[I]
«Не грусти, танцуй и пой над разбитою луной,
Только после глазки вовремя закрой.
Крепко спи, забудь про лето, раз уж больше нету света
В этом мире, что случайно твой и мой»
Однообразный скучный мотив, в самом деле, он убаюкивает. Раз, два, три. Раз, два, три. Я повторяю про себя слова, а ночной ветер, врываясь в окно машины, бьет мне в лицо. Безмолвно повинуясь красному огоньку светофора, я останавливаюсь на перекрестке и, дотянувшись рукой до кнопки, закрываю стекло.
Песни – это не просто слова под музыку. Мелодии и стихи. Песни – нечто большее. Об этом расскажет любой музыкант. «Каждое произведение – скажет он, снисходительно улыбаясь – это целая история, которую не каждый сможет понять, и, тем более рассказать». «Мы поем о том, что нас больше всего тревожит, поем, когда нам плохо или хорошо – сказав это, он непременно поправит черный галстук-бабочку и покосится в сторону стоящего где-нибудь в зале рояля». Так скажет любой – только спроси. Спроси, что такое музыка – и тут же все присутствующие наперебой станут ее хвалить. Каждый будет говорить о чем-то своем, но голоса сольются в унисон, повторяя штампованные клише: «прекрасная композиция!», «великолепная аранжировка!», «чудный голос!». Об этом можно говорить бесконечно. Странно, что мало кто вспомнит о существовании траурных маршей, плачей и трагических баллад. Еще меньшее количество назовет Эдды и заклинания. И никто, наверное, не станет упоминать о колыбельных. Нечто сакральное, личное. Разве можно сейчас, в век информационных технологий и свободы слова представить на сцене типичную мать, сидящую на кровати с пологом и тихо напевающую что-то приятное и родное? Не удивимся ли мы, встретив на полке диск с записями чуть слышных напевов усталой хранительницы домашнего очага? Такой товар вряд ли принесет огромный доход, а у таких певиц найдутся ли миллионы фанатеющих последователей? Не выгодно, значит, не интересно – вот извечный закон шоу-бизнеса.
За окном проносятся неоновые рекламные щиты, стеклянные витрины, подсвеченные разноцветными фонариками, экраны, беззвучно транслирующие одинаковых моделей с тюбиками зубной пасты и шампуня в руках. От работающего на всю мощь кондиционера мне становится холодно, и я снова открываю окно.
Моя машина несется по самому жерлу кипящего ночного города. На пассажирском сиденье лежат, собранные в папку вырезки из свежих газет. Похожие друг на друга заголовки: «Виновник массовой смерти посетителей «Velvet» до сих пор не найден», «Трагедия в ночном клубе: во время концерта все присутствующие погибли при неизвестных обстоятельствах», «Полиция в замешательстве: что это – террористический акт или несчастный случай?». Во всех этих статьях написано разными словами одно и то же: все, кто находился в подвале клуба прошлой ночью, были найдены мертвыми. Это произошло, по предположениям, во время концерта какой-то молодежной панк-группы, участников которой тоже постигла незавидная участь жертв. Причина же случившегося до сих пор никому не известна. Об этом тоже написано в газетах. Там можно найти информацию о том, что все погибшие не подвергались насилию, в их организмах пока еще не нашли смертельного яда, эксперты, работающие весь день, не обнаружили утечки газа и подозрительных веществ. А больше ничего не написано. Потому что никто не знает доподлинно, что же произошло в этом подвале бывшего студенческого общежития, где расположился островок отдыха для укуренных подростков. Никто не знает, почему они все умерли, как будто уснули – там, где и находились в последний момент своей недолгой жизни – за барными стойками, на сцене, на маленьких диванчиках за затемненными ширмами. Кто-то потягивал коктейль, бармен смешивал новые, кто-то танцевал, колонки трещали от рёва электрогитар и, как по велению злого волшебника в страшной сказке – через секунду все были уже мертвы. Смеющиеся пьяные люди лежали теперь на разноцветном мигающем полу точно куклы – неподвижные и уже бездыханные.
Я еду именно туда по поручению главного редактора – мистера Туми. Моя задача – найти что-то особенное, то, о чем еще никто не написал и, приукрасив это пикантными подробностями подарить миру очередную сенсацию. Моя задача. Мой план. Моя цель. Жаннет Уайт – лучший корреспондент года, по мнению журнала «Сплетни-слухи», обладатель премии – «Золотое перо» в номинации «Скандалист сезона» - любопытная мышка и настоящая стерва – по мнению журнала «Звезды говорят». Девушка – проблема. Наваждение. Жаннет Уайт. Просто я.
