Рассказ
(Курение вредит Вашему здоровью!)
18+
Он уже не знал, чем себя занять. Он не знал, что с собой делать. Уйти от самого себя можно только один раз, и возврат невозможен, поэтому последняя капля здравого смысла, еще не сожженная миллионами капель спиртного, заставляла повременить с уходом.
Как-то, увидев свое отражение в витрине магазина, он ужаснулся. Сгорбленная обезьяна, враждебно смотревшая в упор, вселяла страх. Люди, проходившие мимо, шарахались от него. Какой-то смазливый мальчишка, бежавший за ногами матери и жадно пожирающий глазами окружающий мир, громко спросил, показывая пальцем в его сторону:
- Это что за чучело, мам?
- Это не чучело, сынок. Это бомж, - торопливо ответила женщина.
«Я своего добился - стал бомжем, - подумал он. - Надо собрать глаза в кучу и уйти с этой улицы... и надо подумать».
Плавающей походкой он направился в ближайший переулок. Давно уже он не различал ни улиц, ни домов. Все, что он видел, он видел через мутную преграду перед глазами. Иной раз, когда заканчивались деньги, и во рту не чувствовался привкус спиртного, он ясно представлял разнообразных чертей и мерзких полусгнивших трупов - они становились реальностью, обступая его со всех сторон и протягивая грязные окровавленные руки к его шее.
Ноги шли вперед. Правая рука сжимала бутылку в бумажном пакете. Левая ощущала какие-то бумажки в кармане. Ах, да! Это же деньги!
Впереди послышалась возня. Из-за мусорного бака показалась лысая желтая голова, по которой определить пол тела было невозможно.
- О! Буратино! - воскликнула голова пропитым голосом и ее рот искривился в подобие улыбки.
- Привет, Лысый, - услышал он свой теперешний голос, куда-то падая...
«Наконец-то я уснул», - подумал он и проснулся.
Открыв глаза, он не увидел перемены. Мрак оставался мраком. Пошарив рядом рукой, он нащупал что-то теплое и мягкое. Ах! Это женская грудь!
- О! Бен! - тихо, но страстно произнесла женская грудь.
- Стелла, ты что ли? - спросил Бен. - Выпить есть?
- О! Бен! Я хочу тебя, моя горилла!
- А я хочу выпить.
- А я хочу тебя...
Потом он снова заснул и уже не хотел выпить...
Утренние лучи солнца весело забежали сквозь мутное окно в комнату, где из мебели были только кровать, потертый шкаф с треснутым зеркалом, сломанный телевизор в углу, масса пустых бутылок и несчетное количество окурков. Потерявший цвет ковер, желтые обои, пятнистый потолок и торчащая в нем облепленная засохшей известью лампочка. Вот, пожалуй, все, что осветили солнечные лучи в комнате. Да и что еще нужно? Обстановка полностью соответствовала стилю жизни.
Бен, с трудом открывший правый глаз и осуществляющий помощь в открытии левого глаза, в противовес солнечным лучам находился в очень невеселом состоянии духа.
Лежа на кровати в позе покойника, он то и дело выкрикивал:
- Пошли все к чёрту! Идите все к чёрту!
Однако штук десять трупов, стоявших вокруг кровати с протянутыми к шее Бена руками, к чёрту не собирались. Они с молчаливым упреком тянули руки все ближе и ближе, и уже одна из рук, покрытая мелкими кровоточащими язвами, коснулась шеи лежащего.
Бен задрожал, на его лице, обрамленном месячной щетиной и волосами до плеч, выступил пот. Ноги задергались. Все трупы дыхнули гнилью Бену в лицо. Открылся левый глаз. Отворилась дверь, и вошла Стелла.
- Тва-а-а-арь! - завопил Бен, приподняв голову.
Трупы исчезли.
Стелла держала в руке пакет, оттянутый находящейся в нем бутылкой.
- Сам ты тварь, - хрипло произнесла она и достала бутылку.
- Прости, моя... моя... моя...
- Ну, ну, ну! Назови меня хоть раз ласковым словом, - Стелла отвернула пробку и, запрокинув голову, сделал пару внушительных глотков из бутылки.
- Снова приходили трупы, - дрожащим голосом пожаловался Бен и спросил. - А что за придурок с длинным языком маячит у тебя за спиной? Еще и подмигивает, гад!
- Выпей, Бен, - приятным баритоном произнес гад.
- Выпей, Бен, - сказала Стелла. - Нет там никого, тебе просто надо выпить.
- Вот, шутник, а! Он подмигивает мне, - Бен взял бутылку и начал пить.
- Пей, пей, - одобряюще сказал гад и вышел из комнаты.
- Если б он не прятался у тебя за спиной, - Бен с сожалением посмотрел на бутылку, опустевшую более чем на половину, - я бы свернул ему шею. Гад!
Процесс опохмеления довольно быстро подошел к концу...
Бен и Стелла дремали, обняв друг друга. Бен представлял себя купающимся в море: жадно вдыхая свежий морской воздух, он плыл, свободно рассекая руками прозрачную голубую воду. Стелла вспоминала прошлое.
Раньше она была дорогой проституткой. Жила в люксе, обедала и ужинала в ресторанах, раз в неделю посещала салоны красоты, и каждое утро к ней приходил личный парикмахер, чтобы сделать прическу. Она учила французский язык и из спиртного пила только шампанское, брала в прокат лучшие автомобили и посещала светские вечеринки. Однажды бывала в Оперном театре Святого Карла в Неаполе. Некоторое время она пользовалась спросом у государственных служащих высших органов власти. Но, наверное, кому-то из этих служащих Стелла сильно не понравилась и по причине нескольких закономерностей, выглядевших случайностями, попала за решетку, где провела пару лет. Сейчас ей было уже тридцать семь. Все, что у нее осталось - это квартирка в богом забытом доме и какой-то чудак по имени Бен и по прозвищу Буратино, недавно ставший очень известным в обществе законченных алкоголиков и бомжей.
Что ее привлекало в этом чудаке? В первую очередь, конечно же, деньги. Бен обладал удивительной способностью быстро их доставать. Да и был ли он чудаком? Только по отношению к ней и другим опустившимся по жизни людям. А где-то там, «чуть выше», он, наверняка, был своим.
«Он бывший «дальнобойщик», - предполагала Стелла, глядя на спящего Бена. - Просто, не может слезть со стакана».
Стелла смотрела на спящего Бена...
***
Но если бы ее спросили, каков Бен на лицо, и в настоящий момент Бена перед ней не было, то она не смогла бы сказать ничего вразумительного.
«Ну, а что я?» - подумала Стелла, встала и подошла к треснувшему зеркалу.
Отражение оставляло желать лучшего...
***
«Швабра я какая-то, с отвисшими грудями и задницей», - ненавистно заключила Стелла и отвернулась от зеркала.
Бен сказал Стелле, что пошел искать деньги. Оставляя ее, он часто так говорил. А когда возвращался с крупной суммой (если возвращался сразу), загадочно улыбался и объяснял, что попал под золотой дождь. Стелла всячески пыталась выведать источник доходов Бена, но последний лишь доказывал существование золотого дождя.
Хлопнув подъездной дверью, он вышел из дома и, сунув руки в карманы широких мятых брюк, побрел в сторону деловой части города.
На улице было пасмурно. Моросил мелкий дождь, дул встречный ветер.
Бен был одет в черный потрепанный длинный плащ. У плаща уже не было пуговиц, поэтому он всегда носился в расстегнутом виде. Сейчас благодаря усилиям ветра плащ интенсивно развевался, поднимаясь за спиной Бена вверх и создавая впечатление тянущегося шлейфа.
Худющий гад уверенно шел сзади. Последнее время гад часто был попутчиком Бена.
- Пшёл вон! - нервно крикнул Бен, не сбавляя шаг и не оборачиваясь.
- Смотри под ноги и иди, - спокойно отреагировал гад. - Я не бесполезен.
- Я не ищу пользы! - крикнул Бен, он остановился и обернулся. - Слышишь, ты? Мне не нужна польза! Мне плевать на пользу! Мне, вообще, на все плевать!..
Туловище гада было не шире бутылки водки. Рост - метра два. Наглая вытянутая морда с хитрыми желтыми глазами, орлиным носом и рядом золотых зубов во рту качалась как маятник у часов. То вправо, то влево. То вправо, то влево. То вправо, то влево. При этом черные как смоль длинные волосы, заплетенные в множество мелких косичек, были подняты вверх. Создавалось впечатление, что каждая косичка с невероятной силой тянет гада в небо. Зубы скрипнули и изо рта вывалился огромный, почти достающий до земли, красный пупырчатый язык. Вывалившись, язык закрыл собой туловище гада.
- Ну, и придурок же ты! - выразил Бен, рассмотрев гада, и пошел дальше.
Гад с шумом втянул язык обратно и продолжил преследование Бена.
- Ты думаешь, что пару секунд назад остановился, обернулся и увидел меня? - спросил гад.
Бен молчал.
- Нет, - продолжал гад, - ты не останавливался, не оборачивался и не видел меня. Ты даже ничего не говорил.
- Мне плевать! - опять крикнул Бен.
Одинокий прохожий, шедший навстречу Бену, испуганно перешел на другую сторону улицы.
- Я в твоей голове, - протяжно сказал гад.
Они пересекли проезжую часть дороги, и Бен принялся шарить по своим карманам в надежде отыскать мобильный телефон.
- Ты его потерял, - констатировал гад и добавил. – Телефон-автомат за следующим углом.
- Разве такие телефоны продолжают работать? – спросил Бен.
- Ты бы еще интернетом воспользовался! – усмехнувшись, заметил гад.
Бену показалось, что гад где-то под ухом. Он вынул руку из кармана и шаркнул по уху. С уха взлетела муха.
