Когда большевики пришли к власти, то стали агитировать уральских казаков за новую жизнь без частной собственности на землю и основные средства производства. И какое было у большевиков удивление когда оказалось, что уральские то казаки издавна живут по коммунистическим принципам. У них нет и никогда не было частной собственности на землю. Любой уральский казак мог обрабатывать столько земли, сколько мог. Правда, бесплатной была лишь часть пашни по норме, а за сверх нормы брали плату в общевойсковую казну. Пока урожай с пашни не убран, участок считался "хозяйским", а как убрали - "ничейный". Тоже самое было с укосами и пастбищами. Были конечно и "перегибы", но все недоразумения с общинной землёй решались на сходах станичными судьями. Судьи выбирались на время, из среды самих же казаков, поэтому решали вопросы жизни по честному, чтобы не вызывать злобу у своих же земляков - станичников. Так, что "земельного" мотива для "коммунизации" уральских казаков у большевистских агитаторов не было.
По другому обстояло дело с рыбной ловлей. Тут, у простых казаков было много вопросов и недовольства. Казачье население на территории Уральского войска прирастало быстро, а запасы рыбы в Урале уменьшались с каждым годом. Активные мероприятия по восстановлению поголовья красной рыбы в Урале начались, лишь, при наказном атамане Николае Шипове, но зримой пользы от них было мало. Двадцатый век начался для уральских казаков как раз то, "рыбачим бунтом" на багренье. Казаки отказались продолжать "царское" багренье из - за недостатка красной рыбы в реке. Традиция требовала от уральских казаков первый день багренья посвящать рыбной ловле для царского презента (куса). Сколько бы не выловили рыбы в первый день, всю отправляли к царскому "столу". А тут, первый день выдался "пустым" и второй не принёс богатого улова, а новый атаман потребовал ещё "порыбачить" на царя. Вот, казаки - баграчеи и забунтовали, да пошли "стеной" на атамана. Тот, "в крик", а казаки пешнями стучат по льду, просят атамана отменить приказ. "Дело" тогда закончилось бегством атамана с багренья и "пировой" победой казаков. Однако, рыбные запасы в Урале не прибавлялись, а таяли с каждым последующим годом.
А ведь были времена когда осетры и белуги в Урале или Яике, как тогда называлась река, стояли спина к спине, в несколько рядов. Собственно с этого началась "мода" багренья рыбы из реки, сначала боевыми копьями, а потом специальными баграми. В те далёкие годы на Яике несли службу казаки - станичники во главе с атаманами из среды "детей боярских", у которых семьи проживали в России. Они ежегодно зимой отправляли своим семьям рыбные обозы, а потом и к царскому двору стали возить красную рыбу и черную икру. Царю Михаилу Фёдоровичу понравился "рыбный" презент и он стал традицией. Потому и думали, что это царь Михаил дал яицким атаманам - казакам "владену" на реку Яик "от вершин и до устья, со всеми рыбными запасами, протоками и речушками, лесами и лугами". Однако старейшины, или же, как их ещё называли "старые люди", знали, что первая "владена" была получена от царя Фёдора Иоанновича за поход на Шемхала Тарковского в 1591 году. Только не сберегли старейшины "владену", сгорела она во время одного из пожаров в Яицком городке, а её копии в царских архивах, потом не отыскали. Рассказы "старых людей", хотя, и считали мифом, но реку у казаков не забирали. Она принадлежала всему яицкому казачьему обществу на равных правах. Не казакам пользоваться дарами реки строго воспрещалось. Чтобы сохранить запасы красной рыбы в Яике, ниже Яицкого городка казаки соорудили учуг из кольев, перекрыв проход для рыбы в верховья реки. Даже, "илецкие" казаки до 1908 года не пользовались правом рыбной ловли ниже учуга. Сделав в нижнем течении Яика (Урала) "природный садок" для красной рыбы, казаки сообща пользовались его дарами. Приняв строгие правила рыболовства, справедливые и равные для всех, где всё зависело от "удачи", а главным было не пьянствовать и не лениться во время "ударов", коими считались плавня и багренье, уральское казачье общество, тем самым, взяло за основу своего "жития" коммунистические принципы.