В кармане пиджака у меня лежит пропуск, который я покажу полицейским. Там написано о том, что я - независимое мнение, отказаться от которого значит отказаться от свободы слова. И это в самой свободной из всех свободных стран свободного мира. В городе, который называют родиной свободы и гей-парадов. Среди людей, готовых продаться за годную сплетню и выгодный слух. Здесь нет понятия жизнь, но есть понятие слава. Именно слава порой бывает дороже, чем жизнь.
Я паркуюсь на тесной стоянке, забитой полицейскими машинами и, захватив из бардачка блокнот, выхожу на темную улицу.
Еще один шанс напугать весь мир – это стоит того.
Почти бегом я достигаю неприметной двери с погасшей розовой вывеской «Velvet».
Возможность шокировать и ошарашить.
Я проникаю в помещение, слабо освещенное парой неоновых ламп.
Мне нужна только зацепка – остальное – дело техники. Компьютерной техники и хорошего воображения. По продуманной схеме. Стандартная необычность. По-новому как всегда.
-Прошу прощения? – ко мне подходит молодой парень в штатском. На вид ему немногим за двадцать пять. Симпатичный.
Я улыбаюсь, протягивая ему пропуск.
-Ах, это вы – произносит он, как мне показалось, немного разочарованно – боюсь, что вы не найдете здесь ничего интересного для своих статей.
-Предоставьте мне шанс – я снова расплываюсь в улыбке – кстати, с кем имею честь?
-Джон Кларк – представляется парень – особый отдел.
-Ммм…даже так – я достаю из сумочки сигареты и спускаюсь по трехступенчатой лестнице в помещение клуба.
Трупы уже убрали, и о трагедии напоминает только непривычное для такого часа ощущение пустоты. Свет приглушен. Из помещения за сценой слышны разговоры полицейских. На стенах – плакаты, разноцветные огни, растянутые змеевидной лентой. Под потолком – огромный стеклянный шар.
-Даже не верится, что еще вчера здесь было яблоку негде упасть – вздыхаю я, зажав сигарету накрашенными алой помадой губами.
Из большого зеркала на меня смотрит вертлявая девушка с огненно рыжими волосами.
Особист помогает мне прикурить.
-Да, все это очень странно – соглашается он – признаться, я торчу здесь шестой час и до сих пор не знаю, что написать в отчете.
-Напишите, что за шесть часов можно умереть от скуки – я прохожу ближе к сцене – они были здесь?
-Музыканты? Да. Один упал как раз там, где вы сейчас стоите.
Я смотрю под ноги, но не вижу ничего примечательного.
-Неужели вы ничего не знаете? – я выдыхаю сладковатый дым, и он, как привидение, растворяется в ту же секунду.
-Ничего, что могло бы вас заинтересовать – Джон садится на один из диванчиков – я видел результаты экспертизы. Чисто.
-А гипотезы? У вас же должны быть гипотезы о том, что могло случиться? – спрашиваю я, вышагивая по мозаичному полу.
-А у вас? – мой собеседник слегка прищуривает карие глаза.
-Да что угодно – декламирую я – отравленный воздух, пущенный по вентиляции, разбившийся баллончик со смертельным газом, биологическое оружие, паранормальное явление, инопланетяне – наконец!
-Сразу виден почерк Жаннет Уайт – смеется Джон.
-Вы читали мои статьи? – я опускаюсь на диванчик напротив него.
-Возможно – кивает он – «Акулы-убийцы съели заживо семью аргентинских туристов», «В загородном доме пожилого фермера обнаружены запасы взрывчатки»…
-Я не писала о взрывчатке – улыбаюсь я – это мелькало полгода назад в бульварном издании вроде «Желтого света».
-Зато вы не отрицаете акул-убийц – Джон вертит в руках карманный фонарик.
-Я попала в мировой рейтинг – я постукиваю сигаретой о бортик стеклянной пепельницы на низком столике – акулы, в самом деле, могли кого-нибудь сожрать. Интересно, а похороны этих…ребят – я оглядываюсь, словно в клубе полно трупов – будут на одном кладбище? Можно было бы на худой конец оформить: «Трагическое прощание: полторы сотни гробов уносят с собой тайну Вельвета…»
-Не хотелось бы оставлять ее тайной – пожал плечами Джон.
