Я вошла. Повезло. Кода я не знала.
Подъезд изменился. Вместо бурой краски и полосок серого с коричневым советского кафеля, розоватые светлые стены, пёстрый фриз из новомодной керамики. Но по-прежнему упругим изгибом взбегала вверх лестница с широкими ступенями, охватывая монументальный портал похожий на вход в египетский павильон, скрывавший дверь в комнату привратника. Вечно запертую. Так строили архитекторы модерна. Так строил и друг Ф. Шехтеля.
Поднялась по лестнице, поглаживая знакомые дубовые перила. Остановилась перед дверью. Тяжёлой трёхчастной, с вытянутыми изящными филёнками. Над ней полотно изразчатых кувшинок. Гладкое, зелёно-белое, лоскутное. Сейчас его звучание перебивала пестрота плиток на стене. А когда-то в сумраке подъезда полотно с кувшинками поблёскивало под слоем пыли, единственным цветным пятном. Дверь была неподвижна и глуха. В углу маленькая точка звонка. Рука задрожала…..
…..За дверью жил для меня мой мир чудес. Мой таинственный замок. Моя обитель принцессы. Моя тайна.
Эти поездки с дедом, реже с одним отцом, иногда с родителями и их друзьями были восхитительным приключением. Мы ехали на метро. Выходили из лабиринта переходов под церковью, что «Всех святых на Кулишках», далее вверх к Солянке, по Забелина. Крутой подъём, казавшийся бесконечным. Стены домов серые и обшарпано охристые. Осыпающиеся кирпичом запущенные высокие готические башни. Ивановский монастырь. На маковке белый храм и ДОМ. Чугунные ворота, узкий двор уходящий ступеньками. Двустворчатые двери подъезда. Линии дерева, охватывающие два закруглённых оконца. Эти стёкла напоминали мне глаза совы.
Лестница. Филёнчатая дверь. Сумрак прихожей. Зелёная казённая краска. Гул коммунальной квартиры. Приглушенное радио с позывными «Маяка». Коридор казался бесконечным, с изломами, высокими двустворчатыми коричневыми дверьми, словно огромными плитками шоколада. И ручки. Матово-блестящие, тускло-золотые латунные загнутые.
Поворот ключа. Дверь с натугом подавалась. Полумрак. Высокие узкие окна, занавешенные полотняными шторами. В углах притаились ставни. Настоящие, скрипучие, выкрашенные коричневой краской снаружи, и белой изнутри. Грубая крестьянская ткань штор с зелёной прошвой и нарочито крупным красным цветком. Одно полотнище, один цветок. В простенке между окнами, покрытое трещинками патины, в уходящей к потолку раме красного дерева зеркало, отражавшее пространство комнаты. Подходишь, поднимаешься на цыпочки и заглядываешь в его зелёный сумрак прижавшись к стеклу. Шеку щекотало пылью. В зазеркалье появлялись изгибы двух высоких, как горы кроватей, резная ширма затянутая кумачовым шёлком. Шкафы. Проступавшие резьбой, распластанные квадратами вишнёвых дверок в сетках шпонового узора, словно старинные географические карты.
В углу дремал огромный чёрный блестящий рояль. Можно было встать на колени и забраться под его брюхо. Казалось, что ты в самой глубине пещеры. Можно было подойти к клавиатуре, поднять крышку, забраться рукой под тёплую шерсть покровца с шитыми золотыми нотами. И прикоснуться к прохладе костяных клавиш. Дотронешься, и в гулкой комнате проснётся звук. Утробный, пробирающий до глубины. Холодок бежит по спине. Становиться страшно, страшно. Зажмуришь глаза. Отбежишь. И начинаешь кружиться.
Голова кругом. Картины в золочёных рамах. Рамки с фотографиями дам с пышными причёсками и строгих господ. Сухой букет на консольке у зеркала. Вазы на огромной стене буфета. Часы с серебряным циферблатом на узкой тумбе. Всё кругом. Ах, как чудесно кружиться на старинном дубовом паркете. Ногу надо поставить непременно в центр узорной звёздочки, и толкнуться посильней другой. Ну, чистое фуэте.
