Что такое популярная наука?
Когда-то, давным-давно, никакой популярной науки не было, как впрочем, не было и самой науки в современном смысле слова. Отдельные ученые и даже научные школы, конечно, существовали - в Праге и Саламанке, Болонье и Париже. Но все эти высокоумные занятия были уделом избранных и большинству людей не были понятны совершенно, а многих обывателей и, разумеется, церковь, нередко раздражали до предела. И примерно наказывали за эту избранность и вольнодумство ученых, вплоть до казни!
А потом, со временем, появилась вначале необходимость демократизировать науку, рассказать о ней многим людям, чтобы бесперебойно подпитывать ее новыми творческими силами, а в наши дни существует необходимость сделать науку более-менее понятной даже бизнесу, который смог бы ее поддержать материально. Наука – это удовольствие дорогое (одни коллайдеры или новые лекарства чего стоят!), и потому во многих странах правительства нередко привлекают в науку частные пожертвования.
В нашем сложном и изменчивом мире популярная наука заняла достойное место, и представлена в разных формах, о которых и пойдет дальше речь. Во-первых, это научные зрелища, организованные с помощью всяких хитроумных устройств (кстати, как правило, весьма и весьма дорогостоящих). Такие действа в стиле «Удивитесь чудесам науки!» существуют со времен Эпохи Просвещения, около 300 лет. Именно тогда в столицах Европы (Лондоне, Париже, Петербурге и т.д.) обывателям демонстрировали первые полеты в воздухе, яркие химические эксперименты и прочее. Именно из таких практически праздничных мероприятий произошли современные многолюдные фестивали науки, напоминающие своим смешением всех и вся, своей неуправляемостью и многоголосием римские сатурналии.
Сегодня это - замечательные площадки для знакомства и обмена опытом, вписывающиеся в открытость, космополитичность мира, да и знаний вообще. Именно тогда же в столицах мира стали появляться музеи науки, - для просвещения народного и развития искусств, ремесел и технологий. Как правило, зрелищная популярная наука не предполагает для аудитории великой работы ума (она просвещает, лишь развлекая), но впечатлений (особенно у детей) – масса, тем более что во многих случаях разрешено «все трогать».
А это очень здорово, поскольку именно зрительное и тактильное познание, по Жану Пиаже, является наиважнейшим в раннем познании мира. Никакой особой организованности аудитории ведь здесь не требуется, равно как и подготовленности работников таких площадок (театров, музеев, выставочных залов и т.д.). Так что милости просим, - с вами поработают аниматоры, то есть актеры. И все-таки научные зрелища – это очень полезные мероприятия, - ведь первое, самое простое (детское) впечатление об электрической лампе можно получить, просто включая ее и выключая, и вовсе не надо при этом разбираться ни в законах электромагнетизма, ни в законах оптики.
Во-вторых, это научно-просветительские лекции, также существующие несколько столетий. Это значительно более сложный жанр, которым не пренебрегали величайшие ученые – Фарадей и Вернадский, Фейнман и Вавилов, и многие, многие другие. Сложный потому, что молодую, непоседливую аудиторию, лекции могут вогнать в такую тоску, что повторить такой опыт на себе уже и не захочется. Здесь все зависит от вкуса лектора (особенно который рассчитывает увидеть зрителей вновь и вновь) – от его чувства меры, в первую очередь, от ощущения уровня аудитории и собственных возможностей.
При этом не нужно думать, что только естественные или точные науки здесь наиважнейшие. Отнюдь! Социологи и искусствоведы, историки и музыковеды, не говоря уже о мировых музейных пространствах, – все находят время для занятия просветительством. Еще в XIX веке ученые стали не только рассказывать, объяснять, но и занимательно иллюстрировать сказанное. Лучшее из того времени – «История свечи» Майкла Фарадея или занимательные опыты по естествознанию, придуманные аэронавтом, ученым и писателем Гастоном Тиссандье.
