***

Звуки симфонического оркестра, из старой потертой магнитолы. Чужие лица, в которых путались имена и моя безрассудная память. Я жадно поглощала  воспоминания о запахе духов, того самого сладкого парфюмера,  так жадно напоминавшей твою утреннюю улыбку. Мое отчаяние не смоет ни грязь, не боль, это всего лишь чистый лист, всего лишь мое новое  начало. Я так скучала, скучала до воплей, скучала до ссадин на губах, скучала всей своей дикой плотью, по твоему лицу по нежной чистой коже. И поцелуй твой раздался выстрелом в мой не в чем неповинный разум, где сердце билось так громко, что колотило по ночам. Мне страшно в мире жить где ты постоянно за стеклянными дверями. Где я смотрю и вижу любимое лицо, любимые руки, которые лишь в грезах смутных приласкают. Ты навсегда мое прости, ты мой несчастный случай, ты бешеное мое иди, и сколько можно оставаться, когда покуда жизнь я лишь зациклена тобой безмолвно. Прости, родной, прости ты станешь чьим то будущим, ты станешь чьим то но уже не моим раем. Родной, иди, и поздно впредь прощаться, мои бесстрашные звонки и прочие  глупости до упаду, я не забуду и стихи, ночные, детские, но о тебе. О том каков ты есть и чем ты дышишь, с кем проводишь время ты, как никогда мне не напишешь. Мне поздно, ну слишком уже поздно говорить о любви, и слишком поздно начинать все сначала.