За углом был телефон-автомат. Бен снял трубку.
- Чёрт! Мелочи нет! - вспомнил звонящий.
- Звони. Со мной можно без мелочи, - послышался голос гада.
Бен набрал номер и дождался ответа.
- Алло! Девушка, будьте добры, мистера Смита, - начал Бен.
- Подождите секунду, пожалуйста, - ответил женский голос на другом конце провода.
Ждать пришлось больше секунды. Бен переминался с ноги на ногу. Гад прыгал наподобие мячика где-то сбоку.
- Смит слушает, - ответил мужской голос.
- Дикки? - продолжал Бен. - Привет, Дикки.
- Добрый вечер, сэр, - уважительно произнес Дикки Смит.
- Ну, как там у нас... дела?
- Что именно вас интересует, сэр?
- Прибыль, Дикки. Конечно же, прибыль.
- За прошедший месяц бухгалтерская прибыль составила около двадцати миллионов. Сумму чистой прибыли, сэр, я сейчас в точности назвать не смогу.
- Отлично, Дикки. Ты молодчина. Можешь приехать?
- Конечно, сэр. Куда?
- Так-так-так... - Бен сделал паузу. - А где я сейчас?
- Не могу знать, сэр.
- На пятьдесят шестой, - послышался голос гада.
- Дикки, я на пятьдесят шестой, - Бен осмотрелся вокруг и увидел на противоположной стороне улицы витрину дешевой забегаловки. - Здесь бар рядом, я буду там.
- Хорошо, сэр. Сколько взять с собой денег?
- Для меня возьми пару штук, а твою премию мы обсудим.
- Да, сэр.
- Через сколько будешь?
- Через полчаса, сэр.
- Я жду, - Бен повесил трубку.
В баре из посетителей были только трое забулдыг, выглядевших, однако, намного приличнее Бена. Скорее всего, это были ребята физического труда, дня три назад взявшие отпуск.
«Хм... Если б вы, ребята, знали, сколько уже не просыхаю я», - подумал Бен, подходя к стойке.
- Рюмку в... в... в... виски, - дрожащим глухим голосом выговорил он. При виде спиртного он часто терял самообладание, если, конечно, не пил более получаса до этого. Вот, и сейчас во рту у Бена пересохло, язык не слушался, и по всему телу периодически пробегала дрожь. Одним словом - трясучка.
Толстый бармен в синей клетчатой рубашке с закатанными по локоть рукавами с отвращением взглянул на Бена, усевшегося на высокий табурет перед стойкой.
- Слушай, бомж, не наглей! Выйди, иначе вызову копов! - Бармен показал указательным пальцем в сторону выхода.
Бен облокотился и так низко опустил голову, что его еще не совсем длинная челка коснулась полированной поверхности стойки. Бармену был виден затылок Бена.
- Жалко, что нет гада рядом, - подумал вслух Бен, не поднимая головы.
- Ты еще и ругаешься! - разозлился толстяк и быстрыми шагами развалистой походкой направился ко внутренней двери.
- Постой, - тихо сказал Бен, приподняв голову и дико взглянув на обернувшегося бармена.
- Уйдешь сам? - спросил толстяк.
Бен снял золотое обручальное кольцо с безымянного пальца левой руки.
- Ааа! - заулыбался толстяк и подошел к Бену. - Это меняет дело.
Бармен взял кольцо, потер его своими пальцами-сосисками и сунул в карман джинсов.
- Что? - со вздохом спросил он, как будто делая большое одолжение. - Только быстрей, и не дыши перегаром.
Бен тихо и с расстановкой произнес:
- Чистый виски в течение получаса и порцию бифштекса.
- О’кей! - бармен начал выполнять заказ.
- Через полчаса, - таким же голосом говорил Бен, - я выкуплю кольцо, - и снова опустил голову.
Бармен, накладывавший мясо, на секунду остановился, услышав последние слова Бена, хотел что-то сказать, даже открыл рот, но тут же закрыл его и продолжил накладывать мясо.
Когда к бару подъехал новый черный седан и из него энергично вылез высокий и худой молодой человек, о виде которого можно сказать кратко: прилизанный, - Бен уже опустошил тарелку с бифштексом, опрокинул в рот четвертую рюмку виски и закурил сигарету. Бармен со скучающим видом посматривал на часы.
Хлопнула входная дверь и прилизанный также энергично подошел к Бену, равнодушно затягивавшемуся сигаретой.
Бен медленно повернул голову и посмотрел на прилизанного.
- Сэр! - произнес прилизанный.
Бармен снова открыл рот.
- О! Дикки! - с неподдельной хмельной улыбкой воскликнул Бен огрубевшим голосом. - Ты вовремя, как всегда.
- Вы неважно выглядите, сэр, - констатировал Дикки Смит.
- Присаживайся, - Бен указал на рядом стоящий табурет.
Дикки осторожно сел и добавил:
- Это занятие не принесет вам пользы, сэр. Употребление спиртного...
- Я не ищу пользы! - отрезал Бен, а затем обратился к бармену. - Закрой рот, возьми бутылку и налей нам... И не выпускай бутылку из рук, пока я здесь.
Бармен молча и услужливо повиновался. Он наполнил рюмку Бена и еще рюмку, которую поставил перед Дикки.
- Я не пью, сэр, - почему-то обидевшись, тихо сказал Дикки, обращаясь к Бену.
- Ты же знаешь, Дикки, что при подобных встречах со мной необходимо делать исключения, - Бен поднял рюмку, приглашая выпить Дикки.
Дикки с видимой неохотой поднял свою.
-Ну... За исключения из правил! - с улыбкой сказал Бен, и, осторожно стукнув своей рюмкой о рюмку Дикки, выпил залпом.
Дикки Смит только пригубил.
Бен приподнял указательный палец правой руки и многозначительно взглянул на бармена. Бармен, наблюдавший за каждым движением бомжа, к которому почему-то обращаются: «сэр», - поспешно наполнил ему рюмку.
- Как только, - проговорил Бен, закуривая и выдыхая дым в лицо улыбающемуся бармену, - так сразу.
Бармен быстро закивал, не переставая улыбаться.
На несколько минут эти два, по мнению бармена, странных посетителя замолчали. Слышалось бурчание трех других клиентов, радостно распивавших пиво.
Дикки Смит молча потягивал виски из рюмки, поглядывая на Бена. Так называемый бомж курил и смотрел в одну точку - куда-то на дно своей рюмки.
«Мне грустно, грустно, - думал Бен. - И бледен мой мир, и скуден мой мир. О, боги! Дайте дерзость мне! Дайте напиться любовью! Вдохновите меня!».
Наконец, он перевел взгляд на бармена и небрежно спросил пьяным охрипшим голосом:
- Где телефон?
Бармен кашлянул и указал на внутреннюю дверь, находившуюся напротив входной.
Бен слез с табурета и направился туда. Когда дверь за ним захлопнулась, глаза бармена беспокойно забегали, и он, приблизившись к Дикки, шепотом спросил:
- Кто этот бо..., - бармен осекся. - Кто он?
Дикки внимательно взглянул в глаза бармену и также шепотом ответил:
- Бен Водкин.
Бармен застыл на месте, но через несколько секунд, поймав себя на том, что почувствовал, как отвисает челюсть, опомнился и принялся выполнять свою работу. Один из забулдыг, сидевших за отдельным столиком, попросил еще пива.
Бен тем временем, немного пошатываясь, стоял перед телефоном и нервно листал справочник. Открыв страницу с большой и жирной буквой «Б» вверху страницы, он принялся искать необходимую фамилию. Откуда-то послышался голос гада:
- Переверни пару страниц, и на сто сороковой третья снизу - твоя.
- Ну, гад..., - промычал Бен с желанием поблагодарить невидимого гада, но передумал, т.к. решил, что только то, что это существо именуется гадом, уже дает основание его не благодарить.
Бен нашел сто сороковую страницу и третьи снизу фамилия и имя оказались теми, от которых капля здравого смысла превращалась в поток. Он набрал номер.
- Алло! - послышался женский голос после гудка.
- Алло! - неожиданно громко начал Бен. - Могу я поговорить с Айрин?
- Я слушаю, - продолжал тот же приятный женский голос.
У Бена кольнуло в сердце. Он замолчал на несколько секунд.
- Говорите же, - нетерпеливо сказал голос.
- Айрин Брэг?
- Да, я.
- Ты Айрин Брэг, которая училась в Гарварде лет восемь назад?
- Да.
- Что-то голос не похож, - засомневался Бен.
- Что вам угодно? - недоуменно спросила Айрин.
- Бен Водкин тебе позвонил, Айрин.
В ответ - молчание.
- Алло! Ты слышишь меня? - Бена выдавал пьяный голос.
- Да, - сказала она тихо.
- Мне необходимо тебе кое-что сказать. Можно?
- Да, - повторила она.
Бен замялся, не зная с чего начать. Ему хотелось вначале извиниться, а потом признаться… он начал:
- Я… алкоголик, но...
- Ты че, сукин сын, звонишь не вовремя, - перебил его мужской голос. - Тебе, так тебя и растак, чё надо, туда твою душу (1)?
- Ты! Позволь, я поговорю со своей бывшей однокурсницей, - попытался сказать Бен, но послышались гудки.
Бен повесил трубку, захлопнул книгу и, уставившись себе под ноги, поплелся обратно к стойке.
«Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо! Вся жизнь сводится к унитазу, - думал Бен. - Меня постоянно смывают в него...».
- Водки! Водки мне! Быстрее мне водки! - заорал Бен, распахнув внутреннюю дверь бара. - Бармен, так тебя и растак, стакан водки!
Бармен вопросительно посмотрел на Дикки Смита. Последний утвердительно кивнул головой. Бармен поспешно взял двухсотграммовый стакан и, наполнив его до краев, поставил на стойку перед устраивавшимся на табурете Беном.
