Марку Кадину посвящается

               
               
                А у меня ни  голоса, ни слуха…
                Николай Старшинов


Марка Кадина уволили.

См. http://www.tvk6.ru/video/11581
   с минуты 8.15



  На этом сайте прочтите комментарий под ником "Имя Розы":
  http://newslab.ru/forum/theme/140494

 
 Ну, теперь если и есть очень маленький шанс вернуть его в Красноярск,
 то только уволив эту директора филармонии и эту и.о. минкульта.
____________


…Проснулась на следующее утро с мыслью: что-то плохое в моей жизни случилось.
И вспомнила, что:  Уволили Кадина. 

Я последние годы говариваю иногда у себя на работе:
- Из всех искусств для меня осталась только музыка.
И  меня  понимают.  А может, делают вид, что понимают.  Или  принимают  такой, какая я есть.  Или просто не спорят. Что спорить с человеком,  у которого нет музыкального слуха?
В другом обществе такое не рискую говаривать:  зачем обижать остальные искусства?

Но на самом деле это  именно так.
От возраста, что ли, от изменившегося мировоззрения, от сменившихся интересов  многое изменилось для меня и в искусстве.  Читать беллетристику не могу: начну и бросаю.  Кое-что могу только слушать в машине. Там легче:   артисты ж читают. Но и то вместо худлита стараюсь что-нибудь познавательное. Ну, кроме «Гарри Поттера», конечно, и «Войны и мира»…
 
Оперу смотреть не могу: голоса  чУдные,  музыка…, а гляну на сцену и, как Станиславский, хочется крикнуть:  «Не верю!». Так и сижу почти всю оперу, опустив голову и закрыв глаза.
Про спектакли – то же.  Оценю костюмы и декорации, а дальше сижу и сочиняю, как жизнь актеров  идет за кулисами, что может случиться по сценарию дальше.  Нет  сопереживания. Совсем.
Кино не люблю. Не вижу  сейчас в нем произведений искусства. Всё – поделки. Алгоритм вычисляется с легкостью.  Всё разжёвано.  И всё – не о том.
Не о том, вот что главное.

В картинную галерею зайду – редко когда задержусь перед какой-то  картиной. Прошлась вокруг и ушла.  Но я видела когда-то такие картины, которые завораживали.
Так что мне это  теперь простительно, я считаю.

 Скульптура… Когда-то в Эрмитаже  восхищалась ею весьма, позже Роден в Филадельфии и  Микеланджело во Флоренции поразили. И всё.
Вот недавно  ДашИ Намдаков  своими скульптурами тронул.  Но это же потому, что они у него музыкальные.

Архитектура? Ну да, трогает. Да, признаЮсь. Не отдельное какое-то здание,  а  всё вместе – городА…  Лондон,  Карловы Вары…Сан-Франциско.
Застывшая музыка, понимаешь ли.

Сады?  Да, сады впечатляли. Сильно. Но и сады  -  музыка.  Живая. Растущая, думающая и чувствующая. Говорящая и сочувствующая. Музыка, которая прислушивается к тебе. 

Поэзия. Да. Кое-что  трогало. Но и поэзия – мелодия.
 
Природа? Да.  Эта -  сильно. Всегда и везде.  Но и ее  я воспринимаю  как музыку. Прямо иногда внутри играет она, природа эта. Играет, и всё тут. (Наподобие, как в «Войне и мире» у Пети перед боем в голове музыка играла).

Так что из всех искусств  для меня осталась лишь музыка.

 
Я в МКЗ* ходила, как на праздник. Как на чудо. На волшебство. Там, - мне казалось, - я наконец-то встречаюсь с совершенством, которого в жизни не вижу.
Вот эта тоска по совершенству – и  тянула меня туда.

Никогда не забуду, как слушала там  «Полет Валькирий» Вагнера. Как пролетали они ветром  по залу. Реальные. Страшные. Быстрые.
 Я после того концерта месяца  два не ходила  слушать другую музыку.  Не могла отойти от того впечатления. Казалось, всё теперь уже будет не то.

Помню 4-ю симфонию Шостаковича.
У пожилой виолончелистки в первом ряду слезы текут. 
У  скрипачек глаза слезами набухли.  Соседка рядом плачет. И ты вдруг всем нутром ощущаешь,  что из этого ты народа. Что он  в тебе, а ты  - в нем.
 
