С Виктором они отъехали не очень далеко. Но, пытаясь переглушить только что пережитый стресс, девушка жевала сырную булку, закусывая ее сыром косичкой. Омега обожала сыр. Не смотря на то, что это скоропортящийся продукт, девушка взяла с собой немало копченого сыра.
Ее волосы были собраны в тугой, но неряшливый пучок, и путешественница время от времени пыталась массировать кожу головы.
Стоя на обочине и вглядываясь в нечастые автомобили еще издалека, Омега в смущении думала о своем паническом страхе. Очевидно, с таким поведением автостопщица из нее никудышная. Значит, надо менять себя. Свое критическое недоверие к людям, граничащее с ненавистью. Ну что же, первый блин, конечно, комом. Главное, чтобы ситуация не повторилась.
Девушка посмотрела в горизонт. Уходящая кверху дорога таила в себе новые встречи, новые машины, новые места... Мыслями она уже была на море, но как же дорога? Ведь это такой длинный путь, такой важный этап. Кажется, эта извилистая трасса многому научит ее...
На вытянутую руку девушки никто не останавливался уже час. Омега устала стоять и пошла вперед, оглядываясь время от времени, чтобы не пропустить попутку. Автостопщица продолжала показывать табличку с яркой надписью "в Крым" всем проезжающим автомобилям. Для поднятия духа она включила альбом Кошки Сашки, "Мое междугородье".
Омега нарыла его, пока искала в интернете книги, советы. Этот альбом сразу запал ей в душу, но целиком его Омега еще не слушала, а потому перемешала все песни. Девушка любила эту нотку случайности в музыке. Не знать, что заиграет дальше, замирать в ожидании, загадывать...
"Я не идейный автостопщик - мне надо двигаться вперед,
Я не молюсь на дальнобоя - спасибо всем, кто подвезет!"
Омега качала головой в такт бодрому ритму, простому и честному голосу.
А ведь и впрямь. Дальнобойщик на могучей фуре может подвезти тебя далеко, на сотни километров... Но простые путешественники-дачники, такие как Виктор, тоже - часть пути. Они такие же обитатели трассы, неотъемлемая ее часть. И многому могут научить. Да и преодолеть лишние километров 50 с ними не претит.
"Спасибо всем, кто подвезет".
И жалко, что она не поблагодарила Виктора. Этот мужчина преподал ей отличный жизненный урок, хоть и провез то всего-ничего.
За всеми этими размышлениями девушку застал могучий DAF. Белая, мощная фура, повергающая в какой-то волнительный трепет только своими размерами.
На этот раз Омега поборола себя и не стала лезть в карман за баллончиком. Вместо этого она накрепко зафиксировала в голове номер фуры.
Дверь открылась. В проеме показалась усатая голова водителя и протянутая рука. Опершись на эту руку, Оми влезла в кабину.
-Привет, попутчица. Мне не в Крым, но в сторону границы.
Нет, этот мужчина не блистал лысиной и не пугал суровостью лица. Крепкий, вполне себе обыкновенный мужичок лет сорока. И причин для улыбки он не находил. Возможно потому, что был на работе.
-З-дравствуйте.
-Ну нет, подруга, давай сразу на ты, а то нормального разговора так не склеишь. И не робей. Я не кусаюсь.
Девушка кивнула выдавив из себя улыбку. В этом водителе сразу чувствовалась холодная уверенность и непоколебимое спокойствие. От этого и Оми на душе стало легче. Суровый мужчина не был похож на бандита или маньяка. Скорее обычный работяга, умаявшийся долгой дорогой.
-Меня зовут Омега, а ва... Тебя?
-Странная у тебя кличка, родная. Меня Сергеем Михайловичем зовут. Хотя ладно... Зови меня Сергеем, - он снисходительно посмотрел на попутчицу, и под мудрым взглядом его темных глаз она почувствовала себя маленькой девочкой.
-Хорошо, Сергей Михайлович. То есть, Сергей.
Оми лихорадочно думала, о чем бы поговорить. В ее голове воцарилась пустота - так всегда бывает, когда напряженно пытаешься найти тему для беседы. Но Сергей смилостивился и сам начал разговор.
-Отдыхать едешь?
Омега отрицательно замотала головой.
-Жить.
И она пустилась в долгие рассуждения. Девочка рассказывала о своей жизни, о своем детстве в детдоме, о том, как мечтала о море... И как, наконец, решилась.
Сергей был внимательным слушателем. Он молчал, не перебивал, смотрел на дорогу, а не на попутчицу, но Оми понимала, что он внимает.
-Ты знаешь, и моя дочка фенечки плетет. Хорошая она у меня девочка. Добрая как ангел, веселая. Да затейница такая, умница. Эх... Скучаю по ней. И по жене скучаю. Всю жизнь - скучаю.
Сергей говорил с такой мягкостью и теплотой, что Омега на секунду опешила - это так шло вразрез с внешней суровостью водителя.
Девушка улыбнулась мужчине так тепло и искренне, как только могла. В этот миг он выглядел таким уязвимым и беззащитным, как лишенный брони солдат на поле боя.
