Глава третья
Хильда, дочь ярла
Хильда и Харальд лежали на остром выступе скалы, свесив головы вниз, и смотрели на мрачные воды фьорда.
- Это несправедливо, Хар, - в который раз начала сердиться девочка. - Мы с тобой родились в один день, но ты идешь в набег на Русь, поплывешь по открытому морю, будешь сражаться с варварами, добывать разные красивые вещи и пленных. Вернешься со славой и богатством. А после смерти отца станешь ярлом нашего племени. Все викинги и члены их семей поклонятся тебе, признавая твою власть. А я так и буду прозябать, не увидев чужих мест, не побывав в сражениях. Противная Торгильд, приставленная нашей матерью, уморит меня своими наставлениями. Не буду я заниматься женскими делами! Хочу с тобой!
Хильда готова была заплакать, но это было ниже достоинства дочери главы рода. Она сдержалась, закусив губы.
Брат-близнец тронул ее локоть и лениво проговорил:
- Ты меня уже замучила своими упреками, Хи. Ну, разве я виноват, что ты девчонка? Тебе уготована другая судьба. Через пять-семь зим, когда ты научишься ткать полотно, вышивать узоры для праздничной одежды воинов, варить горькие напитки для настоящих мужчин, тебе отрежут косы, наденут покрывало и выдадут замуж за ярла Тургильса.
Хильда вскочила на ноги и носком сапожка из грубо выделанной кожи толкнула его в бок.
- Сам выходи замуж за этого кривого старика и вышивай ему рубахи. Лучше прыгну со скалы, - и она сделала шаг к пропасти.
Харальд перевернулся на спину и ухмыльнулся:
- Брось, сестра, ты слишком любишь жизнь, любишь играть мечом, метать топорики и ножи, стрелять из лука, лазать по скалам. Может, Тургильса к тому времени и убьют. Он со своими воинами тоже решил отправиться на Русь. Видела б ты, какая у них лодья! Больше нашей в два раза, а на носу - морда диковинного зверя!
Харальд присел и, погрустнев, сказал:
- Только тебе могу признаться, Хи, знаю, никому не скажешь… Нет во мне никакой мужественности. Я ведь даже с воинами занимаюсь через силу. Отец ругает за холодность в познании воинского искусства, за равнодушие к играм, за то, что добр к рабам, что не могу пройти испытания голодом и холодом. Я родился мужчиной, но мне больше нравится смотреть на все красивое и хочется что-то подобное мастерить. Если честно, я считаю тебя намного храбрее и сильнее себя. Ты не умеешь плакать, а для моих слез достаточно видеть страдания раненого зверя, хотя я, как и все, люблю есть мясо. Ты мне завидуешь, а я совсем не хочу отправляться в такую даль. Вдруг шторм? Я ведь плохо плаваю.
Хильда ничего нового не услышала. Она знала о своем любимом брате все и жалела его за слабость характера. Но при последних словах рассмеялась:
- Да большинство наших мужчин, родившихся и выросших у воды, вообще плавать не умеет. Купаться их не заставишь. А если шторм в открытом море, то это умение и вовсе ни к чему. Только дурак может надеяться на спасение в открытом море.
Лицо четырнадцатилетнего сына одного из храбрейших ярлов, первого сподвижника конунга Коля помрачнело. Он представил себе, как завтра утром в одежде из мягких шкур, вооруженный десятком смертоносных предметов бойни, с плащом вместо одеяла и запасом сушеной рыбы он сядет на весла и отправится то ли за славой, то ли за смертью. Рядом будут отец и воспитатель, но они больше не увидят в нем обыкновенного мальчика и не защитят его ни от глубоких вод, ни от оружия русичей. Наоборот, он должен будет сражаться за богатую добычу в первых рядах и показать всем, что он достойный сын ярла Олава.
Дети услышали призыв рога. Это означало, что в домах селения готова вечерняя еда. Сейчас все приготовленное на прощальный пир будет снесено на совещательную площадь. И все родичи, воины, вольные слуги и рабы должны собраться и вместе совершить обряд: поклониться богам, воздать им почести, накормить их и самим наесться до отвала и напиться до потери сознания.
На пиру пьянящие напитки пили и дети, и женщины. Меньше, чем мужчины, но чаша не обошла никого. Заставили хлебнуть из нее и близнецов. Харальд от страха за будущее выпил лишнее. Хильда сделала вид, что глотнула, сморщилась и передала чашу младшей сестре Гульде.
Спальня Хильды, Гульды и Вальды, самой младшей дочки ярла, и их наставницы Торгильд находилась в отдельной хижине.
Харальд отвоевал себе каморку в доме, где ночевали его родители, неразумный старший брат и его такая же глуповатая жена.
Но эту ночь мальчик провел в другом месте. Незаметно Хильда отвела его на свою постель. Сестры и наставница вместе с остальными женщинами еще сидели у общего костра. Харальд ничего не понял и заснул мертвецким сном, укрытый с головой меховым одеялом.
Сестра достала из-под низкой кровати непромокаемый мешочек с дорогими ее сердцу мелочами и привесила его к поясу. Потом отправилась спать в каморку брата.
