***

Центолович Ю.В.
Банка Воейкова

Открыл я старую тетрадь
и строки прошлых дней читаю
о плаваньях морских, им срок не малый,
уже пол века как и больше может быть.
И папку с картами морей раскрыл,
смотрю на прошлые заметки,
и память сердце холодит.
Причиной стало то, что пережито много
и сколько пройдено морских дорог.
На карте цветом синим,
изображён Индийский океан.
У светлого пятна,  у острова Родригос,
знакомое мелькнуло слово «Воейков» -
банка Воейкова и вспомнилось, как это было.

Уж третий месяц мы в Индийском океане на исследовательском судне «Ю.М. Шокальский». Нас много, сотня будет, команда судовая половина, вторая экспедиционный был состав: гидрологи и гидрохимики, аэрологи и метеорологи, другие. Шли по шестьдесят пятому меридиану от экватора на юг. Через каждые четыре часа ложились в дрейф на гидрологическую станцию. Опускали в воду гидрологической лебёдкой батометры на тонком стальном тросе и с заданных глубин поднимали серию проб морской воды. Гидрохимики исследовали её на солёность, кислород, Ph, биогенные элементы, считывали температуру. В том же режиме запускались метеорологические зонды в тропосферу и выше, в стратосферу на высоты в тридцать километров для определения атмосферного давления, влажности, температуры среды, вычислялась сила и направление ветров.
И, наконец, в определённых заданных координатах, производили пуски мощных метеоракет на высоту до ста километров, определяли параметры атмосферы на высотах недоступных метеозондам.
Подходили к двадцатой параллели южной широты. Погода в этой части океана благоприятствовала. Всюду тёмно-синий до самого горизонта океан. В голубом высоком небе жаркое солнце.
Все моряки здоровы, загорелые, чего ещё желать. Штормы качнут позже, в Антарктике.
Но нет худа без добра, старший механик  Самус Борис Аникеевич, добрый, улыбчивый,  уже в годах, вдруг почувствовал себя плохо. Состояние его быстро ухудшалось.
«Острый аппендицит» - определил судовой медик, нужна срочная операция, в судовых условиях это невозможно. Капитан судна Чубуков Геннадий Николаевич через радиста Григория Белан, связывается с администратором порта Луис на острове Маврикий, до которого идти двое–трое суток. Выясняется, что неподалеку от нашего судна, часах в четырёх–пяти, ходу на крохотном острове Родригос, находящегося в административном подчинении острова Маврикий, есть госпиталь, где и предложено прооперировать больного. Выбора нет, всюду на сотни миль пустынный океан.
Подошли к острову Родригос в тёплую тропическую ночь, в небе ярко сияла россыпь звёзд, отражаясь в тихой спокойной воде океана, меж ними светился загадочный Сириус.  Никакой бухты или бухточки у острова нет, да и самого берега не видно, лишь несколько слабых огоньков указывали на его наличие.
Только на экране радиолокатора, в рулевой, чётко высвечивались очертания береговой линии. Матросы опустили за борт трап, поставили стойки, натянули леер. В свете забортных прожекторов смайнали бот, и он, стуча мотором, подошёл к нижней площадке трапа.
К трапу под руки подвели Бориса Аникеевича. Медик на трапе осторожно поддерживал стармеха, медленно, вперёд спиной спускался по ступеням.
Вскоре в открытом боте, на банках разместились все и медик и больной, и матросы. За руль бота сел старпом Николай Виноградов. Заработал мотор и бот, выйдя из кругов света прожекторов, сразу же исчез в глубине ночи.
Провожающие едва успели пожелать доброго пути. Через час бот вернулся. На берегу стармеха передали в руки самого доктора индуса, который будет оперировать Бориса Аникеевича.
Подняли на борт бот, подняли якорь и погасили все забортные прожектора. Судно двинулось в ночь на свой 65 меридиан. Пользуясь сектантом, вахтенный штурман определял местоположение судна по звёздам, благо они этой ночью были яркие и четкие. Других средств  для определения координат – место положения судна в этой пустынной тропической части индийского океана не было. В тропиках ночь всегда начинается рано, часов в 19 и также рано часов в 7 начинается рассвет. Пройдя миль, 50, судно легло в дрейф. Чудесное время утро, жара еще не наступила и над простором синеголубого океана сияло золотое, яркое солнце.
Народ уже на палубе. Что-то будет? Чего встали?
Гидролог запустил гидрологическую лебедку и та, не спеша, отматывает с барабана за борт метры тонкого троса с грузилом на конце.
«Стоп», грузило коснулось дна, глубина всего 18 метров.
Если приглядеться, свесившись за борт, через чистейшую прозрачную воду видно дно, тёмные размытые пятна кораллов и светлые песка, и даже видно крупную акулу, плывущую над кораллами, она сверху кажется какой-то полупрозрачной.
Меня в рулевую вызвал капитан и говорит – «сейчас будем делать промеры глубин, включай эхолот».