А еще помню 3-й концерт Рахманинова  для фортепиано с оркестром.
Кто сыграл бОльшую роль в том, что  пережила я тогда, я не знаю. Композитор ли, дирижер, или знаменитый пианист, имя которого я не помню?
А только с первых аккордов меня как гипнозом каким-то схватило:  я вдруг обнаружила, что это меня, мою суть, мое нутро, мысли мои, переживания вот так вот вдруг взяли и   положили на музыку.
Нет, не всю мою жизнь, про которую шутится: « Ну, я тогда моложе и лучше качеством была», из той  я давно сама понадёргала   в рифмы, на словеса, на прозу. Еще и присочинила массу всего, чтоб музыкальнее  получилось.
Неееет. Не её. Ее больше нет, и я теперь совершенно другая. Как дерево не похоже на тонкий росток, из которого выросло.
 Нынешнюю мою жизнь превратили в музыку.  Вот эту, которая идет нынче, без всякой поэзии и красивости.
«Откуда он это знает?!» - помню вскочившую мысль  про пианиста.
Позже, когда я пришла в себя,  я сама себе удивлялась: ну кто -  композитор, пианист, или дирижер – мог знать о этом моем постоянном мучительном  чувстве: жажде красоты? О тоске по ней, тоски от  ее недоступности, от того, что видеть, как  портит и портит человек свой мир, тяжко?

Но как удивительно оказалось, что всё, что я проживаю   в сей жизни, вдруг от игры оркестра стало обретать  удивительный  образ и смысл. Всё стало вдруг превращаться в красоту. Чистую и незапятнанную. Как это так?
В какой-то момент мне  стало вдруг интересно: что мне предречёт эта музыка? Вот так всё и будет, как ныне? Или наступит когда-нибудь всё же покой?   

Музыка кончилась, и конец ее говорил, что покоя не будет.

Все аплодировали, зал стоял. Кричали «Браво!» Там всегда этим кончалось: аншлаг  и зал аплодирует стоя. И кто-нибудь крикнет: «Браво!».
Но я в тот раз не могла ни аплодировать, ни стоять.
Так и сидела, не двигаясь. В первом ряду,  с краю. Где и всегда.  Я даже пошевелиться, и то не могла.
Потому что меня не было.  Меня  превратили  в музыку. А она закончилась.
Долго  потом я  себя собирала в свое тело.

...А  вот  это было совсем недавно.
 
6-я симфония Чайковского.
  - До сих пор критики спорят: чем она заканчивается? Кто побеждает? Рок или человек?  – что-то такое сказала красавица-искусствовед перед исполнением.

Но  я-то поняла!
Победил  рок, но он  и есть – человек.
 Еще до рождения он выбирает   себе сценарий жизни, которую хочет прожить в здесь, на Земле. В трехмерном пространстве.  Это такая  игра. Как мистерия. Нужно пройти определенный путь, определенные испытания и измениться. И уйти отсюда в другие,  пространства, в бОльшие измерения, другим.  БОльшим.  Что-то понявшим, отработавшим, испытавшим, додумавшимся до чего-то, что-то выполнившим, что наметил себе до своего сюда воплощения… Ну и т.д.
Это же так понятно.  А они спорят. 
Интересно, а Петр Ильич это тоже понимал так же, как я? Или сознательно замутил воду?..
Я же сознательно оставляла пространство неясности  и в стихах, и в прозе, чтобы была   ширь для понимания.
А тут музыка. 
Тут этой шири, как в море  по сравненью с рекой.
В этом и сила её, что она каждому скажет то, что он сможет услышать. Ни одно другое искусство не может  этого.
Мне так кажется. 

Вот почему для меня осталась лишь музыка.

А Кадин уехал.
Конкурс ему    предложили  пройти, понимаешь ли.
8 тысяч  рублей  зарплаты давали.
И чтоб согласовывал каждое произведение с  директором филармонии.

Ничего не сказала рыбка,
Лишь хвостом по воде плеснула
И ушла в глубокое море.

А мы остались.

 С кем?
_______________

* - Малый концертный зал в г. Красноярске на Стрелке слияния рек Енисея и Качи.