Но разве ей было до сна? Со страхом и надеждой ждала она наступления утра. И заранее надела на себя вещи брата. Закуталась в его плащ. Все мужчины рода сожалели о недостатках Харальда, особенно о его нетерпимости к холоду. Никого не удивит, что мальчишка постарался укутаться как можно теплее. Прически же у них одинаковые, Хильда вместо положенных девушкам лент носила в косах такие же кожаные ремешки, как у юношей.
По лицам же отличить близнецов было невозможно…
«Харальду» снисхождения не сделали, посадили на весла в первую смену наряду с опытными в набегах на чужие земли викингами. Они должны были грести до полного восхода солнца. Остальные легли на шершавые доски досыпать.
Ярл Олав уселся на носу за деревянный руль. Для того, чтобы определить правильное направление ему хватило тающих в небе звезд.
Настоящий Харальд не выдержал бы и половины того времени, которое провела за веслами девчонка. Давно бы придумал что-нибудь, чтобы его заменили. Руки у него были намного нежнее, чем у сестры, а терпения и вовсе не хватало.
Отец, все время ожидавший, что сын с первых же часов похода начнет его позорить, сильно удивился выносливости «Харальда». В знак одобрения при смене работающих веслами даже хлопнул «сына» по плечу.
Уставшие гребцы, солидно перекусив и изрядно выпив травяного отвара, заснули. Несчастная Хильда, давно страдающая от жажды, пить не решилась. И спать вповалку с мужиками тоже.
Еще одну смену на веслах выдержала с огромным трудом. Она была напряжена до предела. Спас внезапно пролившийся с небес ливень.
Все вымокли до нитки и отчаянно ругали погоду. Одна Хильда была беспредельно счастлива…
Дождь лил два дня. Викинги не успевали вычерпывать из лодьи воду. Хильда трудилась наравне со всеми. И товарищи по плаванию поражались стойкости нежного подростка, которого и взяли-то в поход для того, чтобы сделать из него настоящего мужчину.
Воспитатель Ульф один только не выражал своего одобрения. Он искоса поглядывал на питомца, и лукавая мысль закрадывалась в голову закаленного в разбойничьих набегах воина.
Берег чужой земли показался перед закатом. На дозоре стояла Хильда. Все настолько устали, что даже гребцы сидели на веслах полусонные. Ладони кровоточили, спины почти не разгибались. Некоторые начинали злиться.
- Земля!!! Земля! – закричала дозорная.
Викинги встрепенулись, вскочили с мест и стали хлопать друг друга по плечам.
- Тихо! – прикрикнул на них ярл. – Давайте благодарить богов за то, что добрались, и что в плавании нас не застиг сильный шторм, что все живы. Бывает такое редко, видно, боги пощадили нас. На колени!
Олав совершил обряд.
- А теперь гребите, что есть сил, пока нас не заметили. До появления Луны мы должны высадиться, укрыться и послать разведчиков. Это место мне незнакомо, что к лучшему: чутье подсказывает – здесь можно отлично поживиться.
Ярл огляделся. Большой лодьи соседа видно не было. Все время корабли держались неподалеку друг от друга. И еще совсем недавно ярлы обменялись сигналами, что видят землю и готовы приступить к важным обрядам перед высадкой. Вероятно, исчезновение произошло в те минуты, когда викинги с закрытыми глазами взывали к богам.
Предводитель набега насупил косматые брови:
- Никто ничего не заметил?
Все отрицательно покачали головами. Но чувства у всех были разные. Одни подумали о гневе богов, другие решили, что судно было чем-то повреждено и пошло ко дну. Третьи радовались, что добычу и славу по возвращении домой ни с кем не нужно будет делить.
Ярл печалился о потере поддержки: мало ли с какими силами придется столкнуться. Хильда жалела людей, но не потому что они умерли, не дожив до старости. Воины погибли не в бою, без меча в руке, это бесславие. Они не будут пировать с Одином в его чертогах.
Сама Хильда желала для себя только достойной кончины. Бой, сражение, неважно во имя какой цели, главное испытать ни с чем не сравнимое чувство поединка с врагом. Девчонка не была жестокой от природы, просто она в этой жестокости была воспитана.
Бесплодная земля Скандинавии, редкие солнечные дни, холода, зачастую неудачная охота и, как следствие, - голод. Цель – выжить. Для этого все способы хороши.
Итак, воины из селения Хорол, принадлежащего роду ярла Олава, числом сорок восемь человек остались одни. Тургильс и его команда канула в Лету.
- Эй, Олав! – крикнул Ульф. – Смотри!
- Ничего не вижу!
- Да не на берег смотри! Назад!
- Слишком темно…
Ульф, один из немногих, умеющих отлично плавать, отвязал от пояса сложенную в несколько раз прочную веревку. Один конец прикрепил к борту, другим обмотал руку. Прыгнул в воду, глубоко погрузился, вынырнул и поплыл, подныривая под нарастающие волны.
Опомнившись, товарищи закричали ему:
- Ты куда?
- Вернись! Не видишь, шторм надвигается, до берега бы успеть.
Но Ульф уже добрался до цели. Проделав какую-то несложную работу, он махнул рукой, подавая знак: «тяните».
