- Да ты волшебник, Темпл, мы же на двое с тремя четвертями суток опередили все ожидания столичных мажоров! – Франсуа сиял от восторга, разглядывая мраморную панораму столицы Рейха на главном обзорном экране «Демона». – Как такое возможно, а?
Скайстон снисходительно улыбался – всё же у космолётчика в крови сидит упорное желание подковырнуть штабного офицера, даже если он стал у тебя в статусе близкого друга – а это очень часто происходит на деле. Кто-то даже произнёс крылатую фразу о том, что Империя всегда даёт своему офицеру надёжного друга – а остальное они себе сами раздобудут, какое хотят. Этой фразой, помнится, Темпл довёл до белого каления квесторов Лиги – отчего, возможно, им и предпочли заняться уже безопасники. Однако злись не злись – а факт остаётся фактом, личная дружба куратора с подопечным офицером уже настолько стала незыблемой традицией в реальности, что недоумение среди имперских офицеров скорее мог вызвать факт её отсутствия. А Темпл подозревал, что бюрократы Рейха скорее предпочли бы отправить ему куратором не Лестера, а какого-нибудь новенького назначенца, стало быть, и здесь Франсуа старался помочь Темплу по своей воле – вероятно, приключения на территории республиканцев и мятежников сплотили их сильнее, чем они сами себе представляли. Что ж, Скайстон чувствовал, что отыгрался за тот момент, когда увидел Лестера в мундире особиста и почувствовал себя слегка обойдённым. Как знать, сколько раз, впрочем, нечто подобное мог ощущать Франсуа, исключая их эпизод с исповедью, которую так и не озвучили детально они оба? Но удержаться было невозможно, и Темпл сказал чуть пренебрежительным тоном:
- Я привык скромничать, пока был контрабандистом, оттого не сообщил тебе о всех возможностях моего корабля и его капитана. Если ты сочтёшь ещё что-нибудь сюрпризом, то это от моей рассеянности – я ж привык был быть одиночкой за всё это десятилетие.
- Куча брёвен в хвойном лесу, так у меня есть двое суток на отдых, как ни больше! – с прежним счастьем вещал Лестер. – Ты меня научишь этак искренне радоваться жизни ещё, право!
- Так пора уже, - вкрадчивым тоном командира заметил Темпл, продолжая работать. – Наша жизнь принадлежит не только нам, потому с ней нужно обращаться бережно и ценить. Двое суток у тебя есть, но меня, дикаря, за оставшиеся часы по столице прогуляешь, чтоб обвыкся.
- У меня есть, чем похвастать перед тобой на Брилле, - с лёгким оттенком гордости отозвался Франсуа, весело пожимая плечами. – Полагаю, ты будешь доволен и Джина тоже.
- Ну так нырни в кресло уже, садимся, - фыркнул Темпл, успешно делая вид, что совершенно спокоен – на самом деле в груди заметно щемило: он прибыл в столицу сам, на своём корабле, да ещё под своим настоящим именем, это триумф, о котором даже мечтать ещё не приходилось.
Можно себе представить, подумалось далее с легкой усмешкой, что должен чувствовать Эйрик Чакра, попав из своего затерянного от галактической цивилизации Гардара в самое сердце Империи. Но тот выглядел столь поглощённым ответственной работой второго пилота, что даже не был на деле взволнован судьбоносным моментом. Джина же, выбравшись на мостик на минуточку, чтоб наградить будущего супруга томным поцелуем, удалилась к себе хворать от дамской немощи, и делить победу прибытия в столицу с Франсуа сам Бог велел. Тем более, что после блестящей победы над бесами, что уже фактически смогли пожрать душу и тело бедолаги куратора, оба мужчины сочли возможным возобновить старое знакомство на новый лад, и даже алкоголь им для этого вовсе не понадобился. Каждый узнал о другом довольно много неожиданного и понятного для самого себя, однако каждый не считал собственное поведение чем-то стоящим внимания, зато действия второго вызывали у первого настоящее уважение, и наоборот.
