию Гордона Кларка с теорией Льюиса.
Вот в чём суть из разногласия: Кларк утверждает, что библейские метафоры являются недостаточными для понимания, простые заменители реальных вещей, которые мы интерпретируем. С другой стороны, Льюис заявляет, что Бог говорил с нами (помимо других средств) с помощью божественных метафор, притч, аналогий и т. п. Есть средства, с помощью которых мы не только понимаем, но и можем «видеть лицо Бога и жить». Это поразительное различие, как два человека оценивают метафоры Библии, которые совершенно по-разному укоренились во взглядах на знание, правду, язык и действительность. Кларк рассматривает геометрию как стандарт мысли. Льюис, однако, полагает, что такое большое количество научной речи ценно для многого, но не для всего, такая речь не должна быть стандартом, с её помощью невозможно оценить более «поэтическую речь».
Для начала я перескажу теорию Кларка, потом Льюиса, и после этого сравню их.
Теория метафоры Кларка
Взгляды каждого мыслителя на метафору внедрены во множество предположений, которые оказывают необходимую поддержку для этих взглядов. Вкратце, главные философские идеи Кларка, можно описать так:
1. Геометрия - стандарт для всей мысли. Он использует язык геометрии - аксиом, теорем, вычитания - и почти приносит извинения за его счет, не являющийся столь же ясным и точным как в геометрии.
2. В результате принятия геометрии за стандарт Кларк приходит к заключению, что все знание словесное и пропозициональное: “Знание... всегда относится к суждению. ” Это предлагает, что мы не "знали" лицо человека или наш опыт в любви, поскольку мы можем выразить словами ее в суждениях.
3. Ясность и точность – всё для геометрии, таким образом, Кларк берёт из неё этот стандарт содержательности: «То, что не может быть выражено ясно, то ничего не значит». Это предписание, правило от его любимой языковой игры, которую он, однако, называет универсальной. Это не то, что логические позитивисты сделали со своей проверкой правил?
4. Далее, Кларк предлагает рекомендацию к использованию слова «правда». В геометрии есть две категории – абсолютная правда и заблуждение – и Кларк принимает это различие. Для него, единственные суждения, которые могут быть названы словом «правда» - те, которые являются абсолютной правдой, они идентичны тому, что знает Бог: «Если мы вообще что-нибудь знаем, то что мы знаем должно быть идентичным тому, что знает Бог. Он знает всю правду, и если мы не знаем что-то, что Бог знает, наши идеи неверны». Исходя из этого представления, Кларк полагает, что наши чувства, естественные науки и история не дают знания, не дают правды, потому что их результаты только приблизительны.
5. Стандарт, по которому можно измерить правду является для Кларка тем же самым, что и в геометрии – последовательность. Так как геометрия полностью построена при помощи рациональных методов, нет необходимости вводить в эту науку физическую и временную реальность. Таким образом, Кларк, обращаясь к геометрии, продвигает логическую последовательность системы как единственно возможную норму, отклоняя другой взгляд, которого придерживается множество евангелистов, и который мы также должны видеть, в котором система соответствует действительности, поскольку мы испытываем его.
6. Дальнейший результат стандарта геометрии – очевидная точка зрения Кларка, что реальность и правда синонимичные понятия. В геометрии это возможно, потому что реальность состоит из рациональных составляющих, которые однозначно влекут за собой истины геометрии. Но когда такая точка зрения представлена как универсальная, тогда разве это не будет идеализмом, теория, о том, что действительность составлена исключительно из истинных идей?
Так как метафора не имеет существенной роли в геометрии, не удивительно, что Кларк не видит существенной роли её в христианской мысли.
7. Он полагает, что метафора - риторика, своего рода литературное приукрашивание, обеспечивающее “эстетическое обращение и психологическое воздействие”, таким образом, эффективно привлекающее внимание аудитории и облегчающее память. Это - представление "украшения" о метафоре, которое было принято рационалистами и эмпириками, по крайней мере, начиная с Просвещения.
8. Кларк также рассматривает аналогию как “литературное и эстетическое устройство,” средство для того, чтобы сделать “неожиданное сравнение между двумя предметами, которые нам уже известны. ” Исходя из этого определения Кларк считает, что аналогия невозможна в богословии, потому что Бог - неизвестное, и неизвестные не могут быть изображены посредством аналогии.
