Бусыгин.
Все мы видели в нем только старого и потрепанного жизнью бездомного. Собственно, он им и был, видимо. Бусыгин. В Выксе его знает каждый. Или уже знал? Исчезновение Петра успело так же обрасти легендами, как и вся его жизнь. Уверен, что и жизненный путь его и недавняя пропажа - дело совершенно прозаическое. Я и не собираюсь вам превозносить этого человека или выдумывать о нем невероятные факты. Я хочу лишь рассказать один единственный случай, когда я повстречал Петю Бусыгина абсолютно трезвым, хотя и привычно грязным и дурно пахнущим.
Городские сумасшедшие, бродяги, бездомные – во все времена их хватало в любом городе, будь то столица или же обычный провинциальный городок. Их жалеют, их дразнят, их укоряют, над ними смеются дети и отводят взгляд при их появлении взрослые. Но главное - почти ни о ком из них мы ничего не знаем. И каждый раз стараемся обойти стороной.
Бусыгин не был единственным «блаженным» в Выксе. Но точно был самым колоритным и узнаваемым персонажем города. Даже если вы не встречали его прежде, но вам рассказывали - вы определенно узнаете его при встрече. Ведь любой рассказ о Петре Бусыгине непременно начинался с особенностей его физиономии - черной, как смоль от спанья внутри печи. Черное лицо, казалось, противопоставляет Бусыгина клоуну Пьеро - парню с белым лицом и черной слезинкой. И если Пьеро был грустным клоуном, то Петя определенно являлся веселым человеком печальной судьбы.
Это было удивительное время перемен. Я закончил колледж и устроился работать. Город стремительно хорошел и преображался к 250-летию металлургического завода. Вовсю шла реконструкция площади Металлургов (тогда еще просто бывшей автостанции), одевались в брусчатку микрорайон Центральный и Красные зори. А вот площадь перед зданием заводоуправления была готова еще пять лет назад - к предыдущему юбилею. На этой площади я и повстречал Петра Бусыгина.
Он подошел ко мне, когда я уже битый час стоял у памятника, установленного на площади, в ожидании каких-то документов из Бюро пропусков. Бусыгин был привычно грязен, хотя лицо его не было сегодня черным от сажи. Пожалуй, впервые на моей памяти он был абсолютно трезв. Во всяком случае, относительно его повседневного состояния. Петя подошел и начал свой обычный, крайне неразборчивый и до ужаса нервирующий разговор обо всем сразу. Я старался делать вид, что просто не замечаю его. Ему, впрочем, совсем скоро удалось завладеть моим вниманием. Когда он поднял взгляд на памятник и неразборчиво, на своем собственном диалекте, который я даже не буду стараться передать, проговорил: "О, брат Ивашка и брат Андрюшка отцовские заводы делят!"
Бездомный лукаво улыбнулся, а я был поражен его познаниями о местной истории. На памятнике действительно был изображен эпизод из жизни братьев Андрея и Ивана Баташевых - основателей Выксунских заводов.
Я повернулся к Бусыгину. Он подмигнул и снова посмотрел на памятник: "Ишь, завещание от упокойниика Родиона получили и не нарадуются, стервецы!" - Петр скрипуче засмеялся. А я был совершенно растерян.
- Я считал, что здесь эпизод с получением братьями разрешения от Императрицы на строительство заводов, - моя версия была мной услышана много лет назад на экскурсии в городском музее, где хранилась картина, послужившая прообразом памятника.
- Это вряд ли. Ты картину видел?
Я прямо обомлел! Этот оборванец и про картину знает!?
- Видел, конечно.
Старик снова засмеялся своим скрипучим смехом:
- Смотрел внимательно? Там за окном уже виден Верхний завод. Как же они без разрешения Елизаветы Петровны его строить взялись?
Я попытался вспомнить изображение, которое видел несколько лет назад в музейной комнате. Кажется, Бусыгин был прав, в окне, у которого запечатлены братья, действительно был виден завод, напоминающий Верхний Выксунский. Но он ли это на самом деле?
- Это ни о чем конкретном не говорит.
Блаженный продолжал смотреть на памятник и усмехаться:
- Вон смотри, Андрюшка уже наживу чует! Ух, и злой был мужик! Матерый!
- Ну, уж это тебе, откуда знать? Я слышал, что и брат его был тот еще барин, не из ангелочков.
- А ты на лицо посмотри, на сюртук его, да на сапоги его со шпорами. Он этими сапожищами сам лично своих крепостных в землю втаптывал. А у Ивашки нашего что платье, что туфли - модные, заграничные. Ими не грязь Тульскую месить, а по скверу выксунскому прогуливаться, да театры посещать.
Уже позже, под впечатлением от грязного «краеведа» Бусыгина, я вычитал в интернете, что по завещанию отца братьев Родиона Баташева, умершего в 1783 году в Москве, Андрей унаследовал заводы в Туле и Гусе Железном, а Иван получил во владение выксунские металлургические производства.
Если честно, я просто не знал, что ответить этому старику. Я видел его каждый день, пьяного и грязного. И не мог даже представить, что в его голове может быть столько мыслей относительно истории отцов-основателей наших заводов.
А он продолжал рассказывать мне разные вещи, многие из которых были похожи на выдумки, а некоторые весьма походили на правду, сформировываясь в неожиданную и интересную версию тех далеких событий.
- Все это очень занимательно, но доказать это сейчас вряд ли возможно. Впрочем, как и опровергнуть.
- Не так уж и сложно, - Бусыгин прищурился и, вытянув шею, проговорил, - завещание-то целехонько. Лежит себе под этим вот камушком, как фундамент для памятника, да как основа всем выксунским заводам. Хочешь, сам проверь. Надо только камушек приподнять.
Петя снова засмеялся, закашлялся тяжелым кашлем, попросил мелочи и, пожав мне руку своей грязной, трясущейся, но еще сильной пятерней, удалился, оставив меня в полном замешательстве.
Я вспомнил сейчас о том случае, думается, потому, чтобы еще раз напомнить - порой люди, кажущиеся нам потерянными и совершенно непригодными для жизни в нашем обществе не так просты. Они скрывают в себе больше знаний, чувств, фантазий, чем мы можем предполагать. И больше, чем многие из нас. Мы не должны ставить крест на их жизни только из-за того, что судьба или случай оказались к ним неблагосклонны в какой-то момент их жизни. Но даже не получая от нас той помощи, на которую они могли бы рассчитывать в иной ситуации (читай, в другой стране, при другом развитии общества и при другой власти), такие несчастные, как Бусыгин не стали накапливать и таить злобу на окружающих. Они жили и живут бок о бок с нами, не причиняя вреда и лишь изредка напоминая о своем существовании. Каждый своим способом. И пока дети продолжают смеяться, а взрослые отворачиваться, эти люди не смогут выбраться из круговорота своих проблем. Они так и остаются неприняты и непоняты нами. И очень большой вопрос – есть ли в этом их вина?