Франсуа не стал скрывать, что, узнав в Лигаполисе, как по-настоящему зовут того парня, что назывался имперским шпионом, да ещё и достал всех, кто им занимался, запредельной по меркам мятежников дерзостью, отчего был закинут на стенд для пыток, откуда не возвращаются, навёл справки через архив особистов и знал уже, отчего этот контрабандист вовсе не шпион, после чего совершил подлог, составив Лиге фальшивое свидетельство о смерти Саймона Флэша. Для Темпла факт того, что Лестер ни разу не назвал его настоящим именем после того, как Темпл очнулся, был знаком уважения посерьёзней, чем само это его спасение оттуда, с привлечением Джины, что вытащила его душу из ниоткуда, и отправкой на «Демон» с новыми документами, и с имперскими штампами к тому же. Лестер не видел в этих своих действиях вовсе никакой доблести, узнав часть биографии Скайстона полностью по тем урывкам, что отражали документы с каторги и суда. Для него пиетет Темпла к самой Империи после таких приключений был загадкой и поводом к благоговению, а о кхаргах тогда он и вовсе ничего не знал. Скайстон же искренне не понимал, насколько можно было любить свою работу, если там позволяют себе в лицо обзывать тебя незаконным из-за того, что ты всего лишь плод двойного адюльтера – в юности за реплики «нагулянный» и «безотцовщина» множества народа столь хорошо поплатились, что быстро забыли эти слова в его присутствии, а в Академии такого безобразия не было со времён основания и по сию пору. Доставалось даже родной тётке – последний раз глумливый намёк она позволила себе, когда Темплу было двадцать – и с той поры племянник совершенно забыл о ней, проигнорировав даже сообщение о смерти. Франсуа же эти детали порядком шокировали – его тётка была единственным существом, кто искренне любил его, даже несмотря на то, что это стоило ей семейного счастья в итоге.
- Когда мне исполнилось шестнадцать, - с тихой горечью вещал Франсуа пару эталонных суток назад, лёжа на тахте – после ухода нечисти человеческое тело становится полностью беспомощным и обессилевшим, - тот, кого я считал своим отцом вызвал меня к себе в кабинет и сообщил, что я слишком долго стеснял своим присутствием его честную семью, и без того все знают, что жена наставила ему рога, а посему проваливал бы я куда прочь и немедленно. Я вспылил, поинтересовался, отчего он позволяет, чтоб о его жене говорили такие вещи – ведь если моя мать мне не мать, а только тётка, то о каких его рогах можно болтать в этом случае? Оказалось, он и сам поверил уже, что я – сын его жены от неизвестно кого, хотя прекрасно знал, кто сделал его свояченице меня, - здесь он холодно усмехнулся. – Бытует мнение, что камердинер спас ему жизнь, вызвав пару пятёрок балахрыстов из конюшни. На самом деле я просто хотел проучить наглеца, раз он мне не отец ни разу.
- Даже не покалечил? – с ясной улыбкой поинтересовался Темпл, сидевший рядом, привалившись спиной к переборке флэтки. – Да ты гуманист, однако.
- И не собирался даже, - в тон ответил больной. – Ты прав, как всегда.
- Это он похлопотал, чтоб тебя не повышали в управлении? – холодно повёл плечами Темпл, и его глаза снова превратились в пару сарисских алмазов. – Ты ведь ничем ему не обязан с тех пор, как он овдовел, получается, так можно его и визитировать после.
- Вот ещё, позволять ему думать, что я о нём помню, - сухо процедил Франсуа, тяжело закашлявшись. – Вряд ли у него хватило настолько связей и желания, здесь случилась совсем другая мерзкая история. Мной очень интересовалась младшая сестра зама начальника – столь сильно, что я почуял неладное и проигнорировал все её авансы. И поплатился за это – когда оказалось, что моя тогдашняя пассия была её подружкой. На моё счастье, когда грянул скандал об изнасиловании честной девушки, к которой я близко не подходил даже, эксперт оказался слишком дотошным, и кроме моей спермы в теле пострадавшей ещё и слюну моей красотки нашёл – и меня выпустили из-за решётки.