9. Метафора и символ не совсем как бесполезные с точки зрения Кларка, но они очень ограничены: «Если их цель – проницательность и понимание, символический язык должен быть признан несоответствующим». Так как знание, правда и значение Кларк находит только в буквальных выражениях, необходимо перевести метафоры в точные выражения, чтобы они стали полезными для мысли. Кларк полагает, что поскольку у метафоры действительно есть значение, оно может быть выражено в точных, буквальных суждениях. Он формулирует свой стандарт для содержательности очень круто: “У метафоры или притчи есть значение, только если есть некоторое подобие, которое может быть высказано на неметафорическом, буквальном языке». Здесь влияние геометрии как нормы кажется очевидным.
10. Суждение Кларка о недостаточности метафоры для проницательности и понимания просто не относится к небиблейской письменности, но стандартом, который он приносит, чтобы опереться и на Библию. Метафора Иоанна Крестителя Иисуса как Агнец Божий взята Кларком как нечто вторичное: “Символ - просто заместитель для чего-то еще, и то, что нам нужно, реальная вещь не символ”.
11. Для Кларка реальная вещь - интерпретация традиционными средствами. Интерпретируя еврейскую религиозную практику принесения в жертву ягненка в юридических терминах Кларк интерпретирует следующее как реальную вещь: “Ягненок - символ опосредованного удовлетворения правосудия”. Этот более абстрактный способ говорить точно стал стандартной теорией в традиции Кларка, и таким образом, для него конкретные библейские метафоры только эстетически применяются, чтобы приукрасить эту теорию.
Кларк полагает, что его юридические термины (удовлетворение правосудия) использованы здесь буквально. Когда Иисус упоминается как ягненок, Кларк предполагает, мы должны использовать это, чтобы показать в буквальной речи, что смерть Иисуса - опосредованное удовлетворение божественного правосудия для всего мира. Таким образом метафора ягненка - не то, что говорил нам Бог. Вместо этого она была проводником, вместилищем, заместителем реального значения, которое, как Кларк полагает, можно обозначить буквально и точно. Таким образом, определенная теологическая традиция - правда (на этом и многих других пунктах), в то время как метафоры Библии - только указатели на правду, вместилища Слова Господнего (значение), а не само Слово.
12. Как думают, о его теории, метафора - заместитель буквальной речи, в которой Кларк предлагает свою теорию на истоки языка. Он утверждает, что Бог дал нам язык «для буквального разговора с Богом — так же как для подсчёта овец». «Буквальный» разговор необходим, потому что только речь геометрических стандартов может быть достаточно точной и ясной, чтобы осознаваться как правда и знание. Тогда, отвечая тем, кто утверждает, что человеческая речь о духовных вопросах не ясна и не точна, если говорить научно, Кларк обращается к всемогуществу Бога: «Если Бог всемогущий, он может сказать людям простую, неприкрытую правду... в точных, буквальных, не метонимичных, не символических выражениях.... Если Бог всемогущий, он, возможно, сделал людей способными к получению неприкрытой правды». Кларк полагает не только, что Бог мог сделать это, но и действительно делал это, потому что Книга Бытия говорит о разговоре Адама с Богом. Для Кларка реальная беседа означает разделение правды, и так как для него это выводится в ясные, буквальные суждения из этого следует, что намерением Бога было - позволить людям говорить с ним и о нем при помощи простой, понятной речи. Так что, это был способ, которым Бог создал нас.
II. Заключение
Теория Кларка последовательна, от его начального предположения, что геометрия - стандарт, которым нужно измерять всю мысль. Это производит философию, которую другие называют рационалистическим идеализмом. Рационалистический аспект - его настойчивость на правде, как на чем-то совершенном, на дедукции, как единственном способе логики, на значении как требовании ясных суждений. Идеалистический аспект - его утверждение, что все знание словесное и логическое и что действительность - ничего кроме «идей». Вместе эти различные предположения производят представление о том, что метафоры - вторичные, эстетические и риторические средства для удовольствия и убеждения. Они - украшение, не правда — приятная упаковка для реальной вещи, которая является буквальными суждениями. Таким образом, из его заключения следует что, только если то скрытое сокровище буквальных суждений может быть как-то представлено, будь то метафора или аналогия или притча, у него есть значение.
Таким образом, в богословии для Кларка не должно быть метафор (по-видимому, включая библейские метафоры), потому что богословие стремится к проницательности и пониманию и поэтому должно стремиться быть столь же ясным и точным как геометрия.