Религиозное. Вечное. О любви...

               
                посвящается моей маме...

 Храм Господня в Иерусалиме находился. Это Алексей с детства знал, потому что от бабушки... От неё постоянно слышал. Но про Иерусалим, и про то, где он, не знал, да и не задумывался вообщем. А в деревне даже церкви не было. Вернее, не осталось от нее ничего. Растощили по кирпичам дачники. А дачники откуда взялись тоже загадка?! Ведь раньше, в детстве, "здесь" только свои, "постоянные" жили, а теперь "пришли" новые... И ответов никаких?! Да, собственно, как и вопросов... К чему они вопросы, когда ничего в этой жизни не ясно. Только одно - нужно работать, жениться, детей завести. Но работать негде, жениться ненаком... Здесь конец цепочки. В деревне жителей два десятка, а дачники - они - отдельно, по другую сторону реки, которая, когда-тоо "огромной" была и рыбой своей "отпугивала". И всё это из рассказов. Из бабушкиных... А теперь Алексей вырос, много видел за свою жизнь ушедших и уходящих... туда... откуда Храм Господня в Иерусалиме. Без особой нежности мама его воспитала, отец научил порядочности, а бабушка... Бабушка рассказывала всегда что-то...
 Дачники строили дома, отгораживались заборами, и к церкви за кирпичами приходили по узкому мостику в две доски. В школе два всего учителя, и предметов не так уж много. И все, чему научился - то, от "своих", из семейного круга вынес. Друзей нет, кто уехал, а кто... "ушёл"... "Время такое" - говорят. Растеряться впору.
 На улице тепло. Жаркое лето в этом году выдалось. Шестнадцатое в жизни, и двенадцатое в памяти...
 Алексей на реку, к запруде шел, как раз мимо фундамента с остатками невыковоренного и неодбитого, красного, как заходящее солнце, кирпича. Рядом бабушка шла, а он таз нес. Там бельё полоскать... На запруде. Запруду отец вместе в Евгением сделали. Евгений в Магадан уехал работать, нашёл там новую семью, и "пропал". А старая - тётя Аля и Верочка. Евгения он по имяни почему-то, а её тётей, хотя лет на восемь старше всего была. С Верочкой играл. Строил ей "виг-вам", когда тётя Аля на работе. Она медсестрой в городе подрабатывала и жили они скудно, плохо и бедно. Беднота вообще повсюда здесь была, но глаз не резала, так как другого не знали... Алексей знал, что их семью, "за козу, за уток", вообще "богатыми" называли, некоторые даже заискивали перед отцом. Уникальный он был человек - а уникальный потому что не спился, не уехал, семью не бросил, и всегда работал. В огороде, в городе, куда за пять верст ходил, а еще - он сам машину собрал. Только она не ездила пока. И ружьё у них было. И разрешение у отца на это ружьё. А потому баловал он их жаркоем из зайчика, благо зайцы в Магадан не уехали, зайцев здесь зимой бесчисленно... Парой за день штук по пять настреляет... Отец... И тогда тёте Але с верочкой обязательно половину мяса... Вообще стрелять и Алексей умел. И на охоту всегда любил сходить, если бы отец брал, да только не брал. И знал Алексей почему, потому что лес и поле зимние, часы эти долгие, по снегу, на лыжах - единственной отдушиной для него были. Посвятил он себя всем и всему, "да о себе позабыл" - мамины слова. В школьной библиотеке Алексей Бунина взял и прочитал его всего. Ну не всего, а что было - книга одна - рассказов сборник. После этого вопросы появляться стали. И совсем другие. А сейчас на речке бабушка белье полощет, а он рядом сидит и ждет, что бы таз у нее забрать и обратно до дому донести. Он бы и сам прополоскал, и сам бы быстрее сходил, только бабушка против была, "полоскает в семье она".
