- Селитёр! – сказал фельдшер строгим голосом – Вы это что, юноша, сомневаетесь в моём диагнозе?
Анатолий вздохнул и, стараясь держать себя в руках, вежливо, насколько мог, ответил:
- Не то чтоб сомневаюсь. Просто мне от вашего лечения только хуже и хуже становится. Рвёт постоянно, худею с каждым днём. А я ведь не юноша, как Вы изволили выразиться. Мне двадцать четыре года, у меня жена, дочь годовалая. Если помру, что с ними будет?
- Будешь соблюдать мои предписания, поправишься – фельдшер изобразил на лице выражение абсолютной уверенности – Ну-ка, ешь солёную рыбу тут, у меня на глазах. И не пить два часа! Выдержишь – избавишься от селитёра.
Выйдя за дверь амбулатории, Анатолий добежал до ближайшего колодца и, вопреки предписаниям доморощенной медицины, выпил залпом полведра. Его тут же вырвало под куст бузины. Посидев на скамейке, вкопанной рядом с колодцем, он отдышался и принял решение…
Недавно они с женой ходили в клуб на лекцию о политической ситуации в мире. Лектор, захлёбываясь от восторга, рассказывал аудитории про пакт Молотова - Риббентропа. Выйдя на улицу, Анатолий сказал жене:
- Надо срочно козу покупать.
- Зачем? – удивилась та.
- Корову мы не потянем, а молоко нужно. Валюшку надо растить, а скоро война начнётся.
- Ты что? – захлопала голубыми глазами жена – Только что тебе сказали, что войны не будет.
- Угу – ответил он и назавтра же купил молоденькую козочку по имени Белка. В том, что война не за горами, он ни на секунду не сомневался, и умирать при такой перспективе считал непорядочным по отношению к жене, дочке и своей матери, которая осталась ещё в молодости вдовой и тянула одна пятерых детей. Поэтому он заскочил на минутку домой, поцеловал спящую Валюшку и сказал тёще, у которой они сейчас жили, что уехал по делам в Горький.
В Горьком он расспросил людей на вокзале и быстро нашёл нужную ему больницу. Там принимали хорошие доктора. Платно. На каждой двери были написаны имена, регалии и стоимость приёма. Выбрав врача, просившего за приём не самую маленькую, но и не самую большую цену, он постучал в дверь.
Приём длился очень недолго. Выслушав жалобы пациента, посмотрев на его истощённое тело, нажав на какую-то точку на животе, от чего больной с воплями подпрыгнул на кушетке, доктор вынес вердикт:
- Язва двенадцатиперстной кишки. Стеноз привратника. Если не прооперировать, скоро умрёшь.
- А если прооперировать? – с замиранием сердца спросил Анитолий.
- Как Бог даст. Оперировать тебя придётся под местным обезболиванием, наркоз ты в таком состоянии не выдержишь. Но не дрожи так, мы тебя Кочергину отдадим. Он и будет твоим Богом – доктор похлопал ошеломлённого больного по плечу и разрешил сбегать, дать телеграмму родным…
Если бы Анатолий знал, что операцию, которая ему предстоит, в далёком двадцать первом веке при всех достижениях медицины далеко не каждый хирург будет делать хорошо, он боялся бы намного сильнее. А если бы ему было известно, что Иван Георгиевич Кочергин не просто доктор, а знаменитый ученик Спасокукоцкого, светило хирургии, возможно часть страхов бы улетучилась. Но он знал только то, что должен выжить и, стиснув зубы, выносил, казалось бы, нестерпимую боль. Лицо его заливал пот, он выгибался дугой на операционном столе. Кочергин тихонько хлопал его по груди и говорил:
- Лежи спокойно, терпи, ты ж мужик.
Перед глазами у Анатолия летали мушки и, как нарисованное, белело лицо жены…
Перед выпиской Иван Георгиевич зашёл навестить своего героического пациента:
- Ну что, как я погляжу, дело идёт на поправку: порозовел, поправляешься на больничных кашах. Пора домой, на тёщины харчи. Только помни, что ты сейчас человек особенный и диета у тебя должна быть особенная. Всю жизнь. Ну, тебе сейчас объяснят, что можно, чего нельзя. Давай, брат, береги себя!
- Спасибо, доктор! Вы мне жизнь спасли! – Анатолий затряс протянутую руку хирурга, ставшую для него золотой – Скажите, а мороженое мне можно?
- Можно! – бросил через плечо выходящий из палаты Кочергин.
Возвращаться домой без подарков молодой муж и отец не мог, поэтому весь день перед отъездом бегал по городу, скупая то, что могло бы порадовать его семью. То, что больше всего домашних порадует его возвращение, в голову почему-то не приходило. Чемодан с подарками оказался увесистый, но про то, что тяжести ему сейчас поднимать нельзя, бывший больной прослушал. На вокзале он понял, что за весь день не удосужился ни разу поесть, что совершенно не соответствовало предписаниям. Где же взять что-нибудь диетическое?
- Мороженое! – осенило его – Хирург разрешил мороженое!
К тому моменту, когда подали нужный состав, в урне рядом со вчерашним больным лежало семнадцать обёрток от пломбира…
Когда Анатолий подходил к дому, его, быстро шагающего с огромным чемоданом в руке, издали увидела тёща. Потом она плакала всю ночь, твёрдо уверенная, что к утру зять умрёт, оставив её дочь вдовой, а годовалую Валюшку сиротой…