Канонада не смолкала ни на минуту. Постоянно где-то взрывалось, гудело и стрекотало. Привычные, набившие оскомину звуки. Но вот в какофонию смерти вплелось что-то новое. Протяжное, печальное «Фьюююууууууу» обрывается резким «бумммм». «Джинн» взрыва, замешанный на огне, пыли и кирпичном крошеве взметнулся где-то на соседней улице, осмотрел окрестности и стал медленно таять.
- Миномёт. – Равнодушно озвучил очевидную вещь Петрович. Помолчал немного и вздохнул – По нашу душу.
- Почему сразу по нашу? – Возмутился несправедливостью Пашка, молодой совсем парнишка, до сих пор деливший мир лишь на чёрное и белое. – Мало нам снайпера?
Снайпер действительно был проблемой. Профессионал. Заняв грамотную позицию, он простреливал большинство окон в здании и оба выхода. Впрочем, сильно поредевший взвод капитана Карпова из полуразрушенного, но очень удачно расположенного дома никуда уходить и не собирался. Приказ штаба был предельно краток: «Занять оборону и пресекать попытки гитлеровцев просачиваться в ту или иную сторону».
Сперва всё шло как по маслу. Было уничтожено две группировки человек по двадцать пять и отбит штурм здания разобравшихся в ситуации немцев. Затем появился снайпер и чаша весов качнулась в другую сторону. Взвод сократился ещё на четыре человека. Стали осторожней, да и выяснилось, какие окна вне сектора обстрела.
Фьюююууууууу- бумммм.
Да, теперь вот ещё и миномёт. Очередной снаряд лёг намного ближе к цели.
- Действительно по нашу. – Огорчился Пашка, стащил каску и принялся яростно чесать макушку. Заметив неодобрительный взгляд капитана, водрузил защиту на место. – Виноват.
Фьюююууууууу- бумммм. Совсем близко. Здание вздрогнуло, осыпав людей пыльной взвесью. На улице заскрипело, загремело.
Народ прильнул к недостижимым для снайпера окнам. Оказалось, очередной фашистский «подарок» лёг впритирку со зданием напротив, и теперь оно трещало и расползалось по швам, словно сгнившая одежда. Первым рухнул угол трёхэтажного дома, оголив комнаты и часть подвала.
В вечерних сумерках, разгоняемых заревами пожаров, было видно, как в образовавшийся пролом из подвала полезли люди. Ныряли в ещё не осевшие клубы пыли, выныривали оттуда, словно лошади из утреннего тумана и быстро разбегались подальше от собравшегося рухнуть здания.
- Не стрелять! – Осадил пару бойцов, вскинувших, было, автоматы капитан. – Гражданские.
В основном это были женщины. Несколько ребятишек, да старик. Одними из последних здание покинула приметная парочка. Брюхатая молодая девка, поддерживаемая пожилой женщиной.
- На сносях. – Сходу определил Петрович. – Вот-вот рожать.
Парочка медленно, осторожно спустилась по кирпичному крошеву, отошла на пару метров и, словно только этого и ждал, дом ухнул и осел, вновь обдав разбегающихся жителей пылью. Кто-то не успел. Раздались стоны.
Две женщины, молодая и старая, медленно побрели по быстро опустевшей улице.
Пашка вздохнул.
Фьюююууууууу- бумммм.
Огненный «джинн» решил, наконец, что хватит осматриваться и пора уже собирать дань. Две женщины тряпичными куклами лежали посреди улицы под оседающей пылью.
Петрович пружинно оттолкнулся от подоконника и кинулся к лестнице. Дробью застучали по ступенькам каблуки.
- Куда, стоять! – Запоздало крикнул капитан, но рядовой советской армии Валентин Петрович Дыбченко, сменивший три года назад халат на ватник, а скальпель на винтовку, был уже на улице. Народ вновь прильнул к окнам.
Петрович зигзагами метнулся к женщинам, ощупал пульс молодухи и резко разорвал платье.
- Семёнов, быстро к нему! – Капитан Карпов первым догадался, что задумал его боец.
И вот уже двое внизу. Остатками спирта из фляжки Петровича облили руки и штык-нож. А затем…
Пашка зажмурился.
Через минуту парнишка осмелился открыть глаза. Смерть он уже видел, да и сам ходил по краю не раз, а вот рождение жизни Пашку сморило. Он согнулся пополам и его вырвало. Перед глазами мелькало лишь маленькое, измазанное в крови тельце на фоне второпях разрезанной женщины.
- Уааааааа – Донеслось снизу.
И, словно ожидая именно этого крика, издалека донеслось приглушенное «Урраааааа». Бойцы советской армии пошли на штурм рейхстага.
- Ничего, немчик, мы вырастим из тебя настоящего человека. – Петрович передал завёрнутую в фуфайку маленькую жизнь Семёнову и улыбнулся.
А снайпер так и не выстрелил.