Рассказ участвовал в литературной дуэли
на тему: "До последней капли крови".
***
По её, жены Урании, мнению он, – муж, Лоуренсий, – вот уже последние лет пятнадцать, оставался всегда растяпой, тряпкой и слабаком. Парадоксально, но Урания с ним жила, что называется: душа в душу. И более того, со стороны все соседи могли подумать, что Актиноиды – идеальная пара. Да и вправду сказать, иной раз она и сама считала это эмоциональное сравнение – чересчур живописной метафорой.
По его, мужа Лоуренсия, мнению она, – жена Урания, – с юности была женщиной честолюбивой, властной и эгоистичной. Миловидная внешность Урании обманывала любое окружение: не только случайных знакомых, но даже непосредственно общающихся с нею коллег, соседей, близких друзей и родственников. Идеальный овал лица с широко расставленными зелёными миндалевидными глазами, тонкий носик, вздёрнутый подбородок, губы бантиком и светлые волнистые волосы составляли образ почти ангела во плоти. Однако в ангельской головке часто зрели вовсе не благостные планы, но различные заговоры и интриги, которые, к счастью для всех, она частенько, по тем или иным причинам, не доводила до задуманного конца.
В противовес жене-раскрасавице у Лоуренсия было массивное лицо с крупными чертами. Невероятно высокий лоб, изрезанный двумя поперечными мимическими складками, выдавал в нем мыслителя, склонного к глубокому анализу серьёзных проблем. Над висками обозначились небольшие залысины, чему не препятствовала редкая шелковистая растительность, русого цвета, чуть тронутая сединой. Прямые без изгибов брови нависали над глубоко посаженными серо-голубыми глазами. Квадратный подбородок говорил о твердой воле, – сидящей, по-видимому, глубоко в засаде, как думала Урания. Классический римский профиль с широким носом своим портретным сходством мог вполне посоревноваться за звание в стане полководцев, командующих бравыми легионерами. Но намечающееся брюшко и покладистый характер никак не выказывали в нём этих победных качеств.
Где уж там искать справедливость в жизни, – в виде геройства супруга, – тем более в пустыне Сахаре? Никаких приключений не имело смысла ожидать в совершенно пустынном микрорайоне, куда супруги недавно переехали, выиграв ордер на пятикомнатную квартиру в небоскрёбе Копейкина. Стиль некогда модного архитектора, проекты которого десятилетиями лежали под сукном, в двадцать третьем веке, наконец-то, обрёл реальную плоть и кровь или, точнее, железобетон и флинтглас. Небоскрёб и мегаполис, как лёд и пламень в кометном снаряде, слились воедино и стрелой устремились ввысь к белому солнцу и жаркому безоблачному небу.
Времена войн ушли в небытие, гонка вооружений, борьба за ресурсы и нефтяные скважины канули в лету. На Земле целое столетие царили покой и порядок, дружелюбие и взаимопонимание, тишина и мир во всём мире. Экономические санкции против кого-либо воспринимались как анекдоты с зелёной и покрытой мхом бородой. Человечеством правили умные и справедливые правители, называемые в народе мудрецами. Их живьём никто никогда не видел, как не лицезрел и их портретов. Но, судя по деяниям и различным новостям в средствах массовой информации, они были, существовали и жили где-то там. На вопрос: где именно? Обыватели указывали пальцем куда-то туда, наверх. Поднимая головы, можно было наблюдать лишь синее или изредка облачное небо днём, а ясной ночью – звёзды.
А потому, супругу Лоуренсию Актиноиду негде было проявить ни истинного характера, ни мужской силы, ни воинской доблести. «Подкаблучник» – за глаза дразнили его коллеги, преданно и беззаветно, но за очень приличные деньги, работающие на фирму микробиологии, успешно производящую инсектициды, акарициды и фунгициды в немалом количестве. И всё бы продолжалось так и дальше, если бы не внеочередное повышение тарифов жилищно-коммунальной управляющей компании. Тут-то всё внезапно и началось, полетело кувырком в тартарары. Кручение мировой кудели времён приостановилось и пошло вкривь и вкось. Война и мир встали в полный рост и как птица феникс, восстав из пепла, обрели своё подлинное значение.