Никто не обладал такой зоркостью, как Ульф, но теперь все увидели страшную голову заморского зверя, за которую цеплялось несколько полумертвых от страха воинов ярла Тургильса.
- Что произошло на корабле? - спросили их после того, как они пришли в чувство.
Ответил старший:
- Сами не знаем. Все шло нормально. Мы радовались увиденной земле. Ярл приступил к обряду, мы опустились на колени, держа перед собой наши мечи. Вдруг снизу толчок. Оружие выпрыгнуло из рук и улетело в воду. Мы попадали. А Тургильс взлетел в воздух и упал спиной на загривок зверя. Я и мои спасшиеся товарищи бросились ему на помощь, но вместо нашего предводителя схватили уши чудовища. Деревянная голова рухнула в воду.
В считанные мгновения лодья исчезла с поверхности. Никто почему-то не кричал. И никто не выплыл.
- Это дурной знак, - сказал другой взятый из моря. – Не кажется ли вам, что боги говорят: «Убирайтесь отсюда немедленно. Иначе всем - бесславная смерть.»
- Дурное говоришь! – пристыдил его Олав. – Ваш корабль просто напоролся на подводные камни. Нам повезло, мы обошли их стороной, вас же отнесло к ним течением. Благодарите небо за свое спасение и думайте о том, сколько ценной утвари, тканей, мехов, рабов достанется на долю каждого. Представляйте лица жен, стариков и детей, которые увидят подарки.
Викинги загремели оружием в знак одобрения слов командира и дружно сели на весла – по два человека на каждое весло.
- Сын, - обратился Олав к «Харальду». – Ты с честью вынес переход по морю. Я горжусь тобой, радуюсь тому, что ты пересилил все свои слабости. Надеюсь, что ты станешь достойной сменой своему отцу. Не подведи же меня и в бою. Помни, русичи – сильные, отважные воины, храбрецы. Но ума и хитрости в них мало. Выбирай противника по себе. Не лезь туда, где бьются трое, но и не прячься. Лучше я увижу тебя мертвым, чем трусом. Понял?
- Понял, отец, - Хильда с вызовом посмотрела ему в глаза.
Олав покачал головой:
- И все же очень странно, Харальд…
- Что?
- Накануне похода ты выглядел жалко, вот-вот расплачешься. Все время держался у юбки своей сестры. Может, это наша драчунья тебя так настроила? Вот о ком я жалею, что не мужчиной родилась!
Олава окликнули:
- Пора!
- Вперед, пловцы.
Пловцы! Понятно, это было слишком смело сказано. Но в каждый набег подбиралась группа тех, кто не боялся воды и мог продержаться на поверхности хотя бы недолгое время.
Десяток воинов сорвали с поясов веревки, размотали их, привязали к носу корабля и прыгнули в волны. Они брали силой: тянули судно к берегу. Вот их ноги коснулись дна, тела напряглись, стало совсем тяжело.
Теперь к ним присоединились остальные.
Днище лодьи заскрипело по песку и камням и вскоре оказалось на суше под защитой высокого и густого кустарника, спускающегося широкой косой прямо к воде.
Здесь можно было и переночевать в ожидании разведчиков.
Ульф отобрал двух молодых, очень гибких и ловких, зорких, как и он сам, воинов для разведки.
«Харальд» снова удивил команду, попросившись идти вместе с ними.
Ярл немного опасался за сына, но отпустил…
Первое попавшееся разведчикам село не спало. Не смотря на позднее время, на околице горел костер. Возле него собралось несколько стариков и мужчин среднего возраста. Они были очень бедно одеты и казались совсем безобидными.
Семь покосившихся изб больше походили на сараи. Двери оказались незакрытыми, калитки во дворы напрочь отсутствовали. В самих дворах – ничего напоминающего ценное имущество.
Ульф усмехнулся:
- И время нечего тратить. Пошли дальше.
Миновали небольшой лесок. Прошли через колосящееся поле, но так осторожно, что и следов почти не оставили.
Хильде казалось, что путь их нескончаем. Она была закаленной девочкой, но в кромешной тьме, которая охватила все вокруг, идти было нелегко. Под ноги то и дело попадалась какая-то живность.
Она не выдержала:
- Ульф, кто это?
- Сурки, ящерицы, змеи, короче, всякая тварь… Ты что, боишься?
- Нет, просто неприятно. Мои сандалии… неудачные. И я, кажется, поранил пятки.
Один из молодых викингов высказал неудовольствие:
- И чего напросился? Не ной теперь.
Второй добавил:
- Ничего этот мальчишка не изменился. Перед отплытием опоили его удал-травой, и все!
Хильда нахмурилась, но промолчала: нужно быть сдержаннее, терпеливее.
Вступился Ульф:
- Парень, кажется, не особенно жаловался. А тебе, Кнут, не мешало вспомнить свой первый поход, когда ты вместо того, чтобы зарубить лесного зверя, залез на дерево.
- Я не испугался, я действовал разумно.
- Вот Харальд, тоже разумно, хочет сохранить ноги для битвы… Эй, стойте, ни с места!