…Иногда комната наполнялась гостями. Молодые мои родители собирались здесь с друзьями. Особенно в праздники с салютом. До Красной площади или до набережной два шага. Тогда можно было сидеть в соседней комнате. И разгребать сокровища какой-нибудь шкатулки. Или бесконечно открывать и закрывать пустой кран на дубовом умывальнике таком же, как в стихах: «Вдруг из маминой из спальни, Кривоногий и хромой…..Я - Великий Умывальник, Знаменитый Мойдодыр, Умывальников Начальник и мочалок Командир!».
Или бегать по коридору, на кухню - огромную, с целым рядом газовых плит. С круглой дыркой в стене над кафельной полкой-печкой для самоварных труб. Со скользким, как каток красным и жёлтым полом. Разбежишься и скользишь. Если устоишь на ногах.
Однажды в маленькой комнате собралась компания «алхимиков». Старшие дети родительских друзей….. Внимание привлёк круглый светильник с хрустальной бахромой, заткнутый за сундук в прихожей. Какое было упоение откручивать тонкие стеклянные трубочки от железного каркаса. А потом смотреть, как опытные чародеи подносили эти трубочки к пламени зажженных спичек. Из прозрачных они становились угольно-чёрными, а ещё и лопались со звучным чпоком. …...Влетело всем – знатно.
В замке жил и принц. Розовощёкий в соломенных кудрях. Он владел своим королевством из двух комнат. Иногда он был благосклонен. И звал смотреть новорожденных котят или играть. То в лото, то в настольный хоккей. Или идти во двор помогать его маме, чистить снег.
Вот и в последний свой визит в замок, мы ушли с принцем во двор.
Комнаты были уже разорены. Исчезла резная ширма. Были собраны и превратились в доски кровати. Незнакомые люди приходили и забирали шкатулки и сундуки, консольку у зеркала, лампы с изогнутыми ножками. Само зеркало, закутанное в лохмотья, стояло у двери. Посреди опустошенной комнаты заваленный на бок горбился рояль. Не было таинственного полумрака. Всё было залито воспалённым светом электрической лампы. Безжалостным в своей яркости.
Во дворе поскрипывал снег. Крыша гаража возвышалась снежной вершиной. По ступенькам, по стенке и ты на самом её щипце. Столкнув снежные лавины вниз, мой спутник протянул мне руку и помог устроиться на коньке, свесив ноги. ДОМ проступал тёмным силуэтом в синем сиропе зимних сумерек. Светились теплотой высокие узкие окна. Хотелось просто сидеть и молчать, постукивая ногой о гулкое железо крыши, и смотреть на огни. Таинственный замок исчез. Кто-то окликнул нас. Я, зажмурившись, скатилась вслед за Костей в сугроб. Мне помогли подняться. Отряхнули от снега. Двор за высокой решёткой ворот остался позади.
Он снился мне. Мой мир чудес. Мой таинственный замок. Мой дом.
То я опять кружилась на паркете. То разговаривала с дамами, в старинных платьях сошедшими с портретов. То отправлялась на поиски приключений по прихотливым лабиринтам и закоулкам мистически искривлённого пространства с моим златокудрым принцем.
Я становилась старше.
Изредка дела заносили меня в знакомый переулок. Я старалась пройти под его стеной, прикоснуться к нему рукой - «Здравствуй ДОМ» и бежала дальше подхваченная вихрем города.
Я вошла в подъезд. За совиные глаза. Поднялась по упругой волне лестницы. Дверь под сенью кувшинок. Кнопка звонка.
Рука задрожала. Раздался далёкий трещащий электрический звук. Минута... Показалось шаги... Глубокий вздох...
Дверь медленно начала открываться....