Однажды вечером в пятницу тихий, мирный и покладистый подкаблучник вытащил пачку конвертов из почтового ящика и, зайдя в квартиру, небрежно кинул их на журнальный столик подле любимого кресла. Затем взял из стойки бара контейнер с литиевым энергетиком, – он давно перевел родной и любимый желудок на двойное питание, – и, налив полбокала, уселся в кресло. Урания уехала к родителям в Рим, до понедельника, и можно было расслабиться и слегка похолостяковать.
Лоуренсий включил торшер, задрал ноги на спинку дивана и приступил к изучению корреспонденции. Следом за штрафами, выписанными дорожными автоматами за неправильную парковку флаера, обнаружились сразу три квитанции на: фреон для климат-контроля, гелий-3 для заправки домашнего «Термояда» и новый дизайн квартиры (последний каприз жены: трансцендентную мебель). Он огляделся по сторонам, диван, – тварь хамелеонская, – менял форму и расцветку, подстраиваясь под альфа-, бета- и тета-ритмы мозга человека! Вот и сейчас услужливый подлизун сделал на спинке выемку для ног Лоуренсия. Затем лёгким движением псевдоподий снял с хозяина туфли, почистил их и бесшумно поставил на пол. Ковёр, – гад ползучий! – и вовсе не относящийся к мебелям, тихой сапой отделился от плинтуса и вскоре колыхался торчащими ворсинками у тапочек, мурчал. Пришлось нагнуться и поднять тапочки, чтобы тот лёг спокойно.
– Ох ты, ох ты, кабыздох малохольный, кроличья шапка! – выругался Лоуренсий и снова уткнулся в квитанции.
Цена удовольствия и комфорта была настоль велика, что превышала зарплату шести месяцев безостановочной работы без еды и ночной релаксации. Лоуренсий огорчился: опять придётся отложить покупку ребёнка. Они с женой хотели взять мальчика в кредит на год, ибо замороженный эмбрион с их генами давно ждал своего часа. Если бы не подлые тарифы, то уже в ближайшую неделю супруги могли бы приобрести пополнение семьи. Вот Урания расстроится-то. Лоуренсий Актиноид задумался о превратностях жизни. Как правители, мудрые вожди народа, допускают такое безобразие? Надо срочно что-то предпринять, и он нервно затарабанил по клавишам на видеостене, набрав номер квартиры соседа Берклия, – тот всегда всё знал, умел и давал дельные советы.
– А, старый добряк Лоур, – расплылся в улыбке сосед. – Проблемы? Сегодня ж пятница, и это приятная новость. Заходи, жду.
Берклий демонстративно поставил на плиту – чайник, обычный эмалированный. Семейная реликвия с цветочком на грязном боку досталась ему по наследству от дядюшки Нильсбория, – прежнего хозяина квартиры, вышедшего на пенсию и удачно переехавшего к морю. Песок, песчаные бури и унылый пейзаж в виде барханов и дюн ему страшно наскучили. Лоуренсий выключил видеостенку и поспешил в гости.
Берклий разлил кипяток по чашкам, добавил туда лепестки жёлтой розы, цветы жасмина и веточку мелиссы. Поставил на стол пиалу с гречишным мёдом.
– Наслаждайся, сосед. Вся флора с моей грядки, что на балконе за окном, – он горделиво кивнул туда.
– Спасибо, я рад, – сдержанно ответил Лоуренсий, грустно положив на стол кипу квитанций.
– Не унывай раньше времени, – Берклий мельком глянул и отложил квинтэссенцию жадности сотрудников жилищно-коммунальной управляющей компании в сторону. Он заговорщически подмигнул. – У меня появилась идея.
Сосед наклонился ближе и прошептал:
– Мы запустим проверку баз данных управляющих компаний и отследим все постановления правительства о повышении тарифов. Если управленцы занимаются самодеятельностью, то обнулим списки не только их должников, но и жильцов микрорайона, истории платежей и банковские счета.
– Ты с ума сошел! – испугался Лоуренсий. В считанные минуты, максимум через час после этого, к сетевым террористам ворвется кибердесант и быстренько «обнулит» нашу свободу.
Берклий погрустнел и задумался, почесал нос, подкрутил рыжие усы и с тоской посмотрел на потолок, словно ища там подсказку.
– Чую, эти «жэкэхашники» – жулики и мошенники. Но как их поймать и наказать? Законы слишком либеральные, формулировки в статьях и подзаконных актах мягкие и обтекаемые. А нарушения, прописанные в них, практически не подлежат уголовной ответственности. Чиновникам можно всё, простым гражданам нельзя ничего. O tempora! O mores! – горестно процитировал сосед бессмертное выражение древнеримского оратора и политика Цицерона.