- А обвинение не сняли, что ли? – не шевелясь, полыхнул молнией в глазах Скайстон.
- Сняли, но не оповестили в полном формате.
- А вот об этом я кардиналу намекну, учти сразу, - сверкнул быстрой улыбкой Скайстон. – У меня есть к нему один разговорчик, так что не удивляйся, если что.
На самом деле он уже мог сказать вслух «не удивляйся, когда получишь капитана, младший лейтенант», но предпочёл не торопиться с заявлениями, пока дело не сделано окончательно. Он уже предполагал, как отреагирует понтифик на подробное изложение событий, произошедших при устранении Эриды Дорас, а также на имевшийся у Темпла ридикюль с жетонами погибших космолётчиков – сейчас это вещественное доказательство молча лежало себе в требном кейсе, дабы его никто не видел. Отчёты по личным делам погибших Скайстон успел изготовить, пока остальной экипаж корабля спал в пути, а также отслужить панихиду по несчастным, уничтоженным поклонниками Белиала.
- Да не нужно особо хлопотать, право, - смущенным тоном сказал особист, опустив глаза. – Это разные ведомства, начнут ещё где попало языками чесать, а я так надеялся, что всё забыто.
- Я не намерен давать повод кому бы то ни было думать, что я, имея возможность вмешаться, не впрягся за своего вассала, - ледяным тоном ответил новопожалованный граф, ясно улыбаясь. – Даже если это будет только мой ангел-хранитель. Это вовсе уже не твоё дело, Франсуа, не бойся, шума не будет.
- Но мне неловко, что ты берёшься заниматься моими делами, право, - растерянно хлопнул длинными ресницами тот. – Мне оно кажется неправильным.
- Ну так ты не прав, да и всё, - заметно потеплевшим голосом ответил Темпл, продолжая улыбаться. – Твои отчёты о традициях республиканцев будут иметь больший вес, когда тебя повысят, а от этого зависит куча жизней в будущем, вообще-то. Думаешь, мне приятно сознавать, что обо мне всё известно и скоро будет вообще лихо, когда мой титул подтвердят? Еще поотбираешь у меня оружие не раз, я парень импульсивный, а в стендовой стрельбе по живым мишеням в разных захолустьях не мазал ни разу.
- Что ж, я стало быть, привык пахать не за спасибо – совсем забыл об этих резонах, - с тихой грустью покачал головой Лестер. – Да и дико для меня уже давно, если кто мне добра желает. Прости.
- Итак, радужные упыри совершили нападение на частного извозчика-торговца, так ты попал к республиканцам? – как будто между прочим полюбопытствовал Скайстон и, увидев только слабый кивок и потускневший взгляд, фыркнул с апломбом командира, возмущенного безобразием подчинённых. – Уволить к чертям того, кто тебе легенду составлял, вероятность смертельного исхода в этой ситуации свыше восьмидесяти процентов. О потерях гражданских вообще молчу.
Вопреки его ожиданиям, после этих фраз Франсуа тяжело вздохнул похоронным тоном и с видимым трудом проговорил.
- Ты толковый дознаватель, Темпл, и даже много лучше меня на этом поле, но тебе позволено, потому что ты спас мне жизнь и душу. Это был мой биологический отец, такие вот дела. Прости, но ты ведь хотел, чтоб я проболтался.
Но удивляться пришлось ему самому. Скайстон медленно навис над ним, полыхая грозным пламенем в алмазных очах, и сказал тише обычного своего голоса, но вполне себе спокойно и проникновенно:
- Что, вообще без духовника живёшь несколько лет? Ну так успокойся, я не позволил нечисти глумиться над тобой, а людям и подавно не позволю. Если тебя закапывают, это не значит, что ты достоин только этого, поверь мне хотя бы, что ли.
