Сколопендра

 
Ночью заштормило, и Игорь с Олей попали в ловушку. Огромные сизые валы бились о парапет, выкидывая вертикально вверх белую пену вперемешку с грязными тряпичными водорослями, обволакивающими запахом гниения все побережье. Съемный европейский летний домик со всеми удобствами стоял в двадцати метрах от воды, и казалось, что сейчас липкая соленая влага проникнет в дом
Сразу за спиной, за домиком начиналась остроносая горная гряда, цепляющая своими пиками темные отечные сиреневые облака, из которых, не переставая, гремел потоком холодный перпендикулярный ливень. Единственную приличную дорогу размыло, старенькая машина не могла выехать, и Игорь с Олей оказались запертыми в четырех стенах двухкомнатного жилища.
На беду через час пропал свет. Домик погрузился в гнетущую и пугающую тишину, и узкогрудому, но жилистому Игорю стало казаться, что они долго не протянут, потому что в обычно жаркий и засушливый июль температура опустилась до десяти градусов.
Они легли с Ольгой в кровать, прижались друг к другу, накрылись всем, чем возможно (четырьмя верблюжьими одеялами) и стали ждать, когда закончится шторм, и в этот момент Игорь понял, что никогда за восемнадцать лет совместной жизни не оставался один на один с женой.
По гладкой отвесной поверхности, обитой сосновой доской и покрытой в два слоя темным янтарным яхтным лаком ползла мутная, серебристо-белая сороконожка, поводя в разные стороны кусачими усиками. Ольга, увидев насекомое, закричала:
— Сколопендра, — и хотя это было безобидное и смешное существо, Игорь подпрыгнул на кровати, схватил со стола банку из-под каштанового меда и попытался накрыть ею «сколопендру», но та, выпустив жидкие струйки клейкого и едкого вещества, сорвалась со стены и упала под кровать.
Игорь вылез из кровати, развернул кресло к окну, вытянул ноги на рядом стоящий стул, закурил сигарету и задумался, наблюдая, как одинокий наполовину сорвавшийся оранжевый буек неутомимо носится по заливу под натиском стихии.
— Зачем ты это сделал? — спросила Ольга.
— Когда и что? — вопросом на вопрос ответил Игорь.
— В университете, повел меня в шпиль на 38 этаж? Ты боялся меня поцеловать прилюдно? Стеснялся?
Игорь какое-то время не понимал, о чем говорит Ольга, но потом, собравшись с мыслями, вдруг вспомнил тот день. Яркий и солнечный. Вспомнил и опешил.
Познакомились они с Ольгой у Сизовых. Эффектная Людочка Сизова с огромными, как глаза сенбернара глазами и повадками щенка водолаза будоражила всех на курсе, и Игорю было неудобно приходить к ней в гости. Когда он видел Сизову с мужем Стасиком, то что-то в нем переворачивалось, и ему хотелось задушить Стаса или просто отвесить ему оплеуху. Но Стас был по-настоящему мужествен, высок и строен, как светловолосый атлант, и Игорь ничто не мог ему противопоставить, тем более, когда был простым студентом, а не известным журналистом. Соседка Ольга же опрятная, но не приласканная девушка вызывала в нем смешанные чувства: от симпатии до отторжения. Он и рад был бы довести отношения с Ольгой до постели, но не знал, что ему с ней делать. Когда эпопея затянулась на полгода, Игорь уже не мог ничего изменить, потому что все было странно.
Шторм не прекращался. Спелое небо никак не соглашалось, что людям нужен свет. Корявые и беспокойные волны крошили клочок бетона. Брызги, как куски пенопласта, заливали веранду, и казалось, еще немного, и они доберутся до шаткого домика.
Чтобы попасть на тридцать восьмой этаж, надо было проехать по двум лифтам и пройти десять пролетов пешком, но дверь на смотровую площадку в шпиле была заперта, и Игорь не знал, что делать с Ольгой. Тогда она сама прижалась к нему, и ничего не оставалось, как обнять будущую жену, и она даже стала стаскивать с него брюки. Игорь заупрямился вначале, но Ольга была настойчива. «Спасло» Игоря то, что неожиданно внизу раздались чьи-то голоса, и Ольга сама отпрянула от него и стала спешно застегивать кофточку. Утром они поехали в Люберцы, и Ольга познакомила его со своими родителями, через месяц — свадьба.
«Как давно это было», — думал Игорь, вытянувшись в кресле. Нельзя сказать, что за восемнадцать лет Игорь не пытался что-либо исправить. У него мелькали любовницы, некоторых он даже под видом сотрудниц своей газеты вводил в дом, но чувство, что все могло быть иначе, не покидало его. Иногда он срывался, уезжал на рыбалку или ходил на байдарке по горным рекам Урала.
Сейчас же он и вправду не знал, что ответить Ольге. Ольга отвернулась к стене и произнесла:
— У человека укусы сколопендры вызывают отёк и боль.
Что связывало Игоря с этой женщиной, он не знал, но оставить ее он боялся, даже не из-за детей, а из-за атмосферы вседозволенности мужского начала, которое вокруг себя создавала Ольга. Эта вседозволенность была продолжением ее властности. Все в доме было подчинено Ольге, никто из домочадцев не мог сделать и движения без ее согласия. Иногда Игорь думал:
— Эта женщина доведет меня до сумасшедшего дома, — и утыкался носом в окно, рассматривая из кухни сумеречную Москву, сделав домашнее задание с сыном и уложив спать младшую дочь.
Игорь не заметил, как в кресле уснул. Снился ему сон, как он в деревне запускает китайского змея, хотя в детстве, в СССР таких игрушек не было, да честно он и не помнил из своей жизни ни одного случая, чтобы ему пришлось запускать воздушного змея. Один раз уже в тридцать лет он видел, как две четырнадцатилетних девочки на ВДНХ в сильный ветер пытались влить в вышину яркую лиловую плоскость, но судорожные порывы, раз за разом, сбивали ее в бок, и змей заваливался в сторону, как оранжевый пластиковый шлагбаум.
Игорь проснулся от боли. На его груди сидела сороконожка, и две отчетливых синеватых точечки виднелись ненужной татуировкой, и все окружение возле этих укусов отекло фиолетовым нарывом и мучительно болело. Игорь вскрикнул и сбросил сколопендру на пол и хотел затоптать ее ногами, но лишь поморщился от внезапного спазма.
Ольга, встав с кровати, подошла к нему и наклонилась, разглядывая ранки. Ольга, ничего не сказав, спустилась по лестнице на первый этаж и завела машину. Игорь медленно и осторожно, не без помощи жены, дошагал до авто и развалился на заднем сиденье. Автомобиль резво тронулся и, плюясь мелкой галькой из-под задних колес, вылез, как огромный слепой крот, на дорогу и двинулся в сторону Феодосии. Сзади грузно трусила беременная собака и отчетливо подвывала.
Мимо за окном пролегали виноградники, и сейчас, в сезон, на толстой и извилистой лозе уже висели еще зеленые блестящие кисти. Казалось, протяни руку из окна, и тебе под ноги упадут увесистые окатыши.
— Это ты меня укусила, ты, — неожиданно с заднего сиденья взревел Игорь и хлопнул Ольгу по кожаному подголовнику.
Ольга резко нажала на педаль тормоза, Игорь грубо полетел в середину салона. Ольга достала из пачки сигарету, закурила и произнесла:
— Тебя укусила сколопендра!