– О, времена, о нравы! Метко подмечено, когда в обществе происходит вопиющий упадок нравов, люди вспоминают прошлое. Мы потеряли целое поколение.
– И, пожалуй, не одно, – согласился оппонент.
Лоуренсий зевнул, достал носовой платок из джинсов, протер испарину на лбу:
– Отличный мёд, у тебя, Берк, согревает; я весь вспотел.
– Сегодня привёз, прямо с пасеки из-под Липецка, – три часа лёту на флаере в один конец. Нынче удался богатый урожай на медоносы в тех полях: и греча, и эспарцет, и молочай, да и липа тоже в мае-июне не подвела. До сих пор тамошнее разнотравье никакой химической экологией не испорчено, – поведал сосед.
– Берк, кажется, я знаю средство от напасти, – сказал Лоуренсий, понизив голос. – Это такой электронный вирус, который отследит факт мошенничества, и тогда уж …сделает то, что ты предложил. У меня заготовка кода давно припасена, только что сбросил на абсолютно чистую, нигде не засвеченную флэшку.
– Откуда запустим «рыбку»?
– Безопаснее из Диснейленда, с детских игровых симуляторов, – они имеют доступ в Интернет.
– Дельно! Еще не вечер, успеем до полуночи.
Мужчины поднялись на крышу, и флаер мигом доставил их на западную окраину микрорайона, где располагался целый городок всевозможных увеселений и для родителей, и для детишек.
***
Субботний рассвет застал «Верблюжью колючку», – микрорайон Сахары, – жуткой картиной. В небе, на разных высотах зависли серебристые диски, а над ними птичьим клином барражировали треугольные аппараты. На земле вокруг небоскрёбов вдруг выросли огромные стальные пружины, с шарами на макушке. Шары вращались на оси, склоняясь к некоторым окнам и балконам, словно подглядывая за людьми. Возможно, так оно и было.
Из домов никто не выходил и не заходил. Интернет, телевидение и мобильная связь не работали. Народ, испугавшись из ряда вон выходящим переменам, задёргивал плотно шторки, спускал жалюзи, не включал свет. В квартирах люди ходили бесшумно, на цыпочках, говорили шёпотом.
К девяти часам на главную площадь, – Марсово поле, – приземлился корабль-матка, придавив гипсовые статуи, фонтаны, летние киоски мороженого и скамейки под пальмами. Грузовые люки распахнулись, и по трапу шеренгой съехала колонна танков, гаубиц, машин-излучателей и другой бронетехники. Следом в странном обмундировании, похожем на костюмы водолазов сошли с борта несколько отрядов вооружённых до зубов бойцов. По обыкновению, вместо сферических шлемов, на их головах сидели полуцилиндрические купола, на спинах баллоны для дыхания. Непропорциональные тела бойцов, – короткие ноги и большое туловище, – обтекали зеркально-блестящие черные комбинезоны, покрытые гибкими металлическими пластинами. Почти двухметровый рост и тяжёлая походка сразу же вызывали у людей нехорошие ассоциации. Кошмар из древнего фильма прошлого века словно сошел с экранов кинотеатров на Землю.
***
В дверь Актиноидов робко, но настойчиво постучали. Лоуренсий отложил бинокль на диван, и подкрался к двери:
– Кто там? – спросил он через закрытую дверь, боясь заглянуть в глазок.
– Это я, Берклий, – твой сосед.
Лоуренсий дважды щелкнул замком, открыл:
– Здорово, сосед, хорошо, что пришёл. Заходи. Я все утро трезвоню Урании и родным, однако связи нет. Наверное, эти алиенсы, – он кивнул на окно, – заблокировали. Берк, ты понимаешь, хоть что-нибудь? Это вторжение? Откуда они взялись и почему свалились к нам на головы? Проходи, я ещё не завтракал, составь компанию.
– Спасибо, с удовольствием. Есть смутные подозрения, – Берклий едва слышно пошаркал тапочками за хозяином квартиры на кухню. – Кажется, наш вирус разворошил осиное гнездо во главе с правителями-мудрецами. То, что ты видишь, и есть их подлинная наружность. Нами правят не хомосапиенс! Если бы у них не барахлил пси-излучатель, то мы с тобой видели бы их людьми.