- Чтобы все..., - начал Бен, но не успел договорить, т.к. уже проглатывал содержимое стакана.
Бармен в мгновение ока нарезал лимон и, симметрично сложив его дольки в блюдце, подал Бену. Последний закусил сразу тремя дольками и на некоторое время затих.
Трое парней, еще не допившие пиво, теперь молчали, и, все как один, удивленно смотрели на Бена, который был виден им своей сутулой спиной.
Первым прервал молчание Дикки.
- Сэр, - сказал он тихо. - Может, желаете поехать домой?
- Мой кругосветный круиз еще не закончился, - прохрипел Бен и закурил сигарету.
- Сэр, у меня не так много времени, - осторожно сообщил Дикки, посматривая на часы.
- Хорошо, Дикки, поехали, - сказал Бен, поднимая лицо с вымученной улыбкой. - Только расплатись с толстяком. А ты! - резко обратился он к бармену, - верни кольцо.
Бармен достал кольцо из кармана джинсов и передал его Бену, который уже слез с табурета.
- Будем рады, сэр, видеть вас еще в нашем скромном заведении, - бармен протянул свою пухлую ладонь и заискивающе заулыбался.
Бен крепко пожал руку бармену и небрежно сказал:
- Бомжи - тоже люди.
- И бармены, - добавил сияющий от удовольствия толстяк.
Дикки расплатился, они вышли из бара и уселись в машину. Через несколько секунд машина с визгом дернулась с места и скрылась в неизвестном направлении.
Толстый бармен готов был помахать платочком вслед автомобилю, но платка рядом не оказалось, а махать длинным полотенцем, которое бармен держал в руке, не очень удобно. Он сел на стул, взял бутылку водки, из которой только что наливал Бену, и, всматриваясь в этикетку, задумался.
Бен Водкин, коммерческий гений, ставший в тридцатилетнем возрасте одним из самых уважаемых и влиятельных людей города, мнение которых по какому-либо общественно важному вопросу в данном городе ценится и принимается за эталон. Бен Водкин, который является кумиром для большинства барменов из-за того, что продолжил дело («Пропащее дело!» - говорили многие) утопавшего в долгах отца, бывшего владельца невзрачного бара под названием «Черный пузырь», вытащивший отца из долгов и «сколотивший» в этом «Черном пузыре», в этой (чёрт возьми!) дыре для пьяниц, всего за каких-то десять месяцев свой первый миллион, а впоследствии ставший владельцем сети городских ресторанов и баров, а также вино-водочного производства; этот самый Бен Водкин, главный поставщик спиртных напитков, то внезапно снижающий, то повышающий цены на свою продукцию; этот самый Бен Водкин, уникальные факты из жизни которого нередко появляются в светских хрониках популярных городских средств массовой информации; теперь грязный и обросший (натуральный бомж!), сидел здесь, пил и ругался как сапожник, но, тем не менее, своим поведением вызывал зависть и уважение у толстяка.
«Неужели, это был настоящий Бен Водкин? - сомневался бармен. - Если так, то он странный малый... Хотя, возможно, надо мной подшутили».
Бармен потер толстыми пальцами-сосисками этикетку на бутылке. Этикетка была круглая и черная, а посередине красовалась надпись красными буквами: «Черный пузырь».
Черный седан несся в потоке разнообразных автомобилей по одной из самых широких улиц города. Бен сидел за рулем, Дикки – рядом, на переднем сиденье, просматривал деловые бумаги, изредка поглядывая на дорогу. Несколько раз он предостерегающе сказал Бену:
- Сэр, не так быстро, пожалуйста.
- Все под контролем, Дикки, - успокаивал Бен, сильнее нажимая на педаль акселератора. - Я всего только пару месяцев не сидел за рулем.
Однако назвать Бена контролирующим движение на дороге было трудно. Несмотря на то, что максимальная разрешенная скорость на данном участке автомагистрали составляла 55 миль в час, он ехал со скоростью 70-80 миль в час. Причем Бен сидел неподвижно, смотрел прищуренными глазами только вперед, совершенно не пользовался зеркалами заднего вида и не глядел по сторонам, но то и дело менял полосы движения, обгоняя другие машины. Казалось, он забавляется. Пьяная ухмылка на лице этому способствовала.
- Сэр, это машина моей жены, не хотелось бы как-то ее повредить, она еще совсем новая, - как бы невзначай сказал Дикки, не отрываясь от бумаг.
- Кто новая? Жена?
- Но, сэр!.. - возмутился Смит и покраснел.
- Ха-ха-ха! Успокойся. Это шутка.
- Я понимаю...
- А на шутку надо отвечать шуткой.
Дикки Смит замолчал и продолжал листать, однако видно было, что он нервничает. Бен решил приободрить своего управляющего и сказал:
- Ты честный малый, Смит. Как директор нашей фирмы ты справляешься со своими обязанностями. Думаю, что повышение твоей зарплаты на двадцать процентов будет для тебя достойной наградой.
- Спасибо, сэр! - сдержанно произнес Смит.
- Не стоит благодарностей, этот вопрос еще предстоит обсудить на общем собрании учредителей... Чёрт возьми! - Бен резко затормозил перед светофором. - Не успел проехать.
- Сейчас налево, сэр, - заботливо сообщил Смит и показал направление своей костлявой рукой.
- Каким временем ты располагаешь? - спросил Бен.
- Минут двадцать-тридцать.
- Тогда я успею доехать до моста. Под ним собираются мои друзья. Дальше ты свободен недели на две-три, как обычно.
- Раньше ваши друзья собирались на приемах у мэра, - заметил Дикки с иронией.
- Должен признаться, что твои слова похожи на шутку, - Бен улыбнулся.
Загорелся зеленый свет. Они продолжили движение вперед. Через некоторое время уже был виден мост.
- Что ты обо мне думаешь? - вдруг спросил Бен.
- Простите, не понял. Что? - Дикки не ожидал такого вопроса.
- Что ты обо мне думаешь? - повторил Бен.
- Хм... Мистер Водкин, вы... - Смит замялся, - вы - удачливый предприниматель.
- И все?
- Сэр, я сейчас не настроен давать вам характеристику, - он показал Бену некоторые из документов. - На них вам следует расписаться.
Бен кивнул.
- Сейчас подъедем ближе, я остановлюсь и поставлю подписи. Но все-таки, я хотел бы знать, что ты обо мне думаешь. Только честно.
- Ну, если уж вы так сильно хотите знать мое мнение, сэр, - начал Дикки Смит, вызывающе глядя на своего босса.
- Да-да.
- Хотите, чтобы я признался честно.
- Да, Дикки.
- Ну, что ж, - продолжал он холодно. - Вы производите на людей неприятное впечатление...
- Так-так, - Бен заулыбался.
Смит подумал, что сейчас можно сказать слово «но» и начать льстить боссу, выдумывая достоинства, которых на самом деле у него нет, или, по крайней мере, Смиту кажется, что качества, присущие боссу, не являются достоинствами. Однако, обратив внимание на проницательные прищуренные глаза Бена, Дикки Смит понял, что босс сразу распознает лесть, и тогда Смит решил сказать то, что он действительно думает о Бене:
- Вы грубый, аморальный тип...
- Так! Продолжай, - Бен перестроился в крайний правый ряд и приготовился к повороту.
- Кажется, что в голове у вас лишь мысли о том, как бы получить от жизни как можно больше удовольствия и сбить с толку всех окружающих вас людей...
Бен притормозил и свернул направо, в пустую улицу.
- ...удивить их. Да-да, точно! Вы своими нелепыми и нелогичными поступками удивляете окружающих, заставляете завидовать вам, ведь они, люди, в большинстве своем не способны на такое.
- На какое? - Бен снова притормозил и лихо повернул налево, так, что завизжали колеса. Набирая скорость, машина устремилась вперед, где была видна набережная.
- На какое?! - разгорячившись, повторил Дикки, взглянул широко раскрытыми глазами на босса и сморщил лоб, отчего продолговатое лицо Дикки показалось Бену еще более вытянутым. - Ну, хотя бы на такое вождение автомобиля. Не каждый, чёрт возьми, способен так небрежно и одновременно профессионально ездить, да-да, не каждый... не каждый может получить степень магистра, не заплатив за это ни цента, а наоборот, получая стипендию... не каждый может заработать миллион своим умом... не каждый может жениться на женщине, с которой знаком несколько минут, а потом также быстро ее бросить... не каждый, в конце концов, будучи состоятельным и влиятельным человеком, может по собственному желанию стать бомжем и в течение полугода не выходить из состояния опьянения! Вот! Вот, какова ваша сущность! Вот, вы кто! Вы - человек крайностей! Без тормозов! Тогда как мы все, в том числе и я, добиваемся золотой середины и довольствуемся этим, вы впадаете из крайности в крайность, желая достичь, по-видимому, максимального удовлетворения, то есть испытать различные чувства в их максимуме. Вот!.. И вся жизнь только ради удовольствий...
- А по-твоему разве не в этом ее смысл? - спросил криво улыбающийся Бен и остановил машину. Они были на набережной.
- Не знаю, сэр, - раздраженно ответил Смит, справляясь с собственной взволнованностью и подавая Бену документы. - Для каждой жизни - свой смысл. И вообще, это философский вопрос. На него нет ответа. По крайней мере, он неоднозначен.
Бен подписывал бумаги и улыбался, улыбался от предвкушения удовольствия, которое он уже совсем скоро ощутит. Он напьется до полусмерти, напьется так, что будет идти по ночным улицам и кричать о своем счастье. А потом еще напьется, и еще, и еще, и еще...