-Это ваш хлеб, понимаю – соглашаюсь я.
-Дело в том, что версии с газом проверялись в первую очередь – мой собеседник моргает фонариком, нервничает, это заметно – на первом этаже находится склад и прошлой ночью там дежурил сторож. Он был бы мертв.
-А он…? – я тушу сигарету и закидываю ногу на ногу.
-Он спал как младенец, с его слов – рассказывает Джон – ничего не видел и не слышал.
-Он мог солгать.
-Зачем?
-Прикрыть ужасных террористов – бросаю я, не подумав, и Джон снова смеется.
-Вряд ли. Вряд ли это были ужасные террористы…
-К чему же вы склоняетесь? – спрашиваю я осторожно.
-Ни к чему – говорит Джон.
-Это потому что я журналист? – я смотрю ему в глаза.
-Потому что я ощущаю свою бесполезность. Полиция ждет от нас комментариев, но мне нечего им сказать.
-Что ж, мы могли бы вместе придумать версию – я облокачиваюсь на кожаную спинку дивана.
-Не придумать, но понять…может быть…
-Может быть… - повторяю я – что вы знаете о том, как они умерли?
-Ничего. Их никто не убивал. Эксперты констатировали апноэ.
Я пожимаю плечами.
-Остановка дыхания во сне. Такое бывает при недостатке углекислоты. Во сне.
-Что же, получается, они спали? – я снова оглядываюсь – в ночном клубе, во время концерта безумных панков?
-Получается – Джон закатывает глаза – я сам хотел бы знать.
-Хм…должно быть, их музыка, действительно ужасна – зачем-то говорю я – кстати, что за парни?
-«Хоспис». Молодая группа. Трое двадцатилетних богатеньких сынков с черепами на шее.
-Не слышала.
Звонит телефон. Джон поднимается и лезет в карман пиджака.
«Смертельный панк-рок – думаю я – они играли слишком плохо. Заголовок статьи. Последний крик. Нет. Последний звук бессмысленной песни. Надо бы узнать, какой именно песни. Например «Крылатый монстр». Последний крик Крылатого монстра. Я напишу, что они уснули от скуки. Нужно поискать фото спящего панка. С бутылкой русской водки в руке».
-Жаннет?
Я отвлекаюсь от раздумий.
-Да?
-Мне нужно ехать. Спасибо за беседу – говорит Джон.
-И вам – говорю я – было приятно. Я думала, что все разведчики старые скептики.
Мы вместе идем к выходу.
-Я думал, что все журналистки – неисправимые стервы – говорит он.
-И вы все еще так думаете…
-Уже нет.
-Вот как…прочтете мою статью?
-С удовольствием. Вы выберете версию с инопланетянами? – спрашивает он, пропуская меня вперед, и я поднимаюсь по лестнице.
-Не знаю. Я попробую докопаться до истины раньше, чем вы.
-В таком случае, может, пообедаем завтра? – предлагает он – например, в полдень?
-Чтобы я рассказала вам всю правду? – я откровенно кокетничаю с ним. Как это непривычно – согласна – протягиваю ему визитку – звоните.
[II]
I got wiring loose inside my head
I got books that I never ever read
I got secrets in my garden shed
I got a scar where all my urges bled
I got people underneath my bed
I got a place where all my dreams are dead
Swim with me into your blackest eyes
-я убавляю громкость компьютерных колонок и внимательнее всматриваюсь в монитор. Блог мертвой группы. На черном фоне здоровенный череп и ниже подпись «Хоспис». Они.
Заказ концертов.
Теперь я вряд ли смогу заказать их на свою свадьбу.
Наши песни.
Заходи.
Я нажимаю на ссылку.
«Этот раздел находится в процессе модерации» - бедняжки не успели доделать свой маленький мир и он навеки останется во всемирной паутине, как маленькая муха, попавшая на завтрак к пауку.
Печально.
Выступление в клубе «Вельвет». 22 сентября. Заказ билетов по телефону…
Я смотрю на фотографию, изображающую трех раскрашенных, как индейское племя перед ритуальными танцами, молодых ребят.
Майк-Монстр-Ривз.