– Не может быть!? И ты, Берк, хочешь сказать, что отказ платить столь немыслимую сумму за жилищные услуги, может послужить поводом для агрессии? – Лоуренсий почесал затылок. – Яичницу с луком и колбасой как?
– Одобряю, давай лук порежу, – оживился Берклий. – Да, именно отказ. Вспомни, деньги правят миром. Известен же исторический прецедент. Когда во времена татаро-монгольского ига и Золотой Орды, хан Мамай повысил ежегодную плату Московскому княжеству, то князь Димитрий Донской отказался платить ворогу такую высокую дань. Что и послужило нешуточным поводом для противоборства, а следом – и боевых действий с обеих сторон. Слава богу, на Куликовом поле мы тогда победили!
– Я не знал этого, а если и знал, то давно забыл. Небеса вращаются, всё возвращается и повторяется вновь, – сказал Лоуренсий риторически. – Теперь под нашими окнами окопался свой, современный Мамай, и надобно его победить. Хотя оружия у нас нет и военных людей на примете тоже.
– Можно собрать ополчение из соседей по подъезду, ты как думаешь? Из полутора тысяч квартир непременно найдутся желающие стать на защиту людских интересов. А потом можно привлечь и народ из соседних подъездов, если сможем добраться туда. Разве что по пожарной лестнице или через крышу пролезть незаметно.
– Хорошо, подкрепимся и обойдем всех одноподъездников. А штаб организуем пока в моей квартире. Урания, я полагаю, до исхода битвы вряд ли вернётся.
***
В понедельник ранние флаеры жителей микрорайона Верблюжьей колючки, устремившихся по привычке на работу, безжалостно сбили вражеские силы с помощью переносного зенитно-ракетного комплекса. Кое-где инсекты промазали, и снаряды попали в газетные и овощные киоски, торговые павильоны и автомастерские. Громко «бумкнули» подряд несколько взрывов. Змеистой древесной линией треснул и осыпался в мелкую крошку флинтглас из стеклопакетов на нижних этажах. Средние уровни порадовали жильцов редкими мелкими царапинами. На верхних этажах едва задребезжали стекла. Черно-серый дым и красно-оранжевое пламя пожарищ взметнулись выше старого ветвистого баобаба, притулившегося у подъезда крайнего небоскрёба. Застилая первозданный цвет небесной лазури, едкий сизый дым расползался вширь и ввысь, окрашивая утренний пейзаж в краски мрака и хаоса, проникая через кондиционеры в жилища.
Ввиду полного отсутствия какого-либо адекватного оружия люди ответить не могли, а потому затаились.
– Несомненно, сидеть, сложа руки, никак нельзя! – возмутилась Резерфордия, или попросту Резефа, молодая жена Дрея, а точнее электроинженера Дрея Фердинанда Дизеля.
Его династия, хотя и восходила к автомобильным конструкторам, как то Дизелям, Хорьхам и Порше, вовсе не стала камнем преткновения для фамилий. Родители обеих семейств сочли такой союз молодых за благо: «Совет да любовь»!
– Я бы предложила «осиные уколы», – сказала Резефа, подбоченясь.
– Поясни, я не понял, – удивленно поднял брови Берклий.
– Это подрывные действия, совершаемые малыми группами или одиночными диверсантами, на оккупированной территории.
Идеи Резефы вдвойне ценились, потому как, эта невысокая, плотного телосложения, женщина была «играющим» тренером олимпийской сборной России по биатлону. Метко стреляла, быстро бегала не только на лыжах, но также умела разрабатывать удачную тактику и стратегию на каждом этапе соревнований. Свидетельством тому служили охапки золотых медалей её подопечных.
– Хорошая мысль, – уважительно отозвался Кюрий, пожилой сосед сверху.
Совет Резефы поддержали все, поэтому для начала «одноподъездники» выбрали партизанские действия и диверсионные методы в тылу врага. Вскоре в стане пришельцев начались мелкие неприятности. Одноместный дисколёт, малютка, во время приземления нырнул в «волчью яму», да и застрял там. Также неожиданно для отряда патрулирования, исчез замыкающий дозорный. Куда делся? Не нашли. Затем совсем нечаянно испортился пси-излучатель, который модулировал основные биоритмы человеческого мозга и внушал всем, что правящая группировка и её защитники являются гуманоидами. Тут-то люди и увидели тех, кто на самом деле правит ими, и узнали, как они выглядят. Сказать, что новость повергала в шок, – это ничего не сказать.
