Часть вторая
Полеты в прошлое
Вероника отодвинула столик подальше от лица, удовлетворенно вздохнула, закрыла глаза. Перед ее внутренним взором предстала матушка Мария. Она словно бы вновь услышала ее слова:
- Тебе будут сниться удивительные вещи. Сны уведут тебя в твои прошлые жизни. Расскажут о том, что ты даже представить себе не можешь. Ты станешь сильнее, мудрее. Постарайся все запомнить и записать. Пиши так, чтобы твои рассказы стали захватывающими, интересными и для других. Ты ведь любила в школе писать сочинения?
Матушка Мария не угадала. К своему стыду Вероника, как и большинство ее друзей, сочинения сдирала в Интернете. Но дневниковые записи вела с тех пор, как научилась писать. Однажды она забыла на столе свою тетрадь, и мама не посчитала за грех ознакомиться с ее содержанием.
Дочери она не призналась, и Вероника, почувствовавшая, что в ее душевные дела вмешались, не стала выговаривать маме за ее любопытство. Но обиделась. И успокоилась только тогда, когда случайно подслушала телефонный разговор родителей. Вернее, не весь разговор, а отдельные фразы…
- Да, дорогой, у нас все в порядке… Нет-нет, я приеду, как только Ани вернется из отпуска. Не могу же я оставить Веронику на прислугу, хотя должна сказать, что за дочь нам беспокоиться нечего… Почему я так думаю?.. Да вот совершила я здесь недавно проступок, сунула нос в ее дневник. Нехорошо, но не каюсь. Мало того, что девочка только и думает, что о спорте, о театре и кино, так она у нас еще и настоящая писательница… Да, любимый, у нее талант, Веронике нужно забыть о театральном лицее…
Вот и сбылись пожелания мамы: пришлось поставить крест на мечте о сцене и киноплощадках. Но руки работают, голова тоже…
А теперь перед ней рассказ, составленный из отдельных картин ее прошлых жизней. Прошлые жизни… Так сказала о ее снах матушка Мария. Сегодня вечером, когда дети, вернувшись из школы, поужинают и сделают уроки, а взрослые освободятся от всех дел, она прочтет собравшейся возле нее семье свое первое произведение.
Глава первая
Дочь раджи
- Где моя дочь? – в гневе кричал на слуг раджа Гирьям. – Кто мне скажет, где моя дочь, моя неугомонная Реми? Если к заходу солнца вы ее не найдете, велю казнить всех, всех до одного.
Толстый, всегда неповоротливый властелин Мангура носился по огромному тронному залу, сметая «в полете» низенькие покрытые парчой и шелком табуреты и изукрашенные золотом и серебром столики. По блестящему полу скатывались в бассейн с изумительными рыбками отменные фрукты, чудесные вазы и кувшины.
Многочисленные слуги столпились у входа в зал и тряслись от страха перед грозным хозяином дворца.
- На колени!!! – внезапно возопил грозный голос. – На колени перед любимцев богов!
Голос приближался, и с открытой веранды в зал вошел могущественный предсказатель судьбы и лекарь, главный придворный раджи.
Жестами он показал свое недовольство тем, что увидел прислужников, хоть и понуро опустивших головы, но стоящих на ногах.
Все разом опустились на колени.
- Так то лучше,- голос второго человека в провинции стал спокойнее.
Он подошел ближе к господину и сам очень низко, но с достоинством облеченного доверием подданного, склонил голову в черной чалме с огромным сапфиром.
- Я рад видеть тебя, Кантара, - благосклонно приветствовал раджа любимца. – Но ты же должен сейчас находиться у нашего соседа. Или ты уже все обсудил с ним? Вы пришли к согласию?
- Не совсем так, мой господин. Ранним утром, наместник британской королевы, сахиб Джон Роултон вошел в отведенную мне спальню и приказал следовать за ним. Ночью в доме англичанина произошла кража. Пропали украшенные изумрудами и алмазами ножны от его шпаги. Но ценность пропажи была не только в ее денежной стоимости. Это оружие подарила ему сама королева за заслуги по пресечению бунтов сипаев в нашей стране. Я быстро нашел вора. Но ваш друг, о, мой повелитель, отложил вопрос о залоге на несколько дней. И я поспешил вернуться, чтобы в каждую минуту быть к вашим услугам.
Неожиданно гнев раджи остыл. Он даже широко улыбнулся:
- Это очень кстати, мой надежный посланник.