 -Смотри, на той стороне, еще один дом строят,- сказал Алексей, а бабушка оглянулась на него и вздохнула, а наверх, на тот берег и не взглянула.
 -Если они такими темпами будут строяться, то скоро тут целый город из дач будет. Я вчера ходил на ту сторону, прогуляться, встретил Владимира Ивановича, он кстати сказал, что мне нужно ехать в город учиться, и что он может позвонить сестре - она встретит...
 Бабушка продолжала молча стирать.
 -Я у него спросил, на кого учиться, после восьми классов нужно что-то ведь еще закончить, профессию получить. А какую? Я спросил: куда учиться? А он мне "в институт". Я ему объяснять стал, что в институт можно только после десятого класса поступать, а у нас тут в округе нет таких школ, и потому я восемь закончил. А он мне : "в институт и после восьмого можно, ты очень умный тебя возьмут",- Алексей говорил серьезно,- нет,это я не про себя так "очень умный", это его слова... цитирую... Ну передаю тоесть...
 Вообще Алексей стеснялся разговаривать с бабушкой какими-то сложными предложениями, которыми он мог уже давно изъясняться, но никто так не говорил, и Алексей специально, парой, подменял, на более простые, иногда на бранные...
 У них в семье не бранились, но вот остальные... Да хоть бы даже тетя Аля, она и при Верочке могла, и вообще... Немного выпьет, закурит, и понесет ее... Про мужа не вспоминала. Табу это было. Но для нее не "табу", а "тема закрыта, господа". Это вообще ее любимое выражение было. Наверное из телефильма какогонибудь, или из больницы, в которой медсестрой работала...
 -Он в маразме, Владимир... Иванович,- сказала бабушка,- молодой мразматик. Не женился вовремя, с матерью всю жизнь прожил, а как умерла - ходит один, и вспомнить нечего и будущего никакого. Кому он нужен? Сестре своей в Ленинграде?! Нет. Иначе давно уж там был... А тут решил позвонить, пристроить...
 Бабушка вздохнула. Она редко показывала негодование и ее вздохи, скорее были признаками возмущения.
 Алексей улыбнулся. Ему нравилось разговаривать с бабушкой. Он считал ее умнее всех в деревне. Он уважал и любил отца, мать любил, но бабушка, даже не смотря на незнание многих вещей была мудрой и умной.
 -Ну всё, Алёшка, бери ведро, попёхали...
 И пошли к дому, по тропинки.
 У Бунина был потрясающий рассказ "Чистый понедельник" и Алексей прочитал его Верочке, та конечно же слушала, потому что все знали, она была влюблена в Алексея, как дети обычно влюбляются во взрослых. Она всегда очень радовалась, когда он приходил и слушала его и играла с ним. Разумеется она не могла понять того, что он читал. Да и сам он, не до конца понимал, а может понимал, только объяснить не мог.
 А там так было написано... У Бунина... "Она была загадочна и непонятна; отношения их были странны и неопределенны, и это держало его в постоянном неразрешающемся напряжении, в мучительном ожидании."
 А на следующей день тетя Аля его спросила:
 -Ты чего ей прочитал? Она меня вопросами замучила.
 -Рассказ Бунина...
 -Аааа,- многозначительно задвигала бровями тетя Аля, и начала закуривать свою сигарету.
 -Вы читали? - спросил Алексей, повиснув на их заборе.
 -Да читала, вроде, в школе, когда-то, а может и нет, не помню... Это тот, что "Гранатовый браслет" написал... Он, да? - закурить не получалось и она нервно чиркала спичкой.
 -Нет,- спокойно ответил Алексей,- "Гранатовый браслет" - это Куприн, а Бунин...
 Но в этот момент она на что-то отвлеклась, и Алексей увидел, как сверкнула на солнце ее грудь, когда она нагнулась.
 -Камар,- она шлепнула по ноге и выпрямилась,- комаров пруд пруди... Отец на работе?
