Четыре капитана
Главным сюжетом для книги В.Каверина «Два капитана» послужила вымышленная автором трагедия русской арктической полярной морской экспедиции под руководством капитана Татаринова. Полярники уже в начале своего плавания обнаружили к своему изумлению и огорчению, что у них нет никаких шансов благополучно завершить экспедицию. Паруса оказались истлевшими и не выдерживали даже слабого ветра. Меховые сапоги имели картонные подошвы. Сухари в мешках заплесневели. У консервов давно истек срок годности. И так далее, и тому подобное.
По Каверину, капитан Татаринов незадолго до своей смерти от холода и голода писал в путевом дневнике, что самая большая его ошибка – то, что он поручил снаряжение экспедиции своему брату Николаю.
Капитан Татаринов – вымышленное лицо, его прототипом стали несколько полярников, закончивших жизнь таким же трагическим образом: полярный капитан Брусилов, начальник полярной экспедиции геолог Русанов, английский полярник Скотт, возможно, кто-то еще. Но «самая большая ошибка» капитана Татаринова очень ярко характеризует реальное положение экспедиций его прототипов.
При описании полярных экспедиций обычно очень эмоционально рассказывается о немыслимых трудностях, которые приходилось преодолевать полярникам. Создается впечатление, что на Север - это нечеловеческие драмы и ужасные трагедии.
А вот знаменитая экспедиция Нансена на «Фраме» 1893-1896 гг. дрейфовала от Восточно-Сибирских островов до Шпицбергена целых три года, и ее члены прекрасно жили в теплых каютах, ни разу не болели, не голодали, не мерзли, отлично питались и даже прибавляли в весе. Врач экспедиции все три года оставался без работы и, чтобы не потерять квалификацию, лечил ездовых собак. Сам Нансен с матросом Иохансеном в середине дрейфа отправился в санный поход на Северный Полюс. До полюса они не добрались, провели во льдах 17 месяцев (!), но остались живы и благополучно вернулись на родину.
Успех экспедиции «Фрама» обеспечила тщательная подготовка к долгому пребыванию в экстремальных арктических условиях. Сам Нансен имел большой опыт работы в арктических условиях и разрабатывал план экспедиции тщательно и продуманно. Он с опытным кораблестроителем разработал конструкцию непотопляемого ледового судна. Для постройки корабля использовали поштучно отобранные бревна, остальные строительные материалы тоже проходили строжайшую отбраковку. Нансен и капитан Свердруп лично проверяли каждый ящик продовольствия, каждую пару сапог, теплую одежду, собачьи нарты и все прочее. Лично!
Предусматривалась возможность ЧП, - льды могли раздавить судно, - и было подготовлено все необходимое для долгого пешего перехода по льдам. Рацион полярников исключал всякую возможность появления бича Арктики – цинги. Запасы продовольствия, всех материалов, теплой одежды, угля для паровой машины, керосина для обогрева, измерительных приборов и всего прочего рассчитывались на пять лет дрейфа, - а экспедиция продолжалась только 3 года.
Совершенно не так шла подготовка русских полярных экспедиций Русанова, Брусилова и Седова в 1912 году. Эти экспедиции отправились в путь в преддверии знаменательной даты, - 300-летия дома Романовых. А в России испокон веку принято преподносить нечто блестящее власть имущему. Поэтому подготовка экспедиций шла в авральном режиме, поспешно, без заранее разработанного плана.
Самой характерной в этом отношении оказалась экспедиция старшего лейтенанта военно-морского флота России Георгия Яковлевича Седова. В Советском Союзе это имя оказалось в числе очень почитаемых, ибо Седов происходил из низших слоев общества. Правда, он очень удачно женился на женщине из богатой и знатной семьи, но об этом в СССР постарались забыть. Седов служил в Гидрографическом управлении Адмиралтейства и имел некоторый опыт полярных исследований. В предвидении близкого юбилея дома Романовых Седов испросил отпуск и обратился к правительству за финансовой помощью. Целью похода он объявил достижение Северного полюса русской экспедицией, хотя американцы Кук и Пири уже заявили, что каждый из них побывал на полюсе. Комиссия Адмиралтейства признала его план фантастическим, нереальным и отказала в финансировании.