Издавна на Яике всё делалось "ударом", то есть дружно, сообща. Любой "удар" был своего рода соревнованием у казаков в ловкости, смелости, мастерстве и удали. На "удар" шли как на праздник. Не зря же, были установлены определённые периоды для рыбной ловле, для косьбы сена. В другое время подходить к реке или выезжать на укосы было строжайше запрещено. Так, складывались принципы и правила коммуны на Яике. Все важные решения принимал тайный совет старейшин, но чтобы внедрить их в жизнь требовалось одобрение большого казачьего круга, который совмещали с выборами войскового атамана и есаулов. "Старые люди" были потомками новгородских ушкуйников и установили на Яике республиканские "порядки" Новгорода Великого, где Вече заменил казачий круг, а выборного князя, - войсковой атаман.
При Советской власти "ударники" тоже были в моде. "Ударная" стройка, "ударный" труд, "ударим" по бездорожью - эти лозунги окружали нас повсюду в СССР, стране строящей коммунистическое общество. Любой труд сообща тогда называли "ударником". А ведь, "ударник" не был изобретением коммунистов, они взяли его из нашего исторического "прошлого".
Про "коммунизм" яицких казаков прознал царь Пётр 1 и решил навязать Войску свои порядки, но не успел до конца довести начатое. Войско передали в Военную коллегию и отправили в сибирскую ссылку заслуженных старейшин. Когда же царь Пётр 1 умер, то про реформы на время забыли. Однако, стариков из Тобольской ссылки не вернули, кроме бывшего атамана Бородина. Умел царь Пётр Алексеевич "ломать людей через колено". Да, с яицкими казаками немного просчитался. Как не старались его верные "холопы" рассердить казаков и спровоцировать их на бунт, ничего у них не вышло. Совет старейшин крепко "держал в руках вожжи" управления войском и не позволял яицким казакам бунтовать. Возможно поэтому оставил им царь Пётр 1 "крест и бороду", но взамен всё же, забрал часть "свободы", в виде прямых выборов казачьим кругом войскового атамана. Но и здесь царь "опоздал". Войсковые атаманы на Яике, по сути, давно назначались Советом старейшин, который и после Петра 1 подбирал нужную кандидатуру и "проводил" её через царское правительство.
Про тайный Совет старейшин известно очень мало. Потому и назывался "тайный" Совет, что деятельность его не афишировалась и "людей", входивших в него, знали в Войске "немногие". Эти "немногие" и доносили решения Совета до казачьего круга, а казаки одобряли их возгласами: "Жалам!" или же, если не одобряли решение, то кричали: "Не жалам!" Тогда всё Войско делилось на "согласных" и "не согласных", возникал конфликт интересов, при котором предложения Совета старейшин не всегда поддерживались старшинами. Действовал принцип "большинства", но в любом случае Совет старейшин добивался претворения в жизнь его решений. Видимо оттуда и пошёл обычай всегда и во всём слушаться стариков. Старики во всех казачьих войсках пользовались заслуженным авторитетом и уважением. Именно от них ожидали казаки справедливого решения. И они говорили своё: "Жалам!" или "Не жалам!" Так было до гибели Уральского казачьего войска (УКВ), пока существовало местное казачье самоуправление. Однако, не следует путать поселковый совет стариков и тайный Совет старейшин, в который входили только представители старейших казачьих родов. По данным переписи 1723 года, проведённой на Яике полковником Захаровым, к числу старейших казаков, служивших на Яике до Смутного времени, и их потомков отнесены всего лишь 74 казака. Остальные казаки пришли на Яик, уже, после "Смуты". После ссылки в Тобольск старшин и заслуженных казаков, старейшин осталось ещё меньше и состав Совета старейшин, ещё, строже держался в тайне.
