Лазарь
Несмотря на приступы горячки, мучавшие его все чаще и сильнее, Лазарь из Вифании ни одного дня не позволял себе оставаться без работы.
- Праздный муж, - говорил он сестрам, - как плуг без пашни: жалуется и ржавеет.
Пахота его была в самом разгаре. Вчера он продал на базаре двух ярок, а вырученные динарии попросил Марфу отложить на какое-то важное дело.
Мария видела, как он развешивает на солнце очередную вязанку рыбы, переливавшейся червлёной медью чешуи. В полдень Лазарь яростно кинулся с зубилом на высокий каменный порог: - Не хочу больше спотыкаться о тебя! – ворчал он. – Гость сломает о тебя ногу.
Поднявшись по стремянке, Лазарь чинил кровлю, сидя на крыше торжественный, как Саул. Когда на лбу его выступала испарина, а руки дрожали, он молча улыбался на все просьбы сестер немного поберечься, хотя глаза его цвета бывалой стали улыбались все реже.
Однажды утром, позавтракав хлебом и маслинами, он попросил Марфу и Марию оставить его. Женщины собрали немного смокв. Лазарь спал. Хватились его только вечером. Мария тихо вошла в его комнату, а выйдя из нее, произнесла одними губами: «Умер… он умер».
Поминки готовили долго. Издалека явился друг – Иисус Галилеянин. Он, конечно споткнулся о каменный порог, и Марфа, поймав его в невольные объятия, вдруг ощутила, как его длинные волосы щекочут ее лицо.
- Прости меня. Я опоздал и не в добрый час явились мы к тебе. – Сказал Иисус.
- Всякий гость – ангел Божий. – Отвечала Марфа, и добавила, спохватившись: - Мне нечего предложить тебе и твоим спутникам.
- О малом заботишься – шепнул гость. «Я помогу тебе» - добавил он громче и хотел пройти на кухню.
Марфа остановила его: - Побудь с Марией. Она ждала тебя, как мы все. Как Лазарь.
Хозяйка вернулась с кухни с двумя хлебами и рыбой. Марфа не слышала разговора Марии с Иисусом. Но гость плакал, а лицо ее сестры было удивленным и задумчивым. Скорбь сменилась на нем странным светом, как если бы оно сделалось светильником, забытым в густой листве.
Гость умолк и попросил воды. Все отошли к трапезе. Ученики его предпочли хлеб с заквашенным молоком.
Если бы то, что случилось после, видели многие глаза и слышали многие уши, то люди решили бы, что в гробу Лазаря скрывался другой, чтобы выйти на зов Иисуса. Немногие узнали бы в освобожденном от пелен, черном от ужаса человеке брата Марфы и Марии.
Ученики говорили громко и долго и несколько раз вдруг смолкали, когда раздавался шепот Иоанна: - Не надо… угомонитесь. Он услышит. Он услышит…
Скоро все ушли (Иисус велел никому не говорить о случившимся).
Марфа и Мария сидели прямо на полу в комнате брата. Лазарь сидел на своей постели, положив руки на колени и склонив голову. Весь вид Марии встревоженно спрашивал: «Как… как там?» Марфа держала брата за руку. Он молчал, вдыхая, казалось такой незнакомый воздух. Глаза воскресшего из серых стали голубыми, и в них стояла тишина.
- Ты что-то спросил у него, когда…-Мария осеклась – Когда вышел. О чем ты спросил.
Лазарь не ответил.
Тот его вопрос слышала Марфа. Он прозвучал, словно чужие шаги в темноте: - Что со мной? Кто же я теперь, Господи? Кто же я теперь?