Я не ошиблась насчет монстра.
Оливия Ривз написала 23.09 в 15:00: «Я буду любить тебя вечно, мой принц!»
Интересно. Жена. Я думала, панки не ходят в церковь. Это не важно.
«Откровение Оливии Ривз о тайной жизни знаменитого «Хосписа» - в голове тут же проносится название статьи. Надо встретиться с ней. Обязательно. Иначе, простите, мистер Туми, я ничего вам не напишу.
Я быстренько регистрируюсь на сайте и отправляю сообщение: «Привет. Прими мои соболезнования. Нам всем очень тяжело после потери Майка». Не успеваю я прикурить сигарету, как получаю ответ: «Мы знакомы?». «Нет – пишу я – но я знала Его. Нам нужно встретиться». «Зачем?» - спрашивает она.
Зачем? Да откуда я знаю, что тебе еще солгать, чтобы выманить на разговор! «Я хочу пообщаться с тобой, ты ведь была для него ближе всех. Пожалуйста». «Ладно. Я напишу тебе адрес. Устала от полицейских и гребанной прессы».
Очень приятно. Гребанная пресса. «Завтра – пишу я – заеду. Держись».
Полдела сделано. Осталось только пообщаться с молоденькой вдовушкой и эксклюзив готов. Держу пари, она расскажет мне что-нибудь особенное!
В хорошем настроении я допиваю чай и ложусь спать.
……………………………………………………………………………………….
-Да… - бормочу я в трубку, спросонья не разобрав, кто мне звонит так рано.
-Привет, Жаннет, это Джон.
-Ааааах…Джооон…да, привет – я зеваю и переворачиваюсь на спину.
-Разбудил?
-Ничего страшного – отвечаю я.
-В одиннадцать в «Кофе-хаус»? Подъедешь? – интересуется он.
-Да. Да. Конечно. Подъеду. Угу. До встречи.
Как же не хочется вставать. Еще и сон какой-то неприятный снился. То ли я что-то украла, то ли у меня – все одно впечатление отвратительное. Я наскоро собираюсь и, с пунктуальностью настоящей леди в красном платье появляюсь в одиннадцать в уютном зале кофейни.
Мой особист уже ждет за круглым столиком, потягивая моккачино.
-Привет – я сажусь рядом и заказываю двойной американо со сливками.
-А ты всегда так неотразима? – его комплимент снова растапливает мое сердце и мысли о неприятном сне сами собой исчезают.
-А мы уже на «ты»?
-Давно, не заметила?
-Что-нибудь новенькое о нашем деле? – спрашиваю я, помешивая кофе.
-Сегодня встречаюсь с одной дамой – отвечает Джон – конечно, не такой прекрасной, как ты, но она может рассказать что-то интересное.
-Оливия Ривз? – догадываюсь я.
-Ты установила мне жучок? – спрашивает Джон.
-Я установила интернет. Причем, уже давно – смеюсь я в ответ – мы познакомились на их сайте. Думаю, на лучше поехать вместе.
-Ты пользуешься моим положением?
-Как можно! – я делаю жест руками, означающий возмущение – это ты им пользуешься. Положением незамужним.
-Ахах…с нашей работой сложно устроить личную жизнь.
-Угу – киваю я - ну, что едем?
Мы допиваем кофе.
-Я поеду прямо за тобой.
***
Бедная Оливия Ривз. Я бы, не раздумывая, захлопнула дверь, зная, что на пороге – полицейский и … как она там написала – «гребанная пресса».
Но миловидная девушка в черном только смотрела на нас грустными глазами.
Джон показал ей свое удостоверение. Я ограничилась приветствием.
-Я хотел бы задать вам несколько вопросов, я понимаю, у вас большое горе и вам не до разговора, но, поверьте, мы делаем все возможное, чтобы понять, кто стоит за этой трагедией – начал Джон, проходя в дом.
Мы расположились в гостиной, переоборудованной под студию звукозаписи.
-Я уже рассказала полиции все, что знаю – вздохнула Оливия – мой Майкл возлагал большие надежды на этот концерт. Они не были популярны, просто хотели творить. Это первое выступление в клубе и они так долго к нему готовились. Том и Рэй буквально жили у нас последние дни. Так получилось, что я не попала на их дебют. Ночная смена…я работаю в больнице и не смогла отпроситься. Ах, лучше бы я умерла там вместе с ними! – по ее щекам покатились слезы а речь становилась все сбивчивее – он...он говорил, что это будет настоящий…праздник. Потому что…их песни…они хотели сделать сюрприз…простите, я не могу…
-Я принесу воды – сказал Джон, удаляясь на кухню.