Дикки посмотрел в сторону, на мутную воду в реке, взглянул на сосредоточившегося над документами Бена. «И все-таки я уважаю его, - подумал Смит, - даже когда он бомж».
- Сэр, - обратился он к Бену, - вы меня извините, что характеризуя вас, я посягнул на ваше прайвеси (2).
- Все о’кей, Дикки. - Бен закончил подписывать документы и передал их собеседнику. - Я сам об этом просил. Ты польстил моему тщеславию, - он закурил.
- А мне показалось, что я вас оскорбил, - признался Дикки, уложив бумаги в дипломат и достав деньги, которые он приготовил для Бена.
- Я не считаю оскорбительным узнать, что мне завидуют, - сказал Бен, взяв пачку пятидесятидолларовых купюр и вопросительно взглянув на них, продолжил. - Мы же договаривались, Дикки, что не больше, чем двадцатидолларовые купюры. А ты мне что привез?
- Сэр, я не успел разменять, вытащил из сейфа и поехал за вами.
- Когда я позвоню в следующий раз, постарайся успеть, Дикки.
- Да, сэр.
Бен не спеша рассовал деньги по своим многочисленным карманам, выбросил окурок в окно и зевнул, широко раскрыв рот. Затем он, ощутив пристальный взгляд Смита, посмотрел в его покорные молочно-голубые глаза и сказал:
- Ну, ладно, Дикки, что-то я начинаю трезветь. Голова тяжелеет, живот опухает, глаза чешутся...
- Я на вашем месте давно бы уже лежал в больнице, - осторожно и даже с немного виноватым выражением лица заметил Смит, пытаясь этими словами дать совет своему боссу и одновременно показать ему его реальное физическое состояние. - Употребление алкоголя в таких количествах ежедневно на протяжении длительного периода времени не способствует благоприятно...
- Хватит, Дикки! - отрезал Бен. - Желаю приятно провести время, - и вылез из машины, оставив дверцу открытой.
Запиликал мобильный телефон, Дикки Смит вынул его из внутреннего кармана пиджака и ответил.
- Милый? - звонила жена Дикки.
- Да, дорогая, - он вышел из машины и смотрел на медленно идущего по безлюдной набережной Бена, почему-то прихрамывающего на левую ногу.
- Ты сегодня будешь ужинать дома или мы...
- Да, я приеду домой, дорогая.
- Вот и хорошо, я приготовила цыпленка, как ты любишь, да и Сьюзи очень хотела, чтоб ты ужинал сегодня дома.
- Я буду через пятнадцать минут, - сказал Смит, взглянув на часы, и почувствовал, что вовсе не хочет ужинать дома.
- Я жду, милый.
- Да, дорогая.
Послышались гудки. Дикки убрал телефон и сел в машину на водительское место, не переставая наблюдать за боссом. Посидев еще минут пять и увидев, как Бен уже довольно далеко, совсем рядом с мостом, зашел в магазин, Дикки завел машину, открыл наполовину все дверные окна, чтобы избавиться от неприятных запахов и, аккуратно развернувшись, поехал ужинать.
По дороге домой он позвонил недавно нанятому частному детективу.
- Гарри?
- Да, мистер Смит, - ответил шепотом детектив Гарри.
- Как дела? - осведомился Дикки.
- Нахожусь в маркете на набережной, - продолжал шепотом Гарри. - Объект в десяти-двенадцати метрах от меня, выбирает виски.
- Наш контракт продляется, Гарри. Все условия остаются в силе. Продолжайте наблюдение.
- Да, мистер Смит.
- И еще, Гарри, - добавил Дикки, - пошли сегодня кого-нибудь на пятьдесят шестую в бар... ммм... не помню название, но неважно. В баре бармен сегодня - толстяк, если я не ошибаюсь, в синей рубашке, необходимо дать ему пару сотен, чтобы молчал о посещении бара Беном Водкиным. Ясно?
- Будет сделано, мистер Смит.
- Если запросит больше, то не скупитесь. Расходы я возмещу. Надо, чтобы бармен держал язык за зубами. В общем, договоритесь как-нибудь, но в пределах разумного, конечно.
- Да, мистер Смит.
Мост поражал своей громадностью. Это был не просто мост, это было каменное чудовище, это был монстр, сверху сияющий от света, а внизу утопающий во мраке. Верхняя часть моста, всегда освещенная: днем - солнцем, а ночью - электричеством, - создавала беспрерывное движение транспорта по восьми полосам - по четыре полосы в каждом направлении. Нижняя часть таила теневое пространство, то, что скрыто от глаз обывателей, и куда не ступает их нога, что вызывает отвращение и трепет, на что можно смотреть издалека и осуждать, но не подходить близко. Лишь с речного транспорта, часто проплывавшего под мостом, обыватель позволял себе наиболее эффективно и наглядно ознакомиться с этим злачным местом. Там обитали бездомные люди - бомжи.
Уютные уголки и ниши под мостом, а также вблизи него вдоль набережной занимали именитые, уважаемые бомжи, бомжи со стажем. В одном из таких прелестных в своем роде уголков, расположившись на деревянных ящиках вокруг небольшого костра, сидели Стелла, старик Генри, толстяк Сэм Девуэр и Лысый. Эти люди пока что имели более-менее приличный вид, и от них не воняло, как от иных, не мывшихся месяцами, которых иначе как нищими не назовешь. Они не совсем опустились в жизни, скорее, их можно было назвать пьяницами, пропившими еще не все свое имущество и сохранившими кое-какие человеческие качества, которые, однако, порой не встретишь даже в самом высшем обществе.
Бомжем в прямом смысле, т.е. человеком без определенного места жительства, был только старик Генри. Этот чернокожий седовласый мужчина приблизительно семидесятилетнего возраста жил на свалке. У него не было родственников, и, как говорится, за душой он не имел ни гроша. Работать же в силу своего преклонного возраста не мог или, точнее, считал, что не может. Поэтому существовал Генри за счет городского фонда помощи бездомным, а также благодаря друзьям-собутыльникам.
Остальные члены этой компании имели определенное жилье и более доходные, чем у старика Генри, источники существования.
Стелла рассказывала о том, как видела в опере Лучано Паваротти:
- ...и вот, он вышел, весь такой блестящий, внимательный ко мне...
- Так уж и к тебе, туда твою душу, - перебил Лысый, борющийся с собственными трясущимися коленками, и с упреком смотря на Стеллу тупым взглядом болезненно стеклянных глаз.
- Заткнись, Лысый! - прикрикнул сиплым голосом Сэм Девуэр, с отвращением взглянув своими маленькими поросячьими глазками на Лысого. - Дай послушать умную женщину.
- Не кричи на него! - начала Стелла. - Ты не стоишь и мизинца Лысого, он славный малый.
- Славный малый в постели, так тебя и растак, - поддел Сэм и весь затрясся от беззвучного смеха, напрягая свой двойной подбородок, покрытый рыжеватой щетиной.
- Негодяй, - вытянув шею, сказала Стелла, как будто рассердившись на Сэма, на самом же деле она была довольна его словами.
Старик Генри длинной алюминиевой тростью поправил костер и тихо произнес:
- Буратино идет.
- Где? - быстро спросил Лысый и коленки его перестали трястись.
- Вон, - Генри указал тростью напротив себя.
Действительно, к костру приближался прихрамывающий Бен. Он пыхтел толстой длинной сигарой, в правой руке держал большой бумажный пакет, в левой - открытую банку пива, - и улыбался.
У костра все оживились. Лысый пошел искать топливо для костра. Сэм с трудом (по причине своей тучности) залез в большую картонную коробку, иногда служившую ему ночлегом во время его недельных запоев, и вылез оттуда с белыми пластиковыми стаканами. Стелла стала нервно поправлять свои взъерошенные волосы. Только старик Генри так и остался сидеть, почти не шевелясь, поглядывая грустными коричневыми глазами то на костер, то на приближающегося Бена.
- Туда твою душу, туда твою душу, - радостно бормотал Сэм, устраивая столик из ящика. - Начинается праздник.
Вернулся Лысый с несколькими картонными коробками и сломанным стулом и принялся доламывать стул, кладя обломки в костер.
Бен был уже совсем близко.
- Приветствую вас, мои уличные мудрецы! - воскликнул он, подойдя к костру.
- Здравствуй, Буратино, - первым поздоровался Генри. - Давненько тебя не было.
- Что, опять попал под золотой дождь? - хитро улыбаясь, спросила Стелла.
- Нет, в этот раз я нашел клад, - сказал Бен, продолжая пыхтеть сигарой, и вывалил содержимое пакета на так называемый стол. - Хотя клад был именно в том месте, где в прошлый раз прошел золотой дождь.
- Ты, туда твою душу, Буратино, так тебя и растак, покажи мне это место, а? - довольно серьезно попросил Лысый, протягивая свою маленькую худую руку Бену.
- Нет, туда твою душу, - громко заявил Сэм, в свою очередь пожимая руку Бену, - он мне покажет это место. Привет-привет!
Все, включая Бена снова уселись вокруг костра. На столе были три бутылки виски, консервы, хлеб, колбаса и сок.
Сэм откупорил первую бутылку и разлил виски по стаканам. Наперекор привычке, сложившейся в обществе бомжей, пить безо всяких тостов, просто пить для того, чтобы напиться и забыться, Сэм, радостно поглядывая на стол и на содержимое своего стакана, сказал:
- Ну, так вас и растак, выпьем за Бена!
- Выпьем, - поддержал его старик Генри, поднимая стакан над головой.
Они выпили.
- Да, не такой уж я хороший, чтоб за меня пить, - сказал Бен и небрежно засунул в рот кусок колбасы.
- Нет-нет, ты хороший, - словно кошка, замурлыкала Стелла, льстиво улыбаясь, - ты замечательный.
