"И возвратится прах в землю,
чем он и был;
а дух возвратится к Богу,
Который и дал его."
(Книга Екклесиаста 12:7).
Бывает налетит: в привычных вроде бы местах стоят странные здания, мелькают какие-то люди, бурлят непонятные события. А просыпаешься: все так - вот моя комната, спокойно тикают часы, за окном куст сирени.
Годы летят … на месте дома детства – нелепая бетонная конструкция, на фирме круговерть, надо оформить дочку в школу, заплатить за машину кредит.
И вспоминаешь: это ж всё мне снилось. Когда-то давно, лет может 25 назад.
Помню как-то однажды в школе сдавали мы кровь, быть может – донорство, а может…
Приходит медсестра: тонких в очках молоденькая, робкая блондинка, раскладывает иглы да пробирки и - поехали. Как всюду - очередь. Поток, кровь сдал – отходи, следующий. Вот - иду и я.
И толи это она выпустила у меня слишком много крови, или, быть может, я тогда был настолько хилым, но не видел я, как некоторые говорят, со стороны своего тела, планет или солнца, да даже и не понял: что произошло.
Лишь лёгкий шум в ушах, и я, невесомый, медленно плыву по коридору. И нет страха, досады, обиды, как нет и радости, трепета, восторга.
Ничего нет. Лишь я, недлинный коридор и спокойный впереди свет.
Говорили, что якобы туннель – виденья умирающего мозга, находили какие-то даже “научные объяснения”. Но коридор – он совсем маленький, короткий: тот мир и этот очень близко, не конец он сознания, и самое всё важное - потом.
Ровный свет от невидимого источника, чуть впереди стоит группа в длинных белых одеждах с такими же белыми, светлыми лицами, и разговаривает. Но говорят не так, как здесь, как все мы. Говорят, не меняясь в лице: без мимики, жестов, эмоций. Спокойно, отвлечено, беспристрастно.
Я медленно плыву к ним, и вдруг понимаю, что обсуждают они … меня. За дальностью расстояния я не разбираю слов или, вернее, не понимаю смыслов, как вроде бы: “почему он здесь?” или “куда его?”
И отложилось: там совсем другое течение времени. Здесь-то, как говорят, меня быстро откачали, вроде – секунды, а там – целая череда событий.
Но что-то тянет назад, обратно коридор. И ударили в нос медицинские запахи, резанул яркий свет, ворвался в уши шум, хохот, я лежу на больничной койке. Суются ко мне рожи:
- Слабак, ты знаешь, что ты отключился?
А я:
- Братцы, скажите, как долго меня не было?
Спрашиваю оттого, что чувствую разницу в течении времени меж “тем” и “этим” миром.
- Да где тебя не было-то? Ты же все это время здесь лежал!
И снова гогот.
А я только после их ответа понимаю, что спросил глупость. С их точки зрения глупость.
Потом вошел я в школьный класс и, честно говоря, забыл, никогда не вспоминал эту историю, и не рассказывал никому.
Да и что тут расскажешь: глубинное, личное переживание, и слова то подобрать трудно.
Но, а теперь, по мере того, как морщины рисуют на моем лице все более затейливые узоры, всё чаще думаю об этом, вспоминаю...
Что говорили там про меня они - с лицами без выражения? Почему удивлялись моему появлению? Куда собирались увести? Какой-то будет наша следующая встреча?
Во всяком случае, вся эта история дает нам некую робкую надежду. Надежду, что быть может, бытие наше и не прекращается с физической смертью. Что, по крайне мере, встречают там в длинных одеждах со светлыми лицами.
И ныне я благодарен той юной медсестре, что чуть не угробила меня тогда.
Благодарен, потому что теперь я много что понимаю. Понимаю слова апостола что: “смерти – нет”, понимаю сон бабы Ани: “мне моя мама снилась, в войну еще умерла, все говорила - заждалась меня".
Да, вот уж что там действительно тяжело, так это ждать.
Но многое так и осталось неясным.
Кто были те - в белых одеждах со строгими лицами? Предки? Ангелы? Святые?
Куда они уводят приходящие к ним души? На суд? В рай? В ад? Неизвестно.
Настанет момент – откроется...