Мои первые детские восприятия мира

 
МОИ ПЕРВЫЕ ДЕТСКИЕ ВОСПРИЯТИЯ МИРА.

 Отрывок из моих мемуаров - "Ты, маменька, ты приласкай меня!".


Однажды я задал себе вопрос, когда я стал осознавать свое существование, и какие факты могли бы меня убедить в этом. Может быть, я и ошибаюсь, и просто воспоминания и разговоры родителей отложились в моем сознании как личное восприятие событий.

Но я отчетливо помню следующую картину. Мы провожаем отца в армию, очевидно, уже началась война. На станцию мы приехали на лошади. Возле путей - штабеля бревен, в Юрье, поселке моего детства, всегда был и до сих пор есть мощный леспромхоз, и около станционное пространство использовалось для хранения лесоматериалов, бревен штабелями, до погрузки их в вагоны.

Товарный состав уже подан. Посадка с противоположной вокзалу стороны.

Из открытых дверей вагона видны мужские лица, во весь проем дверей. И лицо моего отца - в самом низу. Мой отец умел занимать выгодное положение, очевидно, он сидит на полу вагона, может быть, свесив ноги. Но мне кажется, что люди в вагоне тоже лежат штабелями, как бревна вокруг. Потому что видны только головы и лица, и как-то теряются остальные части тел. Мне жалко отца, ему тяжело находиться внизу, и я горько плачу. Мама отводит меня к штабелю, усаживает на бревно и успокаивает.

Вполне возможно, что всеобщее горе войны, слезы и крики провожания обострили мое восприятие этого события. И оно врезалось в мою память. Если это 1941 год, то мне тогда было три года.

В это время мы жили в соседней Юрье деревне Ивановщине, оттуда и провожали отца. Мама была в положении, должен родиться был мой брат. Да и мы с сестрой были малы, поэтому до станции добрались на лошади, это уже вспоминала мама. Она также рассказывала, что колхоз поселил нашу семью в доме одной семьи колхозников, и школа платила за это жилье. Яслей или детского садика в деревне не было, мама нанимала няньку, соседскую девочку.

По рассказам мамы, я очень любил, когда мной «развлекался» старый дед, хозяин дома. Обычно он сидел около печки, курил и «пугал» меня своей бородой и хмыканием. Я с визгом бежал вокруг печки, он опять хмыкал, и я совершал следующую «кругосветку». Так у нас, с дедом, получался «вечный двигатель». И я мог бы играться так целый день.

Наверное, сестрой в это время занималась нянька, или она сестра играла в куклы. А, может быть, бегала вместе со мной, но мама почему-то запомнила только меня.

Печальна судьба этого деда: когда начался военный голод, он зимой ушел побираться и сгинул где-то, родные так и не нашли его. Колхозники тогда не имели паспортов, а справку из колхоза ему, может быть, и не дали, сиди, мол, дед, дома. И ушел он побираться без документов. Голодным дома не насидишься долго.

Мама очень тепло отзывалась о хозяевах сдаваемого нам дома.

Этот период нашей жизни тоже отложился в моей памяти следующей картинкой. К дому с задней стороны примыкал приусадебный участок, часть которого не была распахана и не засажена. Эту часть, поросшую травой, в вятских краях ласково называют «лужок».

Посередине лужок пересекался тропинкой красного цвета, потому что почва – глинистая. Тропинка вела к роднику. Мама вспоминала, что играться, возиться у родника – было любимым нашим занятием. Да разве придумаешь лучше место: зеленая травка, родник и мягкая глина для лепки зверюшек и всяких фигур. Вылезаем из своих кроваток и в одних распашонках ковыляем по-детски, а, может, и бежим, к роднику.

Мне кажется, я помню, - утреннее солнышко уже высоко, очень тепло, мягкую тропинку, и мы с сестрой босиком спешим к роднику. Нянька еще не пришла. Один дед хозяйничает дома, и по просьбе мамы, приглядывает за нами, до прихода няньки.

Дом в Ивановщине, в котором мы жили, тоже, как и бабушкин дом в Артющичах, состоял из двух изб, соединенных крытой оградой. По улице переход из избы в избу производился по дощатому тротуарчику, защищенному от дождя сверху козырьком. Когда шел дождь, с козырька текли ручейки в землю рядом с тротуарчиком, желобок сверху для отвода воды не был сделан. В теплый дождь, да и в холодный, я любил стоять на этом тротуарчике и смотреть на струи воды, как они ударяются в землю. А может быть просто на этом тротуарчике мы с сестрой любили стоять и смотреть на прохожих, на лошадей и других животных. И ждать маму, когда же она придет с работы. А дождь запомнился как сопутствующее обстоятельство. Но с другой стороны, где еще любоваться дождем, как не на этом тротуарчике.

Вот такие мои первые, какие-то подсознательные но, все же, запечатленные в памяти восприятия окружающего мира. Провожание отца на войну, родник в огороде и лужок, струи теплого дождя с козырька ограды.

И, мне кажется, дальнейшую свою жизнь я воспринимал уже сознательно, почти по- взрослому.