***
Лоуренсий неожиданно для себя, – просто остальные соседи отказались от лидерства в военном деле, – возглавил мобильную группу партизан, готовую прекратить подачу электричества и зарядку вражеских аккумуляторов. В качестве первоочередной задачи возникла необходимость проникнуть на базовую подстанцию «Верблюжьей колючки». Путь туда проходил через Марсово поле, где аккурат и встали лагерем пришельцы, выглядевшие как родственники insecta, до боли знакомых всем землянам в виде маленьких, но надоедливых насекомых. Прогресс прогрессом, а пауки, мухи, комары и блохи продолжали благополучно проживать в тех же жилищах, что и люди. Если их выкуривали из квартир и подъездов, то они занимали подвальные ниши, куда невообразимо редко наведывались любые ремонтники: электрики, сантехники, теплотехники или сварщики. Мелких там никто не обижал, в худшем случае, паутину рвали. Ну, ещё жертвы выражались нецензурно, когда кто-нибудь кусал человека за шею или щеку. Впрочем, insecta было не привыкать, тысячелетиями они выслушивали и не такое.
А родственников мелких тварей, оккупировавших не только микрорайон, но и весь город, Лоуренсий назвал бы Insectum Sapience, что означает Насекомое Разумное. Увеличенное до размеров человека существо имело два скелета, внутренний и внешний, что обеспечивало ему дополнительную прочность. Тело Insectum покрывала хитинизированная кутикула, образующая крепкий экзоскелет. Хитин же, как это хорошо знал энтомолог Лоуренсий, относится к группе азотосодержащих полисахаридов со сложной химической формулой: «Це-восемь-аш-тринадцать-эн-о-пять, взятое эн кратно, – автоматом произнес он химическое заклинание. – Фактически – природный полимер. Не растворяется ни в серной кислоте, ни в спирте. С таким существом сложно бороться, никогда не знаешь чем взять! Разве что зеленым растворителем, – ионной жидкостью, закипающей при комнатной температуре».
Лоуренсий и Дрей по очереди рассматривали одного инсекта, отставшего от группы товарищей, в бинокль. Он (или она), сбросив комбинезон и баллоны со смесью газов из родной атмосферы, стоял спиной к ворсистому стволу пальмы и чесал спинку так, словно его грызли блохи. По ходу дела Лоуренсий комментировал:
– Взрослое насекомое, в стадии имаго, половозрелое. Кроме больших фасеточных глаз, у него есть ещё дорсальные глазки, оцеллии, которые расположены треугольником на лбу.
– Глазастый тип, – поддакнули мужики. Они тоже видели его крупным планом, кто в переносной телескоп, кто через оптический прицел охотничьего ружья.
– Весьма. Этот гад видит хорошо даже при плохой освещённости! Смотрим далее. Имаго имеет четыре типа ротового аппарата: грызущий, лижуще-грызущий, сосущий и речевой. Представляете, оно умеет разговаривать!? А судя по полному набору ртов – это хищник и вампир в одной особи. В земной атмосфере дышит нормально, без особенностей и ему ни разу не поплохело. Потребляет спокойно наш кислород.
– Клоп, что ли? – спросил Дрей, муж Резефы, приземистый, коренастый мужичок, на досуге занимавшийся вольной борьбой. Он был далек от энтомологии, но близок к производству лазеров.
– Чьей же крови надо было ему напиться, чтобы стать вровень с разумными? – поинтересовался другой партизан, со странным именем Саха.
Его предки некогда жили в Якутии, но по призыву республиканских политиканов уехали в Сахару. Да тут и осели. Если б не металлургия, стал бы Саха шаманом на родной земле.
– Кто ж его знает, кого, – пожал плечами Лоуренсий. – Только этот «клоп» нынче правит бал на Руси, так-то мужики.
– Незадача, однако, ёлы-палы, лес густой! – выругался Саха, сплюнул в песок.