Чья ладонь потянулась первой к ладони другого – сказать было бы невозможно, но сцепились в пожатии обе довольно быстро и сильно. Темпл просто полыхнул довольной улыбкой, Франсуа же смотрел на него широко открытыми глазами, в которых было слишком много чувств, но на этот раз – ни одного унылого…
- У меня есть шанс, думаешь? – неуверенно сказал он наконец совсем тихо.
- Я же сказал тебе, что будешь теперь жить, а не выживать, - усмехнулся Скайстон с непоколебимой уверенностью. – Пора тебе уже и привыкнуть к этой перемене.
Франсуа резко рванулся в его сторону, чуть прикрыв глаза, и Темпл аккуратно поймал его за плечи, позволив прижаться головой к своей груди.
- Ты… ты заставишь меня верить, что я ничего уже не должен, - глухим голосом уронил он. - Спасибо тебе.
Скайстон тихо, но весело рассмеялся, осторожно успокаивая его, как малого ребёнка.
- Франсуа, да ты вообще никому ничего не должен, даже мне, - с приветливым добродушием проговорил он, убирая упрямую чёлку, забравшуюся у её хозяина поверх прикрытых век. – Глупости, право, какие, ты просто лучше многих остальных, вот и всё. Успокойся уже и перестань бояться, ты не виноват в своих злоключениях ну ни разу, поверь. Бывает и хуже, сам знаешь. Всё скоро пройдёт, тебе просто нужно окрепнуть, слишком много сил потеряно, вот и вся недолга.
Ему снова хотелось сказать, что сам он после стенда для пыток ощущал себя столь же вымотанным и обессиленным, да и жить дальше было просто страшно, но чутьё подсказало, что не следует. Лестер тяжело закашлялся и дальше начал хрипеть, будто его что-то душило.
- Не жмись, если давит – можешь сказать вслух, - деловито посоветовал Темпл, осторожно выровняв тело подопечного, но не выпуская из объятий. – Всё равно дальше меня не уйдёт, а слышать тут некому. Если станет хуже – не бойся, я всё равно тебя вытащу.
Сейчас уже было невозможно поверить, что этот цветущий парень когда-то выглядел так, будто только и делал всю жизнь, что веселился и болтал чепуху – эта слишком безжизненная бледность очень не нравилась капитану «Демона», настолько, что он подумывал, не залить ли её вином с Литургии – столь экстренно однажды пришлось спасать и собственную жизнь, помнится…
- Или не говори, просто выдохни и выплюни, - тем же тоном добродушного хозяина территории и положения продолжил успокаивать друга Темпл и аккуратно расстегнул у него ворот мундира.
Это помогло лишь частично – спазмы дыхания стали просто менее сильными. Сообразив, что пора глушить зашедший далеко стресс через соматику, а точнее – просто дёрнуть некоторые мышцы на груди, а того лучше – на спине, капитан просто плавно отстегнул нагрудный щиток и расстегнул мундир подопечного почти полностью, а затем и чехол рубашки. Нательный крест у Франсуа был совсем не крохотным, каплевидной формы с обрамлением кольца из терновых веток. Характерные белые шрамы в форме канонических крестов на груди едва не заставили капитана самого закашляться, а Лестер глухо застонал и закусил губу, подсознательно пытаясь отвернуть хотя бы голову от собеседника, поскольку не мог сопротивляться пальцам Темпла, уже нашедших нужные точки и прижавших их довольно ощутимо.
- Да, впечатляющая красота, согласен, - спокойно сказал ему Темпл. – Но ты не думал о том, что тебе стесняться всё же с этим нечего? С каких это пор пострадать за Христа у нас позором считается, не просветишь? Могу тебе свои украшения показать, если забыл уже, что я тоже меченый.
Франсуа открыл глаза и посмотрел на него с такой тоской, что Темплу стало холодно.
- Видеозапись сделана так, что зритель не понимает, что меня просто резали, - глухим голосом едва слышно произнёс он. – Я не смогу доказать, что меня не пользовали вместо девки.
