В такие вечера я обычно задаюсь вопрос по философии схожим с вопросом насчет, куда мы катимся, отчего все беды и т. д., на него также трудно ответить: в какой бар мне пойти напиваться. Все осложнялось и тем, что гонорар мне еще не выдали, а аванс ушел так же быстро, как и моя бывшая. Что может быть досаднее в такой вечер, чем звонок дилера, который предложит что-нибудь вкусное, но у меня нет денег. Я взял трубку, покрутил телефон в руках, размышляя на сколько уместно в моем положении и настроении отвечать. Но раз хуже уже не будет, то я перезвонил ему, так как он уже сбросил, пока я копошился в причинах своей несостоятельности.
Как-то пару лет назад, в другом городе я познакомился с начинающей писательницей, спустя год мы случайно встретились уже в моем городе, как-то вяло поддерживали беседу. Она постоянно была в разъездах по другим странам, так что я ни на что не расcчитывал, хотя присунуть ей — было бы не плохим подспорьем к повышению чувства собственной важности.
Этот бар стоял за моим предыдущим жилищем, но несмотря на близость, я в нем за несколько лет соседства так ни разу и не побывал. Выпив дозу виски за счет дам, пройдясь по дороге, которой угостил дилер, мы отправились до моего нового жилища. Она что-то верещала про новую книгу, про то, что не пишет на русском, что-то про все подводные камни жизни знаменитости за рубежом. Я поддакивал, улыбался, задавал наводящие вопросы. И все это по обычному, без пафоса, от чего я еще больше всаживал свою голову в плечи, я чувствовал себя кем-то мелким. Но в голову не лезли воспоминания о моем не успехи, а наоборот, приходило спокойствие, которое когда-то пробегало через мой разум во времена антидепрессантов. Вернее пока они действовали. Была прекрасная ночь. Те последние деньки, когда уже мерзко на улице, но жить можно. И если, обычно, я представляю каждый момент своей жизни сценой в своем фильме, слегка приукрашенной, романизированной, но я обычно даже вижу, где должны стоять камеры и какой саундтрек должен играть. То сейчас это было не мое кино. Нет, я по прежнему был главным героем, но фильм был не мой. Не скажу, что его режиссер плохой, напротив, мне очень нравится. Будто упал груз с плеч, тебе не надо прорабатывать все тонкости сцены, ты просто герой. Ты не управляешь ни камерами, ни интонацией, ни даже цвета на монтаже не можешь выбрать, от этого просто живешь своим никчемным героем, который тем менее является рассказчиком. И, все-таки, блин, я иду прекрасной ночью, с одной из известнейших писательниц современности, лучшим поваром амфетамина во всем городе, и иду именно я, и именно ко мне, и именно дружеской атмосфере старых друзей. Видимо, я не такой уж и пустой.
Всю ночь мы пили дешевый виски, нюхали лучший амфетамин в городе и болтали о псевдофилософии или что-то около того. И постепенно я понял, что эта женщина во мне что-то зажигает.
Может это амфетамин отпускает, но и чувство, будто я прикоснулся к бозону хигса или чему-то такому же эфимерному, во что верил до это дня, но ни разу не видел. Но завтра нас будет разделять 15 часов на самолете. Она вышла из моего дома, оставив во мне неразбериху, то ли я ее разочаровал, то ли стал не интересен. А да, точно, один раз затронул не ту тему, Да, и вообще, под утро мне перестало нравиться ее лицо. Плюс у нее мутки с другом моего друга. Но она вроде как-то проронила, что тот мой фильм про поле был не плох, а мою не обремененную успехом книгу она даже читала, взял у кого-то из знакомых.
Размышляя над тем, что же я сделал не так, я сам не заметил, как сел за ноутбук и написал больше страницы того самого последнего сценария. И он был потрясающий, подобного я не писал со студенчества, за одной лишь разницей: тогда я подобное писал каждый день.
В это момент, зависнув взглядом на мигающем курсоре в моей голове за столько долго время сформировалась ясное чувство: страх. я боюсь. Если раньше я не боялся из-за мальчишеского максимализма, потом страх съелся занятостью и востребованностью, а последние годы он не приходил из-за отсутствия в моей жизни той вещи, которую я мог бы растерять, но на деле сам разбросал в течении всех лет пьянства, эгоизма и нытья. Я не знаю. Я просто понятия не имею, какой следующий шаг делать, даже не знаю надо ли и есть смысл его делать.
В целом, вырисовывается картина, что я попал в не очень хороший капкан, как герой моих черновиков, которые я так и не смог превратить в кино. Но те слова на мятой бумаги появлялись сами собой, и это было печально, это было жестоко и красиво.
Но я не влюблялся, как мой герой, я не страдал, как мой герой, но и не совершал сильных поступков, как мой герой. Я все утрировал, я все увеличивал, до космических масштабов, эта были истории не одного человека, а история самой идеи, самой мысли.
А теперь я пишу про человека, который потерял все идеи, все смыслы. Но только теперь, кажется, я начинаю по настоящему понимать того человека, что был лишь чернилами на бумаге.
Эта женщина, как героиня набросков, пришла и зажгла во мне фитиль, который объединяет весь заряд накопленного вдохновения и остатки заряда молодости, тех самых, которых я чуть не спустил в унитаз.
Но я боюсь расставлять фейерверки, а пока они просто валяются в куче. Если не успею расставить, то все это к ****ям взорвется, и глаза окончательно потускнеют к миру. Больше ничто не заставит меня начать писать, думать, сочинять. Как в той истории про мужика, у которого были внутри мухи, и он мучился, но однажды он смог выгнать мух из себя, и мухи улетели, с тех пор внутри него ничего не осталось. Совсем ничего. Даже мух.
Вот только я боюсь. Дико боюсь того, что если начну разбирать фейерверки, то поставлю их плохо, или порву фитиль.
А вновь его зажечь сможет только она, но вдруг она не захочет. Но вдруг, вместо этого потушит, и выйдет так, что даже самая маленькая ракетка не полетит вверх. И все это до той поры, когда моя спина коснется холода выдвижного холодильника морга, до окончательного окоченения моего тела, и будет стоять грудой внутри меня. Печальная картина: пустота и пыльные расставленные фейерверки, которым уже не суждено полететь, но и выкинуть не в силе, ибо без них даже мух во мне не будет.
я влюбляюсь по десять раз на дню в каждую женщину, с кем меня связывает жизнь,
а сейчас совершенно другое чувство. Будто я открыл в себе способность к левитации, которая поднимает мое проспиртованное тело на пару сантиметров от земли, а с ней все окружающие выглядят, как гребанные бычки на козырьке многоэтажного дома. Неприметные и совершенно бесполезные для тебя.
Хотя все еще, хер знает насчет влюбленности - это как-то глупо и категорически по другому.
Видимо все таки это отходосы.
Да, определенно, стоит сбросить все на них.