-Что за сюрприз? – тем временем спросила я.
-Они…играли…особенную музыку. Не такую, как все….
-Успокойтесь, пожалуйста – попросила я.
-Вот, выпейте воды.
Дрожащими руками девушка приняла из рук Джона бокал и, сделав несколько глотков, заговорила спокойнее.
-Мой Майкл хотел спеть какую-то новую песню. Он даже ребятам ничего не рассказывал. Я…я точно не знаю, но он хотел устроить им сюрприз и начать петь в одиночку…простите меня…я не могу о нем говорить…я не знаю, почему это произошло. Они умерли. Просто умерли и все! Это был обычный концерт, поймите! Я ничего не знаю! Я просто хочу, чтобы он вернулся…о, Боже!
-Они не говорили ничего странного в последнее время? Может быть, связанного с наркотиками? Ваш муж принимал наркотики? – спрашивал Джон.
Я не стала слушать ее стоны и всхлипывания, понимая, что Джон лучше меня разбирается в допросах и принялась осматривать студию.
Стойки для инструментов, пульт, несколько компьютеров и колонки на каждой стене.
Я вышла в коридор и заглянула в маленькую комнату. Там находится стол и несколько шкафов. Повсюду было разбросано грязное белье, ящик стола был выдвинут, а бумаги внутри смяты – возможно, полиция проводила здесь обыск, а бедная вдова не нашла в себе сил убирать вещи мужа.
Я подошла к столу и достала оттуда верхнюю стопку листов: ноты, тексты песен, снова ноты, стихи и партитуры. Какая-то ксерокопия старой книги. Это было видно по обветшавшим краям, отпечатавшимся на копии. Текст на незнакомом языке. Некоторые буквы не разобрать из-за краски. Я хотела положить этот лист на стол, как вдруг заметила кривые строчки, написанные ручкой на обороте.
«Ветер. Ветра нет.
…хранит очаг…
Огонь загорится. Потухнет. Огонь.
Шива по имени…
В сумерках прячется. Прогони.
Засыпай. Засыпай. Засыпай….»
- написано было там мелко и неразборчиво, что больше ничего не прочесть.
-То есть, он не принимал эти таблетки? – услышала я голос Джона из зала, куда направлялась с необычной рукописью в руках.
-Нет. Уже нет. Мы говорили об этом. Майкл не был наркоманом. Почему мне никто не верит? – отвечала ему Оливия.
Я подошла к ним и показала ей лист.
-А это принадлежало ему? – спросила я.
Джон посмотрел на меня удивленно.
Оливия внимательно рассматривала написанное.
-Да…да, это почерк Майкла. Только я не понимаю, что он писал…наверное, то из той книги…
-Какой книги? – спросила я.
-Какой книги? – спросил одновременно со мной Джон.
Мы с ним переглянулись и снова посмотрели на Оливию.
-Он рассказывал как-то о книге, которую кто-то привез из Индии. Это очень древняя книга. Там были какие-то заклинания. Вы понимаете, сейчас популярно перелагать старинные тексты на музыку. Возможно, Майкл хотел попробовать – рассказала она.
-И как, у него получилось? – спросила я.
-Я не знаю. Он не сказал мне. Наверное, он не…успел…
-А что за книга? Можно на нее взглянуть? – попросил Джон.
-Нет, простите, ее у нас нет. Я сама никогда ее не видела. Майкл говорил, что ее продали в какой-то музей за больше деньги, а он успел сделать несколько копий.
-Ясно. Я возьму это? – я забираю у нее листок.
-Да, конечно. Можете взять – кивает она.
-Ты закончил? – я смотрю на Джона.
-Да. Идем.
Мы выходим за дверь.
-Кажется, я знаю, о чем будет твоя статья – говорит он.
-И о чем же?
-Наверное, о том, как три панка вызвали темного Бога древним заклинанием… - говорит он.
-Знаешь, мне кажется, у этого есть основания быть. Смотри – я показываю ему на строки:
«Засыпай. Засыпай. Засыпай»
-Ты думаешь, это какое-то заклинание, и оно вызвало смерть всех, кто его слышал?
