Жаркое лето 1981 года, в Еланской учебной дивизии свирепствует дизентерия. У каждого солдата постоянно с собой фляжка с кипячённой водой. И каждый раз перед приёмом пищи все сержанты и курсанты окунают свои руки в бак с хлоркой. В каждой роте ведётся строгий учёт заболевших. Карантин!
Стою в субботу дежурным по 2 УМСР (учебная мотострелковая рота). В этот же день ждём с неожиданной проверкой замполита батальона и в этот же день в нашу каптёрку занесли с почты посылки курсантам за последние два дня. При выдаче посылок, а выдавали их мы, сержанты, изымается все ненужное и запрещенное. Не подумайте, что мы как мародеры себя вели. Нет, просто на самом деле многое запрещалось. Носки там, например, или семечки. А о спиртном и порченых продуктах и речи не шло. У меня трое дневальных курсантов, все родом с Украины. И как раз одному из них, курсанту Бойко, пришла посылка от мамы. Вызвали мы его после завтрака в каптерку, это был высокий здоровый хохол, исполнительный и добродушный, и говорим: «Вскрывай посылку!». Он открыл ящик, а там сверху, на всю ширину посылки лежит сверток из белой ткани, но кое-где с желто - зеленым оттенком. Бойко достал и развернул свёрток, это был крупный шмат сала. Посылка видимо очень долго шла, сало испортилось и покрылось какой-то желто-зеленой плесенью. Я сказал, что сало запрещено и приказал курсанту немедленно выкинуть в мусор, что и было прямо при мне сделано. Бачок для мусора стоял у нас на лестничной площадке, а накопившийся мусор дневальные периодически выносили на улицу, в специальный контейнер. Остальное в посылке было вполне допустимо, и счастливый курсант Бойко забрал её.
Перед обедом нам сообщили, что замполит батальона уже на первом этаже в 1УМСР и вот - вот подымется к нам. Быстро даю короткую вводную дневальному на тумбочке и замечаю его немного бледный вид. Волнуется курсант! Служит только первый месяц, а тут цельный замполит батальона с проверкой. Надо последний раз окинуть взглядом расположение и Лен.комнату. И заодно усадить там оставшихся дневальных. Пусть читают «Красную звезду». Рота сегодня до обеда в парке на ПХД. В расположении только я, мои дневальные и замполит роты, молодой лейтенант, выпускник Новосибирского военно - политического училища. Я тоже родом с Новосиба, мы с лейтенантом земляки.
Вхожу в расположение и вижу невероятную картину: на кровати, развалившись, лежал спиной ко мне курсант. Голова свисала вниз. Резко толкаю наглеца в бочину и вижу бледное лицо курсанта Бойко. Он с трудом повернулся и только смог пробормотать: «Погано мне, товарищ сержант. Дюже погано …». Охиревший от такого признания оглядываюсь вокруг и вижу второго дневального, курсанта Клейнос, сидевшего согнувшись с зелённым лицом на табуретке у окна. Его туманный взгляд был просто устремлён вдаль. На меня ноль внимания. Слышу визг пружины входной двери и доклад дневального у тумбочки. Подбегаю к замполиту батальона, представляюсь и докладываю. Никаких, мол, происшествий в роте не случилось. Всё хорошо, все здоровы. Из канцелярии выходит наш замполит, докладывает и здоровается с майором за руку. Проверка, естественно, начинается с Ленинской комнаты. Заходим втроём. У меня в голове только одна мысль – как не допустить проверяющего дальше в расположение? Майор озирается вокруг. Вроде всё хорошо: бюст Ленина на месте, плакаты висят ровно, книжек много, подшивки подшиты и рыбки в аквариуме плавают. Замполит батальона улыбается и по – отечески так спрашивает: «Товарищ сержант, может быть у курсантов какие жалобы имеются?» В этот момент я смотрю на телевизор, перевожу свой честный взгляд на проверяющего и докладываю: «Так точно, товарищ майор! Есть у курсантов жалобы – программу «Время» мы не всегда успеваем просмотреть.»
Лица обоих офицеров вытянулись: глаза старшего офицера налились красным цветом, а взгляд земляка был готов испепелить меня как предателя Родины. Майор сурово приглашает своего молодого коллегу в канцелярию, где минут пятнадцать мы с оставшимся на ногах дневальным слышим гневную речь политработника батальона. Затем дверь канцелярии открылась, возмущённый майор благодарно потряс на прощанье мою руку и удовлётворённый проверкой покидает роту. Лейтенант, вышедший следом, только успевает набрать в лёгкие воздуха для своей пламенной речи в мой адрес, как я разворачиваюсь, машу ему рукой и иду в расположение. Вконец охреневший от такой второй наглости и ничего не понимающий замполит роты заходит в расположение и видит «картину маслом». Как оказалось, курсанты Бойко и Клейнос всё же не выдержали наркотического воздействия вида родного сала, достали из мусорного бака весь шмат, немного почистили штык – ножом и съели почти весь кусок. Причем без хлеба. Да ещё немного угостили третьего дневального, стоящего на тумбочке.
Тут и рота подтянулась. Горе – дневальных быстро сменили и отправили в санчасть. Вернулись они уже к отбою, оба живы и здоровы. Я их постыдил: «Как так можно, вы ведь бойцы вооруженных сил СССР, а ели своё сало с помойки!». А вообще конечно они были нормальными ребятами, из которых впоследствии получились хорошие командиры. Этот призыв, мы готовили командиров БМП-2.
Но, ещё с неделю наше отделение ужинали за пять минут и, дав пару кругов после ужина по спорт – городку, под чутким руководством замполита роты бежали смотреть передачу «Время».