 Алексей кивнул.
 -Ну ты скажи маме, что колбаса очень вкусная, Верочке очень понравилась. Спасибо маме скажи, и отцу... Я сегодня выходная, может зайду к Вам... А рассказ ты ей не читай, ну она маленькая еще, пусть "кошки-мышки" всякие листает, что им там в четвертом классе преподают?! Не помнишь?
 Алексей помнил, но покачал головой. Он не хотел быть умным и пожалел насчет того, что про Куприна исправил... Не нужно было... Хотя тете Але все равно было. У нее другие заботы. Когда кушать нечего, дом разваливается и ничего в жизни не клеется - не до Куприна уж точно. Это Алексей знал. Как и не до Иерусалима, и не до церкви той разрушенной, не до дачников на другой стороне реки, и не до всего остального.
 -Скажите Верочке, что бы сегодня приходила телевизор смотреть. Будут "Черного красавчика" показывать. Это про коня. Кино. Там уж точно для детей. Она смотрела уже. Ей очень понравилось.
 -Хорошо, скажу...
 На том и распрощались. По дому еще дела были, но сперва нужно было все таки к Владимиру Ивановичу... Пусть бабушка говорит, что в "маразме он", пусть Алексей и сам все понимает, но как-то "нужно к нему", тянет... Может правда?! А вдруг?! Ну не в институт, а в техникум, или...
 Про Ленинград Алексей мало слышал. В школе на уроке истории Шаркин всего два раза про блокаду рассказывал, а чаще "заговаривался", так как пьяный был, или просто диктовал что-то, и понимал Алексей, что не история это, не урок, а "маразм Шаркина", алкаголика, который должен быть на этом месте, потому что у него диплом. Но не учитель, не знает ничего, не может учить детей, не хочет, слаб, пьян, болен... Но не было других...
 Дрался раз всего Алексей. Вечером после школы. С Колей. С Колей, который от водки умер, он уже тогда пил, с шестого класса. И родители у него умерли, раньше него даже. Тоже пили. А дом стоял. Покосился. Что-то разворовали. Свои же. Местные. Алексей вспомнил как дрались. А из-за чего не припоминалось.
 Уж не из-за Бога ли?! Ведь один раз, кто-то в классе, сказал, что нет его - Господа Бога. Алексей промолчал. Он знал, что есть. Иконы, бабушка, молитвы... С детства. А они, они просто не знают.
 И не было в той книге рассказа, который быть может изменил бы уважение к любимому писателю, не было там "Митиной любви". Много рассказов. Двенадцать. Может больше. А того самого не было... Любил он Бунина без него, без рассказа этого, главного быть может... А когда в тридцать лет прочел, совсем уже все равно было, и бабушки давно не было, и отец болел сильно, не вставал... А сам Алексей уже давно в Столице жил... Но всё это потом случилось, а сейчас, он верил и твердо верил. В Господа, в правду, в будущее... Которое всем, кроме него в этой деревне смутным казалось, а ему просто "непонятным".
 Владимир Иванович достал папироску из пачки.
 -Последняя, эх,- вздохнул,- присядь, да не разувайся ты, пол холодный, щели кругом... Не дозвонился я до сестры, но в институт тебя мы устроим...
 Алексей молча сел. Осмотрел он ветхий дом, жалкий снаружи и угрумый и больной внутри. Паутина кружевами по углам, сыростью пахнет, даже грязью какой-то. Грязь она ведь тоже свой запах имеет. Только описать тяжело.
 -Девушку там встретишь, поженитесь, надо так, что бы понравиться. А ты умный, красивый. В городе таких нет. Я таким же был в твои годы...
 Алексей взглянул на сгорбленного старика и подумал, что если правду говорит Владимир Иванович, то время его не пощадило. Плохо выглядел он. Очень плохо. И неряшливость здесь непричем была.