«Как она мне противна», - подумал Бен, встретившись глазами со взглядом Стеллы. Но противная Стелла, казалось, готова была раздеться сейчас. Она вдруг встала со своего ящика, уселась на колени Бену и принялась целовать его.
- Эй, Стелла, так тебя и растак! - обратился в это время Лысый. Она ему вовсе не была противна, - Ты расскажи еще про Паваротти.
- Ах, да, - опомнилась Стелла и опять принялась рассказывать.
Рассказ ее менее всего походил на правду и периодически перебивался вопросами Лысого и Сэма, а также распитием виски.
Выяснилось, что Стелла несколько раз встречалась с Лучано Паваротти, и тот ей сделал несколько драгоценных подарков. Потом вдруг оказалось, что Паваротти вовсе и не Паваротти, а министр финансов или, может быть, заместитель министра финансов, или его секретарь, точно она не помнила. Но, со слов Стеллы, «короче говоря, в оперном театре было прелестно, и шампанское подавали ежесекундно». Затем она говорила о своих платьях, о деньгах, лежащих в банке и, что отец ее богатый промышленник, и ей стоит только бросить пить, так сразу отец примет ее с распростертыми объятиями и обеспечит всем необходимым.
Во время своей болтовни она чаще всего обращалась к Бену, беспрестанно целовала и гладила его. Бену же, по мере того, как он пьянел, ласки эти становились все более приятны, Стелла не казалась уже такой противной.
- ...и вот, однажды, мой министр внутренних дел подарил мне новенький Порше..., - она сделала паузу и, проглотив слюну, желая понять, как воспринимается ее вранье, осмотрела раскосыми хмельными глазами всех присутствующих.
Присутствующие, все как один, глядели на угасающий костер и молчали, не обращая внимания на Стеллу. Каждый думал о чем-то своем.
Стелла взглянула на ящик, служивший столом. На нем оставалась одна бутылка.
- Да, Порше, - словно подытожив сказанное, тихо произнесла она и тоже уставилась на огонь.
Воцарилось полное молчание. Слышен был плеск воды в реке, гул проезжающих по мосту автомобилей, и где-то вдалеке - вой полицейских сирен.
Со стороны можно было наблюдать пятерых безобразно одетых людей, сидящих вокруг костра.
Сэм опомнился первым. Он схватил последнюю бутылку, откупорил ее и сделал пару глотков прямо из горлышка бутылки. Затем, передав бутылку Бену, не сразу сумевшему ее взять, Сэм громко сказал:
- А я раньше был копом.
Все взглянули на Сэма. Он действительно довольно продолжительное время работал в полиции, и многие из его теперешних знакомых знали об этом. Знали также, по какой причине он был уволен со службы: «за превышение пределов необходимой обороны при исполнении служебных обязанностей» - эти слова, видимо, невольно им заученные, Сэм всегда повторял по несколько раз, когда, напившись, рассказывал о своем позорном, как он считал, увольнении. Хотя было ли что-нибудь позорное в действиях бывшего полицейского, направленных на спасение его напарника, сказать трудно. К тому же Сэм не особо вдавался в подробности во время таких откровений. Поэтому собеседники в основном грели уши не на причинах увольнения, а на последствиях: Девуэр любил рассказывать при своих взрослых детей и разлюбившую его жену, про дом, из которого он уходил на время запоев, про отсутствие социального обеспечения... И если учесть, что Сэму было лет около шестидесяти, за последнее время он сильно растолстел, его рыжая шевелюра изрядно поредела, а одежда была старомодной, застиранной и затертой, то не удивительны его частые ностальгические настроения.
- Если б вы знали, как хорошо я тогда жил, - продолжал Сэм, закуривая сигарету. - И мне неплохо платили. А снаряжение? Какое у меня было снаряжение! Мое снаряжение, так вас и растак, стоило тысяч двадцать баксов, не меньше.
- Так уж и двадцать? - не поверил Лысый.
- Заткнись, так тебя и растак, - сказал Сэм устало и небрежно. - Может, и не двадцать, может, чуть меньше, а может, чуть больше.
- Я думаю, туда твою душу, - тихо промолвил Лысый с видом знатока, - намного меньше...
- Слушай, ты заткнешься или нет?! - разозлился Девуэр. - Мне лучше знать. Я был копом!.. У меня была шикарная форма с кучей нашивок и блях, у меня была именная бирка, чёрт возьми! У меня был револьвер, запасные обоймы, наручники, дубинка, фонарь, рация, баллон со слезоточивым газом и легкий бронежилет. Я надевал бронежилет под рубаху. В моей машине с мигалками и сиренами, кроме того, были многозарядный дробовик двенадцатого калибра с укороченным прикладом, радар определения скорости, подвижная фара, рация и бортовой компьютер. Через этот компьютер, чёрт возьми, я, так тебя и растак, мог за секунды получить информацию о любом ублюдке вроде тебя, Лысый! И ты хочешь мне, бывшему сержанту, доказать, что все это не стоило двадцати тысяч?!
- Мда, - промычал старик Генри, безразлично взглянув на разгорячившегося Сэма.
Сэму, видимо, не понравился такой взгляд, и он перевел свою злость на Генри:
- А ты что мычишь? Насколько я знаю, ты всегда был бомжем.
- Я не всегда был бомжем! - отрезал Генри, нахмурив брови и устремив теперь уже совсем не безразличный, а жестокий взгляд на рыхлое лицо Девуэра. - Я бывший интеллигентный человек. Когда-то я учился в колледже и читал свои стихи перед студенческой аудиторией. Потом работал клерком в солидной фирме, но чёртова жизнь меня довела до ручки! - старик злобно сплюнул в огонь.
- А я раньше был нарком, - грустно произнес Лысый, встал и куда-то пошел.
- Эй, ты куда? - окликнул его Бен жестяным пропитым голосом, все время пытающийся внимательно следить за разговором.
- Да, чёрт с ним! - Девуэр махнул рукой в сторону Лысого. - Захочет выпить - вернется, никуда не денется.
- А что, он действительно кололся? - заинтересовался Бен.
- Кололся, - подтвердил Генри, - и еще как! Он наркоман со стажем в лет десять, не меньше. Однако мне жаль его.
- Жаль его? За что?! - возмущенно спросил Сэм.
- За его здоровье, - ответил Генри. - Этот парень - живой труп. Он служил в армии на каком-то секретном объекте и получил там дозу радиоактивного излучения. Теперь у него не растут волосы. А его кожа? Приглядитесь повнимательнее, вы заметите, что она имеет желтоватый оттенок.
- Что ж, так его и растак, тогда у него наверняка проблемы со здоровьем, - подытожил Девуэр и, взглянув на Генри, добавил. - В отличие от тебя, старик. Ведь ты, я смотрю, прикладываешься к горлышку бутылки не меньше, чем мы, но держишься неплохо. Да и телосложение у тебя для твоего возраста крепкое, так тебя и растак.
- Не жалуюсь, - Генри улыбнулся, а затем обратился к Бену. - А кто ты такой, Буратино? Скажи нам.
- Да, Буратино, - Стелла улыбнулась и снова принялась гладить Бена. - Скажи, откуда у тебя столько денег?
- Ты расскажешь мне свой стих, Генри? - пьяно ухмыляясь, спросил Бен, закуривая сигарету.
- Да, конечно, - Генри вопросительно глядел на Бена, ожидая интересного рассказа.
- Но я не скажу, кто я, - Бен улыбнулся. - Я не хочу врать, а всю правду, которую я мог сказать, я уже сказал.
- Но разве золотой дождь - это правда? - Стелла быстро встала и, пошатываясь, подошла к Генри.
- Это... - Бен не знал, что ответить, и медленно курил, смотря в сторону. - Это - сказка.
- Ты кто? Сказочник? - Стелла нервничала. Она резко выхватила бутылку из рук Генри и сделала несколько глотков. Отрыгнув, она продолжала, стоя рядом с Генри. - Ты думаешь, пришел сюда, к нам, и можешь так просто общаться с нами, так тебя и растак?! Быть одним из нас, туда твою душу?!
- Стелла! - возразил Сэм Девуэр. - Он славный малый. Он помогает нам, угощает нас. Лично мне интересно с Буратино.
- Убери свои грязные руки! - завизжала Стелла, почти отпрыгнув от Генри, который просунул руку ей под юбку.
Стелла села на место Лысого.
- Славный малый, - повторила она с упреком и ехидно улыбнулась, взглянув на Бена. - Славный малый в постели...
Бен бросил окурок в костер.
Подошел Лысый. В руках он держал охапку тонких досок от ящиков. Он подложил доски в костер и сел рядом со Стеллой.
Бен почувствовал головокружение, в печени кольнуло, в желудке началось непонятное движение и к горлу подступил комок.
- Я сейчас, - сказал он, встал и отошел на несколько шагов, ближе к реке.
Вернувшись, Бен чувствовал себя лучше. Только во рту был кислый привкус.
- Ну, легче стало? - осведомился Сэм.
- Да, - ответил Бен.
- Надо бы еще выпить.
- Конечно, без проблем, - Бен нащупывал деньги в карманах брюк и хотел уже позвать всех идти в магазин, а после - к Стелле, поскольку становилось холодно, наступала ночь, однако он вспомнил одну вещь. - Генри, ты обещал рассказать стих.
Генри, кивнув, встал. Он считал стихи самым важным делом в своей жизни, поэтому относился к ним должным образом. Выказывая неплохие актерские данные, он не своим голосом продекламировал длинное стихотворение о смысле жизни. Затем он сел, снова надев маску равнодушия ко всему.
- Я хочу тоже кое-что вам рассказать, - начал Бен, сидя на ящике и глядя себе под ноги. - Это притча. Мне рассказывал ее отец. Я сейчас почему-то вспомнил ее и решил...
- Я же говорила, он сказочник, - засмеялась Стелла.