- Кстати? – удивился Кантара. – Но… я, наверное, догадываюсь. По дороге домой какое-то странное волнение охватило меня, я вошел в свое сознание и понял, что дело касается Реми. Юная госпожа снова напроказничала?
- Да, - грустно покачал головой раджа. – И на этот раз так сильно, что пришлось призвать старуху Магату с ее мокрой веревкой.
Кантара побледнел. Непослушная, слишком резвая Реми была его любимицей.
- Но ведь Реми сегодня исполняется тринадцать лет! – воскликнул Кантара. – Теперь наказывать ее может только муж. По законам Мангура с того момента, как девушка становится чьей-то невестой и до свадьбы она неприкосновенна.
- Невестой она будет объявлена только завтра утром. Реми родилась незадолго до наступления следующего дня, что стоило жизни моей любимой Манане.
Раджа прижал ладони к глазам. Потом резко вскинул взор на представительного предсказателя:
- Что же мы?!. О чем думаем? Ты же можешь бросить свои камни, посмотреть в магический кристалл, ну, что ты там еще делаешь, чтобы увидеть то, что не дано мне.
Раджа отпустил взбодрившуюся прислугу и все свое внимание направил на того, кому полностью доверял.
- Ты понимаешь, что если бы сахиб Джон Роултон захотел подписать договор о залоге, нам нечего было бы предъявить английской стороне?
Кантара чуть не подскочил на месте:
- О, мой господин, вы, что же, решили послать в дом наместника вашу старшую дочь? Это же невозможно! По законам нашей страны заложником должен стать средний или младший сын, на крайний случай младшая из девочек. У вас же кроме Реми есть три сына и дочь!
Раджа снова впал в гневное состояние и, проявив необычную прыткость, подбежал к любимцу и ударил его по лицу, унизанной перстнями и браслетами рукой. Потом затопал ногами и завизжал:
- Не тебе мне указывать! Я все решаю сам!
Он бесновался до тех пор, пока в зал не вошла младшая дочь. Десятилетняя Сандина важной поступью приблизилась к резко изменившему поведение отцу, с достоинством взрослой женщины преклонила колено и прикоснулась лбом к его опущенной руке.
Раджа любовно поднял девочку и погладил ее длинные черные волосы, заплетенные в косы и перевитые жемчугами.
- Чем занималась моя любимая крошка? – ласково спросил заботливый папа.- Выучила тебя арабка золотому шитью?
- Да, мой повелитель…
- Ах, сердце мое, прошу тебя - не зови меня так. Слово «отец» в твоих устах ласкает мой слух.
Раджа повернулся к отирающему с лица кровь Кантаре:
- И ты хочешь, чтобы я отдал в заложницы англичанам мою красавицу, мою рукодельницу, мою птичку Сандину? Да я… Ладно, Кантара, ступай и разыщи мне Реми. Не найдешь, исчезай куда хочешь, или я велю отрубить тебе голову.
Кантара поднялся в свое официальное жилище, расположенное на плоской крыше огромного дворца раджи. В большой круглой комнате находилось много странных и страшных предметов: здесь были черепа животных, высушенные змеи и ящерицы, много пахучих трав, зловонные настои, кости дервишей в позолоченных сундучках. По стенам были развешаны пестрые и черно-белые одеяния для исполнения традиционных ритуалов. На низком столике в коробочках из коры деревьев покоились самоцветы и причудливые неизвестного происхождения камни. Отдельно стояли три больших кристалла.
Кантара прошел к широкой постели с плотным балдахином, приподнял легкое покрывало и достал коричневый мешочек. Потряс его и, услышав звон монет, с мрачной улыбкой положил в одну из переметных сум.
Затем водрузил их на плечо. вышел из комнаты на крышу, подошел к самому ее краю и позвал:
- Нахор, Нахор, иди ко мне.
В тот же миг с высокого дерева, удерживая в лапах тугую лиану, на крышу прыгнула огромная длинношерстная обезьяна. Она стала выплясывать вокруг Кантары и скалить огромные клыки. Предсказатель остановил пляску, погладил друга по шишковатой голове, осторожно взял лиану из мохнатых лап и обвязал ее конец вокруг пояса.
- Нахор, ты остаешься, я ухожу, иди в дом, жди меня.
Обезьяна собрала в кучку мордочку и недовольно забормотала нечто, понятное одному Кантаре, человеку, однажды спасшему ее от вероломства сородичей.