-Да, агент Малдер – улыбаюсь я в ответ – именно так думаю.
-Ну что ж, агент Скалли, каковы ваши дальнейшие действия? – Джон смотрит на меня с явным интересом.
-А ты, часом, не знаешь, где в нашем городе самый большой ориенталистский музей? – я подмигиваю.
-Наверное, «Музей искусства народов Востока»…ты что, реально туда собралась ехать? – удивляется Джон.
-Только, если ты покажешь мне дорогу.
-Ты сумасшедшая. Это точно – говорит он, пока мы идем к машине.
-Я дотошная. И мне интересно, что это был за текст.
-В таком случае, я не упущу возможности покопаться в истории. Тем более, я все равно мотался бы без дела целый день.
[III]
-Добрый день – я здороваюсь с неприметной дамочкой в коридоре музея.
-Добрый… - она смотрит на нас – ого! Жаннет Уайт! Здравствуйте! Я…ваша большая поклонница! Скажите, а вы, правда, видели этого ужасного маньяка из воскресного номера? Который убил всю семью и похоронил их в холодильной камере? – набросилась она.
-Ээээмм…да – нахожусь я – да, видела. Но я…
-А какой он? А что он говорил? – перебивает она, и я украдкой ловлю на себе торжествующий взгляд «напарника».
-Ну…ээээ…я к вам по делу. Я ищу одну книгу…
-Жаннет Уайт! – не слышит меня музейщица – а акулы-убийцы? Это правда, что они съели целиком аргентинского посла?
-Кхм-кхм – Джон показывает ей удостоверение – Джон Кларк. ФБР. Особый отдел.
-Ой…
Я легонько толкаю его локтем в бок и хихикаю.
-Простите, сэр. Чем я могу помочь? – спрашивает оторопевшая дамочка.
Джон смотрит на меня.
-Дело в том, что мы ищем одну книгу. Вероятно, на санскрите. Из Индии. Ее продали вам не так давно – поясняю я, обрадованная тем, что она успокоилась.
-Простите, а зачем это вам? – спрашивает музейщица.
-Мы расследуем одно дело. Не переживайте. Мы не заберем ее. Просто желаем взглянуть – отвечает Джон.
-Ах…скорее всего, вы говорите о комментариях к «Атхарва-веде». Да, у нас есть такая книга. Ее нам любезно предоставил один коллекционер. Она на третьем этаже, в Индийском зале. Я провожу вас.
-Спасибо – шепчу я Джону, пока мы поднимаемся по лестнице – это бы затянулось надолго.
-Не за что – отвечает он – надеюсь, мы найдем то, что ты ищешь.
-Данная книга является копией самого знаменитого индийского текста комментариев к магическим ритуалам Атхарва-веды. Более полутора тысяч лет до нашей эры! Одна из редакций Мауды, считавшихся утерянными. Конечно, это более поздняя копия, но сам факт того, что этот текст попал к нам – это величайшее событие. Книгу уже исследуют десятки профессоров по всему миру! – увлеченно рассказывает наша проводница – вот она… - мы останавливаемся перед большой выставочной витриной, под стеклом которой лежит то, что даже книгой сложно назвать… желтые от времени, полуразвалившиеся части древних свитков, сложенные в рассохшуюся обложку.
-Это оно? – спрашиваю я.
-О, да – кивает музейщица.
-И вы ее читали? – спрашиваю я снова.
-Конечно. Я участвую в переводе. Если хотите, я могу показать вам наши работы.
-Нам нужно найти этот отрывок – я достаю из сумочки ксерокопию из дома Ривзов.
-Что ж, я попытаюсь вам помочь – пожимает плечами девушка – пойдемте.
Мы следуем за ней в какой-то кабинет, и она садится за компьютер.
-Это часть гимна. Скорее всего. Так, сейчас я попробую разобрать слова…здесь написано…
-Ветер. Ветра нет…хранит очаг…Огонь загорится – говорю я и она удивленно смотрит на меня.
-Там на обороте есть перевод.
-Ах…да. Это не гимн. Сейчас – сотрудница открывает какой-то документ и перелистывает страницы – вот…где-то здесь. Да. Этот отрывок. Скорее всего…
«Ветер дует, и ветра нет.
Богиня хранит очаг наш,
Огонь загорается и потухает огонь
Шива по имени тебя назовет
В сумерках прячется Висават
Прогони его. Йама придет.