- Тихо, - произнес Лысый. - Давай, Буратино, расскажи нам.
- Я решил рассказать ее вам... Вот, тут еще стихи от Генри, - Бен постарался внимательно посмотреть на Генри, но внимание было абсолютно рассеянно, и смотреть на Генри он мог не больше пары секунд, т.к. то глаза произвольно закрывались, то глядели не туда, то видели что-то расплывчатое и непонятное. Но все-таки обращение внимания на Генри было оправдано, поскольку Бен подсознательно понимал, что именно только что рассказанные стихи вызвали желание рассказать притчу.
«Я пьян. И неплохо пьян, - подумал Бен. - Это факт».
- Ну, Буратино, - нетерпеливым тоном произнес Лысый. - Ты будешь рассказывать свою притчу, туда твою душу, или нет?
- Ах, да, - Бен опустил мутный взгляд, снова уставившись себе под ноги и немного сосредоточившись, через минутную паузу продолжал. - Однажды странник... Да, странник. Странник, ищущий лучшей жизни... Однажды этот странник... Хм, как бы лучше сказать... Однажды судьба забросила в пустыню странника. Он был один. Шел уже второй день, как у него кончилась вода. Он лежал на горячем песке под палящим солнцем и думал, что кружка воды сделала бы его счастливым, самым счастливым на свете. Еще он думал, что скоро умрет от жажды, т.к. ждать помощи ему было неоткуда. Вдруг рядом с ним появился старец в белой одежде.
«Нет ли у тебя хоть немного воды?» - спросил странник у старца, кое-как приподнявшись.
«У меня нет воды, - ответил старец. - Но у меня есть вещь, более важная чем вода».
«Что же сейчас может быть важнее воды, дед?» - чуть не плача, осведомился странник.
«Твой здравый смысл», - сказал старец.
«Видно, ты дурак, дед», - проговорил странник.
«Держи», - старец дал страннику бутылку с какой-то жидкостью.
Странник обрадовался, но все попытки хлебнуть воды были тщетны.
«Но почему вода не льется из бутылки?» - разозлился странник.
«В бутылке не вода, - сказал старец. - В бутылке твой здравый смысл».
«Зачем мне нужен этот здравый смысл?» - спросил странник.
«Это уж тебе судить, и тебе им распоряжаться, но запомни одно: можешь продать или променять свой здравый смысл, можешь подарить его, но одна его капля всегда должна оставаться при тебе, иначе случится беда», - так ответил старец и исчез.
Разрыдался странник, проклиная старца, и замахнулся бутылкой, желая ее выбросить, но вдруг увидел богато одетого купца на верблюде, едущего навстречу.
Странник встал на колени и принялся молиться всем возможным богам, прося их, чтобы купец дал ему воды.
Купец приблизился и предложил поменять бурдюк воды на бутылку здравого смысла. Странник с радостью согласился, но вспомнив наказ старца, попросил купца оставить одну каплю. Купец не возражал. Он стащил со спины верблюда бурдюк, наполненный водой и передал его страннику. Последний заметил, что бутылка, в которой был здравый смысл моментально опустела. Лишь на дне осталась одна маленькая капля. Странник хлебнул воды из бурдюка и почувствовал, как силы его восстанавливаются. Затем он взвалил бурдюк на плечо, захватил бутылку и, узнав, что до ближайшего селения идти не более трех суток, а также направление, в котором следует двигаться, отправился в путь.
В начале третьего дня пути запас воды закончился. К вечеру странник увидел вдалеке селение. Оставалось идти не более часа. Но силы снова покинули его, и ему пришлось ползти. Через несколько часов изнурительного передвижения, ближе к полуночи, он уже слышал веселые голоса селян. Вдруг перед ним появился тот же купец.
«Продай мне последнюю каплю твоего здравого смысла», - предложил купец.
«Нет, - отказался странник, различая в темноте колодец. - Я добрался до селения. Здесь есть вода, и здесь есть люди, которые не откажутся мне помочь. А здравый смысл мне необходим».
«Слушай, неужели ты хочешь оказаться среди грязных бедняков в этом богом забытом селении? - упрекнул купец странника. - Я дам тебе пять тысяч золотых монет, сотню рабов и полсотни наложниц. Ты также получишь различного товара тысяч на двадцать, который, добравшись до города, сможешь продать в два, а то и в три раза дороже. Кроме того, у тебя будет десять верных слуг и сотня верблюдов. Оглянись!»
Странник с трудом повернул голову и увидел длинный караван, движущийся мимо селения.
«Ты встанешь во главе каравана и через неделю вы будете в городе», - добавил купец.
«И за все это ты хочешь каплю в бутылке?» - не поверил странник, доставая бутылку и показывая ее купцу.
«Да, - ответил купец, - каплю здравого смысла».
Недолго думая, странник согласился и отдал бутылку купцу.
Через несколько минут он уже сидел на верблюде и жадно пил воду.
«Эй, слуги! - крикнул он. - Приказываю остановить караван! Раскиньте шатер, приготовьте ужин и приведите мне трех наложниц. Я буду отдыхать».
Спустя два часа он уже засыпал в объятиях трех голых женщин, сытый, довольный и пьяный.
Однако слуги странника оказались коварными людьми. Они обманули его, оставили ни с чем.
Он проснулся утром. Вокруг не было больше никого и ничего, кроме песка. Не было видно селения, не было видно следов каравана. Странник кричал и рыдал, молился и звал на помощь. Он решил, что селение не могло быть далеко и принялся его искать, но поиски не увенчались успехом. Он упал в изнеможении на раскаленный песок и вскоре умер. Умирая, он услышал грозный голос старца, говоривший: «Где бы ты ни был, и что бы ты ни делал, у тебя всегда должна оставаться хотя бы одна капля здравого смысла».
- Вот и всё, такая притча, - сказал Бен, закончив рассказывать. - У нас осталось что-нибудь выпить?
- Нет, Буратино, - вздохнув, ответил Сэм и показал пустую бутылку. - Ничего.
- Я знаю, кто ты, - промолвила Стелла, обращаясь к Бену. - Ты сказочник, сочиняешь сказки и притчи, - и хихикнула.
- Нет, ни в коем случае, я не писака, - Бен вдруг решился сказать правду о том, кто он, и представил, как он поразит своих нынешних друзей, как возьмет и отвезет их, к примеру, к себе на виллу или приведет в один из ресторанов, и там они устроят вакханалию.
- Мы устроим такую вакханалию! - воскликнул он. - Сейчас я скажу правду о том, кто я!
- А что такое вакханалия! - спросил Сэм.
Но Бен не обратил внимания на его слова.
- Я - Бен Водкин! - громко провозгласил он пьяным протяжным голосом и замолчал, широко раскрытыми глазами осматривая окружающих и улыбаясь.
Однако ожидаемой реакции не наступило. Это имя им явно ни о чем не говорило. Тогда Бен добавил:
- Я миллионер, владелец сети ресторанов, баров, магазинов, завода по производству вино-водочных изделий. Также я являюсь акционером трех крупных корпораций...
- Эй, Буратино, - остановила его Стелла, встав с ящика, - я и то лучше умею врать, туда твою душу, а ты придумываешь всякую чушь. Давайте, возьмем еще виски.
- Да, идемте, - Сэм тоже встал и принялся будить Лысого, уже давно спавшего рядом с остатками костра - дымящимися углями.
- Стал бы ты так жить, Буратино, - произнес Генри, - стал бы с нами возиться, если б был миллионером. Вот, что я тебе скажу, дружище, - Генри подошел к недоумевающему Бену и положил руку ему на плечо. - Ты, туда твою душу, человек, которому важнее казаться кем-то, чем этим самым быть. Ты, верно, любишь производить впечатление. У тебя актерская душа, дружище!
- Угу-угу, пойдемте... пойдемте быстрее... быстрее, - Лысый проснулся и, покачиваясь и кое-как передвигая затекшие ноги, направился прочь.
За Лысым медленно пошли остальные: Сэм Девуэр, слишком сильно наклоняющийся вперед, Стелла и Бен, шедшие под ручку, всякий раз останавливающиеся и готовые непременно свалиться назад, и старик Генри, опирающийся на длинную алюминиевую палку, издающую при каждом соприкосновении с асфальтом далеко разносящийся металлический звук.
Они шли долго. По пути приобрели пять бутылок виски и упаковку пива. Периодически останавливаясь для распития пива, они все более пьянели, все медленнее шли и все чаще ругались - ругались то между собой, то проклиная жестокое общество, то мир и жизнь в целом.
Они проходили по проезжей части одной из маленьких черных улочек, когда Бен внезапно для себя восстановил в памяти часть стихотворения, рассказанного Генри. Желая быть очень серьезным и иметь мировоззрение теперешних его друзей, Бен в то же время понимал всю нелепость и комизм своего настоящего положения, от этого ему становилось смешно, и, выискивая повод засмеяться, он, грубо говоря, «ржал» над тупыми вовсе им не понимаемыми шутками Сэма или Лысого. Бену не хотелось, чтобы всё: эта улица, эта ночь, эти опустившиеся люди и он среди них в болезненно возбужденном состоянии духа, вообще окружающий мир, - чтобы всё это было по-другому, как-то изменилось. Ему нравилось. Улыбаясь, гордо подняв голову и вглядываясь в темные, а изредка освещенные окна домов, он закричал, как полоумный:
Я на Монмартре пил бургундское вино!
За парочкой прелестных женских ножек волочился!
Гонял по улочкам Парижа на «Рено»!
В итоге праздной жизни я навеки покорился!
