В отпуск в СССР из ГДР.
Ностальгические воспоминания.
Женился я в 1954 году. Служил я тогда в ГСВГ и первые два отпуска, не обременённые детьми, мы с женой Сашей использовали не только для того, чтобы отдохнуть и повидаться с родными и близкими, но и для расширения своего культурного кругозора. Половину отпуска мы проводили у моих родных в Калуге, а вторую половину – у родных жены в Таганроге. И по пути в Калугу всегда делали остановку в Москве, а по пути из Таганрога в Брест – в Киеве.
Проблем с ночлегом в Москве у нас не было. В районе Измайлово жила моя двоюродная сестра Настя и один раз мы с Сашей останавливались у неё. Можно было остановиться у моего друга детства Вали Берестова, но он в летнее время пропадал в археологических экспедициях в Средней Азии, и рассчитывать на него не всегда было можно. В Москве жил крестник моей мамы Игорь Максимов, с которым у меня еще с детства сложились братские отношения. Вот у него чаще всего мы и останавливались. Игорь окончил военно-морское училище в Ленинграде, служил на Дальнем Востоке, женился на дочке высокопоставленного чиновника с Лубянки, и не без содействия тестя, был переведен по службе в Москву, где жил с женой в квартире тестя в центре, на улице Мархлевского. Эра, жена Игоря, врач эндокринолог, училась в ординатуре, и я помогал ей делать контрольные работы по немецкому языку.
Что касается Игоря, то в воспоминаниях о В. Берестове я упоминал о том, что он почти каждое предвоенное лето, приезжая в Калугу, жил в нашей семье. Из Ленинграда всегда привозил что-нибудь новенькое: модное словечко, необычную ухватку, необычный для Калуги, как теперь говорят, прикид. В один из своих приездов Игорь продемонстрировал нашим мальчишкам новую манеру плеваться. Округлив губы и сделав язык лопаткой, он струей воздуха выбрасывал плевок на несколько метров вперед. Так плеваться мы не умели, надо было научиться. Вся наша мальчишечья компания только и делала, что плевалась, осваивая новую манеру. Моя мама, увидев мои опыты, сделала замечание, чтобы я прекратил плеваться, на что я капризно возразил: а куда я слюни буду девать. Когда мы у Игоря останавливались, он, подначивал меня, рассказывая всем присутствующим об этом эпизоде.
Между прочим, останавливаться у Игоря было очень удобно – центр Москвы и всё близко.
В те годы с билетами в театры больших проблем не было. А для военнослужащих, приезжавших в столицу из-за границы, существовали даже льготы, чем я и воспользовался в первый наш приезд в Москву: в кассах Большого театра приобрел два билета в первом ряду партера на балет Чайковского "Лебединое озеро". Помню, что билет стоил 30 рублей - большие деньги по тем временам. Узнав о нашем походе в театр, Игорь рассказал, что с первого ряда партера хорошо видна "сталинская" ложа - левая ложа бенуара над оркестровой ямой, откуда Сталин смотрел спектакли, скрытый от глаз публики за занавеской. Так что во время спектакля мы смотрели не только на сцену, но с любопытством поглядывали и на "сталинскую" ложу: не появится ли там тень не так уж давно почившего Сталина. Ложа была пуста.
Следующий выход в Большой у нас был на оперу Чайковского "Иоланта". Партию Иоланты исполняла народная артистка РСФСР Шпиллер Н.Ю., кстати, любимица Сталина. Ей было уже за сорок. К тому же она была очень толстой, и видеть в ней 17-летнюю Иоланту было трудно, но лирическое сопрано знаменитой певицы заставляло забыть о её внешности.
В антракте мы спешили в буфет полакомиться сливочным пломбиром. Такого вкуснейшего мороженого, какое продавалось в буфете Большого театра, больше нигде попробовать не довелось.
Побывали мы и во МХАТЕ (не помню, какой спектакль там смотрели), и в театре «Ромен», где смотрели «Цыганку Азу». Были и в цирке на Цветном бульваре на представлении с клоуном Карандашом. Наконец, на площади Свердлова посетили стереокинотеатр «Москва», где посмотрели стереофильм «Машина 22-12» с букетом настоящих и будущих кинозвезд Николаем Крючковым, Михаилом Жаровым, Татьяной Пельцер, Верой Орловой, Евгением Леоновым, Светланой Немоляевой и другими не менее известными киноактерами. Эта музыкальная кинокомедия под названием «Счастливый рейс» демонстрировалась в кинотеатрах в обычном варианте. Смотрели мы какой-то стереофильм и на Крещатике в Киеве.
На Красной площади мы фотографировались у мавзолея Ленина (см.фото). Тогда в нём лежал еще и Сталин. К мавзолею можно было подойти почти вплотную, охрана этому не препятствовала. Можно было и посидеть на каменных скамьях, расположенных у кремлевской стены справа и слева от мавзолея. По вечерам на них уединялись влюбленные парочки.
После беготни по Москве и мы усаживались на эти скамьи, чтобы отдохнуть. Помню такой эпизод (было это несколькими годами позже). Мы – Саша, я и наш сын маленький Женя - сидели на скамейке справа от мавзолея. Женя не мог усидеть на месте, и всё время бегал возле нас. Сидящие рядом с нами иностранцы, пытались с ним заговорить, но он их не понимал и вопросительно смотрел на нас, но мы иностранцев тоже не понимали, они говорили по-английски.
