Рассказы из серии: «Мои ситуации»
Пусть простит меня уважаемый читатель за это название. Вроде бы итак: что бы мы ни делали, где бы мы ни находились, чтобы ни руководило нашими поступками - всему, в конечном итоге, можно дать определение - жизнь. Но именно в том случае, произошедшем со мной и моими товарищами, человеческая жизнь оказалась в такой чрезвычайной ситуации, такой обнаженной и беззащитной, что небольшое промедление было бы на самом деле «смерти подобно».
Рассказ третий
« ЖИЗНЬ»
Как-то в конце апреля, набрав и подготовив группу из старшеклассников и нескольких преподавателей из разных школ своей родной Еравны (Еравнинский район Бурятии), я выехал в одно из красивейших мест Восточных Саян - район пика Мунку-Сардык, который находится на границе с Монголией. Не один раз, еще студентами, мы бывали здесь. Да и позже приезжал, прилетал из разных мест Союза с разными группами в эти сказочной красоты верховья Иркута, делал кольцевой поход по его притокам и, по возможности, поднимался на вершину, кстати, самую высокую в Восточных Саянах (3491м).
И на этот раз маршрут проходил там же. Мы добрались до пограничного поселка Монды рейсовыми автобусами, а оттуда, на следующий день, друзья-геологи помогли заброситься на попутной машине на начало нашего маршрута – устье Белого Иркута. Тогда еще не было асфальтированной дороги до Монд и грунтовки на Зун Халбу. И, вероятно, поэтому было в сохранности зимовье на левобережной террасе в 200-300 метрах от современного моста на Белом Иркуте. Это зимовье много лет давало приют альпинистам, туристам, охотникам. Выручило оно тогда и нас: мы не стали разбивать лагерь при заезде и расположились на первый ночлег в нем.
Время еще позволяло и, пообедав приготовленной традиционной лапшой с тушенкой, мы налегке пробежались на разведку по ущелью Среднего Иркута до первого ледопада, который находился примерно в полутора-двух километрах от зимовья.
Яркое весеннее солнце, непередаваемой бездонной голубизны небо, вертикальные стометровые стены ущелья с его синеватым полумраком, заросшие в человеческий рост верблюжьей колючкой склоны - все это мои еравнинцы видели впервые и их восторгам не было конца. Показал им и выходы каменного масла, этого уникального лекарства, и каждый добыл его себе понемногу. Восхищение вызвал и вид самого ледопада с голубыми колоннами льда высотой до пятнадцати метров. Здесь я рассказал и показал всем, как тактически преодолевается это препятствие. Подробнее заострил их внимание на возможной ситуации, связанной с падением сверху камней: какой сигнал подается и куда надо в этой случае бросаться, чтобы не пострадать. Вроде бы все всё поняли, и мы, где шагом, где бегом, прыгая по камням, быстро вернулись к зимовью. Вечером по поводу 1-го Мая был праздничный ужин с тут же приготовленным походным тортом.
Наступило второе мая.
Дежурных поднял в шесть часов утра. Через полчаса - общий подъем, а в начале восьмого группа уже вышла на маршрут. Это было важным и необходимым пройти ледопад в утренние часы, когда еще не начало таять.
Подошли к ледопаду. Сбросили рюкзаки. Согласно намеченному плану я поднялся с нижней страховкой наверх по скале справа от ледопада. Навесил основную веревку, закрепив ее верхний конец за выступ скалы. По ней ко мне быстро поднялся Иван Верхушин, талантливый молодой преподаватель физкультуры из моего села. Мы вдвоем подняли сначала все двенадцать рюкзаков, а затем приступили к подъему группы. Ребята поднимались сами, но уже с верхней страховкой. Пока все шло нормально. Уже двое парней, забрав свои рюкзаки, ушли от ледопада дальше за скалу. И вдруг!
Вдруг, когда я в третий раз сворачивал дополнительную страховочную веревку , чтобы сбросить ее вниз, где-то высоко над головой раздался грохот! Взглянув вверх, я увидел большую массу камней, летящих прямо на нас! Причиной этого камнепада мог быть даже один единственный камень или камешек, стронутый с места каким-нибудь пробежавшим зверьком. А дальше - цепная реакция.
И эта масса камней сейчас летела на нас! То, что было дальше я вспоминаю всегда, как в каком-то лихорадочно быстром сне. Но помню абсолютно все до мельчайших деталей. Хотя все, что происходило, делалось просто автоматически.
Громко крикнув условный сигнал «Камень!», схватил стоявшего в метре от меня Ивана, рывком дернул к скале и прижал его так, что поранил ему лицо. И чуть не в это же самое мгновение прямо на то место, где он только что стоял, упали камни. Грохот бьющихся друг о друга и об лед камней, продолжался несколько секунд! Спину, руки секло разлетающимися мелкими осколками! Затем затихло. Лишь запах гари, оставшийся от высеченных искр.
Бросив Ивана быстро заглядываю за перегиб, вниз под ледопад! Только что перед этим, когда поднимался второй ученик, видел, как нарушив мои инструкции, ребята столпились у конца веревки. Еще крикнул им всем тогда, чтобы немедленно ушли под ледопад и выходили по одному. Камни всегда отыграют от стены и улетят дальше.
Смотрю вниз. Там – никого. Ребят не видно за потеками льда. Слава богу!. Но, переведя взгляд от ледопада по ущелью дальше, вижу, что кто-то лежит и судорожно бьет ногами. Кто-то убегал от камней!