Он не помнил, сколько времени прошло с того дня, как он последний раз видел Дикки Смита. Может быть, прошла неделя или две, может, это было вчера. Время уже не имело значения. Значение имели спиртные напитки и еда. Когда не было ни того, ни другого, а такое могло продолжаться час или два, и эти периоды времени казались вечностью, тогда значение приобретал гад, сидящий теперь в животе у Бена и пожирающий его внутренности. Еще Бен покрывался толстой маслянистой оболочкой, она становилась все толще и толще.
- Водки мне! Налейте мне водки! - слышал Бен свой голос.
- Не ори, - сказал Генри, ползающий по полу вокруг кровати и отыскивающий приличные окурки. - И все-таки, от кого произошли люди? От обезьян?.. О! Закурим... Но есть и другая гипотеза... Внеземные цивилизации, так их и растак, завезли жизнь на Землю... Слишком короткий был окурок, так его и растак... Ну, и третья версия происхождения жизни...
Бен не дослушал «галиматью» старика Генри, вскочил со скрипучей кровати и через секунду уже обнимал холодный вонючий унитаз. Коленями Бен почувствовал что-то мокрое.
Он вылез из туалета, одной рукой держась за затылок, другой - обтирая кислые губы. В голове были мысли: «Третья гипотеза происхождения жизни заключается, заключается в том, что бог... Тьфу! ты, чёрт!». Бен крикнул, снова увидев кровать:
- Где Лысый?
- Он в ванной. Сэм ушел за водкой, - пробормотал лежащий рядом с кроватью Генри. - Сэм, так его и растак, туда его душу...
- Так вас всех и растак...
Выдернул дверь в ванную комнату, из которой слышались стоны. Лысый был со Стеллой.
Отворилась входная дверь, вошел толстый и сыро пахнущий Сэм.
- Водка!
- Налейте мне стакан! - Бен уже выпил из стакана. - Теперь еще.
- Я взял только две...
- Стелла, так тебя и растак, - Бен опустошил второй стакан и упал...
Темно, места мало, Бен под столом.
Встал.
«Интересно. Можно увидеть на дне унитаза, что я ел недавно... Как выворачивает, а! Гад, ты вылезешь? Нет?.. Что-то красное. Наверное, ел помидоры... Закусывал... Обычно унитазы белые, этот почему-то наполовину коричневый...».
- Уаааа! Уаааа!
На столе есть виски и водка. Допил виски и лег на кровать...
Жарко и светло. Никого нет.
Бен выкурил сигарету, обнаруженную в кармане.
Холодно. Хочется спать...
Черные комнаты, сырые подземелья, скрипящие двери. Вампиры. Кровь, стекающая с зубов по губам, по подбородку, капающая на волосатое тело, на шерсть волков...
- Буратино! Бу-у-урати-и-ино-о-о! - Стелла сидела на ногах Бена. - Денег дай.
Бен залез к себе в носок и достал две двадцатидолларовые купюры.
- Лысый, сгоняй!
Лысый «застенчиво» вышел из комнаты.
Бен закрыл глаза, открыл глаза.
Лысый зашел в комнату.
Начали пить...
- Раздевайся, Стелла! Быстрее! И меня раздень!
- Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! - от смеха Стеллы можно сойти с ума.
- О, да! Так... Еще! Ага... Ес!..
Нечем дышать. Душно. Нечем дышать!
- Я задыхаюсь! - Бен схватился за собственное горло. - Не душите меня, пожалуйста.
- Так тебя и растак, туда твою душу, что, так тебя и растак, ты опять там, так тебя и растак, увидел, туда твою душу?! Трупы? Туда твою душу!
Их много. Они заполнили всю комнату...
- Сэм, не надо их жрать! Сэм!..
- Выпей. На, выпей!
- Никого нет. Хорошо. Выпьем...
Ему тесно. Везде тесно.
- Надо выйти на улицу, - сказал Бен.
- Купишь?
- Я куплю.
- А деньги?
- Еще остались. Должны быть. Гад, ты идешь?
- Что?
- Это я не тебе.
- Идем.
- Туда вашу душу...
Шатает из стороны в сторону.
Запах подъезда. Свежий воздух. Асфальт...
- Стелла, ты любишь меня?
- Так тебя и растак...
Белая-белая комната: белые стены, белый потолок, белый в черную крапинку ковер на полу, белая дверь с маленьким оконцем, за которым мелькают белые халаты, белый пододеяльник. Ещё - телевизор напротив, а слева - большое окно с белым жалюзи.
Спокойно и тихо.
«Хорошо», - подумал Бен...
- Сэ-э-эр! Сэр! Мистер Во-о-одкин, - Бен почувствовал чью-то ладонь у себя на плече и открыл глаза: это был Смит, он с жалостью улыбался и покорно глядел.
- Смит...
- Да, сэр.
- Где я? - Бен снова оглядел окружающую его белизну. - Здесь так светло.
- Вы в больнице, сэр, - осторожно ответил Смит, не переставая улыбаться. Он сидел рядом с Беном на стуле и всем телом наклонился над боссом.
Бен обратил внимание на собственную неестественно лежащую руку: из вены торчала тонкая трубка, ползущая куда-то вверх. Ах, да! Это капельница. Справа, рядом с койкой, стояла белая тумба, на ней - всякие склянки, рецепты, таблетки...
Бен чувствовал свое тело, оно было истощено. Голова была забинтована. Сильно хотелось кушать.
- Дикки, как я здесь оказался? - спросил Бен, не узнавая теперь своего болезненного, еле слышного голоса. Ему трудно было говорить.
- Я позаботился об этом, сэр. Нет! Не говорите ничего, - Дикки почти коснулся своей ладонью губ Бена, показывая этим жестом, что больному вредно говорить. - Я все расскажу. Детектив, который вел за вами наблюдение, пока вы были в так называемом кругосветном путешествии... Да, сэр, никак нельзя было без наблюдения, иначе все могло обернуться еще хуже. Так, вот. Детектив три дня назад привез вас ко мне. Вы были в бессознательном состоянии. Мы поместили вас в эту клинику, в отдельную палату. Под другим именем.
- Детектив рассказал мне, - продолжал Дикки, - что, ведя наблюдение за квартирой, из которой вы последнее время не выходили в течение десяти дней, он не имел возможности защитить вас от бомжей. Учитывая то, что вы запретили мне хоть как-то вмешиваться в жизнь этих людей, если с их стороны не будет явных угроз вашей жизни, я дал детективу задание действовать соответственно. Он не мог ни под каким предлогом проникнуть в квартиру, не применяя физической силы, хотя пытался...
- Все о’кей, Дикки, - перебил Бен. - Я не нуждался в защите.
- ...По истечении десяти дней, утром, вы, сэр, со слов детектива, в неадекватном состоянии вышли из квартиры, кое-как выбрались из дома и, прошагав не более пятидесяти метров и при этом разговаривая сами с собой, упали без сознания. Еще, сэр, вы ударились головой. Естественно, детектив тут же позаботился о вас, привез ко мне. Далее вы знаете, что было.
Смит замолчал, так же покорно глядя на босса и видом своим показывая, что он ожидает приказаний.
- Молодец, Дикки. Ты поступил правильно, - констатировал Бен. - Под каким именем я здесь?
- Под именем моего кузена, сэр. Его зовут Томас Смит, сэр.
- Отлично...
- Скоро придет доктор, а я смогу навестить вас послезавтра. Поправляйтесь.
Бен ничего не ответил. Будучи еще очень слабым, он закрыл глаза и вскоре уснул.
Дикки, постояв еще немного перед боссом, вышел из палаты. Он переговорил с медсестрой на счет следующего посещения, и покинул клинику, направляясь в офис.
В следующий раз Бен проснулся от прикосновения чьей-то ладони ко лбу. Перед ним стоял маленький лысый человек в очках с толстыми линзами и в белом халате. Человек имел очень самодовольный вид. Он быстро заговорил:
- Я доктор Пытански, рад познакомиться, ваши дела очень плохи, мистер Смит.
- В чем проблема, доктор? - спросил Бен.
Доктор как будто не слышал вопроса. Он осмотрел глаза больного, раздвигая пальцами его веки и используя при этом специальный маленький фонарик, и взял из рук рядом стоявшей молоденькой чернокожей медсестры папку - историю болезни. Раскрыв историю болезни, полистав и выборочно почитав ее, Пытански ответил, с участием смотря на Бена:
- Проблема в том, мистер Смит, что по результатам анализов в вашей крови найден вирус иммунодефицита человека, - доктор сделал паузу, наблюдая за реакцией больного.
Реакция больного нисколько не изменилась. Бен умеренно улыбался и смотрел на доктора с таким видом, что, казалось, будто бы доктор - вовсе не доктор, а больной, и напротив, Бен - доктор. В общем, во взгляде Бена просматривалось немного снисхождения и много равнодушия.
- ВИЧ-инфекция, - продолжал Пытански, особенно выделив слово «ВИЧ», - в вашем организме пока еще в инкубационном периоде, поэтому никаких внешних признаков, а точнее последствий, нет. То есть вы, мистер Смит, как будто бы здоровы. Но в дальнейшем будут серьезные осложнения.
Пытански прекратил говорить и сделал в «истории болезни» отметку о посещении. Он не переставал наблюдать за Беном.
Бен продолжал улыбаться. Конечно, он понимал, о какой болезни идет речь. Но надо сказать, что Бен был из той категории людей, которые негативно относятся к медицине вообще и к докторам в частности. Одно время, будучи студентом, он увлекался некоторыми научными исследованиями в области генной инженерии и фармацевтики, в том числе в части новейших методов лечения смертельно опасных заболеваний. Эти увлечения привели к следующему: Бен решил, что общепринятое понимание состояния здоровья человека, т.е. понимание, которое повсеместно распространяется подавляющим большинством работников медицины, - это полнейшая галиматья. Он вообще стал считать преувеличением абсолютную неизлечимость любого заболевания, а еще убедился, что некоторые заболевания – это оружие, созданное тайными организациями. Поэтому Бен улыбался. Потому что был уверен, что наделен большей информацией, чем стоящий перед ним удивленный доктор. Хотя, конечно, последние полгода беспутной жизни также способствовали чрезмерной уверенности Бена в собственных знаниях.