Яицкое войско основали опричники царя Ивана Грозного, которые имели влиятельных родственников на государственной службе. Долгое время Войско выполняло секретные операции по заданиям Посольского приказа и представляло высокоорганизованную корпорацию служилых людей, куда входили "сыны боярские", городские казаки, татары и мордва. "Сыны боярские" были атаманами у казаков, татары служили проводниками - вожами, а мордовские бортники могли добывать пропитание в лесах, озёрах и реках. Каждый был на "своём" месте и занимался "своим" знакомым делом. Бортники были искусными рыбаками, они и разведали рыбные запасы Яика. Со временем часть "сынов боярских" была отправлена служить в другие места, но связь с оставшимися на Яике поддерживала. Состарившиеся "сыны боярские" образовали Совет старейшин, в котором заседали до девяносто лет, а потом уходили в монастыри. Старейшины через связи в Москве решали многие вопросы жизнедеятельности Войска. Они же вели переговоры с окружавшими Яик, улусами Ногайской Орды и калмыками. И Войско "жило" с иноверцами в относительном мире и согласии. Всё это давало возможность выполнять задания Посольского приказа и периодически "тревожить" персидские владения на Каспии. Как только московский царь ссорился с персидским шахом, яицкие казаки "выходили" в Каспийское море и начинали грабить персидские торговые суда, нападать на иранские города на побережье. Шах "слёзно" просил московского царя повлиять на казаков и принимал, подчас, "кабальные" условия Посольского приказа. Такова суровая правда жизни и службы яицких казаков в XVII веке. По сути, они выполняли функции пиратов на Каспийском море, а их главной базой стал остров Камынин, на котором проживали и старейшины. Куда исчез этот остров впоследствии, неизвестно. Возможно, он ушёл под воду, когда начался очередной подъём Каспия. Произошло это, уже, после бунта Степана Разина, который одну зиму провёл в стенах Гурьева городка, в устье Яика. По преданию, старейшины дали ему понять, что яицкие казаки его не поддержат и посоветовали "воровскому" атаману покинуть пределы Войска "по добру, поздорову".
С бунтом Степана Разина связаны три знаковых события на Яике: 1) разрушение или причинение существенного ущерба Гурьеву городку; 2) перенос Яицкого городка в устье Чагана, туда где его современное местонахождение; 3) выборы войсковых атаманов из "пришлых" казаков. В документах Посольского приказа есть "Дело о возмещении убытков гостю М. Гурьеву за разгром участниками крестьянского бунта под предводительством С.Т. Разина, построенного им городка на р. Яик. 1671 г." Про перенос Яицкого городка говорится в предании, записанном И.И. Железновым. Про выборы атаманов был слух, что "природные" казаки перестали себя выставлять сами, не желая оказаться "между молотом и наковальней". Войскового атамана могли убить свои же казаки, если тот не будет выполнять "приговор" круга или казнят по указу царя, если не выполнит приказания Посольского приказа. Как говорится: "Палка о двух концах". Проще было поставить атаманом "пришлого" казака и манипулировать им, как нужно было старейшинам. Такая вот, получалась казачья "демократия".
Надо сказать, что "пришлые" казаки - атаманы быстро привыкали к власти и расставаться с ней уже не хотели. Начали складываться семейные династии войсковых атаманов Меркурьевых и Бородиных. Однако, как бы там ни было, но они не были "самостоятельными" фигурами. Цари назначали атаманов с "подачи" Совета старейшин. Если бы это было не так, то на Яике утвердились бы такие же порядки, как на Дону, где войсковые атаманы превратились в крупных землевладельцев с сотнями и тысячами крепостных крестьян. Императрице Екатерине II предлагали ликвидировать коммуну на Яике, но она не стала этого делать, сказав что уральские казаки сами решат как им лучше жить. И это было уже после бунта Пугачева. Уральские казаки, имея огромную территорию войсковой земли, никогда не имели права частной собственности, даже, на её "пядь". Раз не было "частной" земли, то негде было держать и крепостных.
Уральские старшины всё же "заводили" себе крепостных крестьян, но они считались "дворней", т.е. работали только в усадьбах. Однако, задолго до отмены крепостного права в России, уральские казаки - дворяне дали своим крепостным "вольную", а кто из них изъявил желание, того приняли в казаки. Произошло это в годы правлении наказного атамана Давыда Мартемьяновича Бородина. Он подал пример, которому затем последовали другие чиновники - дворяне. Что побудило их к этому поступку не понятно. Возможно, принять такое решение им предложил совет старейшин, который в крепостничестве увидел угрозу существования казачьей коммуны на Яике. У Совета старейшин был один весомый аргумент, который они могли использовать для убеждения как атамана Бородина, так и других уральских казаков - "крепостников".
Сын бывшего войскового есаула Яицкого войска, сосланного в 1725 году в Тобольск, при поддержке "арапа Петра Великого" Абрама Ганнибала поступил в инженерный шляхетский корпус и стал впоследствии "большим" чиновником в Петербурге. Там же, удачно женился, получив в приданое крупное имение в Тамбовской губернии. Когда статский советник вышел в отставку, то уехал в своё тамбовское имение, где вскоре его избрали Предводителем губернского дворянства (1785 - 1788). В его имениях было более 200 крепостных и он слыл ярым приверженцем благородных привилегий для дворянства. Однако, в 1812 году, ещё до нашествия Наполеона, он вдруг освободил "150 ревизских душ" своих крепостных, дав всем "вольную". Что им "двигало" тогда, никто не знает до сих пор. Возможно, этот пример послужил "толчком" для уральских войсковых чиновников, которые начали освобождать своих крепостных, вскоре, после возвращения из заграничного похода 1813 - 1814 гг.