Темпл снисходительно покачал головой, затем, осторожно взявшись ладонью одной руки за скулу друга – другой рукой он крепко держал того за плечи, внимательно и спокойно посмотрел ему в глаза:
- Даже если бы это и случилось вдруг, ты не имеешь права думать, что стал из-за этого хуже, чем был. А кто посмеет такое утверждать кроме тебя, сам заслуживает этой участи. У кого эта запись сейчас, ты можешь предположить хотя бы?
- Я точно знаю, у кого по крайней мере один экземпляр, - заметно задрожав, ответил Лестер прежним глухим голосом. – Он требовал, чтоб я убрался из управления, но я отчего-то затупил – видать, просмотр на меня как-то не так подействовал. Короче, невовремя вошёл охранник и свалил меня парализатором. Замяли.
- Тот, кто выдумал легенду и руководил заброской? – чуть поспешно вставил Темпл, больше никак не реагируя.
- Да, но он явно не один, надо полагать, - с заметным трудом, но твёрдо проговорил Франсуа.
- Значит, интерес только у него – упыри из «Авроры» не отличаются дисциплиной и явно потеряли свою запись, это у них в порядке вещей, когда полный бардак, - спокойно фыркнул Темпл. – Иначе бы они уже вытащили и запустили в дело эту ценность. А твой папаша будет большим идиотом, если засветит её – придётся объяснять, где он это взял и уж не сам ли держал камеру, так что забудь, а остальное тебя не касается. Смотрю, имперский народ живёт слишком хорошо, если позволяет себе некоторые вольности в оценке того, о чём понятия не имеет. И выбрось из головы всё, что этот индюк тебе тогда наговорил, ладно?
- Ты будто знаешь, что именно, - чуть смелее сказал Лестер, и его лицо стало чуть светлее.
- Да уж знаю, нечего хлам ворошить, - безапелляционным хозяйским тоном заявил Скайстон, бережно укладывая друга на подушки. – Сейчас уберём из тебя всё это, чтоб дальше жить не мешало, и будешь ощущать себя так, будто всё это было не с тобой. Ваш начальник управления в своё время молодым с иголки спрыгнул, как только его вытащили из заточения – этакая штука пострашнее даже, чем просто осквернённое тело. Не приходилось такие вещи про своё начальство знать? – добавил он уже совсем деловито, будничным движением надевая напрестольный крест, незаметно вынутый из кармана. – Впрочем, возможно, Ормандо и врал мне – но вряд ли он всё это сам придумал, а с помощью Господа возможно всё поправить обычно.
- Я смогу быть прежним? – с каким-то детским выражением тихо произнёс Франсуа, тихо вздохнув.
- Не совсем так, ты будешь лучше прежнего, - весело подмигнул ему Темпл на краткий миг, прежде чем обрести суровый солидный вид исповедника. – Ну, что чадо Христово, каешься в унынии и отчаянии, постигших тебя в несчастии и оскорблениях незаслуженных чести твоей?
Лестер смотрел на крест, что ровно приближался к его лицу, с выражением узника, вырванного из темницы, который видит наконец солнце и небо, под которыми быть уже и не чаял.
- Да, каюсь, Господи, - тихо, но очень твёрдо проговорил он. – Грешен.
Скайстон величаво кивнул, приложил крест к губам Лестера и плавно прочёл разрешительную молитву, радуясь про себя, что это у него получается спокойно и гладко. Он отлично знал хрестоматийные примеры о намёках в виде запинок и внезапных выпадов текста молитвы из памяти иерея в таких случаях, не говоря уже о ломках и тошноте, в случае, если исповедь была неверной или просто трудной, и отделаться от тайного восторга за друга не мог. К концу последних слов мертвенная бледность просто исчезла с лица офицера, и он глубоко и ровно вздохнул. Темпл, заметив это, а также характерную поволоку у того в глазах – всё ясно, парень просто стесняется разрыдаться, как ребёнок, а значит, всё прошло отлично, и главное – вовремя, лихо перекрестился и запрокинул голову вверх, чтоб перевести дух.
- А ты боялся, - почти обрадованным приятельским тоном сказал Скайстон при этом. – Всего-то.