Тихий спор был прерван. Разведчики различили шагах в ста от себя высокий деревянный забор с воротами и двумя сторожевыми будками по их бокам.
Приблизились.
Стали слышны мужские голоса.
- Смешная речь, - захихикал Кнут. – Ни слова не понятно.
- Глупец! – стукнул его по затылку Ульф. – Речь врага должна быть ясна. Так ты, выходит, не ходил ни к Примору, ни к деду Ловцу, да? Знал бы я, просил ярла оставить тебя дома… А ты, Альдиф, тоже не учил языки русичей?
Юный викинг понуро наклонил голову:
- Пытался, трудно очень, но кое-что понимаю.
Хильда, которая была девочкой любопытной, не пропускала ни одной возможности получить знания, необходимые воину.
В их селении было много рабов. Иногда из-за голода «лишние рты» умертвляли. Но «любимцев», нужных в науке, не трогали. Примор и Ловец были взяты в плен много лет назад. Примирившись с участью, они уж давно стали считать себя местными жителями, лихо болтали на языке хозяев, охотно обучали будущих воинов своему. Наречий на Руси хватало. Хильда понимала несколько. Вот и выдался случай оправдать свой позор с «пятками».
- Ульф, они говорят, что ночь стоит тихая. Беды ждать неоткуда. Можно караулить городище по одному, остальные трое и поспать могут, утро скоро, самый дрем… А теперь кто-то сказал, что будет первым дежурить, только отойдет ненадолго, чтобы малую нужду справить.
- Правильно, - кивнул Ульф. – Недаром учился,.. Харальд.
Хильда прикусила губы. Вот и выдала себя. Кто, кто, а воспитатель немало хворостин изломал о нежную спину сына ярла из-за того, что тот не желал делать успехи в постижении трудных чужеземных слов. А потом и вовсе перестал заниматься.
Хильда умоляюще посмотрела на ветерана сражений. В темноте выражения лиц плохо различались, но Ульф понял ее, наклонился и шепнул на языке русичей:
- Я догадался еще в первый день похода, «мой мальчик».
- Ты меня не выдашь?
- Своего лучшего ученика? Ни за что! Но держись за моей спиной, когда придется жарко. Мне не хотелось бы видеть тебя среди трупов… Но ты и упрямство – родичи.
Хильда осторожно пожала грубую руку своей шершавой мозолистой ладошкой.
Дозорный направлялся к деревьям, за стволами которых прятались разведчики. Ульф прикоснулся к спине Кнута. Тот только кивнул. Бесшумно скользнул навстречу, и русич, не успев осознать что же произошло, оказался крепко спеленутым, словно младенец.
Кнут оттащил его к своим. Все замерли. Сейчас пропавшего окликнут. Ждали недолго. Вместо оклика из сторожек раздался жуткий солдатский храп.
Пленного прислонили к стволу. Ульф, помахивая хорошо отточенным топором, быстро договорился с ним о «дружеской» беседе.
Престарелый караульный от страха намочил штаны и проявлял полную готовность к сотрудничеству.
- Прозвище?
- Морило.
- Давно служишь?
- Из городской дружины я.
- Воины есть?
- Были, на учение ушли к поляницкому кнесю.
- Как зовется городище?
- Гужель.
- Сколько едоков в нем?
- А кто его знает? Считать не обучен.
- Много дворов?
- Четыре улицы по столько… - Морило показал пальцы на обеих руках, потом еще раз поднял левую.
- Кто правит?
- Кнесь Викуша.
- Где он?
- Ушел с дружиной.
- Когда смена караула?
- Когда солнце полностью взойдет… Вы не убьете меня?
Ульф удивился:
- А зачем тебе жизнь, предатель? Сам же себя на мучительство обрекаешь, о позоре помня. За то, что не сопротивлялся, я тебе участь облегчу.
Морило и глазом не успел моргнуть, как его душа рассталась с телом.
- Надо проверить, - моргнул Ульф.
И вскоре четыре разведчика бесшумно заскользили по городищу. Трое караульных также легко простились с жизнью, как и Морило.
Ярл Олав стоял на берегу и смотрел вдаль. Он хотел по обычаю приветствовать рассвет, когда услышал дыхание позади себя. Не оборачиваясь, спросил:
- Ну, что?
- Будет добыча. Набрели на городище. Большое, но в нем одни старики, женщины и дети. Если пойдем без опаски, бегом, то путь недолог.
- По дороге?..
- Бедное селение. Несколько гнилых домов. Не стоит внимания…
Городище было захвачено без боя. Выбежавшие на шум жители, увидели огромных мужиков в рогатых шлемах с длинными косами, заплетенными от самых висков, заросшими волосами лицами, вооруженных топорами, короткими мечами, дротиками и огромными ножами. Были обмороки, визг, рыдания, попытки спрятаться в подвалах и погребах. Немногие мужчины, еще способные держать в руках оружие, бросились на захватчиков, но сразу же были отправлены к праотцам.
Потом всех жителей от мала до велика вывели на площадь. Самого старого заставили показать капище богов. Он отказался. Короткий меч ярла прервал линию его жизни. Но доброволец нашелся. С ним отправили трех воинов, которые с огромным удовольствием зверски уничтожили священное место русичей, а потом и предателя.