Их наследником стал Яков Перельман (известный по популярным книгам о физике, математике и т.д.), который создал в предвоенном Ленинграде Дом Занимательной Науки, - легендарный симбиоз научного зрелища и замечательных лекций. В-третьих, это популярная литература, которая ведет свою родословную от великой «Энциклопедии» Дидро и Даламбера, а может, даже от «Естественной истории» Плиния Старшего или записок многочисленных античных и средневековых путешественников. Века позапрошлый и прошлый – это Жюль Верн и Эрнест Сетон-Томпсон, Поль де Крюи и Элизе Реклю, энциклопедии Британника, Брокгауза и Ефрона, Павленкова, Ларусса и многие, многие другие.
Не отставали прежде, да и сейчас, даже производители ширпотреба – мыла, лекарств, электрических приборов и прочего: всем всегда хотелось быть вровень с передовыми наукой и техникой. В СССР печатная популяризация науки и техники всегда была на высочайшем уровне. Чего только стоят прекрасные по уровню журналы «Наука и жизнь», «Техника молодежи», «Химия и жизнь», «Квант», книги серий «Эврика» и «Прометей»! Они зажигали и вдохновляли поколения молодежи. Многие литературные просветительские традиции оказались со временем, увы, утраченными (кстати, в том числе, в связи с постепенным отказом от печатных носителей информации и переходом к цифровым). Зато сегодня их дефицит в какой-то мере восполняет неисчерпаемый и доступный каждому интернет.
В-четвертых, это Art&Science, - особый синтетический жанр просвещения, где объединены художественные и научно-технические приемы. Жанр исключительно сложный, поскольку требует нередко усилий разных специалистов, но выбора нет – для современной аудитории, вооруженной всюду аудио и видео, преодолевающий тысячи километров пути за считанные часы, вечно куда-то спешащей, именно этот жанр нередко самый предпочтительный. Сегодня многие гуманитарии хотят прикоснуться к таинственным для себя науке и технике (и таких сегодня становится всё больше и больше), равно как и многие инженеры и ученые тяготеют к гуманитаризации собственных исследований.
И еще: современная наука дала возможность заглянуть в ранее визуально недоступные области знаний (например, увидеть всевозможные наноразмерные объекты или глубины Вселенной). И оказалось, что большинство из увиденного по-настоящему высокохудожественно (вот почему, например, Общество исследования материалов (Materials Research Society), начиная с 2005 года, проводит престижный международный конкурс «Наука как искусство»). Но можно и не погружаться в Наномир или в поразительные внеземные ландшафты, отснятые телескопами. Много удивительного и неожиданного можно сфотографировать в привычном нам мире, и пользующиеся бешеным успехом фотовыставки фракталов или работ французского фотохудожника Яна Артюс-Бертрана – наверное, самое убедительное доказательство. В-пятых, это любой процесс обучения – в школе или в университете.
Да, удивляться нечему, - ведь любое получение знаний всегда требует отказа в той или иной степени от чрезмерной детализации. А это и есть популяризация науки. Поэтому популяризаторы науки – это и воспитатель детского сада, и учитель школы, и профессор университета, и академик. Каждому из них приходится чаще или реже упрощать без потери научной достоверности, подчеркивать, выделять что-либо одно в ущерб деталям. Великие, вечные приемы образования и популяризации.
Самое продолжительное время своей жизни (минимум 10 лет) человек проводит в школе, тогда, когда формируется его интерес к жизни во всех проявлениях. Стало быть, именно на этот возраст и должны быть нацелены усилия популярной науки и всех, кто ею профессионально занимается.
Увы, школам вряд ли удастся организовать дорогие научные зрелища или систематические лекции лучших ученых и изобретателей. А вот создать программы об истории и природе вещей и технологий – это вполне по силам. И тогда сбудутся мечты выдающегося ученого и популяризатора науки, лауреата Нобелевской премии Виталия Гинзбурга, назвавшего популяризацию знаний для молодежи Стратегической образовательной инициативой.