- Хорош шутить со мной, Темпл, я ж знаю, что меня ждало с обычным клириком, - горько ответил Франсуа, широко раскрыв бездонные сейчас глаза.
- Обычных там не было, вот они и не умеют, - снисходительно улыбнулся капитан, снова становясь просто другом, а не слугой Господа. – Так что я тебя не сужу за то, что ты боялся с ними иметь дело. Как самочувствие, лучше намного, поди, а?
- Честно говоря, в сон заклонило немилосердно, и только что вот, - растерянно ответил Лестер.
- Нормально, - деятельно кивнув головой, пожал плечами Темпл. – Восстановишься быстро и сразу, значит, - затем, заметив, что подопечный тянет к нему ладонь, явно пытаясь поймать его руку в свою, взялся за неё дружеским жестом. – Что, совсем лихо с непривычки, или что? – и, молча прочитав в глазах Лестера ответ, улыбнулся. – Ах да, конечно, почему бы нет, раз я командир…
Скайстон вздохнул поглубже, тряхнув головой, чуть приподнял её, чтоб было удобно петь, и негромко затянул:
- Da pacem, Domine, in diebus nostris
Quia non est alius
Qui pugnet pro nobis
Nisi tu Deus noster…
Когда пришлось закончить, Лестер уже крепко спал, а лицо его было как будто озарял изнутри некий ровный свет. Темпл осторожно высвободил из крепкого пожатия свои пальцы, встал, заметно пошатнувшись. Нужно было срочно достать из требного кейса Евангелие и выполнить все полагающиеся случаю молитвы – и как можно скорее. Остаётся лишь надеяться, что сил на это ещё хватит полностью. Уже выходя прочь, Скайстон с заметной горечью обронил на пороге флэтки, зная, что его из экипажа корабля всё равно никто не услышит:
- Ээх, Галактика, отчего ты никогда не думаешь даже, какую цену за твоё благополучие платят твои лучшие парни? Ты очень плохая избалованная тётка!
Вечерняя прогулка по улицам Брилла, да ещё и в обществе того, на чью верность можно было рассчитывать, а на силу и реакцию спокойно положиться – когда-то это были только горькие мечты. Инстинкт бойцовой собаки, оттренированный до самых дальних глубин подсознания, поневоле заставлял трепетать сердце каждый вечер, если он был связан с любыми городскими кварталами, либо толкал смотреть на звёзды и петь – и, пожалуй, самое тягостное за минувшее десятилетие бытности никем состояло как раз в том, что голос был сорван в ту ночь, когда Темпл не по своей воле познакомился с поклонниками Белиала. Подражать же хрипам тех, кто родился без голоса, как советовал ещё Ютака Хориа, сил отчего-то не находилось, да и повторять самостоятельно встречи с собратьями по касте вроде достопамятного вечера на корпоративе «Субару Синрабансёу» Скайстон побаивался, чувствуя, что всё же не равен офицеру космофлота де-юре, и опасаясь, что об этом могут догадаться. Оттого хотя его и тянуло в каждом порту побывать там, где шумели такие же, как он, но в полной своей легитимности, капитан «Демона» с горькими вздохами не позволял себе приближаться настолько, чтоб быть замеченным, затем мчался прочь, особо не разбирая дороги и уверяя себя, что просто прогуливается по городу. Разумеется, такие «прогулки» заканчивались хмельными похождениями разной степени риска для жизни, в которых прекрасно развивалось чувство опасности и нужной степени принятия необходимых мер к разным ситуациям. Только даже при наличии второго пилота на «Демоне» его капитан успешно находил свои приключения в одиночку – и хотя и сознавал, что ему нужен напарник, никак не решал эту проблему, опасаясь обычного людского любопытства и каверзных вопросов. Оттого идти нынче в мундире и с настоящим напарником было сущим наслаждением – хотя каменное лицо Темпла никак не располагало заподозрить в нём никакие, а не то чтобы столь жаркие чувства.