Удачливому ярлу Олаву, которому за его долгую жизнь часто приходилось совершать набеги на разные земли, прекрасно было известно, где и что надо брать в первую очередь, и где тот или иной народ предпочитает хранить сокровища.
Сейчас он был доволен, что все его люди целы. Это молодежь расстроена тем, что не пришлось вдоволь насладиться дракой и поплясать над трупами поверженных. Он всем этим сыт по горло. Олаву вдруг захотелось быть милостивым.
Коверкая слова, он произнес речь:
- Я не стану приказывать вязать вас веревками. Верю в вашу мудрость. Кто не сопротивляется, тот останется жить. Так я сегодня решил. Даже ненужные никому старики отправятся к своим очагам, взяв с собой самых малых детей и негодных женщин. Остальные пойдут в рабство. Красивые девицы – в жены воинам, у нас стало мало рождаться невест.
Но все это будет иметь силу, если добыча, взятая с вашего городища, порадуем мой глаз. Если нет, живых не оставлю.
Хильда смотрела на происходящее с ужасом.
О, боги! Она представляла себе все это совсем иначе. Когда воины привозили на своих и взятых у чужеземцев кораблях кучи желанных товаров, детвора считала, что это – достойная награда за доблесть и отвагу в сражениях. Она не могла и подумать, что при этом страдают слабые.
Да, ей хотелось посмотреть на иные государства, проявить свое умение владеть оружием, неустрашимость. Но ведь ей не пришлось встретить ни одного противника!
Два часа викинги сносили на площадь все ценное из домов горожан и из хранилищ в жилище кнеся.
Гора росла. Здесь была посуда и ткацкие станки, праздничные женские наряды, связки меховых шкурок, мешки с сушеными ягодами и грибами, зерном, туеса с медом. Со дворов сгонялась живность: коровы, свиньи, птица.
Ярл ходил вокруг всего этого добра и опытным глазом оценивал добычу.
Хильда услышала шорох позади себя. Она стояла, прислонившись к столбу, дальше всех от росшей и росшей кучи добра. Оглянулась и заметила, как в кустарнике сверкнули чьи-то глаза.
Девочка хотела позвать своих, но передумала. Сама незаметно скользнула под ближайший куст. Поползла, но не успела схватить неизвестного. В дыре под забором мелькнула босая нога.
Хильда, оставив при себе только меч, изготовленный специально для своей рукиа, полезла следом.
В сторону леса убегал худенький мальчишка с такими же светло-рыжими волосами, как у нее.
Бежал он быстро, но не настолько, чтобы тренированная скандинавка не смогла нагнать его.
Она оттолкнулась от земли и прыгнула ему на спину.
Мальчик упал на землю, но сумел отпихнуть ее от себя и вскочить на ноги. Хильда перекувыркнулась через голову, поднялась, выхватила меч и бросилась на беглеца с криком:
- Защищайся! Доставай оружие!
Тот отскочил назад и удивленно воскликнул:
- По-нашенски калякаешь? Вот это да! Но где ты видишь у меня оружие?!
Хильда остановилась и внимательно оглядела противника. Широкие штаны с дырками, грязная рубаха без пояса. Правда, даже ножа нет.
- Ты разве девчонка? – спросила Хильда. – У нас каждый ребенок мужского пола имеет хотя бы нож.
- Зачем?
- Чтобы ясно было – это будущий воин.
- Ты говоришь не совсем правильно, но я тебя хорошо понимаю, вот чудо-то… Знаешь, я не стану воином. Я буду, как отец, кузнецом, стану для тех, кто любит сражаться, ковать мечи, а для тех, кто выращивает хлеб, серпы и разное другое…
Зачем у ваших мужчин косы? Зачем вы пришли к нам грабить? Разве это хорошее дело? Ведь мы мирные люди. Откуда вы пришли? Почему ты хочешь меня убить? Разве у вас берут детей на войну?
Хильда замахала свободной рукой:
- Сколько ты вопросов задаешь! Совсем глупый, да?
- Наверное, и все же это очень интересно…
Он рассмеялся, не смотря на трагичность ситуации:
- В ваших краях все наоборот, да? Женщинам на голову надевают горшок и обрезают вокруг него волосы, а?
- И что здесь смешного? Без горшка, просто, когда девушка выходит замуж, ей обрезают косы до плеч и надевают покрывало, завязывают концы и закрепляют обручем. Мужчина гордится длиной кос, а количество ремешков в них – количество удачных битв на чужой земле. Ты сказал, что я ребенок! Запросто могу убить тебя за это. Я знаю, что прожил четырнадцать зим, это время, когда мальчик становится мужчиной, но он должен в походе доказать свое право так называться… Эй, ты куда!
Хильда сорвалась с места и снова погналась за убегающим противником.
Он оглянулся и крикнул:
- Мы еще встретимся! И очень скоро!
Хильда споткнулась и упала. Она терпела боль. Но сейчас не сумела сдержаться. Болезненный крик остановил мальчишку. Он сам не понял, почему вернулся, ведь мать рисковала и своей, и его жизнью, поручив незаметно покинуть городище и бежать за помощью к отцу.