Засыпай. Засыпай. Засыпай»
-Что это? – шепчу я, чиркая слова ручкой в блокнот.
-Это? – повторяет девушка – это заклинание… точнее, здесь оно называется «Колыбельная». Только это особенная колыбельная. Здесь говорится о боге Йаме – индуистском боге смерти, владыке преисподней.
-И что это значит? – спрашивает уже заинтересованный Джон.
-Такие песни пели детям, чтобы они уснули – музейщица смотрит на нас совершенно серьезно – навсегда. По легенде, в тяжелые годы, детей, которых нечем было кормить, умерщвляли. Для этого мать пела им колыбельную, и бог смерти забирал их души.
-О, Боже…Джон – мои глаза округляются от страха.
-Подождите…вы прочли только что…этот текст! Там есть еще что-то? Хоть строчка? – спрашивает Джон, наклоняясь, чтобы заглянуть в монитор.
-Нет…это все – равнодушно отвечает ему сотрудница музея.
-Вот тебе и на… - я сжимаю в руках блокнот так, что страницы его начинают сминаться.
[IV, V]
-Я была права! – мы с Джоном садимся в его машину – это и правда было заклинание!
-Но, этого просто не может быть! Ты хочешь сказать, что этот мальчишка спел его на сцене и все, кто его слышал, умерли, в том числе и он сам?! – Джон выглядит напуганным.
-Я…я…только что это слышала! – вскрикиваю я – и ты! И эта дура музейная!
-Погоди, Жаннет, успокойся. Мы живы. Все хо-ро-шо – говорит Джон – это просто предположение.
-Предположение? Да сто пятьдесят человек умерли из-за этой херни! Иначе никак не объяснишь! – кричу я.
-Тогда почему мы живы? Если, предположим, эта «колыбельная» так смертоносна, то и мы и весь отдел востоковедения уже лежал бы в земле!
-Кажется…я поняла… - я судорожно сглатываю – мы ее просто прочли, понимаешь. А тот парень из «Хосписа» - он ее спел.
-Ее нужно просто спеть? – Джон разводит руками.
-Неееет! Не вздумай проверять! – я прячу блокнот в сумку – это безумие полнейшее!
-Я и не собираюсь – он облокачивается на сиденье, положив руки на руль – я думаю, что нам делать.
-А что делать? Ты должен рассказать все это ФБР и эту книгу засекретят – предлагаю я.
-Ты понимаешь, что пять минут назад мы с тобой открыли самое страшное оружие массового поражения в мире, и ты предлагаешь мне рассказать обо всем в ФБР?! – спрашивает он.
-Так ты ж там работаешь!
-Я не настолько псих. И эти востоковеды не настолько психи, чтобы ее петь своим детям – продолжает он – а власти смогут сделать из нее настоящую машину смерти. Представь, что будет, если эту песенку включить через усилитель где-нибудь над Ираком? Вторая Хиросима. Вот, что будет.
-Ты предлагаешь…
-Я предлагаю все забыть. Ничего не было. Никакой книги, никакой «колыбельной». Я не смог расследовать это дело – говорит Джон – давай блокнот, нужно уничтожить этот проклятый текст.
-Я уж думала, что у меня появился шанс отомстить конкурирующему изданию – я отрываю листок с заклинанием и отдаю ему в руки.
-И копию. Мы уничтожим все это. Сожжем.
-Да – я тяжело вздыхаю и опускаю голову – это будет правильный поступок…с одной стороны.
-А с другой? – Джон смотрит на меня, комкая в руках бумажки.
-С другой, получится, что родители этих ребят, их друзья не узнают о том, что произошло на самом деле. Вашей организации нужен будет виноватый и им станет какой-то непричастный к этому событию человек. Джон, это громкое дело и никто не оставит все как есть…
-Да – соглашается он – но у нас нет выбора. Ни одной живой душе нельзя знать…
-Придется пожертвовать их светлой памятью.
-Так делают почти всегда, ты же знаешь…
-Раньше я сама, по крайней мере, в этом не участвовала. Заводи – я киваю в сторону приборной панели машины.