Нахор, таким именем был наречен обезьяний самец, родился с «дефектом». Он оказался более светлым и более волосатым, чем соплеменники. Пока он рос, его терпели, а когда захотел выбрать себе подругу жизни, все самки его забраковали. Однако юноша с этим не смирился и решил добыть супругу уводом. Его поймали и привязали лианами к дереву возле огромного муравейника.
Муравьи начали с хвоста и почти отъели его, когда на помощь дикому животному пришел человек. С тех пор Кантара и Нахор не расставались. Благодарный представитель обезьяньего народа поселился в ветвях векового дерева, украшавшего вход во дворец раджи.
И только Нахор знал место, где находилось второе, тайное, жилье Кантары, в котором только и мог по-настоящему хорошо чувствовать себя предсказатель и целитель двора. Там он мог без ведома господина принимать больных индийцев из окрестных деревень, чтобы оказать им посильную помощь.
- Иди, иди, Нахор, сегодня я обойдусь без тебя. В чаше ты найдешь рис с лотосом, можешь съесть его. Ну, уходи же…
Зверь поднял лапу и дотронулся до лба старшего друга, словно бы давая ему добро на путешествие, повернулся и скрылся за полотняной дверью.
Кантара без страха разбежался по крыше, оттолкнулся и прыгнул.
Лиана спружинила вверх, потом резко в сторону, и длинная растительная «веревка» пульнула между пышных растений зигзагами на приличное расстояние.
Бесстрашный маг опустился на поросшую сиренево-желтой травой поляну и рассмеялся своим мыслям.
Все его считают волшебником, способным призвать на помощь добрые и злые силы, духов умерших и бессмертных богов, совершить невозможное. И он, поддерживая уверенность семьи раджи, его близких и дальних родственников, соседей, не говоря о простых людях, и даже английских поработителей в том, что он действительно способен даже воскресить мертвых и изменить предначертания судьбы, постепенно обрастал разными пугающими народ культовыми вещами. А на самом деле, выученик арабского врача Сулеймана Абу, английского хирурга, сострадающего несчастным индийцам, Чарльза Доу, странствующего лекаря-травника Маджа Харри Кантара был знающим и добрым врачевателем, всегда здраво мыслящим. И все же при этом он на самом деле обладал даром предвидения.
Сейчас он не сомневался, что оскорбленная, униженная Реми нашла его убежище и находится вблизи него в ожидании помощи…
…Длинное земноводное с зубатой пастью неподвижно застыло на мелководье. Всего один рывок, и обед готов. Но этот «обед» вел себя слишком агрессивно.
«Нервное мясо», - думал крокодил,- «Машет лапами, трясет шерстью, издает вопли. Но ничего, скоро устанет. Добыча не уйдет».
Охотник сомкнул пасть. Ему только недавно удалось отлично подкрепиться.
Любопытная свинка, отбившаяся от большого семейства домашних животных с подворья богатого земледельца, живущего обособленно от своего рода, залезла в кусты у самой воды. Ее привлекла рыбешка, поедающая мошкару, измученную жаждой.
Увы, свинка была маленькой, и крокодилу нужно было позаботиться о новой порции калорийной пищи. А вот существо, плескавшееся в реке, было вполне подходяще, пусть только… только… Старый крокодил впал в дрему и не заметил, как «еда» ускользнула.
Юная девушка, тоненькая, в одной набедренной повязке, наконец, вышла из воды и пошла к одинокой покосившейся хижине среди зарослей манго. Одной рукой она расчесывала на легком ветерке густые, рассыпавшиеся по спине черные волосы, другой осторожно сушила сорванными на берегу листьями лотоса еще свежие ранки – следы от беспощадной веревки жестокой наставницы Магаты.
Возле хижины лежали ее вещи: завернутые в одеяло лепешки, хлебцы, сушеное мясо и новая ткань, ведь сегодня ночью она должна сменить платье на сари невесты. Она сумеет его правильно надеть, недаром карга Магата рьяно занималась обучением этикета.
Да, она наденет сари, дождется Кантару, который не может не почувствовать, не прийти к ней на выручку. Он подскажет правильный путь к истине, к счастью, а потом она уйдет к простым людям и будет жить среди них, принося посильную пользу.
Добрый, все понимающий, скрывающийся за надоевшей самому маской, первый после раджи в Мангуре, Кантара научил ее грамоте, научил разбираться в целебных растениях, рассказал о том, что мир широк, и в нем живет много разных народов, и в каждом есть плохие и хорошее люди.
А еще он объяснил, что девочек, таких, как она, и зачастую младше, нельзя выдавать замуж за старых богачей.
И в той же Англии тринадцать лет – самое начало юности, в которой место учебе, играм, мечтам и надеждам.
