Ранним зимним утром, после того, как коровы были подоены и с деревянных трехрожковых вил им брошены охапки сухого запашистого сена, Саша и Гриша встретились во дворе Александра.
Погодки Саша и Гриша всю начальную жизнь и сегодняшнее время были почти неразлучными. Когда в ихнюю детскую жизнь приходило лето, то они успевали за долгий день столь натворить делов! Ранним утром надо было успеть отогнать подоенную и всю остальную скотину на выпаса, да поглядывать днем, чтоб не смешались с другим стадом. Правда, коров перемешать трудно, не пойдет корова на дойку к другой хозяйке. Вот овцы или пуховые козы – они могут… Не будешь же каждым вечером отсортировывать их друг от друга. Однако по этому случаю есть у каждого хозяина своя метка. К примеру, в хозяйстве у всех братьев Чичиновых каждая овца помечена так: «Левое ухо – пень, правое – три поротины». Это означало, что острая вершинка левого уха была срезана, и имело оно вид пенечка, а вдоль правого уха было сделано три продольных, параллельных надреза. Резали уши теплой весной, когда стригли овец, непомеченому молодняку острыми, большими овечьими ножницами. Осенью, если мелкий рогатый скот – овцы перемешивалсь, их перед снегом загоняли в чей-нибудь пригон, ловили за шерстяные шкуры, смотрели метки и кричали: «Мама! Вот еще наша!... А вот тетки Шуры!... А ета – Буниных!...». Разбирали, сбивая и даже связывая своих животин веревками в семейную кучу и гнали в свой пригон. А вскоре у стада появлялась своя предводительница, и куда рванет она – туда и всё стадо…
А летом, позавтракав, Саша с Гришей убегали к подножию горы, прихватив с собой петли и ведро. Там, почти сплошь, косогоры были изрыты сусликами – пушистохвостыми емуранками. Стоит к ним приблизиться, как они моментально исчезали в своих убежищах. Тогда братья ставили сделанные из свитого конского волоса петли, привязав их к сучьям. Затем поочередно бегали с ведром за водой и выливали воду в норы. После двух ведер мокрая, едва дышащая, беспомощная голова суслика появлялась из норы. Высушенные на стенах домов и сараев, шкурки емуранок попадали в общую стопку пушнины, но цена их была небольшой… Ловили просто так, играя, но иногда голые их тушки обжаривались на костерке, есть которые вполне можно было, даже безо всякой приправы.
Так день за днем, то зимой, то летом, весной и осенью почти всегда вместе, жили Саша-Гриша, росли, взрослели, мужали, становились мужиками…
А сейчас, зимой, им нужно было привезти для скота сено. Четыре подводы, связанные по двое, «караваном» мерно, трюхней, начали свой недлинный ход к стогам сена – зародам, каждый из которых вмещал в себя около тридцати копен среднего размера, то есть, когда осевшая, устоявшаяся копна становилась высотой в рост человека. Копны меньшего роста назывались «лепешками». Зароды стояли вдоль речки Шиверты, на сухом берегу. Места пониже постепенно заливались наледью, застывающей верховым льдом, который постоянно рос, но так и не смог добраться до аккуратных стожков сена.
Санный путь привел возчиков к самим зародам, и, не сворачивая, равномерно и спокойно тянулся дальше, хоть к Сухому логу или Черемуховому, или дальше, в Курзун.
- Видал, какие узоры? – Вдруг спросил Саша своего брата.
- Где? Какие? – Не понял Грища.
- А ты глядь на снег!
Гриша уставился на снег, которому не было видно ни начала, ни конца:
- Ну и что? Следы да и всё…
- Следы следами, а ты глянь, как их выписывали зайцы. Будто вязали узоры… А вот и лисички на них зарились…
- Надо бы тогда петли на них поставить? – Предложил Гриша.
- Да ты и не думай! Мы ведь когтистых-то не едим. Да и жарить надо зайцев долго, они же вонючие. А вот на лису петелька бы не помешала – рассуждал Саша.
Лисья шкурка у инородцев ценится высоко. Лапки нужны для шапки, остальное - для воротника и прочих украшений одежды…
- Погляди! Вон и вправду лиса бежит! Во-он! Бежит от Светлого ключика! Давай станем, посмотрим! Караван остановился. Лиса, плавно виляя пышным хвостом, как веслом не спеша бежала навстречу. Подводы и люди не шевелились и лиса была уже на расстоянии выстрела из лука. Хвост лисы, казалось, был очень тяжелым для нее, на поворотах занося хозяйку в сторону. Но руки людей были пусты…
- Хау! – Вдруг по-козлиному рявкнул Саша. - Лиса присела и с места рванула прочь.
Отбежав недалеко, она оглянулась и поскакала в лесистую лощину, где ей уже ничто не угрожало.
- Ладно, пора и за вилы браться, – очнулся Саша и подвел подводы к зароду.
Кони дружно захрустели свежим сеном, а Гриша начал отвязывать бастрык* от первых саней. Вдвоем управляться все же легче. Один лезет на зарод и кидает сверху пласты сена на сани, другой их подхватывает и раскладывает на санях так, чтобы сено не расползалось во все стороны, чтобы каждый пласт прижимал нижний, придавливая его, как бы приклеивая, наконец, их друг к другу. Таким аккуратным образом вырастает на санях воз высотой выше роста человека. Но это еще полдела. Надо тяжелый двухметровый бастрык положить посередине на возу, вдоль саней, попасть в петлю впереди, на головке саней и стянуть задранный вверх задний конец бастрыка веревкой к заду саней, чтобы воз сена стал единым с санями. Чтобы можно было сказать: «Доедет, хоть до Москвы!»
*****
Бастрык - шест, стягивающий сено или снопы на возу.
Продолжение:
http://www.proza.ru/2014/10/20/789.