Тогда Седов собрал деньги у богатых родственников жены, купил судно и припасы. Питание, одежда и все прочее выбиралось без всякой системы, без достаточного учета суровых арктических условий. Для похода он выбрал случайное судно «Святой Фока». Его тоннаж оказался недостаточным, и половину богатых припасов пришлось бросить еще в Архангельске. Оставили на берегу также и редкостную новинку техники – радио,- из-за отсутствия радиста. Радисты в те годы были образованными людьми, и, естественно, отказывались участвовать в такой авантюре. Команда состояла из наспех подобранных людей без особого ледового опыта. Даже основная часть ездовых собак оказалась обычными городскими дворнягами, которых мошенники отловили на улицах Архангельска и выгодно всучили Седову.
Капитан «Св. Фоки» заявил, что его не устраивает непродуманная организация похода и уволился. С ним ушли еще четыре человека. Но Седов стремился к своей цели и, хотя стоял уже сентябрь, экспедиция отправилась в путь. Через две недели на Новой Земле судно вмерзло в лед, началась тяжелая зимовка.
Команда испытывала очень большие трудности. Оказалось, что в Архангельске оставили лампы, фонари, печки для обогрева, много необходимой теплой одежды и обуви, самые нужные продукты питания, медикаменты, уголь. Даже кастрюль и прочей посуды на судне не оказалось. Из-за отсутствия печей и топлива внутренние помещения не отапливались, без теплой одежды люди страшно мерзли. Из еды в трюме нашлось много солонины, но она давно протухла, и когда ее пытались варить или жарить, на судне стоял такой омерзительный смрад, что людей тошнило. То же самое случилось с консервами. Питались почти исключительно кашей, а это не самая лучшая еда для Севера.
К весне лишь несколько человек оставались здоровыми. Летом 1913 года льды долго не освобождали корабль. Новый капитан и еще 4 человека разругались с нетерпимым Седовым и ушли пешком на материк. Ото льда «Св. Фока» освободился лишь 3 сентября и направился вдоль Новой Земли на север. Но 17 сентября льды снова преградили ему путь. Вторая зимовка принесла еще больше тягот. Чтобы не замерзнуть насмерть, команда рубила на дрова мебель и даже переборки судна. Питались исключительно кашей, частенько даже без масла. Наиболее опытные полярники охотились на медведей и пили свежую медвежью кровь. Седов отказывался пить медвежью кровь, он заболел и почти не выходил из каюты.
Но все-таки 2 февраля он с двумя матросами отправился в санный поход к полюсу, - за 2000 километров. Через 200 километров, 20 февраля 1914 года на острове Рудольфа архипелага Земля Франца Иосифа он умер. Матросы повернули назад.
Не лучше сложилась судьба экспедиции лейтенанта ВМС России Георгия Львовича Брусилова. Брусилов - участник японской войны, имел ледовый опыт, он в 1910-1911гг. работал в Северной Ледовой экспедиции Адмиралтейства заместителем начальника экспедиции генерала Сергеева в составе двух ледокольных пароходов «Таймыр» и «Вайгач». Экспедиция пыталась пройти от Владивостока через Берингов пролив до Архангельска.
Г.Л.Брусилов в 1912 году тоже решил преподнести подарок царствующему дому к его 300-летию. Он, как и Седов, испросил длительный отпуск, собрал деньги у своих богатых родственников купеческого сословия, купил судно, назвал его в честь основной «спонсорши», своей тетушки «Св. Анной», быстренько запасся припасами, и спешно нанял команду. Целью экспедиции Брусилов объявил «открытие» Северо-Восточного прохода от Архангельска до Камчатки, - навстречу правительственной экспедиции генерала Сергеева. Однако еще до отплытия штурман и несколько матросов уволились, так как не верили в успех скверно подготовленного предприятия.
«Св. Анна» вышла из Архангельска чуть раньше «Св. Фоки» , - 28 августа 1912 года, но это не лучшее время для полярной навигации, так как уже надвигалась зима. Брусилову удалось пройти в Карское море к западному берегу Ямала, но там его остановили льды. Началась непредвиденная зимовка примерно с такими же трудностями, как и у Седова. Дрейфующие льды к лету 1913 года увлекли «Св. Анну» к северной оконечности Новой Земли. Там им пришлось снова зимовать.