– Бойцы, слушай мою команду! Через Марсово поле пойдем ночью, я подозреваю, что эти клопы ведут дневной образ жизни. В темноте нам будет сподручнее добраться до подстанции…
***
Но тихо пройти ночью по территории врага не получилось, дозорные не спали. Большой и уродливый инсект накинулся на Саху и укусил за шею, но вставить свой хоботок не успел, партизаны применили электрический шокер. Инсект дернулся и неуклюже завалился на бок рядом с шасси одноместного дисколёта, задрал лапы кверху и, наверное, отключился. Так подумали партизаны. Но даже энтомолог Лоуренсий непростительно забыл, что многие насекомые в целях безопасности притворяются мертвыми. Люди попались на этот природный трюк жука-затейника. Партизаны прошли мимо, а инсект дождался, пока стихнут вибрации шагов, пошевелил усами: «Тихо. Опасность миновала»! Мгновенно «ожил» и помчался к командиру, чтобы доложить о лазутчиках…
Пока разворачивались события за спиной группы, люди всё-таки достигли края Марсова поля, когда неожиданно услышали странное шуршание за спиной. Дрей обернулся:
– Командир, за нами погоня. Вижу шеренгу клопов.
– Рассредоточиться в линию, приготовиться к контратаке, – шёпотом приказал Лоуренсий.
Каждому партизану предстояла схватка как минимум с четырьмя инсектами. Люди вытащили спортивные мечи из дюралюминия и фехтовальные шпаги (больше сражаться было нечем). Мечами они могли сечь врага лишь между сочленениями, а шпагами – только делать уколы в области незащищённые хитиновым панцирем. Завидев оружие землян, инсекты откровенно расхохотались:
– Игрушечная армия, а ваши солдаты подобны соломенным тиграм! Ха-ха-ха.
Однако то, что несерьёзное отношение к врагу обманчиво, инсекты поняли позже. Лоуренсий работал с электрошокером, а следом за ним боец с мечом наносил колюще-режущую рану. Но крови никто не видел, из ран вытекала клейкая жидкость, она вспенивалась и быстро затвердевала. Единственная польза от такого сражения оказалась в том, что электрический импульс на некоторое время обездвиживал врага. Благодаря чему, не потеряв ни одного бойца, партизаны добрались-таки до подстанции…
***
Люди увидели высоченный забор с колючей проволокой наверху и ворота с кодом доступа только для сотрудников. Но вход, а точнее выход, нашелся несложный. Саха начал рыть яму прямо под воротами, отбрасывая песок по-собачьи назад. Его сменил Дрей, а потом и Лоуренсий. Подкоп удался, партизаны проникли на территорию электрической подстанции. Их встретила полнейшая тишина: ни собак, ни охранников, ни единого человека. Лениво покачивались из стороны в сторону камеры видеонаблюдения, но их поворотные механизмы давно засыпали песчаные бури, и фотообъективы снимали лишь звезды и луну. Обшарпанное ветрами и песчаными штормами блекло-жёлтое здание подстанции, настоятельно требующее фасадного ремонта, грустило без присмотра уже который месяц. Оборудование управлялась дистанционно.
До контрольной комнаты партизаны добрались беспрепятственно. Дрей нашел главную панель управления:
– Ну что я вырубаю? – спросил он негромко у Лоуренсия.
– Давай, действуй по плану.
И он лихо, по очереди, выключил все рубильники, лишив за компанию весь микрорайон электроэнергии, а также возможности заряжать аккумуляторы и батареи вражескую армию.
– Что теперь, уходим? – спросил Дрей.
– Да. Желательно убраться отсюда до утра. Но прежде мы должны все конструкции как-то испортить: взорвать или «закоротить» базовый контур. Первым делом клопы захотят восстановить подстанцию. Не хочу предоставлять им фору.
– Я вытащу из основного и аварийного контуров все реле тока, напряжения и времени. Без них ничего не заработает, – предложил Дрей.
– Лады, покажи, как выглядят эти реле, и мы поможем, – ответил командир…
***
Затем уставшие люди заглянули в служебный буфет, быстро подкрепились консервами двадцатилетней давности и уже хотели отправиться в обратный путь.
– Стоп! – мы забыли сообщить об успехе операции Берклию, – остановил людей Лоуренсий. – Заберемся на верхнюю площадку водонапорной башни и фонариком «отсемафорим», что операция прошла успешно, и отряд возвращается также через Марсово поле.
– Тихо! Не так. Сначала послушайте меня. Есть идея на обратном пути по-тихому проникнуть на корабль-матку, а? – спросил Саха. – Обрызгаем часовых зелёным растворителем; в случае атаки применим бластер Дрея.
– Правильно, но тогда нужно вызвать на подмогу группы, которые зайдут с флангов, если завяжется бой, – ответил Лоуренсий. – Иначе не справимся. Все согласны?