Реми росла доброй девочкой. Ее не прельщали горы золота и алмазов, накапливаемых в закромах отца. Она не завидовала мачехе Ангуне, для которой десятки фунтов тяжелой материи и каменьев в одежде были исключительно приятной ношей. Не понимала братьев и сестру, научившихся с ранних лет «нести бремя власти»: отказываться от веселых игр, уроков европейской культуры, географии, зато участвовать в торжественных приемах, повелевать слугами и даже наказывать их. Реми не находила с близкими общего языка.
И еще Рахан, Мушма, Делами и Сандина боялись лазать по деревьям, дружить с животными, плавать в реке, даже просто испачкаться. И никогда, никогда не помогли бы в беде, в несчастии ни равному себе, ни тем более бедняку.
- Отец не любит меня, - расправляя красивую ткань на земле, сказала Реми замершему неподалеку мангусту.- Но это больше не беспокоит меня… Ну, беги, зверек, не подглядывай, я буду надевать свое первое взрослое сари.
Девочка махнула ногой, обрушив на маленького мангуста ворох песка и прелых листьев.
Оглянувшись, она отбросила кусок тряпки, охватывающей ее бедра, в сторону и обернулась изумительной расцветки тканью.
Потом Реми последний раз встряхнула длинными прядями волос, свернула из них жгут, закрепила его сухими веточками на макушке и превратилась из ребенка в маленькую, очень красивую, женщину.
- Это ты, дочь моя? – произнес за ее спиной знакомый голос.
Девушка обернулась и бросилась на шею Кантаре.
Мужчина отстранил ее:
- Ты стала взрослой, Реми. Негоже так вести себя. Вижу, ты без проблем провела ритуал перехода в иное состояние души и тела.
Реми посмотрела на любимого учителя, выпрямилась, гордо подняла голову:
- Да, я сделала это без мачехи, Магаты и слуг. Мои израненные бока позволили мне это самоуправство. Но я не жалею и не вернусь во дворец. Ты сам учил меня всегда оставаться самой собой, хоть твой собственный пример и отвратителен. Ты пресмыкаешься перед отцом. Но я знаю, ты делаешь это, преследуя свою цель, о которой я могу только догадываться.
Кантара усмехнулся:
- Я всегда знал, что у Мананы родится необыкновенная дочь. Боги не дали твоей матери долгой жизни, но она была неземной, сошедшей к нам со звезд. Вот и вернулась туда. Что ты собираешься делать дальше?
- Хочу помогать бедным и бездомным идти по дороге к знанию. Ты мне поможешь?
Кантара ответил странно:
- Покрасовалась в одежде взрослой? Теперь снимай ее и спрячь, вот, бери, переодевайся, - доверенное лицо раджи бросил под ноги баламутки переметные сумки. – Здесь наряд крестьянского мальчика, деньги и письма. Направишься в Калькутту к моим родственникам. Они отправят тебя в Европу учиться. Но помни: все это для того, чтобы, обретя силу и знания, ты принесла пользу своему страждущему народу. Реми, твоя судьба – борьба за свободу и просвещение индийцев.
Дочь раджи помолчала минутку, потом быстро и страстно заговорила:
- А ты, ты, мой учитель, мой наставник, почему не со мной? Ты же погибнешь! Тебя казнит мой отец или англичане.
- Все может быть, дочь моя. Все может быть. Но мое место здесь. Мы еще встретимся.
- Обещаешь?
- Клянусь… Эй, ты посмотри, что за неслух!
Реми расхохоталась.
В десяти шагах от них, под низкорослым деревом кульчи, скрестив ноги, сидел Нахор. Словно плетельщик корзин и стульев, он перебирал в лапах тонкие побеги лианы, делая вид, что очень занят работой.
Реми подошла к обезьяне, вытащила из волос гребень и стала расчесывать свалявшуюся местами шерсть. Нахор заверещал от удовольствия.
- Брось его, Реми. Нужно спешить. Скоро мне придется держать ответ перед твоим отцом, следует приготовиться. Ты же в тот час должна быть далеко.
Девочка потрепала за ухо Нахора:
- Прощай, непослушный.
Потом взяла сумки и скрылась в хижине. Через десять минут оттуда вышел паренек в одежде крестьянина. Тюрбан был повязан на голове так, как носят его мужчины в Калькутте.
Кантара утратил свойственное ему спокойствие. Волнение охватило все его существо. Реми была больше его дочерью, чем раджи. Он с пеленок пестовал ее, втайне от господина и всех его чад и домочадцев совершал преступление – давал девочке образование: обучал математике, письму, географии, биологии, истории, английскому языку.
