Глава 9. Смерть тоже может быть красивой…
Ну просто бескрайнее, необъятное море песка! Выжженные солнцем равнины, где не увидишь ни кустика, ни цветочка…. Где нет места ничему живому…. Где не может найти приют ни зверь, ни человек…. Живое воплощение библейского царства ужаса и смерти…. Живое воплощение Геенны огненной…
Вода есть…. И она совсем рядом…. Всего в нескольких сотнях метров…. Целое море воды, целое Средиземное море совсем рядом…. Но его соленая вода не спасет от жажды и зноя. Поманит своей мнимой свежестью. Но помочь - не поможет…
- И это тот самый, некогда благословенный Богом, Египет?
- Да, рыцарь. Это и есть наш, некогда благословленный Богом, Египет...
На высоком холме, на огромном коне сидел рыцарь, белые одежды и доспехи которого с вышитыми и выгравированными на них крестами красного и чёрного цвета свидетельствовали о том, что рыцарь был крестоносцем. На черной горизонтальной перекладине креста, изображение которого украшало белый щит рыцаря, белыми же буквами было выгравировано: «Господь - Пастырь мой». В руках, в вертикальном положении крестоносец держал копье непомерной длины, к древку которого, у самого наконечника, было прикреплено небольшое знамя, развевающееся от резких порывов ветра.
Рядом с рыцарем стоял пеший мужчина, старик, одетый как араб. Но он не был арабом. Он был коптом. Он принадлежал к потомкам тех Христиан Северной Африки, которых, внезапно насытившиеся кровью, внезапно вспомнившие о том, что им нужны рабы, мусульмане-завоеватели «недоперерезали» и заставили платить неподъёмные налоги, которые они вводили для всех «немусульман» в покоренных странах, ставя жителей покоренных стран перед выбором: либо принимай ислам, либо будешь нищим, будешь рабом...
- Очень часто и у Моисея, и у прочих ветхозаветных пророков можно встретить фразу: "прекрасная земля, как Сад Господень, как земля Египетская". Что-то я не вижу сада... Или, может быть, у меня превратные представления о Саде Господнем? Так или иначе, мне трудно поверить, что Сад Господень выглядит именно так... Скажи мне, старик, что же случилось с твоим прекрасным Египтом?
Крестоносцу не сразу ответили. Его собеседник тревожно всматривался куда-то вдаль, за барханы разросшейся пустыни.
- Что случилось с моим Египтом? К нам пришли мусульмане. Вот что с нами случилось, - наконец ответил старик и глубоко вздохнул, - Мне рассказывал об этом мой дед. Деду рассказывал его дед…
… Христиане Северной Африки к приходу мусульман перестали быть такими христианами, какими должны были быть. Христиане Египта, как и других провинций Византии и в Северной Африке, и в Передней Азии, перестали ощущать себя единым народом. Христос и его Евангелие перестали скреплять все общество, как скрепляли ранее...
… Каждый жил сам для себя. Богатые не думали о бедных и не помогали им, бедные ненавидели богатых и завидовали им. Выходящий в поле воин не знал, за что он сражается...
…А потом пришли они… Арабы…. Мы и не думали о том, каким ужасом для нас, христиан Северной Африки, обернется это завоевание. Мы не слушали своих священников, которые говорили нам о том, что Бог Библии и аллах лжепророка Мухаммеда - это не одно и то же…
… Сразу после завоевания ничего вроде бы и не изменилось. Было несколько битв, в которых византийская армия потерпела от арабов поражение. Потерпела поражение, потому что население не поддержало армию. Население перестало быть народом. Населению было плевать, кому платить налоги: византийскому императору или арабскому халифу…
Как же жестоко мы ошибались!
Ведь дело было не только в религии. Нас не истребили сразу не из-за милосердия аллаха и его почитателей. Нас не истребили сразу, потому что арабам нужны были рабы…
Дело было не только в религии, но еще и в крови. Многим, принимавшим ислам, при обрезании обрезали больше, чем нужно и делали людей евнухами. Принявший ислам христианин мог рассчитывать только на положение нищего, безземельного крестьянина, на положение раба. Все это привело к тому, что нас, и христиан Египта, и христиан всей Северной Африки, и даже тех из нас, кто принял ислам, становилось все меньше и меньше, меньше и меньше. Теперь мы почти исчезли...
Они вырубили наши сады и виноградники. Они отняли у нас наших женщин. Их отары овец и табуны лошадей сожрали наш некогда цветущий Египет... Они разрушили наши школы и церкви, сожгли наши библиотеки… Они принесли с собой свою любимую Аравийскую Пустыню…. И наш цветущий Египет умер…
Старик внезапно прервал свой рассказ. Он, наконец, разглядел вдалеке приближающуюся группу хорошо вооруженных всадников-арабов и обратился к крестоносцу со словами:
- Послушай меня, рыцарь. Ты не должен этого делать. Слышишь? Не должен! Спасайся бегством. Я отвлеку их. Спасайся!
Ты уже доказал всем свою храбрость! Ты доказал всем, что являешься достойным сыном своего отца, достойным внуком своего деда. Ты уже покрыл свое имя бессмертной славой, став при жизни известным мучеником. Ты уже побывал в плену у арабов однажды, уже отведал их хваленого гостеприимства и чудом спасся из плена бегством. И я знаю, что тебя там пытали. Да что я - весь Египет об этом знает! Чего тебе более?
В ответ рыцарь улыбнулся и произнес:
-Тогда я был очень, очень молод, потому и попал в плен. Тогда меня предали. Потому я и бежал из плена…
Рыцарь помрачнел и продолжил:
-Но я больше никогда не буду спасаться бегством... Никогда!
Голос рыцаря снова смягчился и он произнес:
-Спасайся сам. И если у тебя получится спастись - расскажи всем, как умирают верные воины Христовы.
Произнеся эти слова, рыцарь еще раз примирительно улыбнулся старику, затем опустил забрало своего шлема и пришпорил своего боевого коня, отчего конь заржал и встал на дыбы, а потом поскакал в сторону толпы арабов. Копье рыцаря медленно приняло горизонтальное положение, отчего знамя рыцаря, прикрепленное у самого наконечника, полностью развернулось, открывая вышитый на нем золотом девиз рыцаря: "Делай то, что должно, а там будь что будет".