-А я, милая, вечно в разъездах. Я чувствую - это мое. Колесить по всей стране, пропадать неизвестно где неделями, встречать людей - таких как ты и слушать, слушать, слушать о жизни. И, возвращаясь к жене и дочке, я рад, безумно рад! Но вскоре опять начинаю тосковать по трассе, по своей баранке. По таким разговорам... И я снова выезжаю, снова начинаю путь. И снова тоскую. По дочери, по жене, по уютному очагу. Смертельно тоскую. Вот и живу вот так - меж двух огней, меж двух путей. И нигде не могу остановиться, задержаться...
Омега внимала этой истории, стараясь не пропустить ни слова. Она глядела в темные глаза мужчины, на руки, привычно сжимающие руль, на его темные волосы с едва намечающейся проседью, которая была удивительно к лицу. Девушка слушала и прониклась этой историей, этой судьбой. Она была Слушателем с большой буквы "С". И почему-то чувствовала - это именно то, что необходимо её водителю. Чтобы кто-то слушал.
И он говорил - много, эмоционально, подробно. Рассказывал, как познакомился с женой, когда был проездом в Липецке, как влюбился в светлые кудряшки красавицы, казалось бы, с первого взгляда, как тихо навещал её по ночам, прячась от родителей своей любимой - те не признавали дальнобойщика в качестве ухажёра их дочурки. Светлая улыбка нежной ностальгии играла на губах водителя, когда он вспоминал, как сигналил своей кудрявой трижды: "вы-хо-ди". Как они катались в огромной машине по ночному Липецку. То были самые счастливые дни его жизни. Сергей задержался в этом городе слишком надолго - он спал в кабине, ел самые дешевые консервы, и почти все свои деньги потратил на цветы и подарки. А когда дальнобойщик, опьяненный любовью, опомнился, он понял, что безнадежно не успевает по графику. И чтобы успеть надо гнать, гнать, гнать без остановки! Его кудрявая Настя плакала, прощаясь.
«Неужели мы больше не встретимся никогда?» - спрашивала она сквозь слезы.
«Обязательно встретимся», - твердо пообещал Сергей. Он поцеловал Настю в последний раз и забрался в кабину.
Кудрявая долго смотрела вслед этой величественной, белой громаде, которая, казалось, увозит за горизонт её любовь, её судьбу, её душу.
Чтобы успеть проехать свой маршрут в установленное время, дальнобойщик не останавливал машину два дня, летел быстрее ветра, ел прямо за рулем и не спал ни часу. Да он и не смог бы заснуть - его сердце было не на месте. Он все вспоминал свою кудрявую Настю, её последний поцелуй с солоноватым привкусом слез. Сможет ли он забыть её, смириться с тем, что между их городами почти пятьсот километров?
И Сергей проехал сотни дорог, посетил десятки городов: новых для него и давно знакомых. Но его сердце осталось там, в Липецке. Между его вечерних дорог и поражающих контрастов.
Где-то там затерялось сердце. И сколько мужчина ни старался забыть про свою кудрявую - она настойчиво не шла из головы.
Он звонил девушке на домашний телефон, но трубку всегда брали родители Насти, а они очень невзлюбили молодого дальнобойщика. Ничего не оставалось, как положить трубку, не сказав ни слова.
Прошло пять месяцев. Пять долгих месяцев разъездов по стране... Сколько он подвез автостопщиков - и все, слушая его, говорили: борись за свою любовь. До конца...
И Сергей решился. Он, наконец, взял отпуск и поехал в Липецк. Перед отъездом, за пять минут до выхода из дома, мужчина почувствовал, что должен позвонить Насте.
Он набрал номер, который знал наизусть и стал трепетно ждать - кто ответит?
-Да? - прозвучал тихий голос молодой девушки.
-Настя! Я еду за тобой! - проговорил он и бросил трубку, боясь опоздать на поезд. Его старенькая девятка была в ужасном состоянии и проехать тысячу километров на ней было невозможно.
Через восемь часов мужчина был на вокзале Липецка. Его громада выглядела занятно – будто с неба уронили высокую башню на длинное низкое здание, которое прогнулось под недюжинным весом. С небольшим чемоданом, уставший и счастливый, Сергей побрел по знакомым тротуарам, сел в старенький автобус и добрался до дома своей возлюбленной.
Но как ее позвать, как дать знать, что он - её любимый Сергей - пришел? Настя помнит его тройной гудок, но сейчас при нем нет могучего DAF'а, который с таким трудом втискивался в маленький липецкий двор.
Недалеко от подъезда вышел из машины средних лет мужчина. Осененный внезапной догадкой, Сергей подскочил к нему и принялся тараторить. О том, как ехал с Москвы, лишь бы увидеть свою кудрявую, о том, как недолюбливают его родители девушки, и как она узнавала, что он пришел, по трем гудкам. Огромный поток слов вылился на опешившего незнакомца, и он, окончательно запутавшись, все же дал Сергею то, что тот просил. На весь двор раздались три четких гудка: «вы-хо-ди».
Вскоре Настя выбежала из подъезда – лучезарная девчонка, размахивающая сумочкой от счастья. Она тут же заключила своего милого в горячие объятия, принявшись осыпать Сергея поцелуями.
-Ты вернулся, вернулся, вернулся! Я знала это, я чувствовала!
Молодой человек погладил девушку по щеке.
-Я не могу не вернуться. Ведь я обещал…