И вдруг на Красной площади появляется оркестр шотландских волынщиков. Они в национальных костюмах, вместо брюк на них непривычные для нас яркие клетчатые килты. Оркестр несколько раз проходит по площади, исполняя какую-то мелодию. Киношники с кинокамерами суетятся вокруг них. Собирается толпа зевак, и мы подходим ближе, чтобы рассмотреть костюмы оркестрантов.
Теперь не только к мавзолею, но и к скамьям доступ из-за пресловутого терроризма закрыт.
В сентябре 1953 года вошел в строй Храм Науки – высотное 34-х этажное здание Московского Государственного Университета на Ленинских горах.
Здание МГУ тоже стало объектом наших экскурсий. В МГУ работала преподавателем русского языка и литературы Софья Анатольевна Жижина, с которой я был знаком с детства. И мы с Сашей не упустили возможности при её содействии осмотреть изнутри монументальное здание университета. Соня, с которой мы предварительно созвонились, встретила нас у главного входа и провела по этажам. Внутри всё блестело: и мрамор, и паркет, и люстры. На лифте мы поднимались на самую верхотуру, откуда любовались панорамой Москвы. В огромном спортивном зале упражнялись гимнастки, посмотрели мы и на них. Заглянули мы и в аудитории. Настало обеденное время, и Соня провела нас в столовую для профессорско-преподавательского состава. Столы были сервированы фарфоровыми тарелками с фирменным логотипом и силуэтом высотки, столовые приборы мельхиоровые, салфетки не бумажные, а из ткани. Поданные нам блюда были вкусно приготовленные и дешёвые. Мы покинули университет, полные незабываемых впечатлений.
Съездили мы и в Ленинград. Там останавливались у родителей Игоря, которые тоже жили в центре, на Васильевском острове. Программа пребывания была такой же, как и в Москве: театры, музеи, достопримечательности. Днем – посещение музеев, а вечером – театров. В «Мариинке» смотрели балет «Золушка» на музыку Прокофьева, там же слушали оперу Верди «Аида». Конечно посетили «Эрмитаж», Русский музей, кунсткамеру Петра Великого и многое другое.
В Таганроге мы обязательно ходили на спектакли в драматическом театре имени А.П.Чехова. А брат Саши Анатолий катал нас на яхте по Таганрогскому заливу.
На пути из Таганрога в Брест была пересадка в Киеве. В Киеве у нас не было друзей, и мы ночевали в комнатах отдыха при железнодорожном вокзале. В Киеве – тоже осмотр достопримечательностей, прогулки по Крещатику, вечером – посещение спектакля в русском театре.
В ресторане на Крещатике мы отведывали котлет по-киевски, а однажды обедали в ресторане «Метрополь» на ул. Ленина (теперь ул. Богдана Хмельницкого). Одеты мы были по-европейски и имели весьма респектабельный вид, а когда перед входом в ресторан обменялись с Сашей несколькими словами по-немецки, швейцар вежливо и с поклоном раскрыл перед нами двери. В ресторане нас усадили за лучший стол и обслужили на самом высоком уровне.
В Киеве можно было увидеть много красивых девушек, и Саша, обращая мое на них внимание, говорила: «Смотри сколько здесь красавиц, вот где тебе надо было искать жену, а ты выбрал меня», но для меня Саша всегда была самая красивая (см.новеллу "Она").
Возвращаясь в ГДР, для встречи с сослуживцами в качестве гостиница везли бутылку водки «Столичная» и пол-литровую банку красной икры. Таков был негласный порядок, неизвестно кем заведенный. Еще в Союзе покупали знаменитые духи «Красная Москва» и одеколон «Шипр»***. Немецкая парфюмерия нам не нравилась. В Брест приезжали без копейки советских денег, в кармане была лишь заначка немецких марок. После пересечения границы между Польшей и ГДР, на перроне железнодорожного вокзала Франкфурта-на-Одере я покупал бутылочку немецкого пива. Отпуск заканчивался, впереди ждала служба.
***
***
Духи "Красная Москва" были очень популярны, хотя мало кто знал историю их создания. А она очень интересна.
До революции в Москве существовало Товарищество парфюмерного производства «Брокар и К*», основателем которого был француз Анри Брокар. Товарищество являлось поставщиком Великой Княгини Марии Александровны, герцогини Эдинбургской, а позже и поставщиком Высочайшего Двора Его Императорского Величества.
К празднованию трёхсотлетия Дома Романовых, которое отмечалось в 1913 году, Брокары выпустили духи «Любимый букет Императрицы», занявшие первые места на самых крупных выставках за рубежом.
После революции фирма Брокара была Советской властью национализирована и получила название «Новая Заря», а духи «Любимый букет Императрицы», производство которых было продолжено, получили новое название «Красная Москва».
Духам «Красная Москва» в 2013 году исполнилось 100 лет. По качеству и свойствам они не уступали своим французским аналогам и всегда были любимы миллионами женщин.
Что касается одеколона «Шипр», то он был создан в 1917 году знаменитым французским парфюмером Франсуа Коти. В СССР выпускался также на фабрике «Новая Заря». "Шипр" был очень популярен у мужчин.
На фото: В центре у ёлки моя супруга Саша, справа от неё моя мама Тамара Николаевна и её крестник капитан-лейтенант Игорь Максимов. На мавзолее две надписи: Ленин и Сталин. Москва, апрель 1955 года.
См. начало - http://www.proza.ru/2013/08/20/596