Лето в этом году выдалось безобразное. Дождливое и холодное. Тёплых, солнечных дней по пальцам можно пересчитать, а с середины августа зарядили мелкие, нудные, непрекращающиеся дожди. Замокли и раскисли колхозные поля, да и в огородах ничего не выросло. На Урале бывают такие годы. Тут уж ничего не поделаешь. Ни работы тебе, ни охоты, ни рыбалки. Дичь вся попряталась, а речки вышли из берегов, разлились, как весной, вода мутная, мусор разный плывёт, какая уж тут рыбалка. Две недели сижу дома. На дальние озёра бы съездить, так дороги непроезжие, только пешком можно пройти. А порыбачить страсть, как хочется. Решаю на старицу сходить, карасиков хоть подёргать. Там-то вода чистая. Надеваю болотные сапоги и тяжёлый непромокаемый плащ с капюшоном. Минуя дороги, по травянистым тропкам и полянам добираюсь до старицы. Всё везде серо и уныло. Из мутной небесной пелены, как сквозь мелкое сито, не переставая, то затихая, то усиливаясь, поливает холодный мелкий дождик. В старице, на ряске, мелкие мёртвые рыбёшки. Вероятно, тут выдра живёт - деток своих приучает к охоте. Ну так и есть, вон у самой воды недоеденный щурёнок. В другой стороне старицы тревожно прокрякала утка, - видать обнаружила меня. Карасей я тут раньше лавливал, правда, некрупных, больше ладошки не попадались. Забрасываю удочки и начинаю ловлю. Кругом ни души. Всё во власти дождя. Да и кому в такую погоду вздумается куда-то идти.
Маленькая речка вышла из берегов, разлилась метров на двадцать, по перекату протекает бурным, ускоряющимся потоком. К перекату подходит размоченная просёлочная дорога. Карасики клюют плохо, теребят червячков без азарта. Со стороны дороги раздалось невнятное бурчание, похожее на песню и шлёпанье ног по грязной дороге. Сквозь поникшие ивовые кусты мелькает силуэт человека, идущего по дороге к перекату. У переката кусты кончаются, и я вижу молодого, здорового парня, слегка выпившего, с красным, пышущим здоровьем лицом. Он мурлычет какую – то песню и, не обращая внимания ни на что, смело, шагает к перекату в коротких резиновых сапогах. Права рука парня за пазухой, что – то там держит. Интересно, как он речку переходить будет, - думаю я, - придётся ему обратно поворачивать. Но этот вопрос интересовал лишь меня. Парень, подойдя к перекату, не мешкая ни секунды, смело шагнул в воду. Дойдя до середины речки, где вода достала до его груди, он остановился, постоял немного и вдруг лёг на спину, предавшись потоку, поплыл вниз по перекату, подруливая левой рукой, продолжая правую держать за пазухой. В конце переката парень встал на ноги и, как буксир, попёр вверх, разбивая течение могучей грудью. Затем он повторил процедуру ещё два раза, вышел на противоположный берег и, наконец, вынул правую руку из-за пазухи. В его руке вспыхнул букет ярко – красных роз. Парень бережно положил розы на траву, снял сапоги и принялся выжимать шерстяные носки. Выжав носки, он повесил их на прясла изгороди, подходившей к берегу с той стороны, надел сапоги на босу ногу, бережно стряхнул с букета воду, замурлыкал какую – то песню и продолжил свой путь навстречу отдалённому, едва слышному лаю собак.
Я возвращался домой без рыбы, но не жалел об этом. Какое – то необъяснимое одухотворённое чувство поселилось в моей душе. Осело там и не думает уходить, несмотря на пролетающие годы. И нет этому объяснения.
Фото из интернета.