К моменту совершения преступления Ракитин знал о своей жертве все или почти все, что его интересовало: место и график работы, материальное положение, круг знакомств. Позже, отвечая на вопросы оперативников, каким образом он «вычислил» свою жертву, Ракитин сказал, что просто брал телефонный справочник, выбирал адреса квартир, расположенных в близлежащих домах, и звонил их хозяевам, проверяя в какое время они бывают дома. Кроме того, как бы невзначай получал информацию об интересующих его лицах от своих знакомых. Город был небольшой. Волна беженцев и переселенцев едва достигла его границ, а местные были все на виду друг у друга. Итак, выбор был сделан. Он пал на офицера в/ч, расположенной в городе. Офицер был одинок, имел двухкомнатную квартиру, машину, современную видеоаппаратуру…Ракитин же жил в семейном общежитии, из которого уже и не надеялся когда-нибудь выбраться, с женой и шестилетним сыном. В их тесной комнатке, лежа на постели и дымя импортными сигаретами, он часто думал о том, что жизнь эта устроена несправедливо. Сам он с родителями прожил всю жизнь в общаге, потом в коммуналке, теперь сын его не имеет даже своей комнаты.
Хотя, по большому счету он и палец о палец не ударил для того, чтобы в жизни своей что-нибудь изменить к лучшему. Так, жил себе по принципу «куда кривая выведет»… «Отмотал» срок по малолетке, получил специальность, работал на заводе, (мастером «золотые руки» не слыл), попал под сокращение, состоял на учете в бюро занятости, перебивался случайными заработками… И мечты его о прекрасном будущем были по-детски наивными: любить – так королеву, воровать – так миллион. «Королевы» из Галки не получилось. После родов она поправилась до 52-го размера, голос от частого курения напоминал мужской, выражения, которые она отпускала в адрес мужа и сына, были, за редким исключением, непечатными.
Капитан Белов не собирался встречать наступающий Новый год в гордом одиночестве. Его «дама сердца» жила двумя этажами выше и, сделав накануне праздничные покупки, он отправился к ней. Только к утру, вернувшись в свою холостяцкую квартиру, Белов обнаружил, что его обокрали. Выехавшая на место происшествия оперативная группа приступила к осмотру квартиры. С места преступления были изъяты следы обуви.
Следователь Иванова вторично допрашивала Белова по факту кражи. Потерпевший явно не вызывал у нее симпатии. Она чувствовала, что ее начинает раздражать его мелочность. В предыдущем исковом заявлении он забыл указать еще несколько похищенных вещей: коробку цветных карандашей, батареечный фонарик, плитку шоколада, а также форменную рубашку и военные туфли. Но ее должность требовала беспристрастия, а ведение дела – объективности и уточнения суммы ущерба.
Круг подозреваемых с каждым часом сужался. В поле зрения оперативников попал и Ракитин, так как тот, недолго думая, начал просмотр украденных у Белова видеокассет в комнате своего общежития. Позже там же при обыске были обнаружены и изъяты и другие вещи, похищенные у Белова.
- А я все это купил у какого-то мужика на автовокзале 2 января, - утверждал Ракитин при допросе в качестве подозреваемого.
Отработка Ракитина на причастность к краже продолжалась.
Список похищенного имущества указывал на то, что столько украденных вещей в одиночку Ракитин вынести не мог.
Допрос Галины Ракитиной ничего не дал. Она утверждала, что Новогоднюю ночь они с мужем провели дома с соседями по общежитию. Те подтвердили, что гуляли у Ракитиных до утра, примерно до 4-5 часов, а затем вернулись к себе.
В недоумении были эксперты и по поводу изъятого следа обуви. Он мог быть оставлен только ребенком. Однако, у потерпевшего не было детей и в гости к нему в последние дни никто из малышей не приходил.
Оперуполномоченный Панов высказал предположение, что «на дело» Ракитин мог взять с собой и сына. Подобное обстоятельство не укладывалось в голове следователя, но надо было проверить и эту версию. Если там был его сын, то, вероятнее всего, Ракитин эту кражу совершил совместно с женой.
- Во времена социализма это бы называлось «семейный подряд», - думала следователь, разглядывая изъятые в общежитии Ракитина детские сапожки. Да, рисунок на обуви был тот же, что и на месте преступления. Экспертиза подтвердила, что следы обуви в квартире Белова были оставлены детскими сапогами, принадлежащими Ракитину-младшему.
Выбора не оставалось.