Хильда лежала на пыльной земле между пашней и лесом. Она заставила себя не стонать, но глаза невольно наполнялись слезами. Еще немного и сознание покинет ее.
- Что с тобой?
Хильда заговорила на своем языке, нечленораздельно, тяжело дыша. Ее правая рука и левая нога были неестественно вывернуты. Мальчик приподнял ее, подтащил к ближайшему дереву, усадил и хотел ощупать ногу и руку. Хильда ударила его здоровой рукой и снова застонала от боли.
Юный русич встрепенулся, внимательно посмотрел ей в глаза, воскликнул:
- Да ты же девчонка!..
Калита Железо был один кузнец на три городища. Его большая кузня, в которой он работал с двумя помощниками, находилась на лугу посреди дубовой чащи. Здесь же был небольшой склад оружия и полевых инструментов.
Завидев взбудораженного событиями минувшего утра и встречей с девочкой-воином старшего сына, двенадцатилетнего Лавринка, кузнец удивился:
- Откель ты взялся? Отчего не при делах? Я же велел тебе сегодня помогать мамке перекрывать крышу!
Отдышавшись от быстрого бега, Лавринок рассказал отцу о нападении на Гужель, о том, что задержало его в пути.
Калита Железо кликнул подмастерьев и отправил одного в селение Отов, другого в Скворешни за подмогой.
- Соберете народ, быстро назад, вооружайте всем, что есть в запасах. Да сначала погасите огонь в кузне.
Сам он взял три меча на всякий случай, один дал сыну:
- Помнишь мою науку?
- Справлюсь кое-как, меч не уроню.
- Кое-как! Сколько раз говорил: кузнечное дело не замена военному. Каждый мужчина должен уметь постоять за себя, за свою семью, за свой род, за свой народ!
- Поспешим отец, ты же можешь и той девочке помочь, вправить кости.
- Она же враг, сынок, неужели жаль взяла?
Лавринок кивнул:
- Жалко, она смелая. Переоделась в одежду брата и отправилась в поход. Но она не знала, что ее родичи могут убивать безоружных и грабить, а не просто брать победную дань.
Кузнец легко бежал рядом с сыном, но вдруг остановился и внимательно посмотрел в покрасневшее лицо своего первенца:
- Это все она успела тебе рассказать или ты, на самом деле, потерял много времени на пустое, вместо того, чтобы поторопиться за помощью?
- Отец, она почти ничего не сказала, я увидел ее переживания.
Калита Железо погладил мальчонку по нечесаным вихрам:
- Не быть тебе меченосцем и рубакой, Лавринок. Правильно говорит дед Сторожко: подрастешь, быть тебе ведуном… Где ты оставил воительницу?..
Хильда, заложенная хворостом, чтобы ее никто не увидел, была без сознания.
Кузнец быстро привел ее в чувство. Но она, оглядев не менее косматого, чем ее соплеменники, русича, обреченно вздохнула и снова закрыла глаза. Сейчас он убьет ее. У мальчишки не хватило духа, взрослый не остановится.
От резкой боли девочка вскрикнула. Обидно: показала слабость. Но почему она жива? Снова резкая боль. Да он ее собирается пытать!
Открыла глаза и увидела добрую улыбку:
- Сейчас тебе будет легче. Кости целые, просто вывих.
И, правда, она смогла двигать рукой и ногой. Вспомнила слово благодарности и произнесла его вслух.
Кузнец кивнул: понял, мол. И приказал ей не двигаться с места.
В городище ярл Олав давно оценил добычу. Остался недоволен. Он не нашел оружия, бронзовой посуды, красивых тканей нет – одно небеленое полотно. И шкурок пушного зверя хоть и вдосталь, да все какие-то они невзрачные. В прошлом набеге тоже поначалу такие достались, а как стали жечь князя каленым железом, так сразу указал на закрома, где самые лучшие меха лежали.
Но как ни издевался над людьми ярл, какие пытки не применял, никто ничего не сказал. Вот у ног его уже лежали десять истерзанных тел. Еще троих человек разозленные викинги изощренно мучили. Но и они молчали, нечего было сказать, кроме того, что нет в городище ничего ценного. Все отправили в обмен на соль.
Хильда не послушалась кузнеца, и как только он и его сын помчались к городищу напрямую, через пашню, поднялась и заковыляла вслед за ними.
Дважды пришлось прятаться ей в колосящейся ржи. И как только не растоптали ее бегущие на выручку нестройной толпой вооруженные мужчины и подростки.
Хильда нашла дыру в заборе, через которую вылезла, чтобы преследовать беглеца. На площади шло сражение. Увлеченные истязательством мирных людей захватчики не сразу поняли, что в Гужель пришла помощь. Русичи же, завидев жуткую картину, впали в неистовство.
Хильда растерянно наблюдала за происходящим из-за кустов. Нет, она не струсила. Даже такая слабая, как сейчас, она бы бросилась в бой. Но душа ее разрывалась надвое.
Вот упал Кнут, сраженный каким-то странным, похожим на месяц, оружием. Только и дернул ногой. Но за несколько мгновений до этого ее товарищ по походу растоптал безоружного старика, подвернувшегося ему под ноги и вонзил меч в спину женщине, наклонившейся, чтобы помочь раненому подняться. Разве он не должен биться с равным ему и лицом к лицу?
