Я начал подозревать, что что-то не так ещё в детстве, когда мама поставила сначала сказку Настро’, а после спокойную мягкую песню. Начал я интересоваться его творчеством в юношестве. Тогда я скупал его книги, фильмы, музыку и всё, что он выпускал в неограниченном количестве. Но всё его творчество вызывало во мне не удовольствие, но подозрение. Помню, когда я пришёл на концерт, который он начал с песни «Армия Семи Наций» Настро сказал, что «на другом языке и с других уст это песня звучит в разы лучше». Суть была в том, что тогда на том концерте он впервые представил эту песню.
Меня раздражал этот напыщенный ублюдок, которого все обожали. Я дочитал его очередной роман «Степной Волк» и небрежно отбросил читалку. Все верили, а я нет. Я не верил в то, что человек может такое сделать. Он говорит, что работает по 18 часов в день, но каждый адекватный человек поймёт, что это невозможно, каким бы там наполеоном он не был. К сожалению, похоже на то, что я последний адекватный человек на планете. Проблема даже не в том, что он не мог бы делать это физически, проблема заключалась в том, что все эти идеи не могли исходить от одного человека. Да, филологи подтвердили, что манера написания произведения является одной и той же у всех его книг, но филологи не могут догадаться, что такие идеи совершенно не могут исходить от одного человека. Не может человек, разработавший чертежи баллистической ракеты и создавший первый в мире беспилотник, снять фильм «Профессор Страннолюбов, или Как я научился не волноваться и полюбил водородную бомбу». Не верю я в эти сказки! Я вообще не уверен, что такое может создать человек, но не об этом.
С каждым годом моя навязчивая идея превратилась в навязчивый бред, и большинство моих друзей начали считать меня психанутым параноиком. Поэтому и решил обратиться к другим друзьям. Я начал искать единомышленников через интернет, и на моё удивление мои соображения разделяло не малое количество людей. Ну, как не малое. Через год нас было что-то около двухсот человек. Мы начали собираться компаниями, проводить встречи, обсуждать проблему. Мы собрали что-то наподобие экстремистской группы, где я был её негласным вожаком. Мы посещали все его встречи с поклонниками, мы ходили на все его кинопоказы, концерты, выставки. Однажды, после одной нашей акции, когда мы залили жёлтой краской его картину «Крикун» к нам обратились представители СМИ. Они спрашивали о наших целях, о том, что мы хотим добиться. Мы естественно объявили, что считаем, то что он делает бесконечно нечестным и неправильным. Но знаете, что мы так и не смогли объяснить ни журналистам, ни себе? Мы так и не поняли «почему» это неправильно. Что в этом плохого? Единственное на что мы опирались – это бесконечное чувство своей правоты. И занимались тем, что собирали доказательства в подтверждение своего чувства, чтобы показать всему миру, что наши потуги не были беспричинным проявлением зависти к создателю и ненависти к искусству. Мы знали, что всё это создал не он.
Наша группа росла и росла, и в какой-то момент мы уже имели какой-никакой вес. Этот вес равнялся нескольким сотням противоречий в его произведениях и нескольким сотням участников группы. И тут мы решили пойти «на дело», как сказал бы мой сидевший друг по экстремизму. Мы решили встретиться с Настро’ лично. 27 ноября была презентация его новой книги, под названием «Тошнота». Перед этим Настро как обычно дал концерт, в котором исполнил все свои новые хиты. Настро уже на тот момент было около пятидесяти лет, но тем не менее в его творчестве не преобладали душные произведения, которые обычно пишут музыканты в его возрасте. Его песни имели бодрые рифы, агрессивные фразы, и что самое странное: имели юношеский текст. Кто может поверить, что человек, из под чьей руки вышел такой фильм как «Солярис», может петь про девушек на танцполе? Как оказалось, в это могу поверить все. Закончил он своё выступление песней «Люди Странные».
Далее все перешли в другой зал, где Настро сел за стол, в окружении своих приближённых. В нашей теории они набивали ему текст, а он в ответ им неплохо платил. В морду Настро было направлено микрофонов 20, а публика, расположившаяся в зале, задавала ему один вопрос глупее другого. «Почему вы такой гениальный?» «Через сколько дней выйдет новая книга?» «Можно я рожу от вас детей?» Тошнит уже.