Для уральских казаков мнение общества было законом. Даже зарождающийся капитализм не смог одолеть коммунистическое устройство Войска. Общество было против открытия судоходства на Урале и единственный пароход купца Ванюшина так и простоял "на приколе". Казаков пугал, даже, сам факт присутствия пароходов на Урале, хотя, и выше учуга. Они боялись, что плавучая техника будет губительно действовать на рыбу. Поэтому противились открытию судоходства на Урале между Оренбургом и Уральском. "Старые люди" сказали: "Не жалам! пугать рыбу гребными колёсами пароходов". Ниже учуга летом запрещалось плавать, даже, на лодках - бударах, чтобы не беспокоить рыбу во время нерестилища. По сути, река Урал ниже учуга представляла из себя так называемый "природный" садок с красной рыбой, из которого можно было её доставать только в определённое время. Главной задачей Совета старейшин считалась выработка единых правил рыболовства в Войске. На протяжении всей истории существования Уральского (Яицкого) казачьего войска Правила рыболовства видоизменялись и дополнялись, но неизменным условием в них оставалось то, что рыбачить на Урале могли исключительно уральские казаки. Другие сословия или казаки других войск, даже, "напиться воды" не могли в Урале. Если бы старейшины не сумели обеспечивать такие условия, то коммунистическое общество казаков на Урале, вряд ли бы, смогло долго существовать. Развитие капитализма в России, хотя, и способствовало индивидуальному предпринимательству, но не разрушало коммунального устройства уральской казачьей общины. Порой, старинные принципы и обычаи оказывались жизнеспособнее новых взглядов и веяний.
"Насчёт коммунистической организации войска Верёвкин (Николай Александрович, наказной атаман УКВ с 9.08.1865 по 1876 гг. - Н. П.) отзывался с уважением, - писал в 1866 году чиновник по особым поручениям А. К. Гейнс. - Всё имущество войска - луга, воды, ловли, находится на праве общинного владения. Как бы ни был высоко поставлен человек в войске, его права отличаются от права простого казака только количеством рабочих, высылаемых на луга, или количеством байдар (будар - Н. П.) и лодок, отправляемых на улов. Вследствие такой организации, очень бедных людей в войске нет, зато придавливается индивидуальность. В войске есть около восьми человек казаков, у которых считается более миллиона капитала. Эти капиталисты беспрерывно просят о позволении выйти из войска, потому что состоя в нём, они подвержены разным стеснениям, не дающим им возможности беспрепятственно заниматься торговлей".
Так уж сложилось на Яике (Урале), что казаки независимо от своего социального статуса имели равные права в рыбной ловле. В этом и есть сущность "коммунизма", который был установлен в Войске с незапамятных времён атаманами из "благородного" сословия. Ради этого "коммунизма" первые атаманы - казаки создали Совет старейшин и добровольно отказались от привилегированного положения для своих детей и внуков. Всё делали для справедливого вылова рыбы, ставшего основным занятием или родом деятельности яицких казаков. Ведение же войн доверили "пришлым" казакам, из среды которых образовалась "дворянская" прослойка, занявшая командные посты и в хозяйственном управлении Войска. Однако, на плавне или багренье не было различия между дворянами и простыми казаками. Там, по варке (голове) мог получить веслом и заслуженный полковник и, даже, генерал. На рыбной ловле все были равны в правах. Азарт захватывал всех и молодых казаков и, убелённых сединами, стариков. Вот, такая она была, уральская казачья коммуна.
Источники:
Бородин Н. А. Уральское казачье войско. т. 1 - 2. Уральск, 1891.
Гейнс А. К. Собрание литературных трудов. Т. 2/А. К. Гейнс. Дневник 1866 года. Путешествие в Туркестан. - СПб., 1897.
Железнов И. И. Уральцы. Собрание сочинений в 3 - х томах. Т. 3. СПб., 1910.
Карпов А. Б. Уральцы. Исторический очерк. Уральск, 1911.
От Гугни до Толстова/Сост. А. Г. Трегубов. - Уральск, 2006.