Задав машинным телеграфом в машину «малый ход», штурман командует рулевому «держать на девяносто пять градусов».
«Есть держать девяносто пять градусов» – бойко отвечает матрос-рулевой и когда судно легло на курс, рулевой громко сообщает – «на румбе 95 градусов».
Начались промеры. Глубина по курсу в восточном направлении медленно увеличивалась: 20 метров, 30 метров, 40 метров, 45 метров, 60 метров. Самописец эхолота НЭЛ – 5 выписывал на бумажной ленте тонкую неровную темную линию показаний отражённых эхосигналов от дна.
«Войковцы обнаружили эту банку чисто случайно» – говорит капитан Чубуков. «Делали гидрологический разрез и наткнулись, нам предстоит определить ее размеры».
Несколько часов производили промеры глубин банки и вдоль её, и поперёк. Банка оказалась довольно обширной.
Я пишу эти строки и вижу себя в штурманской рубке «Шокальского» и рядом у карты на штурманском столе, делает отметки капитан.
Через неделю подходили к Родригосу забирать из госпиталя нашего Бориса Аникеевича – старшего механика. Близится остров, таинственный ночной незнакомец. Из синих сверкающих вод океана, в дымке поднималось разнообразие невысоких гор. Они все ближе, по берегу кокосовые пальмы, неотъемлемые спутники тропических островов. Мы жадно вдыхаем пряные запахи земли. Правее, вдоль берега, виднеются домики под красными черепичными крышами среди зелени акаций и пальм. Селение небольшое – это и есть порт Матьюрин. На палубе оживление, всем не терпится взглянуть на удивительный берег. От берега протянулся небольшой мол и пирс для швартовки катеров, ботов. Мелко, судну не подойти, будем становиться на якорь.
«Как только в 1497-1499 годах португалец Васко да Гама открыл путь из Лиссабона в Индию и обратно, обогнув Африку с юга, португальские моряки на парусных каравеллах активно принялись обследовать океан в восточном направлении и уже в 1507 году португалец Педру ди Машка Реньяш обнаружил крупные необитаемые острова, ныне остров Маврикий и Реюньон» – информирует экипаж по судовой радиотрансляции помполит, читая выдержки из лоции.
Остров Родригос, находящийся далеко восточнее от упомянутых островов, был открыт в 1528 году португальцем Доном Диего Родригос.
В 1691 году сюда на галеонах пришли голландцы из Ост-Индской компании, но вскоре остров отбили французы и завезли рабов с юга Африки для возделывания сахарного тростника. В борьбе за заморские территории с 1810 года он стал английским до 1968 года. Остров небольшой, где-то километров 12 в длину и 9 км шириной, площадью в 111 кв км вулканического происхождения, гористый. Населяют его около 27 тысяч человек в основном потомки рабов, проживающие большей частью в городках–  поселках Матьюрин и Порт-Саут-Ист.
В засушливый сезон на острове остро не хватает пресной воды, однако население успешно возделывает плантации сахарного тростника, кукурузы, выращивает сладкий картофель, маниок, бобы, разводит крупный рогатый скот, свиней, птицу и собирают урожай зерен акаций, употребляемый в пищу. Часть выращенного и произведённого,  вывозится на острова Маврикий, Мадагаскар на редко приходящих судах, порой раз в месяц.
Недалеко от берега встали на якорь, спустили трап и бот.
Администрация острова разрешила, без всякого оформления, сойти экипажу на берег. Врач, старпом, помполит сошли на бот первыми, за ними тройками, все остальные. Помполит и здесь успел расписать всех по группам из трех человек и назначить старшего.
В бот сели пятьдесят человек, всё по расписанию. Боцман Николай за рулем, отчаливай! Тук, тук звучит мотор бота, вот и пирс, он совсем рядом. На пирсе нас  поджидает всего два, три человека, служащих минипорта и всё. Нет никаких зрителей в виде местного населения, любопытствующих мальчишек, никого.
Видимо жители острова живут совершенно своей жизнью, а пришлые их совсем не интересуют.
Увольняемся ненадолго, всего на несколько часов и всё.
Сойдя на берег, направились не в сторону поселения, где улица походила на нашу деревенскую улицу с частыми домами по сторонам, а налево к холму, заросшему крупными, зелёными колючими агавами с высокими мощными стеблями, несущимибольшие султаны белых цветов. Холм полого спускался к океану. Идем через зелёный двор небольшой ухоженной сельской школы. Переменка, бегают, играют смуглые  кудрявые шустрые школьники лет десяти, одиннадцати. Они особо не удивляются нашему присутствию, подбежали к раскидистому не высокому лимонному дереву и показывают нам, срывая, ещё зеленоватые лимоны. За школой морской берег, белый коралловый песок.
Ищем выкинутые волной ракушки. Вот небольшой конус, несколько пёстрых зубаток (каури), а вот ярко оранжевый шлем, жаль в нём дырка.