Иванова, мягко выражаясь, не любила процедуру допроса детей, но при сложившихся обстоятельствах только беседа с Коленькой Ракитиным могла «пролить свет» на это дело. Хотя она не сомневалась, что прошедшая «огонь, воду и медные трубы» мамаша Коленьки уже дала ему соответствующие наставления на случай, если «тетенька в форме» будет спрашивать его о новогодней ночи.
Вздохнув, Иванова набрала номер телефона районо и попросила заведующую прислать кого-либо из педагогов для участия в допросе ребенка.
Кратко пояснив пришедшему педагогу суть дела, она позвала в кабинет Ракитина-младшего. Его мама не захотела присутствовать при допросе.
- Надоело, - сказала она.- Я лучше в коридоре покурю.
Коленька производил впечатление общительного и рассудительного мальчика. Само собой, что на вопрос о том, как они провели новогоднюю ночь, он ответил однозначно: были дома.
Мама, папа и тетя Рита с дядей Женей пили водку и слушали магнитофон, а потом легли спать.
- Коленька, а чем ты больше всего любишь заниматься? – Спросила Иванова.
- Рисовать. Карандаши мне мама с папой взяли и я рисую.
- А где они их взяли?
- В той квартире, где растет такое большое дерево. Я на нем лимон сорвал, и мы потом чай с ним пили. Вку-у-сно!
- О, Господи! – ахнула присутствовавшая при допросе учительница.
- Н-да,- протянула Иванова…В уголовном деле мелочей не бывает, подумалось ей. Спасибо Белову, что включил в список похищенного эти злополучные карандаши.
Коленька же без всяких вопросов начал рассказывать о том, что еще так поразило его детское воображение в той квартире. У него была хорошая память, и он перечислил почти все названия трех десятков кассет, похищенных у Белова. Даже пытался пересказать сюжеты отдельных боевиков. Пришлось вернуть его в «русло допроса» последним вопросом: в чем он был обут, когда они были на той квартире.
- Я был в тех сапожках, которые вы забрали утром, у меня других нет, - пояснил он. – Сейчас меня мама привела в Сашкиных сапогах. Его комната напротив нашей в общаге.
…Открыв дверь, Иванова позвала:
- Галина, заходи! Это протокол допроса твоего сына. Читай.
- Ах, паразит! – Галка опять потянулась за сигаретой. – Всех сдал. И сапоги эти подвели, лазал паршивец по всей квартире. Все ему интересно. Отцу из-за него теперь в тюрьме сидеть.
- Зачем вы его взяли с собой?
- Боится один дома. Думали – проснется, а нас нет. Орать начнет, всех перебудит. Ах, паразит, что наделал…- причитала она снова и снова.
- Все, хватит, - прервала ее Иванова. – Бери протокол - пиши как было дело. Адвокат нужен?
- А на хрена он мне теперь? – Галка сделала длинную затяжку, и , видя, как поморщилась следователь, легким щелчком выбросила сигарету в форточку.
Через несколько дней Иванова печатала постановление о привлечении в качестве обвиняемого Ракитина Сергея Васильевича.
« 1 января 1995 года, примерно в 5 часов утра, Ракитин С.В., находясь в состоянии алкогольного опьянения, вступил в предварительный сговор с женой Ракитиной Галиной Петровной, решил совершить кражу личного имущества гражданина Белова…Воспользовавшись отсутствием посторонних лиц, Ракитин С.В., Ракитина Г.П. с сыном Николаем, 1989г.р., вошли в подъезд дома. Ракитин С. открыл раму в подъезде между первым и вторым этажом на лестничной клетке и затем проник на балкон гр.Белова. Ракитина Г. Закрыла за ним окно. Постояв на лестничной площадке минут десять, она с ребенком подошла к двери квартиры Белова и постучала. Ракитин С. открыл ей изнутри дверь».
Из окна своего кабинета следователь смотрела вслед уходящим по улице Ракитиным. В ее ушах стоял вопрос Галки: « А почему ему (сыну) нельзя увидеться с отцом, когда еще доведется свидеться-то? Сколько суд припаяет – неизвестно».
- Обстановка не та, - мрачно ответила ей Иванова. – Хочешь – на суд его с собой забери, там и свидятся.
Она не могла представить Коленьку в следственной комнате ИВС – окрашенной в темно-синюю краску, с прикрученными к полу столом и скамьями.
Мерой пресечения Ракитиной была избрана подписка о невыезде. И до вынесения приговора она, в отличие от мужа, дышала «воздухом свободы». Только что Ракитина была ознакомлена со всеми материалами дела. Все, предусмотренные законом формальности, были выполнены. И вот, держась за руки, мать и сын уходили. В какое «светлое будущее» она вела его?