Реми была способной ученицей. Она полюбила читать книги и знала о мире куда больше, чем ее вельможный отец. О. если бы он только догадывался об этом!
- Послушай меня, дочь моя, я не сразу решился отпустить тебя. Но помочь избежать судьбы индийской женщины, которая одинакова рабская и для бедной крестьянки, и для принцессы, задумал давно. Мои мысли тогда были лишь о том, чтобы найти тебе достойного мужа: образованного, культурного, относящегося к жене с уважением и пониманием, который бы смог не только оценить твой ум, красоту, талант, но и совершенствовать их. Я надеялся повлиять на раджу так, чтобы он одобрил кандидатуру жениха. Но несколько месяцев назад я узнал, что тебя обручили еще в раннем возрасте. И твой суженый - глупый старик, похоронивший трех молодых жен…
- Я знала об этом давно, - прервала его Реми. – Мачеха готовила меня к мысли о том, что век мой будет недолог. Мой будущий муж, говорила она, не только пожилой человек, он еще и неизлечимо болен, проживет от силы пять-семь лет. А потом я должна буду взойти с ним на погребальный костер. Иного пути у меня нет. Но она утешала меня тем, что эти-то годы я буду как сыр в масле кататься.
Девочка горько усмехнулась:
- Вот тогда я и сказала себе: как только достигну тринадцати лет, сбегу из дома. Ты многое дал мне, Кантара, я не пропала бы. Но теперь у меня есть твои письма, ты указал мне путь, благодарю тебя. Однако как ты догадался, что я хочу сбежать именно сегодня?
- Не забывай, что я все-таки предсказатель. Ты ведь и сама ждала меня здесь, не так ли?
Реми кивнула:
- Да, я знала, что ты придешь сюда, и хотела с тобой проститься. Но думала, что ты будешь уговаривать меня вернуться домой.
Кантара покачал головой:
- Я бы тебя не просто уговаривал, притащил бы назад силой. До свадьбы еще три месяца, и многое могло бы случиться: например, умер бы твой жених. Но теперь тебе просто нельзя оставаться во дворце. Отец решил сделать тебя заложницей. Три месяца ты должна бы была провести в резиденции наместника королевы в нашей провинции.
Очень удивилась девочка этому известию и попросила наставника объяснить, что все это означает. Кантара ответил, что после подавления солдатских бунтов, крестьяне отдельных селений тоже стали вооружаться, готовить восстание. Раджа должен пресечь его на корню. А чтобы он справился с этой задачей как можно лучше, не вздумал улизнуть, наместник королевы Джон Роултон намерен подписать договор о залоге. Он от имени британской королевы выдает радже Мангура грамоты высокого полномочия и ларец со святыми мощами своего собственного покровителя, который защитит Гирьяма от любого покушения на его жизнь во время активных действий. А тот со своей стороны отправляет в резиденцию дочь или сына. Выбор отца пал на Реми.
- Конечно, - печально согласилась девочка, - он меня совсем не любит… А чем мне это грозило? Ведь отец не посчитался бы со мной, если бы не справился и надумал бежать со всеми своими сокровищами и семьей?
- Смертью, если бы раджа не справился с задачей, - правдиво ответил Кантара. - А бежать он не сможет, знает, что за ним следят. Ладно, время истекло. Уже наступили сумерки, тебя на реке никто не заметит. Держи лодку подальше от берега. Ты ведь не трусишь, правда?
Реми воскликнула:
- Кантара, ты ведь прекрасно знаешь, что я ничего не боюсь!
- Вот и умница.
Вдвоем они потащили небольшую лодку к воде, Реми положила в нее свое одеяло и сумки с едой, письмами, деньгами и своим красивым сари. Влезла в нее сама и оттолкнулась веслом от берега. Потом опустилась на колени, сложила ладони перед лицом и поклонилась своему мудрому наставнику.
В ответ Кантара проделал то же самое. А когда лодка скрылась за поворотом, он встал, окликнул обезьяну и, думая, что Нахор следует за ним, направился во дворец…
Течение реки быстро несло лодку вперед. У Реми была отличная память. Как-то раджа со всем семейством был приглашен на свадьбу к своему племяннику в соседнюю провинцию. Они плыли на большой лодке целый день, и старшая дочь всю дорогу наблюдала за сменой пейзажей на берегу. Она помнила все приметы, но сумерки сгущались, наступала ночь. Реми боялась заснуть и пропустить причал.