Среди бьющихся насмерть девочка увидела отца. Он добивал своего противника. Сзади к ярлу подскочил Лавринок, кольнул его в плечо, отвлекая внимание. Разъяренный Олав обернулся и погнался за мальчиком. Они бежали в сторону кустов, где скрывалась Хильда.
Лавринок споткнулся и растянулся на земле. Олав наступил ему на спину и занес свой топор – меч его был сломан.
Дочь выскочила из-за куста перед отцом и закричала:
- Нет, не надо! Пощади его! Он помог мне!
- Бейся с ними, щенок!!! Иначе сам тебя убью! – в гневе ярл взмахнул топором перед лицом Хильды.
Она качнулась навстречу смертоносному оружию, и острое лезвие глубоко рассекло ее лоб и щеку, отрубило одну из длинных кос.
Несостоявшаяся участница несуществующих в природе праведных сражений не увидела, как ярла оттащили от Лавринка и втянули в гущу уродующих друг друга тел.
Хильда не почувствовала, как ее друг-недруг с трудом поднял ее и отнес в спасительное укрытие колючего кустарника.
- Не умирай, слышишь, не умирай, - просил он спасшую его девчонку. – Отец с матушкой выходят тебя, будешь жить с нами, у нас тебе понравится. В лес за ягодами пойдем, в речке купаться в жару можно, рыбы тебе наловлю, белок на шубу из лука настреляю. Не умирай, пожалуйста, не умирай. Вырастем когда, в жены тебя возьму, жалеть буду.
Лавринок, один из самых отчаянных сорванцов городища и окрестных селений, не стеснялся слез.
Он порвал свою грязную рубашку и вытирал обильно текущую кровь с безжизненного лица.
- Полежи здесь, я позову мамку, самому не справиться.
На площади остались только убитые и раненые. Русичи уже гнали оставшихся в живых беспощадных убийц прочь. Азарт борьбы стихал.
Кузнец Калита Железо, выступавший впереди своего отряда, приказал остановить погоню. Новая стычка могла привести и к новым жертвам не только со стороны удирающего врага. Впрочем, от того и так немного осталось: самые храбрые и самые жестокие остались лежать в стенах Гужеля.
- Пусть убираются к себе, - махнул мечом Калита Железо. – Видал я уже этих «рогатых». Без славы и добычи им и так жизни не будет, сами себя от досады сожрут…
Хильда выжила. Добрая женушка кузнеца приняла ее в свою многодетную семью, не смотря на то, что родичи раненой девочки убили и ее родного брата, и отца мужа. После долгой болезни, приключившейся не только от ран телесных, но и от ран душевных, она стала понемногу привыкать к новой жизни. Ее больше не тянуло к оружию. У матушки Малины Хильда покорно училась прясть и шить, готовить похлебки из даров огорода, леса и реки. Она помогала хозяйке и ее дочкам выращивать травы и овощи, ходила в лес по грибы и ягоды.
Хильде понравились веселые, добрые люди в городище, быстро забывшие о том, что она появилась среди них в несчастливый день и во вражеском стане.
Ей пришлось отрезать волосы по плечи, но хорошенькую головку украсил серебряный обруч с подвесками.
Но все это не мешало ей играть с мальчишками в прятки и догонялки, соревноваться в силе и выносливости.
Единственное, что печалило ее, это разлука с братом-близнецом. Ни с матерью, ни с сестрами, она не была близка. В родных местах вообще не знали, что такое любовь и ласка.
Год промчался незаметно.
Однажды матушка Малина и бабушка Яринка позвали Хильду на разговор. Она стала совсем другой. Отросли волосы, которые теперь заплетались в одну косу. Лицо ее стало нежнее, сердце мягче. Хильда стала выше ростом и превратилась в стройную, красивую девушку.
- Пришла пора, - сказали ей женщины дома – выбрать себе пару. Нынешней осенью после жатвы парни и девчата будут играть свадьбы. Ты по нашим законам вошла в возраст невесты. Уже трое сватали тебя. Ты и сама знаешь, о ком речь ведем. Говорят, что повсюду родичи решают судьбу девушки-невесты, ее не спрашивают. Мы по-другому живем, свободы девичьего выбора не рушим. Скажи нам, кого твое сердце принимает.
Хильда слушала , потупив голову, но как только ее попросили ответить, подняла глаза и увидела замершего на пороге избы Лавринка.
Паренек тоже вырос и окреп за минувший год. И в кузне, и на боевых ученьях он отличался и силой, и выносливостью. Он любил Хильду всей душой, но до возможного жениховства оставалось три года, да и высокой скандинавке едва доставал макушкой до бровей. Сейчас решалась не только ее, но и его судьба. Он давно решил, что никому не отдаст свою северную красавицу. Иначе будет несправедливо, ведь это он ее нашел.
Хильда произнесла ласково, но твердо:
- Не гоните меня прочь из дома, который стал мне роднее родного. Рано мне еще замуж. Там, где я родилась, невестами девицы постарше становятся. Девочку пятнадцати зим только ради нужного союза родов могут отдать в чужой дом. Да и то муж ждет брачного возраста…
- Не выбрала, значит, никого по сердцу?