– Да, – загалдели партизаны.
– Кто будет семафорить, Дрей? Ребята, ждем отклик и вперёд, на абордаж!..
Побледнел чёрно-синий бархат ночи, скоро забрезжит рассвет. Люди пробирались в стане врага перебежками от одной угловатой тени между какими-то, внезапно выросшими за считанные часы ангарами, до другой. Когда оставалось совсем чуть-чуть до корабля-матки партизаны нарвались на засаду. Они вынужденно приняли нечаянный бой, – жестокий, стремительный и немилосердный. Дрэй использовал импульсный бластер, который за несколько часов смастерил из подручных средств. Оружие было маломощное и недолговечное, импульсы, конечно, прожигали дырки в хитиновом панцире инсектов, но стрелять прицельно он еще не умел.
Лоуренсий поначалу использовал пульверизатор с наполнителем из зеленого раствора, ионной жидкости. Струи растворяли хитиновые пластинки, обнажая пульсирующие брюшки, и такой враг, испугавшись не на шутку, бежал в укрытие. Тем не менее, когда пульверизатор опустел, Лоуренсий столкнулся носом к носу с главарем засады инсектов. Драться врукопашную, слава богу, он не разучился ещё! Да и выбора особого не было. Противники сходились медленно, выбирая для броска подходящий момент. Вскоре сложно стало разобрать, на чьей стороне преимущество.
Облако пыли и закрученного жёлтого песка повисло над головами бойцов, выделывающих замысловатые кренделя ногами. Лоуренсий пытался сделать подсечку, но нервные реакции жука, оказавшегося командиром охраны корабля, и моторика движений были лучше и быстрее человеческих. Инсект легко уворачивался. Следом человек применил захват. Хитиновый панцирь ускользал от неловкой попытки Лоуренсия зацепиться за жёсткую, но абсолютно гладкую, пластинку сочленения и рвануть её на себя. Неуловимые доли секунды в каждом приёме человек явно проигрывал инсекту. Лоуренсий отпрыгнул назад и закрылся локтями от прямого удара мохнатых и когтистых лап соперника. Он успел повернуться так, чтобы удар был скользящим. Затем Лоуренсий увидел, как противник на миг раскрылся, оставляя незащищенной малоприятную морду. Тяжелый удар в челюсть средней скулы, туда, где располагался грызуще-лижущий рот, опрокинул жука наземь. Зловонное дыхание исходило изо всех его четырех ротовых отверстий. Это обстоятельство добавило отвращения и злости к врагу. Ну вот, можно несколько секунд отдохнуть и наметить другую тактику ближнего боя. Ценой боксёрского поединка являлся корабль-матка с полным комплектом вооружения, могущего поражать цели воздух-земля, воздух-воздух, воздух-космос.
Лоуренсий отдышался. Липкий пот и какая-то белая слизь, брызнутая жуком, стекала по изорванной в клочья одежде и открытым частям тела. Исцарапанная хитиновыми шипами кожа рук и ног саднила. «Кабы не было заражения», – подумалось Лоуренсию. Взглянул на жука: «Неужто издох»? Враг не шевелился, не дышал. Человек беспечно отвернулся от вонючего создания со словами: «Тьфу ты, мерзкая пакость и болотная гнусь! Однако я не прав: труп врага всегда хорошо пахнет». Шатаясь от усталости, он побрел ко входу космического корабля.
В голове зашумело на миг, и ближайшие дисколеты, скутеры, транспортники и ангары завертелись, закрутились; сознание поплыло куда-то и провалилось вглубь большого красного облака. Лоуренсий отключился и рухнул навзничь. Рыхлый песок заглушил звук падения. Причиной падения оказался укус в шею сосущим аппаратом инсекта. Жук вставил хоботок в ранку и принялся жадно пить теплую кровь человека. Имаго готовился, таким образом, к продолжению рода. В этой особи помимо самца проснулись гены самки, разделив организм на две половинки. Правая, зелёная, часть теперь принадлежала мужчине, а левая, жёлтая, – женщине. Кровь жертвы по каплям перетекала в жёлтую часть инсекта.
За этим вампирским занятием и застал инсекта отряд Берклия. От жутчайшей картины Резефу стошнило тут же. А Берклий выхватил шпагу и больно кольнул клинком в рыло врага. Хобот рефлекторно свернулся в спиральку. Инсект оглянулся:
– Меня зовут Темрюк, жалкие твари! Да я вас на обед, завтрак и ужин презентую моей королеве, – инсект ухмыльнулся.
