Когда дверь электрички открылась, в салон ввалился здоровенный бугай – мужик двухметрового роста. Из-за смуглой кожи он напоминал Отелло. Был он подшофе и с бутылкой пива в руке. Поскольку сидячих мест не оказалось, пребывание его на пятачке перед дверью смахивало на танец маленьких лебедей. С той лишь разницей, что этот «лебедь» бы начисто лишен ловкости. Отчего едва не расплющил лапу дворняге, смирно лежащей на площадке у ног хозяйки – конопатой девушки в затертых джинсах.
Конечно, этот «Голиаф» был пьян, но не настолько, чтобы не заметить несчастного пса, количество лап у которого показалось ему лишним, пожалуй, восемь или, даже, двенадцать. В самом деле, зачем обычной собачонке столько лап? Она что, гусеница? А ежели да, то что она тут делает, да ещё с собачьей мордой?! Ей самое время – по деревьям шастать! И зачем такой несуразной образине парное количество ног? Не собирается же она заниматься синхронным плаванием!
Но реакция у дворняги оказалась отменной. Поэтому ей не пришлось осваивать иноходь – азартную джигитовку на трех ногах. Животное-то промолчало, а его молодая хозяйка гневно облаяла нерасторопного увальня.
Мужик оказался добродушным и не стал настаивать на сокращении числа собачьих лап. В конце-концов, это личное дело каждого – иметь столько ног, сколько ему заблагорассудится.
На одной из остановок «Отелло» направился к выходу.
- Tschu;! – попрощался он с собакой.
Та, почему-то, даже ухом не повела.
- Tschu;! – терпеливо повторил детина.
Дворняга упрямо не желала отвечать.
Электричка двинулась дальше, но мужика это не беспокоило. Всё своё внимание он сосредоточил на собаке, которая вела себя так невоспитанно.
- Tschu;! Скажи Tschu;! – наседал он.
Пассажиры начали переглядываться. Монолог бугая начинал действовать им на нервы. Хотя, что с пьянчуги возмёшь-то? Может быть, он ожидает ещё, что пёс исполнит партию Германа из оперы «Пиковая дама»?
- Скажи Tschu;! – настаивал тот, сверля маслянистым взглядом упрямое животное.
Несчастная собака обвела глазами пассажиров. - Что хочет от меня этот тип? – вопрошала она. - Он, что, не понимает, что я не попугай!
- Tschu;! Скажи Tschu-u-;! – присел на корточки верзила.
Объект его внимания заскулил и звонко тявкнул в ответ.
- Нет, - завертел головой бугай, - ты нормально скажи. - Tschu;! – напомнил он. - Tschu-u-;!
- Моя собака не умеет говорить! – не выдержала её хозяйка. - Оставьте её в покое!
Мужик изумленно вскинул брови. Это же так просто, сказать Tschu;! А может, животное было больным и страдало нарушением речи?! На глазах его заблестели слёзы жалости.
- Tschu;! Скажи Tschu-u-;! - став на колени, умолял он.
Бедная дворняга снова звонко тявнула.
- Нет же, не так! – сердобольно наставлял её учитель. - Скажи просто Tschu-u-u-;!
Бедное существо затравленно огляделось по сторонам в поисках поддержки. Его добровольный наставник уже достал пассажиров, глаза их сверкали, но вмешиваться никто не собирался. Все хорошо помнили печальный конец Дездемонны.
Пёс заскулил и попятился. Тело его дрожало, шерсть встала дыбом. В нём происходила странная, отчаянная борьба.
- Tschu;! – рявкнул он. - И пошёл ты подальше!