У нас было всё продумано. Охрана у Настро была очень и очень слабая. Из всех его врагов были только мы. И не знаю, подозревал Настро о нашем существовании или нет. План придумал бывший заключенный, вступивший в наши ряды полгода назад. Он отсидел 9 лет за разбойное нападение и все эти 9 лет он изучал творчество Настро в тюрьме. В общем дальше полный и полный Голливуд с обходом охраны, отключением некоторых охранников и кражей Настро. Мы тогда засунули его в минивен и увезли в неизвестном направлении в заранее подготовленное для этого место.
Знали бы вы, какой тогда поднялся шум. Мама бы мной гордилась. Нас искали все, кто только мог, от ФСБ и ЦРУ до бабки Зины из второго подъезда, но правила, которые неукоснительно соблюдала наша группа, относительно пользование шифрованными подсетями и запрета на телефоны сослужили нам хорошую службу.
И вот мы оказались с ним один на один на заброшенном заводе в тридцати километрах от города. Он смотрел на меня своими хитрыми воровскими глазками. Рот его был завязан. Сняв повязку, я увидел его дьявольскую ухмылку.
- Говорить не будем? - спрашиваю я.
- О чем вы хотите поговорить, - с ухмылкой проговорили его кубы.
- НЕСИТЕ ПАЯЛЬНИК!
И вот спустя полчаса он начинает нести всякий бред. Про пространства и связи и интермедийность. Проблема была в том, что мы не знаем, что хотим услышать. Пытать в нацистской Германии или в ГУЛАГе было легко. Ты мучаешь человека и заранее знаешь, что хочешь услышать от конкретного человека. Чтобы он сдал кого-то, либо сдал себя, либо ещё какие-нибудь весёлые вещи порассказывал. Но здесь мы не знали что должны получить. Мы даже были похожи на ученых, получающих какую-то новую информацию от своей деятельности. Забавно.
Настро облегчил нам задачу. Он рассказал о дневнике, который вёл с самого детства, рассказал о сейфе, где тот хранится и о коде от сейфа. Нашей профессиональной организации не составило труда получить его. Сейчас я в некотором роде жалею о том, что прочитал в нём.
Спустя три года, я могу опубликовать эти сведения, т.к., наверное, только сейчас я спокойно отношусь к тому, что там написано. Так кто же такой Настро? Знаете ли вы различные россказни о мутантах, которые вследствие радиации, расплодившейся в двадцатом веке, обладали некоторыми способности? Ну, да, правильно, про людей стреляющих из глаз, человеков ползающих по потолкам, бабок с «Рен-Тв», прилеплявшим ложки себе на грудь и так далее. Так вот. Настро считает себя чем-то похожим. Но в аномалии, которую он представляет, он винит 21-ый век. Век информации. О своем рождении он смутно имеет представление, как и о своих родителях. Настро является выходцем из детского дома. Каким-то образом, (да, именно «каким-то», а не с помощью сложных био-химических процессов), в его генах зародилась таинственная аномалия, что дало ему несколько большее, чем обладают другие люди. Короче. Настро’ мог видеть пространство идей. Он воспринимал мир не так скудно как мы, в виде нескольких измерений звуков, запахов и всего другого, а как определённый комплекс взаимосвязанных замыслов, несущих в себе определённое количество информации. Т.е. какой-то роман этот замечательный «писатель» видел не как совокупность определённых символов, а как одну идею, разбивающуюся на несколько под-идей. И если вы, мой дорогой читатель, украли бы книгу из магазина, то мировая культура вряд ли бы понесла значительный ущерб. Но Настро’ научился воровать идеи. Он развил в себе присваивать эту совокупность креативных помыслов к своему сознанию. Насколько мне стало известно из его дневника, Настро лишил таких людей, как Достоевский, Леннон, Ренуар и многих других известности и таланта, так как, когда он присоединял к себе чью то идею она уходила от создателя вместе с толикой его таланта. Представьте, что из карточного домика, мы бы достали одну единственную карту, то всё бы это сооружение разрушилось. Тоже самое происходило и с талантом вышеуказанных творцов. Читая его дневник, я долго не мог понять, как настровское воровство смогло повлиять на людей, живших много лет назад. Добрая часть творцов, описанная в его дневнике, уже давно привязала коней. Ответ таился чуть дальше. Измерение идей никак не зависело от времени. То есть, когда Настро брал чью-то идею, наш мир видоизменялся, огибая способности великих людей. Вот такие пироги.
Что мы с ним тогда сделали? Мы посмотрели черновики его новой книги. Книга называлась «Библия». Мы проделали над ним всё, что было проделано над главным героем той книги. После этого нас стали ненавидеть с новой ожесточённой силой. С нами расправлялись самым жестоким образом. Участники нашей группировки скрываются по всему миру. А что Настро? Настро стал мучеником. И святым.