Вот еще один поворот. Лодка сильно накренилась, зачерпнув бортом мутную воду. Еще немного, и она перевернется.
Спас Нахор. Всей своей немалой тяжестью он обрушился в лодку с толстых ветвей деревьев, туго переплетенных над сильно сузившейся после поворота рекой.
Суденышко выпрямилось и понеслось дальше.
- Нахор?! Как ты здесь оказался, безобразник?
Обезьяна оскалила зубы, схватилась лапами за голову и подпрыгнула. Верный друг Кантары и Реми, он выбрал в настоящем того, кто больше нуждался в нем. Нахор подполз к девочке, взял ее руку, положил себе на плечо и потерся лбом о ее колени.
С берега раздался пронзительный крик гиены. В воздухе запахло костром, над зарослями ядовитого кустарника поднимался едва различимый в темноте дым.
Течение замедлилось. Реми освободилась от объятий друга, взяла весло и опустила его в воду до упора. Нащупала дно и стала отталкиваться от него, приближаясь к берегу.
Умный Нахор подгребал лапами, и когда лодка царапнула днищем песок, выпрыгнул из нее.
Пока Реми вытягивала суденышко на сушу, ее добрый приятель собирал сухую траву и ветки. Сложив их в кучу, он сорвал с груди пучок шерсти, с силой чиркнул по нему стальным когтем. Шерсть загорелась. Обезьяна бросила ее в хворост.
- Умница, умница… - хвалила Реми, доставая и нанизывая на палочки твердые лепешки.
Немного погодя сказала:
- Поужинали, теперь спать… Но по очереди, хорошо, дружок? Сначала ты, потом я.
Нахор быстро-быстро замотал лохматой головой, подскочил к девочке и одной лапой придавил ее легкое тело к песку, другой закрыл ей веки. Присел рядом, не давая подружке подняться. Она заснула, а он так и просидел до позднего утра.
Чувствуя себя виноватой в том, что Нахор всю ночь охранял ее сон, а сам не отдохнул, Реми достала из сумки неприкосновенный запас – сушеный виноград, который сообразительный зверек очень любил. Протянула в ладони. Нахор осторожно взял лакомство, оставив ровно половину.
- И почему ты не человек, а? – задумчиво спросила его Реми. – Таких великодушных, как ты, и среди людей немного… Мне жаль будет расставаться с тобой, братец. Я знаю, ты проводишь меня до города и вернешься к Кантаре. Я буду тосковать по вас… Правда, правда, не веришь?
Нахор отчаянно мотал головой, прискакивая на месте, потом быстро потянул девочку к лодке.
Не успели они отплыть от берега, как увидели выбежавших из-за колючих кустов мужчин в традиционном индийском дхоти, набедренной повязке, спускавшейся впереди ниже колен.
- Вот она , вот она… Эй, госпожа, немедленно вернись, твой отец прощает тебя… Эй, куда ты, куда?.. – закричал один, самый мелкий из них.
А самый здоровый бросился вдогонку за лодкой. Он уже почти хватался за борт, когда из воды взметнулась толстая узорчатая «веревка» и дважды захлестнула туловище здоровяка.
Он страшно закричал и от ужаса потерял сознание. В тот же миг на борту лодки показалась шишковатая, треугольная голова огромной водяной змеи. Она разинула пасть и схватила тремя острыми зубами хвост Нахора.
Обезьяний самец был немал ростом, мускулы его откровенно играли под покрытой шерстью кожей. Но речная жительница оказалась сильней. Как ни цеплялся за лодку несчастный, она почти вытащила его из спасительного укрытия.
Реми замешкалась всего лишь на несколько секунд. Придя в себя, она вытащила из-под тюрбана маленький, но хорошо наточенный кинжал и рубанула им ниже головы чудовища. Пасть распахнулась. Нахор отскочил в сторону, успев сбросить в воду отрубленную часть. Потом поднял лапы и замахал ими, словно отряхиваясь от грязи.
На поверхности воды остались лишь многочисленные воздушные пузырьки. Реми успела заметить, как мужчины на берегу упали на колени и зарылись лицами в песок.
Обернувшись затем к своему товарищу, девочка увидела, что тот уже лежит на спине, задрав задние лапы к ушам, и с большим чувством похрапывает…
Причал она увидела издали. Несколько лет назад он был точно таким же: немного покосившемся, с проломившимися досками, но тщательно выкрашенным желтой краской.