Трудности для команды заметно усилились. Не хватало теплой одежды, топлива, нормального питания. К тому же Брусилов не отличался доброжелательным характером, в экипаже давно начались конфликты. Штурман Альбанов и с ним почти половина команды решили покинуть судно и идти пешком на материк. Поскольку Брусилов не предусматривал пеших походов, то все снаряжение группе Альбанова пришлось готовить самим, без навыка, из случайных материалов. Естественно, этот поход окончился трагически. Из всей группы в живых остались только Альбанов и матрос Конрад. 20 июня 1914 года их на Земле Франца-Иосифа подобрал экипаж «Св. Фоки» и доставил в Архангельск.
А «Св. Анна» с остальным экипажем пропала без вести.
Владимир Александрович Русанов не был моряком, он получил университетское образование геолога-гидролога и участвовал в нескольких гидрографических экспедициях на Новой Земле. Летом 1912 года он тоже решил преподнести верноподданический подарок царствующему дому к его 300-летию. Конечную цель своей будущей экспедиции он держал в тайне. Он собрал необходимые деньги, - основную их часть выделило правительственное угольное ведомство с условием провести съемки угленосных районов Шпицбергена и «застолбить» их за Россией.
Русанов взял длительный отпуск, купил небольшой парусно-моторный бот «Геркулес» грузоподъемностью всего-навсего 64 тонны, запасся тем, что считал необходимым, нанял команду из 14 человек и отправился на Шпицберген. По контракту с угольным ведомством он должен был вернуться в Архангельск через несколько недель. Однако Русанов запасся продовольствие на полтора года и от Шпицбергена пошел в направлении Карского моря. Дальнейшая судьба экспедиции Русанова неизвестна.
Можно догадываться, что Русанов, как и Брусилов, собирался «открыть» Северо-восточный проход, но чтобы избежать конкуренции, никому не говорил об этом. Его маленький бот, конечно, остановили льды, тяжелые в 1912 году и еще более тяжелые в 1913-м. При малой грузоподъемности «Геркулеса» в 64 тонны Русанов не мог запасти даже самого необходимого для зимовки, и экипаж, безусловно, испытал невероятные лишения. Однако мы об этом не знаем ровным счетом ничего.
Лишь в 1934 году на западном берегу Таймыра обнаружен столб с надписью «Геркулес 1913». А в 2010 году на северной оконечности одного из островков архипелага Северной Земли, - ныне это остров Геркулес, - обнаружен еще один столб с надписью «Геркулес» и вещи членов экспедиции Русанова.
На Руси жалеют, любят и почитают страдальцев, даже если страдания эти они причинили себе и своим соратникам сами по глубокому заблуждению и недомыслию. Имена Седова, Брусилова и Русанова навеки вписаны в историю освоения Северного Ледовитого океана русскими экспедициями. К ним полностью относятся слова М.Горького: «Безумству храбрых поем мы песню».
Однако на их фоне практически совершенно забыто имя еще одного русского полярного исследователя, который в то же самое время без драм, лишений и трагедий совершил в Северном Ледовитом океане последнее крупное географическое открытие на планете.
20 июня 1913 года из Владивостока отправилась на двух судах: «Таймыр» и «Вайгач», - русская правительственная экспедиция генерала Сергеева. «Таймыром» командовал капитан 2 ранга Борис Андреевич Вилькицкий, сын генерала А.И.Вилькицкого, начальника Главного гидрографического управления Адмиралтейства. А «Вайгачем» командовал будущий адмирал, капитан II ранга А.В Колчак, - тот самый.Вилькицкий закончил Морской корпус и Морскую академию, оборонял Порт-Артур, попал в японский плен. После возвращения на родину за героические действия на войне и патриотическое поведение в плену был награжден сразу тремя орденами России.