Как потом сказали участники, что буквально через несколько секунд я оказался рядом с ним, пролетев по веревке вниз пятнадцать метров без верхонок ! По всем законам я должен был ободрать ладони своих рук до костей! Но у меня не оказалось ни единой царапины! Я где-то читал, что в моменты такого стресса от человека может отскочить даже остро наточенный топор!
Подбежал. Парень, это был взрослый из крайнего западного села района, только что застонал: болевой шок прошел. Вокруг разбрызганная кровь, военный бушлат, лицо - в крови. Где? Куда попал камень? Ищу. Приподнимаю к себе на колено. Переворачиваю. И тут с его головы падает шерстяная шапочка и взгляду открывается страшная рана прямо на затылке. Зажав фонтан крови ладонью, кричу наверх:
- Ива-а-а-ан!
Выглянул Иван из-за перегиба ледопада.
- Аптечку! Быстро!
Пока он с теми поднятыми парнями развязывал наверху рюкзаки в поисках аптечки, кричу Жаргалу, физруку из Тужинки, стоявшему под ледопадом.
- Жаргал! Помоги!
Жаргал, сбросив растерянность, подбежал. В этот момент рядом упала аптечка. Быстро накладываем повязку. Бинты закончились, но кровь бежит!
- Рубаху! Жаргал, рви рубаху!
Бинтуем, бинтуем. Все! Кровь остановлена. Первое - сделано. Дальше что? Да! Надо гонца! Сразу послать гонца на трассу, в Монды.
- Иван! Надо бежать (Иван был кандидатом в мастера по легкой атлетике и, спустившись с ледопада, уже помогал в конце перевязки). Беги! На трассу. Не встретишь машины, беги до поселка ! К Генке Шубину, моему другу и сокурснику. Помнишь, у кого ночевали? Он организует машину.
Иван поднялся. С ним попросился один десятиклассник, сказав, что не переносит вида крови. И они убежали. Иван, оставив позади этого парня почти сразу на дороге, не останавливаясь, пробежал все 30 километров (!) до поселка и к вечеру санитарная машина уже была на Белом Иркуте.
А что же сделали мы? Мы с максимальной осторожностью доставили нашего пострадавшего до зимовья, используя в качестве носилок двойной туристский коврик: четверо по углам, пятый придерживал сзади. Не прошло и получаса, как он был в тепле зимовья. Сменили ему одежду на сухую и для снятия стресса от полной потери зрения, заставили выпить пол кружки спирта. Оставив с ним одного участника, поредевшая группа еще раз сходила до ледопада и принесла оставшиеся рюкзаки. Связали настоящие носилки по всем правилам спасательной техники. Через несколько часов, под вечер, в зимовье вошла фельдшер из Монд. Осмотрела пострадавшего, поставила ему обезболивающий укол и, успокоив нас, не трогая повязку, сопроводила его с частью команды до поселка. Уже в темноте мы подъехали к дому моего друга. А друг, сделав еще один рейс на своей машине, привез остальных.
Расположившись на просторной кухне, врач начала менять повязку. Приподняв последний слой бинтов, она вдруг быстро закрыла рану, снова завязала и с волнением сказала, что его надо срочно в Кырен, в районную больницу.
- Скорее! Пока у него еще «светлый промежуток» и пока он в сознании!
А до Кырена было еще 90 километров! По неасфальтированной дороге с частыми рытвинами и ухабами... Как назло за всю ту ночь мы не могли найти ни одной машины, а в дежурной санитарке не было бензина. Чертова перестройка! Не шли машины и из Оки. И мы всю ночь ни на минуту не давали уснуть нашему пострадавшему. Держа его голову на коленях, говорили и говорили с ним по очереди. Лишь под утро Гена Шубин перехватил вахтовую машину с солнечной обсерватории направлявшуюся в Иркутск. Водитель подъехал к его дому и наша группа с носилками и врачом к полудню добралась до райцентра Тунки. Дорогой через каждые полчаса сопровождавший нас фельдшер ставила пострадавшему обезболивающие уколы. Надвигался кризис и боли не оставляли его уже ни на минуту…
Сдав нашего парня в приемную двухэтажного хирургического отделения, приняли решение, что вся группа со старшими возвращается домой. Руководитель - Жаргал. А я остаюсь в больнице до конца, что бы ни случилось. И уже через час рейсовый автобус с ребятами ушел в Слюдянку, чтобы там сесть на поезд до Улан-Удэ.
А я остался в Кырене. И конечно не знал тогда еще ничего. Не знал, что через полчаса главный хирург выбежит из ренгент-кабинета со снимками и буквально прикажет мне не отлучаться ни на миг. Не знал, что на втором часу сложнейшей пятичасовой операции срочно понадобится донорская кровь и что я сдам ему своей по максимуму. Не знал, что операция будет идти с постоянной консультационной связью с нейрохирургами Улан-Удэ. Не знал, что на девятый день мой парень снова увидит мир и его зрение полностью восстановится и что, почти заново научившись ходить, есть, пить, мы только к концу мая вернемся домой. Не знал и того, что уже в середине июня я буду гулять на его грандиозной свадьбе, не отказываясь, а гордясь своей новой многочисленной кровной родней среди бурят. И, наконец, не знал и того, что позже он со своей славной женой и двумя красавицами-дочерьми будет жить в Улан-Удэ. Ничего этого и многого-многого другого я еще не знал…
А пока из ренгент-кабинета выбежал главный хирург больницы Кырмыгенов и, увидев меня, по военному строго сказал.
- Ни на шаг отсюда! Дело очень серьезное. Жди.