Дорожка к берегу шаталась, и девочка с шествующей позади обезьяной, чтобы не упасть, смотрела лишь себе под ноги. Когда она устремила глаза вперед, то от отчаяния чуть не задохнулась.
Из-за низкого строения, служившего домом местному паромщику и лодочнику, выскочили главный палач при дворе раджи и его грозный отряд.
В голове мелькнула мысль: за оскорбление и позор отец приказал догнать ее и казнить на месте. Но вышло не так.
Низко склонившись перед юной госпожой, палач накинул на нее темную шаль, перехватил за тонкую талию, бросил на плечо и потащил к лодочному сараю. Подручные без всяких знаков уважения точно так же поступили с Нахором.
Лодок в сарае не было, зато было много прелой соломы, грязных тряпок и глиняных осколков.
Реми уложили в самом чистом углу, Нахора швырнули куда попало. Тем не менее, и человеческое дитя, и дитя джунглей полностью отключились, ведь предварительно сарай обкурили сонными травами весьма продолжительного действия…
Реми оторвала голову от мягкой подушки. Ей все приснилось, она в своих покоях. Сейчас прибегут прислужницы и отведут ее в бассейн, насыщенный лепестками лотоса и магнолий. Потом подадут еду: ароматные персики, лопающийся от избытка сока виноград, острые рисовые колобки с устричным соусом, нежное мясо малиновой индейки, фруктовый щербет и белоснежную нугу…
Реми наконец полностью очнулась. Да, под ее головой мягкая подушка, она лежит на пуховой подстилке. Вместо крестьянской мужской одежды на ней ее красивое сари, волосы смотаны жгутом и закреплены на затылке черепаховыми гребнями, украшенными драгоценностями. Она чувствовала их тяжесть. Голые ступни и кисти рук выкрашены хной и охрой. Реми ахнула: да это же узоры брака и смерти. Она встала на колени.
Ее великолепная постель находилась в повозке, запряженной парой волов. И повозка стояла чуть ли не в центре обрядовой площади Мангура. Вокруг собралась масса народу: крестьяне из окрестностей, торговый люд, менялы, фокусники, дервиши, укротители змей. Очень много детей: впереди взрослых, у них на плечах, на ветвях деревьев.
На другом конце площади постамент, на нем трон раджи. У его ног сестра Сандина, братья, мачеха, ближайшие придворные.
Но почему нет Кантары? Ведь он всегда садился на табурет чуть позади властелина.
Эти мысли сразу же прервали другие: что это за два помоста? Один вроде бы понятен… Ах, да… Это же подготовка к погребению, кто-то умер, вероятно, мужчина, уж слишком много жасминовых венков, украшенных опалами, утвари, привязанных к помосту домашних животных и… женщин, стоящих на коленях с безумными глазами. Опоили, наверное. Несчастные жены, им предстоит заживо разделить участь мертвого.
- Отец, - крикнула Реми и протянула руки в сторону своей семьи.
Но раджа, даже если и слышал, не показал вида. Возле него появился глашатай. Громовым голосом он стал изъявлять волю правителя провинции:
- Я, великий раджа Мангура Гирьям Гаминта Гури, скорблю, проклиная дни, когда мое чистое сердце было отдано недостойным.
Сегодня грозная кара настигнет их.
Всенародно объявляю вину первого преступника…
Трижды ударили в барабаны. Через площадь провели-пронесли человека, чье обнаженное тело было крайне жестоко изранено кровожадными палачами. Безжизненно повисшие руки, едва передвигающиеся ноги, вместо лица маска. Но был он высок и крепок сложением. С большим трудом его подняли н эшафот.
Глашатай продолжил:
- Совсем юным выкупил я из арабского плена этого недостойного. Обладая даром видеть будущее, он привлек мое высочайшее внимание. Я отдал его в учение английскому лекарю, и он превзошел учителя. Долгие годы под маской безупречного слуги, он нес праведную службу. Я любил его, считал другом. Но он предал меня…
Замерев телом и душой, Реми внимала словам. Она уже понимала, но не хотела верить. Холодный пот покрыл ее с ног до головы.
Вестник несчастья продолжал:
- Итак, он предал меня. Предал дважды. Как правителя и как человека, вернувшего ему свободу, облекшего его доверием, давшего ему самую лучшую жизнь. Это Кантара!!!
Площадь загудела, зажужжала, вознегодовала. Кантару любили все: одних он лечил, другим устраивал жилье, третьим помогал деньгами или продуктами.
Снова загремели барабаны. Глашатай предупредил:
- Всех сочувствующих ждет та же участь. Повелеваю молчать!!!