Пытански впервые встречался с подобной реакцией больного. Он видел, как люди реагировали, узнавая о том, что они обречены: теряли сознание, плакали, впадали в депрессию. Были и такие, которые стойко выносили известие о своей болезни, тем не менее их глаза никогда не были радостными и счастливыми, как сейчас у Бена. Глаза всегда выдавали настоящее душевное состояние человека.
- Я зайду завтра, - с задумчивым видом произнес доктор, направляясь к выходу.
- Короче, у меня все в порядке? - спросил Бен, глядя в спину доктору.
Пытански остановился перед дверью, обернулся, внимательно взглянул в глаза больному и, не найдя в них перемены, пожал плечами и вышел из палаты. За ним вышла медсестра, держа в руках историю болезни.
Бен Водкин проснулся от того, что медсестра освободила его от капельницы.
- Не желаете ли покушать, мистер Смит? - спросила сестра.
- Да, конечно, - Бен ощущал непреодолимый голод. - И подскажите время, пожалуйста.
- Час ночи, мистер Смит. Ужин я принесу через полчаса, - сестра вышла.
- Эй, вы почему обманываете, мистер Водкин? - услышал Бен низкий командный голос и после - громкий смех.
Это был гад. Он находился прямо перед глазами Бена, т.е. на потолке. Неизвестно как, но там тоже стояла (или висела) кровать. На ней гад лежал, укрывшись разноцветным одеялом. Одеяло было ужасно разноцветным, оно, можно сказать, мелькало перед глазами Бена различными по величине и по цвету пятнами. Из-под одеяла торчала нахальная вытянутая морда гада. Желтые глаза блестели от удовольствия, орлиный нос лоснился, рот расплылся в невероятно огромной улыбке.
- Привет, гад! - обрадовался Бен, напрягая зрение, чтобы справиться с мелькающим одеялом.
- Тебя ведь зовут не Смит, а Водкин! Нехорошо обманывать молоденьких сестричек, - гад продолжал смеяться.
- Закрой рот, гаденыш! Мне незачем перед тобой объясняться, - улыбающийся Бен сел на своей кровати, чтобы вовсе не видеть это мелькающее одеяло. Он заметил, что одет в пижаму.
- Слушай, гад, что это за болезнь такая, ВИЧ называется, - спросил Бен, не поднимая глаз к потолку.
- Да, так, - ответил гад, - ничего серьезного. Это болезнь - что-то вроде ОРВИ (3). Короче, одна из разновидностей простудного заболевания.
- Разве? – слукавив, спросил Бен. - Мне показалось, что доктор говорил о ней с предостерегающим видом. Она опасна, наверно?
- Брось ты, Водкин, - гад встал со своей кровати и прошелся по потолку (Бен видел). - Говорю тебе, ничего серьезного. Эти доктора, они слишком высокого о себе мнения, думают, что превосходно знакомы с человеческим организмом. Ничего они не знают, туда их душу!
- Ничего они не знают, туда их душу! - одобряюще повторил Бен. - Теперь пора выпить и перекусить...
Бен осторожно подошел к двери и, прислушиваясь, оглядел больничный коридор через небольшое дверное окно. В пределах видимости никого не было. Бен вышел...
В жизни Стеллы бывали периоды, когда она принимала для себя важное решение: надо взяться за ум. Во-первых, в эти периоды она совершенно не употребляла спиртное; во-вторых, не считала себя шваброй с отвисшими грудями. Бывало, что такие периоды длились по несколько дней.
Бен пришел к Стелле как раз в один из таких дней.
Стелла была в превосходном настроении. Она что-то готовила на кухне и напевала старую песенку.
Бен тихонько постучал, прислушиваясь к звукам за дверью. Послышалось приближающееся шарканье тапочек. Стелла открыла.
- Здравствуй, Стелла, - Бен показался женщине выглядящим почти шикарно. На нем был серый костюм, белая сорочка с отстегнутой верхней пуговицей и черные штиблеты. Портили вид забинтованная голова и синие полукруги под глазами.
- Учти, - сказала Стелла, впуская Бена в квартиру, - я не пью. И вообще, начала новую жизнь. А что у тебя с головой?
- Я был в больнице, - ответил Бен.
- Ага, понятно, - женщина прошла на кухню и продолжала оттуда. - А мы-то думали, куда ты подевался.
Бен тоже зашел на кухню.
Стелла спускала очищенный нарезанный картофель в кастрюлю, стоявшую на плите. Вода в кастрюле кипела. Небольшой пар поднимался над плитой.
- У меня было сотрясение мозга, я потерял сознание, - сказал Бен и сел на табурет. - Поэтому попал в больницу. Еще нашли какую-то инфекцию.
- Какую? - Стелла насторожилась и внимательно посмотрела на Бена, в его усталые впавшие глаза.
- Не помню точно, как называется. Ну, что-то вроде гриппа или простуды. Короче, ничего серьезного. А тебя что-то беспокоит?
Стелла ничего не ответила, закурила, затем взяла ложку и принялась помешивать содержимое кастрюли.
- Что это будет? - поинтересовался Бен, ощущая приятный запах приправ.
- Суп, - ответила Стелла и, набрав в ложку жидкость из кастрюли, попробовала.
«Все та же уличная баба, - подумал Бен, внимательно разглядывая находившуюся перед ним женщину в юбке, бюстгальтере и дырявых тапочках. - Хотя, немного посвежела за время моего отсутствия. Даже как будто моложе выглядит... Дура, тем не менее».
Бен закрыл глаза и тихо произнес:
- Не знаю, что мне с собой еще делать?
- Зато я знаю, - глаза Стеллы заблестели, она ближе подошла к Бену и заискивающе заулыбалась.
Бен открыл глаза, почувствовав, что Стелла рядом.
- Суп будет готов через полчаса, - продолжала женщина, увлекая Бена в комнату. - Я знаю, что нам с тобой делать...
Бен зевнул. Он съел уже две тарелки супа и хотел спать. Но где-то глубоко внутри Бена зародилось другое более сильное и очень знакомое желание.
Он внимательно оглядел кухню. Старенький стол, за которым Бен сидел, электроплита рядом, напротив - раковина для мытья посуды, под раковиной стройные ряды пустых бутылок, банок и стаканов, а также стопка тарелок. Стены кухни и потолок выкрашены в темно-голубой цвет, краска в некоторых местах выпуклая, готовая вот-вот отвалиться. За маленьким чем-то забрызганным окном - оранжевая кирпичная стена соседнего дома.
Стелла стояла спиной к Бену и мыла тарелки. Гад лежал на полу посреди кухни, положив ногу на ногу, тупо посматривал то на Бена, то на Стеллу и насвистывал какую-то известную мелодию. Он напоминал сейчас домашнего кота, довольного от того, что ему удалось полакомиться объедками с домашнего стола.
«Романтика, - подумал Бен, - с элементами фантастики... И пропади оно все пропадом! Пожалуй, надо продолжить праздник».
- Стелла, - решительно обратился он, - у тебя выпить есть?
Стелла так посмотрела на Бена, будто не понимала, о чем он говорит.
- Брось, Стелла, строить из себя трезвенницу, - Бен встал с табурета. - В следующий раз начнешь новую жизнь.
Женщина покорно улыбнулась, выключила водопроводный кран и, вытирая руки серым полотенцем, ушла в комнату. Немного покопавшись в комнате, она вернулась с недопитой бутылкой виски.
- Оставляла на опохмелку, - сказала она, открыв бутылку. - Но не понадобилось.
Гад исчез.
- Давай стаканы, - торопил Бен.
Стелла подала стаканы. Быстро все содержимое бутылки оказалось в стаканах.
- За что? - спросила Стелла, подымая свой стакан и с наслаждением глядя на него.
- За возвращение, - сказал Бен и добавил. - Из другой жизни.
Они выпили.
- Сходим к Генри на свалку? - предложил после короткой паузы Бен.
- Сходим, согласилась Стелла и пошла одеваться.
Пока Стелла копалась в своих немногочисленных вещах, Бен рассматривал бутылку, из которой он недавно разливал виски. На круглой черной этикетке бутылки золотистыми буквами было написано: «Виски. Черный пузырь».
«Что-то в этикетке не хватает», - подумал Бен.
- Идем! - Стелла оделась и с довольным видом вышла из комнаты.
- Подожди, допью, - Бен приблизил горлышко бутылки ко рту.
- Выкинь ты ее, - раздраженно сказала Стелла. - Подумаешь, одна капля!
- Чёрт с ней! - Бен расслабил руку и, упав на бетонный пол, бутылка разбилась. - Идем к Генри!
Они вышли.
И через некоторое время, поздно ночью, компания бездельников шумно и медленно передвигалась по улицам города. Каждый из этой компании чувствовал себя счастливым. Не чувствовали себя счастливыми жители домов на тех улицах, по которым шла шумная компания.
А осколки бутылки виски так и валялись на полу в кухне. На одном из осколков держалась маленькая-маленькая капля. Кто знает, быть может, это была последняя капля здравого смысла, когда-то принадлежавшего Бену Водкину.
___________________________________
1. Здесь и далее фразеологизмы "так тебя и растак" и "туда твою душу" используются для обозначения всевозможных нецензурных выражений.
2. Прайвеси - личная (секретная) жизнь человека, интимность. В любых сферах американской жизни соблюдается требование о невмешательстве в «прайвеси».
3. Острая респираторная вирусная инфекция.
Сентябрь 2000 г. – сентябрь 2001 г.