Брилл сиял стильным великолепием с жёстким хладнокровием надменного аристократа – и попади Скайстон сюда в бытность Саймоном Флэшем, это сквозившее в каждом изгибе линий превосходство раздавило бы его полностью, вот что стало ясно. Даже нежное очарование Сариссы с её ласковыми переливами тогда часто действовало на Темпла угнетающе, заставляя ощущать себя ночным котом, напуганным резким светом фар в потёмках провинциального дворика. Но сейчас стесняться было нечего – и бояться тоже. Сердце стучало свободно и спокойно, радуясь этой возможности. Скайстон доверился вкусу сопровождающего – и не прогадал, Лестер был настоящим аристократом, когда позволял себе это. Видимо, это как раз была его настоящая сущность, потому что столь легко и беззаботно Темпл не чувствовал себя ещё ни с кем из тех, кто волей случая оказывался рядом с ним в этой роли – гида на прогулке по незнакомому городу. И верно, подумалось затем, когда Франсуа убедительно строил из себя простолюдина на их попойках ещё на территории республиканцев, он неизменно начинал раздражать через час-другой, очевидно, играть нужную роль ему было тяжеловато. А сейчас они, вдоволь нахлебавшись белого пива в каком-то милом заведении на террасе под открытым небом, неторопливо оставляли за спиной квартал за кварталом, любуясь на подсвеченную иллюминацией изысканную архитектуру, симпатичные, не раздражающие взгляд и ухо картины лазерных шоу, иногда сворачивая в какие-то уютные мелкие парки с фонтанами. Лестер при этом часто начинал рассказывать какие-то занятные городские легенды и байки, Скайстон, дождавшись конца, увенчивал повествование подходящим анекдотом или случаем из собственной памяти, отпускал разные замечания по разным поводам, оба частенько хохотали, и, похоже, были по-настоящему счастливы в равной мере. Они ещё не знали, что за приключение случится именно в этот вечер.
Через четыре дня после разговора, окончившегося исповедью, Лестер с грохотом вбежал по ступеням особнячка, который занимали гости Императора, ворвался в гостиную с совершенно дикими глазами, и замер на миг, прикрыв их, заметив, что Темпл тоже здесь и никуда не делся. Прежде, чем Скайстон смог поинтересоваться, в чём дело, Франсуа подскочил вплотную и молча грохнулся перед ним на колени, прижав лицо с зажмуренными глазами к его ладони, которую порывисто схватил обеими руками. Всё произошло столь стремительно, что ни Джина, ни ещё пара гостей в мундирах ничего сказать не успели, а после и поняли, что не нужно. Скайстон же, овладев собой явно быстрее, чем можно было ожидать, с радостной улыбкой неторопливо проговорил, скользнув взглядом по пястьям мундира Лестера:
- Вставай, ротмистр, нечего мне тут сантименты разводить, тебе ещё лично бутылку открывать придётся! – и расхохотался столь радостно, что приказание было выполнено незамедлительно. – Ты что, думал, я потерплю такое безобразие, как простой поручик, в моём присутствии, когда сам графа за наши приключения получил, а?
- Темпл, я… за это никогда с тобой не расплачусь, - тяжело дыша, отвечал офицер особого отдела госбезопасности Рейха. – Они вымели с должности этих…
- Ну, и что ты трясёшься так, будто с тобой обошлись так, будто со мной при приёме в офицеры? – как будто сурово подняв бровь, как будто строго поинтересовался Темпл, упорно пряча улыбку. – Это вообще не моя заслуга, если хочешь знать.
- Так именно так и обошлись! – почти радостно выпалил Франсуа и сразу встревожился. – Как это – не твоя? А чья же ещё, во имя вечного космоса?
Скайстон помолчал, затем не выдержал восхищённого взгляда своего вассала и сказал спокойно, прежде чем расхохотаться, как мальчишка и хлопнуть его по плечу:
- Эту работку сделал Вальтер Рейнхард, а я просто помолился вовремя. Ну что, ротмистр, белое или красное, а? Или вообще с коньяка сразу начнём?