Площадь замерла.
Изъявитель господской воли продолжал:
- Кантара виноват, во-первых, в том, что он тайно помогал заговорщикам. В чем свидетельствовали крестьяне Рамадж, Капура, Давлет, отправленные утром в английскую резиденцию на праведный суд. Во-вторых, нет сомнения в том, что Кантара помог бежать принцессе Реми, нареченной невесте дяди раджи провинции Бансур, который вчера вечером, прибыв погостить, скончался от мучившей его долгие годы болезни. Кантара вину отрицает, но есть свидетели его подлого поступка. Это служанка моей младшей дочери Сандины арабка Жасмин. Она часто слышала доверительные беседы между Кантарой и Реми, а также прознала, что вопреки всем законам страны предсказатель судеб обучал девочку непозволенным женщинам наукам. Это брахманка Магата, проследившая тайное убежище нашего лекаря и наблюдавшая встречу принцессы с нашим неверным подданным. Праведная женщина вовремя сообщила о предательстве. Кантару сразу же схватили и пытали.
Вина доказана. Повелеваю казнить Кантару через отсечение головы от тела.
- Не-е-ет!!! – закричала Реми, выпрыгнула из повозки и бросилась к эшафоту, путаясь в длинном сари.
Девочка успела подбежать совсем близко, когда приспешники раджи схватили ее и потащили обратно. Она вырывалась, оглядываясь на эшафот, и кричала:
- Кантара! Кантара!..
Она освободила одну руку, подняла ее в последнем приветствии. В тот же миг в ее ладонь что-то ударилось. Непроизвольно ладонь сжалась.
Кантара крикнул:
- Трижды позови себя, назвав свое имя наоборот. Трижды! Не забудь! Не забудь, Реми! Прощай, дочь моя!
Рука нервно сжимала неизвестный предмет, но Реми забыла о нем. Ее бросили в повозку, и она, замерев, смотрела, как Кантару опустили на колени и прижали голову к плахе. Палач занес над его головой топор и резко опустил его…
Девочка не плакала. Ей казалось, что она умерла. Но пришлось ожить. Первые же слова глашатая заставили насторожиться…
- Представляю на ваш суд, верные подданные, второго преступника, вернее, преступницу. Не могу передать, как болит мое угнетенное сердце, как мое здоровье, подорванное неустанными заботами о вашем счастий, сдало за последние часы. Преступница – моя дочь. Любимая!!! Старшая!!! Но я твердой рукой наказываю ее, как наказал бы любого виновного.
Но… моя боль, моя печаль, моя кровь… Я все же сменяю гнев на милость…
Глашатай был мастер своего дела. И по природе – великолепным актером. Сплошной невыразительный, заготовленный заранее текст он читал с нужными интонациями. Толпа простолюдинов вздыхала, рыдала, мучилась муками раджи. Кое-кто падал на колени, рвал на себе волосы.
Реми стало холодно. Что задумал отец? Неужели он убьет ее? Несмотря ни на что, девочка хотела жить, она ведь еще не исполнила свое предназначение, о котором говорил ей Кантара!
Вестник несчастья продолжал:
- Умер нареченный жених моей дочери. И я даю ей честную смерть. Достойную, которая приведет ее в то место, где гурии раздают любимцам щербет и сладости. Принцесса Реми сейчас станет женой господина Раханы и проводит своего мужа в высший мир великих . Я все сказал!
Глашатай опустился на колени, сложив руки перед грудью, и коснулся лбом дощатого помоста у ног раджи.
Вынесли тело усопшего старика, уложили на воздвигнутый костер. Обложили его утварью, венками, разными бытовыми предметами.
У Реми потемнело в глазах. Она не видела, как резали домашних животных и укладывали возле носилок трупа, как оглушили одурманенных женщин-служанок...
И только когда двое разодетых в парчу и шелк придворных, за плечами которых стояли стражники, с поклонами приблизились к ней, Реми пришла в себя. Он сразу вспомнила последние слова Кантары. Разомкнула ладонь и увидела алмазную звездочку, которую неведомо как послал ей друг в последние минуты жизни.
Звездочка отражала ее мертвенно-бледное лицо.
- Имер! Имер! Имер! Прийди ко мне!
Она повторила, и руки придворных, словно ужаленных ядовитой змеей, взметнулись вверх. Сами исполнители воли раджи свалились на землю и заметались, завыли от неизвестно откуда возникшей боли.
Реми упала на спину в повозку и потеряла сознание…