 -Я мало что знаю, Владимир Иванович, я школу закончил, но в городе совсем по-другому учат. Я же телевизор смотрю...
 -А ты поменьше его смотри. У меня его никогда и не было. Я читал. Все время читал. Много читал... А потом топить нечем и сжег все, после того как мать померла...
 -Вы сожгли книги? - удивленно спросил Алексей, сам удивляясь своему удивлению. Он понимал, что не серьезно все это, но надежда пересиливала, надежда заставила придти. А дома Верочка наверное ждет, наверняка тетя Аля сказала, что он ее пригласил "Черного красавчика" смотреть... Про коня фильм... Как-то стыдно стало, Верочка растроиться. Она такая хорошая... Может ей мама включит телевизор. Да нет, не включит, мама занята как всегда чем нибудь, а бабушка и не знает, как подойти к нему. А Верочка постесняется маму попросить сама. Будет возле дома околачиваться...
 Владимир Иванович в маразм впал. Начал про инопланетян рассказывать. Будто видел он летающие тарелки, буд-то то, что в газетах уже два года про деревню пишут - не вымосел. Алексей не видел никаких тарелок, мало что слышал об этом и не читал, поэтому еще сильнее пожалел, что предал идеалы, променяв вечер в компании с доброй девочкой, на общение с невменяемым стариком.
 -Ну мне пора, Владимир Иванович, если вдруг дозвонитесь...
 -Дозвонюсь-дозвонюсь...-почти закричал Владимир Иванович и поперхнулся собственными словами.
 По дороге до дома застрекотали кузнечики, церковь на глаза попалась, и человек, "пришлый", с тележкой, кирпичики увозил.
 -Грабите,- улыбнулся ему Алексей.
 -Чаго? - недобро посмотрел человек и ощетинился весь,- "грабите" (съязвил), ничего не граблю, дом брошенный. Или ты живешь здесь?!
 И расхохотался лютым, злым таким смехом, раскатистым.
 -Все кто сюда приходят, потом в речке тонут... Я просто предупредить хотел... С этим местом связано что-то, не читали про летающие тарелки? А это не дом, это церковь бывшая...
 Алексей говорил ему все это серьезным и одновременно спокойным тоном. А в душе его разыгрался гнев, и сам того не осознавая, он чувствовал свое превосходство над этим "пришлым", над "богатым дачнимком", и может бессознательно,но издевался над ним, говоря так, как никогда, как нискем, как в деревне не положено было...
 -Понемаете ли, я тут с Рождения живу, и столько всего видел... Это уже стало закономерностью...
 Человек изменился в лице. Остановился. Он был растерян.
 -Ты не врешь, парень?
 Алексей покачал головой.
 -Вы же с той стороны? Правильно?
 -Да, там где дачи... Вона,- и он указал на противоположный берег.
 -Так рядом с Вами живет старожило наш - Владимир Иванович, он Вам расскажет, он постоянно видет пришельцев...
 Мужчина не знал идти ему дальше, или сбросить кирпич здесь.
 А Алексей не унимался:
 -Да нет, Вы раз уж взяли идите,может обойдется. Я то тоже приувеличиваю. Не сто человек же сгинуло, просто случаи постоянные эти.
 Как-то вяло поплелся дачник, оглядывался, и тележку с восьмью кирпичами так вез, буд-то на ней целая сотня. Тяжела стала его ноша. Алексей домой побежал. Хотел скорее добраться. Может Верочка еще не ушла. Знал он - она вырастит - будет с ним всегда. Она сейчас уже красивая, добрая, милая...
 Успел. Как всегда на шею повисла и попросила закрутить в узел.
 Алексей маме крикнул в огород:
 -Помощь нужна?
 -Из тебя помошник,- покачала головой мама,- каларатских жуков у меня завтра будешь собирать, меня от них уже воротит.
 -Ну тогда мы телевизор смотреть,- обрадовался Алексей и включил "где-то на середине фильма"...