Хильда только скромно улыбнулась, бросив взгляд в сторону старшего сына хозяйки. А тот от счастья, словно на крыльях, улетел обратно в кузню.
- Ну что ж, неволить не будем, - понятливая бабушка махнула рукой. – Иди, набери рязан-травы в лесу, квасок ставить буду.
Долго искала Хильда нужную травку, всего один кустик и попался. Хотела сорвать, да что-то сверкающее привлекло ее внимание. На тонкой веточке висела прозрачная звездочка, сотворенная из неизвестной породы прочного камня.
Хильда взяла ее, залюбовалась, потерла пальчиком. Звездочка засверкала еще ярче, а перед глазами девушки вдруг все завертелось, закружилось, потемнело, и мир вокруг растворился…
ххх
Вероника замолчала, нажала на клавиатуре ноутбука несколько кнопочек. Экран потух.
- Это все? – разочарованно протянула Лора. – Как быстро все кончилось.
- Да, - протянула матушка Марина. – Хочется слушать и слушать. Настоящая ты у нас писательница.
Мальчишки витали в облаках. Они уже влюбились и в Реми, и в Имеринью, но больше всего в скандинавку Хильду.
Вениамин, наконец, очнулся от грез:
- А дальше, что было с ними? Ведь, понятно, звездочка – это такой прием, чтобы перейти от одного рассказа к другому. Нам про такое рассказывала учительница литературы…
Вероника усмехнулась:
- Любопытный, да?
- Просто жутко интересно.
Бабушка Лека, старшие Локусы поддержали детей:
- И нам тоже. Придумай, что случилось с этими девочками дальше.
Вероника неожиданно легко развела руками и даже сумела оторвать голову от высокой подушки:
- Я не знаю. Помните, я в начале чтения сказала вам, что ничего сама не придумывала, только облекла в форму рассказов свои сны. Мне приснилось именно то, что произошло с моими героинями тогда, когда им было столько лет, сколько мне. Единственное, что могу сказать: я уверена, Реми, Имеринья и Хильда жили долго и счастливо.
- А когда тебе приснятся еще такие интересные сны? – наивно спросила младшая сестренка.
Вероника сумела пожать плечами:
- Не знаю.
- А ты напишешь новую книжку?
- Обязательно, - улыбнулась Вероника и почувствовала, как на правой ноге шевельнулся большой палец, а в колене что-то кольнуло.
И услышала внутри себя голос матушки Марии:
- Ты обязательно поправишься, милая. А теперь спи, уже давно за полночь. Сейчас увидишь новый сон, новый эпизод одной из твоих прошлых жизней.
Вероника уснула и, конечно же, не могла слышать ночной разговор дядюшки Эдуарда со своим другом и однокурсником, директором столичного издательства Гавриилом Даниловичем Горбушкиным. Последняя фраза этой беседы прозвучала так:
- Не беспокойся, Эдик, я не сердит за твой поздний звонок. Обязательно пришли мне диск с рассказами племянницы. Я твоему вкусу доверяю, напрасно сам перестал писать. Из тебя бы вышел толк. Девочку нужно вылечить. Мы издадим ее книжку за счет издательства, а деньги от продажи помогут поставить Веронику на ноги.
ххх
Третий час ночи. В доме Локусов все спят. Лоре снится венчание Имериньи. Герка представляет себя Харальдом, который уже вырос и отправился в далекое плаванье - не за добычей, а за знаниями. Он в Индии, спасает Реми от костра и забирает с собой в Полесье. Вениамину снится, что он - Лавринок и дерется с женихами Хильды, а она дарит, ему, победителю, свой первый поцелуй.
Взрослые впервые за много, много дней видят светлые сны. Каждый – свой, но об одном, о том, как здоровая Вероника радуется немудреной жизни в российской глубинке.
Но что сама героиня этой истории? Где она сейчас?
… Вот уже третий день не возвращаются с охоты мужчины племени Уарги. Плачут голодные дети, в отчаянии женщины. Давно, очень давно не ели они вдосталь. Голод косил людей нещадно. Их осталось совсем немного. Неужели охотники не вернутся?
В углу пещеры на подстилке из сухих листьев изможденная Даа просила дочь найти ей хоть какой-нибудь съедобный корешок. Миа понимала, что это последнее желание мамы. Она накрыла ее шкурой и бросилась в лес. Только бы успеть.
Было страшно, но самый дорогой человек так страдал! Девочка и сама умирала от желания съесть хоть какой-нибудь малюсенький кусочек, чтобы заглушить боль в животе.
Ей повезло. Под раскидистым деревом она увидела остатки пиршества диких зверей. С громким криком радости Миа схватила кабаньи кости и прижала их к груди.
Вдруг с ветвей спрыгнули озверевшие мужчины. Что им эти кости? Они знали, что голодающие жители племени Уарги когда-нибудь набредут на приманку. Вот это добыча! Будет чем полакомиться…
Спи, спи, Вероника, твоя Миа обязательно найдет алмазную звездочку.