-Я напишу статью – продолжаю я – нет, не об этом клубе, даже не об индуистских тайнах. Я напишу о том, что жизнь – это ценность, и мы должны беречь ее. Я никогда всерьез не задумывалась о таких вещах. Да, это подорвет мою популярность, я, скорее всего, превращусь из известного журналиста в простого редактора, но…
-Я понимаю – кивает Джон – моя работа с этим делом тоже отразится на карьере – он улыбается – как это все не важно, как это мелочно по сравнению с тем, чего мы избежали.
Я, молча, прикасаюсь к его руке.
-Да…
Машина снова летит по одинаковым желтым улицам. Из магнитолы снова доносятся мелодичные звуки. Небо – по-прежнему привычно розоватое от городского смога. Люди по-прежнему спешат и, толкая друг друга локтями, бегут по своим делам.
Только сейчас мы думаем об одном и том же: как хрупок наш тонкий мир.
Неужели индусы две тысячи лет назад, имея в руках это совершенное оружие, пользовались им только для того, чтобы спасти свои деревни от голода? Неужели среди них не нашлось ни одного жадного, мстительного и злого колдуна, который прокричал бы нараспев эту дьявольщину на площади? Не нашлось ни одного подлеца, пожелавшего свергнуть неугодного правителя? Почему же они понимали эту простую вещь и берегли ее, а мы – дети двадцать первого века при случае стерли бы с лица земли самих же себя?
О какой интеллектуальной революции может идти речь, если какой-то философ, маг или шаман, верящий, что мир появился из левой ступни гигантского божества, был умнее самого первого политика и чиновника?
Отчего же утратили мы самое ценное свойство человеческой души – желание ценить жизнь как таковую, независимо от того плохой человек или хороший, нравится он тебе или нет? Мы столетие за столетием развязывали разрушительные войны, изобретали новые и новые виды оружия и боевой техники только ради того, чтобы в одночасье убить, покалечить, уничтожить.
Я рада, что сегодняшние люди не обладают знаниями своих предков. Слишком низкие и мелочные стали все мы, и пусть тайны старинных рукописей остаются тайнами до тех пор, пока мы не научимся грамотно их использовать.
***
-Проходи – говорит Джон, приглашая меня в свой дом – у нас есть повод отпраздновать маленькую победу.
-Ну да – рассеянно говорю я.
-Я знаю, все не так безоблачно, но мы сделали хорошее дело. Такие знания, безусловно, будут мучить нас до конца жизни, но это хорошо. Что только нас – он ставит на стол в гостиной бутылку виски и бокалы.
-Я принесу лед – говорит он.
Я слышу доносящиеся с улицы звуки знакомой песни. Слишком много шума. Слишком много суеты. Музыки слишком много.
-Твое здоровье, Жаннет Уайт – лед тихо постукивает, ударяясь о стенки бокала.
-И твое, Джон Кларк – отвечаю я – мы теперь не чужие друг другу.
-Надеюсь, вскоре совсем перестанем быть чужими. Ты же не откажешь агенту-неудачнику?
-Я ты – слишком любопытному журналисту?
Мы чокаемся, и я быстрыми глотками выпиваю обжигающий горло напиток.
Джон улыбается и обнимает меня.
В мире, где слава дороже, чем свобода все сложнее найти свое счастье. В мире, где ложь любят больше, чем правду почти невозможно отыскать вторую половинку. Мне это, кажется, все-таки удалось.
[V]
«О, мой возлюбленный принц! Я все еще не могу пережить нашу вечную разлуку. Никто не понимает, какой чистой и искренней была наша любовь. На нас вешают ярлыки, превратившие тебя в испорченного ребенка, а меня в сумасшедшую истеричку. Никто из них никогда не узнает, как мы были счастливы. Не поймет, что жизнь моя потеряла смысл.
Я нашла тот диск, о котором ты говорил. Мне кажется, я понимаю, почему ты просил меня надеть наушники…
Я знаю, ты был прав. Ты был прав. На этой прогнившей планете не осталось тех, кто достоин быть счастливым. Навеки твоя. Безутешная и любящая Оливия Ривз»
«аудиозапись «Колыбельная.mp3» была добавлена 30 секунд назад»
-Нет! – я открываю глаза в темноте и кричу от страха. Теплые руки Джона обнимают меня.
-Ну что ты, Жаннет, успокойся, милая. Все хорошо. Тебе приснился кошмар – шепчет он.
И я все понимаю. Вытерев со лба капельки пота, я снова ложусь на подушку.
Кто будет следующим?
Засыпай.