Это был уже третий рейс экспедиции. Во время первых двух попыток экспедиция добралась до Таймыра, но из-за тяжелой ледовой обстановки была вынуждена вернуться во Владивосток. Сейчас зкспедиции снова предписывалось пройти Северо-Восточным проходом от Берингова пролива до Архангельска. Через два месяца из-за болезни генерала Сергеева морской министр по радио назначил начальником экспедиции Б.А.Вилькицкого. Оба судна успешно прошли вдоль побережья Азии до долготы мыса Челюскина на Таймыре.
И здесь Вилькицкий 20 августа увидел на севере неизвестную, не нанесенную на карты землю! Он назвал ее Землей цесаревича Алексея. 22 августа экспедиция обнаружила еще одну неизвестную землю с высокими горами. Вилькицкий заявил экипажам об открытии нового архипелага, назвал его Землей императора Николая II и под громовые крики «Ура!» объявил о присоединении новых земель к России.
Из-за тяжелой ледовой обстановки Вилькицкий благоразумно решил не рисковать своими людьми, и экспедиция снова вернулась во Владивосток. В 1914-15 гг. Вилькицкий руководил новой экспедицией, перед которой стояла та же цель: пройти Северо-Восточным проходом из Владивостока в Архангельск. На этот раз экспедиция открыла практически все острова Земли Императора Николая II, исследовала их и сумела пройти в Архангельск, правда,с зимовкой.
Открытие Вилькицким архипелага Императора Николая II было последним крупным географическим открытием на Земле. Его достойно отметили в России.
После революции 1917 г. капитана 1 ранга Б.А.Вилькицкого назначили начальником Управления Северного морского пути, но он отказался признать Советскую власть и эмигрировал в нейтральную Бельгию. Он продолжал пристально интересоваться исследованиями Северного морского пути и говорил, что Советская власть и большевики рано или поздно уйдут с исторической арены, а Россия останется. Умер он в Брюсселе в 1961 г. в звании контр-адмирала.
А Советская власть в отместку «белогвардейцу» Вилькицкому и контрреволюционному адмиралу Колчаку долго не признавала открытый ими архипелаг севернее Таймыра. Мало того, этот архипелаг даже долго не наносили на советские карты. Лишь после того, как экспедиция США в 1926г. попыталась водрузить здесь американский флаг, мы спохватились и заявили о принадлежности архипелага к СССР. Но на советских картах архипелаг появился лишь в конце 20-х гг. под новым названием Северная Земля с островами Большевик, Комсомолец, Пионер, Октябрьской революции и т.д. Его открытие долгое время приписывали советскому полярному исследователю Ушакову.
Сейчас заслуги Вилькицкого признаны. Его имя носит пролив между Таймыром и Северной землей, а имена отца и сына Вилькицких присвоены нескольким бухтам, островам и проливам в Ледовитом океане.
Почему я все это описываю? Ни в коем случае не для того, чтобы объявить нас, русских, глупыми, безалаберными и ленивыми, а западных людей, вроде Нансена – умными и предусмотрительными. Нет, русский полярный капитан Вилькицкий прекрасно подготовил свою многолетнюю экспедицию. За три навигации в арктических условиях из экипажа двух судов умерли всего три человека, но не от полярных лишений, а всего-навсего от давних болезней, таившихся в их организмах задолго до начала экспедиции.
И пишу это я не для того, чтобы свергать памятники погибшим полярникам с пьедесталов и искоренять память о них. Нет, Седов, Брусилов и Русанов навсегда останутся героями русского Севера. Они стремились к новым открытиям, и они трагически погибли. Пусть они заблуждались, - кто из нас без греха? Память о них священна.
А пишу я все это потому, что как это ни странно, наша власть в суверенной и независимой России с упорством, достойным гораздо лучшего применения, продолжает традиции наших неудачливых полярников и дело большевиков в духе запутывания самых простых явлений до абсурда, до тупика, до полной неразрешимости, до трагедии. Никак мы не можем признавать объективную реальность, а живем в каком-то странном, полуэфемерном, выдуманном нашей властью пространстве. Никак мы не можем прежде, чем «ляпнуть» нечто героическое, подготовиться как следует самим и сформировать положительное общественное мнение. Наши великие свершения – как «подготовка» экспедиций Русанова, Седова и Брусилова. Как карты СССР без давно открытого архипелага Северная Земля.
Остается надеяться на лучшее будущее. Если оно у нас еще есть.