– Это ещё твоя двоюродная бабка надвое гадала, – ответил Берклий, – да ошиблась по старости.
Берк ловко проткнул хитиновую броню на брюшке нахала. Его укол лишь раззадорил того. С новыми силами бой возобновился. Вскоре очнулся и Лоуренсий, по-видимому, действие парализующей слюны закончилось. Он поднял чей-то оброненный меч и с криком «Ура!» ринулся в гущу битвы, круша в капусту головы врагов налево и направо. Главарь инсектов и он снова оказались друг против друга. На этот раз Лоуренсий не рисковал идти врукопашную. По мере выпадов, он планомерно, шаг за шагом, отступал к трапу корабля-матки, ведь проход внутрь уже очистил отряд Резефы.
Темрюк не заметил, как бой переместился на палубу корабля. Однако силы Лоуренсия были на исходе, он потерял много крови. Губы посинели, под глазами появились жёлто-синие тени. Сердце билось с перебоями, аритмию вызывал также неприятный запах, исходивший из вонючих ротовых отверстий инсекта. Лоуренсий попятился назад, споткнулся о металлический люк в полу. Не удержав равновесие, он упал. Сквозь серую пелену, наплывающую на глаза, он увидел, как Темрюк распрямил хоботок и погладил брюшко, предвкушая удовольствие.
«Мозги, слушай мою команду, – приказал он себе мысленно, – быстро соберитесь в кучу. Сознание, я требую не отключаться»! Лоуренсий прикрыл глаза, сделал короткий вдох, слушая ритмичные удары остатков крови в висках. «Ударю наверняка, когда инсект подползёт на расстояние вытянутой руки». Он судорожно, до хруста в пальцах сжал рукоять меча. Сквозь полуприкрытые глаза он видел: инсект встал на четвереньки, и потянулся хоботком к его шее. «Ещё далеко, ещё не близко, секунды три, жду-жду. Рука, готовсь»! Короткий замах, и резкий удар, в который, вложив всю свою праведную силу и накопленную злость, человек таки успел опередить реакцию врага, – отсёк вампирское жало. Инсект опрокинулся на спинку. Хороший приём окрылил Лоуренсия, он перекатился на бок, встал на ноги и, рубанув наотмашь, выиграл поединок.
Эта схватка оказалась решающей в бою с инсектами, враги сдали позиции. Воины под командованием Лоуренсия заковали остатки вражеского отряда в цепи и отправили в морозильные камеры. При охлаждении насекомые впадают в анабиоз. Суд человечества им ещё предстоял, но уже сегодня люди, где захватили, где конфисковали все попавшиеся воздушные, космические и наземные виды транспорта и вооружения врага. К сожалению были и людские потери, раненые и те, кого можно либо сделать киборгом, либо клонировать.
– Мы взяли реванш, братцы! – завопил Берклий. – Ура!
– Ура-а, подхватили остальные бойцы.
– Мы победили! – сказал Лоуренсий. – Впереди нас ждет создание армии для отражения атак из космоса и наведение порядка в государстве. А сейчас, дежурный отряд облетит на этом корабле-матке город, и если обнаружит вражеские лагеря и технику, то разбомбит всё подчистую. Резервный отряд встанет на охрану микрорайона. Остальные бойцы домой отсыпаться, шагом марш! Берк, прими командование…
***
Утром Лоуренсий услышал тихий щелчок замка, входная дверь открылась, и в спальню ворвалась Урания и затараторила со скоростью скороварки.
– Милый, что я узнала от соседей!? Люди, знакомые и незнакомые, на улице, в транспорте, в лифте, наперебой только и говорят: «Лоуренсий победил врагов и спас человечество. Лоуренсий Актиноид – талантливый полководец! Лоуренсий Актиноид – герой»! Не поверишь, но я всегда подозревала, что в тебе дремлют гены великого Гая Юлия Цезаря, хорошего стратега и военачальника. Я так люблю тебя! Как тебе это удалось?
Лоуренсий с трудом повернул голову к жене, мешала повязка на шее. Медсестра, дежурившая у кровати больного всю ночь, проверила капельницу и вышла на кухню. Он слабо улыбнулся и прошептал:
– Спасибо, Урания. Если бы не давление обстоятельств, никто, даже я сам никогда бы не узнал об этом.