Идём группой к нависшим кокосовым пальмам. С берега в прозрачной воде виднеются колонии бурых кораллов, там и раковины есть. Но ногой туда не ступи, налетишь на ядовитый шип рыбёшки «лаф», нас предупредили об этом, и мало что ещё встретится.
 С кораллами впервые познакомились на острове Маврикий в голубой лагуне пляжа Перебеер. По краям лагуны, не глубоко по грудь, в воде , находится множество прекрасных кораллов, правда они вбурой скользкой тине. Я поднырнул и выломал ветвь коралла, похожего на еловую лапу с голубовато сиреневыми яркими точками-огоньками светящихся живых полипов коралла. И только вышел на берег и о, ужас, из сплетений коралла стали выползать крупные чёрные «пауки» с длинными извивающимися щупальцами, а по руке к локтю  быстро поползли рыжие существа, похожие на мелких слизней, оставляя на коже жгучий след. Бросил я коралл и еле избавился от рыжих слизней. С тех пор  уяснил, с голыми руками в кораллы лезть опасно. От прогулки по острову впечатлений много, время пролетело быстро, пора на судно. Из-за холма появляется радист Гриша Белан со своими подопечными матросами, они взволнованы.
«Что случилось?» – спрашиваю.
«Ты знаешь, за холмом в деревушке, возле нас остановилась легковушка, за рулём женщина в годах».
«Вы русские?» – взволнованно спросила она. «Я тоже русская, я уже двадцать восемь лет живу на этом забытом богом острове» – говорила и плакала она, обнимала нас и гладила, словно не веря, что это явь. Приглашала в гости. Но время-то на излёте. Мы успокаивали её, как могли и пожелали приехать в нашу страну, на её бывшую родину. Это всё эхо войны, сколько людей, судеб разбросала она по миру. Довольные, с впечатлениями, возвратились моряки на судно. Смеркалось, отыграл чудную гамму красок на небе тропический закат.
Электрики включили все палубные и забортные прожекторы, и просторную палубу залило светом.
«К борту подходит катер» – объявляет по радиотрансляции  вахтенный матрос.
Все уже знают и ждут прибытия из госпиталя Самуса Бориса Аникеевича. На палубе людно. И вот он, поднявшись по трапу, появляется на палубе в сопровождении судового врача и врача индуса с женой и пёстрой свитой с огромными охапками ярко-красных, розовых цветов бугенвилии. И грянул марш «прощание славянки» из всех судовых радиотрансляторов.
Все заорали «Ура! Самусу, Ура!»
Встреча произошла яркой, искренней. Вместе с медиками пришли и белые гости: глава городка Матьюрин с семейством, владельцы ферм скотоводства, владельцы плантаций сахарного тростника – англичане. Моряки оживлённо общались с гостями. Затем гостей повели к столу в просторной, украшенной столовой. Прощались тоже хорошо, гости были под хмельком и моряки помогали им спускаться по трапу на катер.
Затем подняли якорь и дали ход. Нас вновь окутала тёплая звёздная тропическая  ночь, предстоял пуск  метеоракеты на 65 меридиане.
Прошло немало времени, недель, прежде чем мы пошли домой.
Четырёхмесячный рейс был тяжёлый, измотал нас, а тут ещё сильный северный пассат в Южнокитайском море гонит и гонит тяжёлую встречную волну, стопорит ход судна. С трудом добрались из Сингапура до пролива Бабуян, что на северной оконечности филлипинского острова Лусон.
Вдруг у второго штурмана Голосюка сдвинулись камни в почках. Накануне отведал, несчастный,  лишка сочного, сладкого ананаса.
Штурман мучился, стонал. Капитан Чубуков и медик приняли решение немедленно изменить курс и идти в небольшой филлипинский порт Сан-Фернандо. Шли последние дни декабря месяца, каждый мечтал к Новому году успеть прийти домой, везли новогодние подарки, диковинные тропические фрукты, а тут задержка.  Бухта порта оказалась совершенно пустынной. В её  бирюзовой воде, отражаются невысокие горы в сплошных зарослях кокосовых и банановых пальм. В небе сияет солнце, тишина и покой. Никакого порта и жилья не видно. И это после недельной качки, завывания ветра и нудных холодных брызг волн.
Простояли в очаровательной бухте больше трёх суток, пока в госпитале на берегу приводили нашего штурмана в транспортабельное состояние.
Наконец, виновато улыбаясь, штурман живой и здоровый на борту. Дали ход. Моряки считали, успеют ли к 31 декабря прийти во Владивосток, домой, похоже, успеваем.
Погода за эти дни улучшилась. Впереди виднеются острова Бабуян. Скоро, миновав пролив Бабуян, войдём в Восточно-Китайское море.
Но что это, впереди небо над горизонтом не  голубое, а черное и мелькают зигзаги молний. Надвигался мощный тайфун «Дора», и он накрыл нас. Всю ночь тайфун, обрушившись на наше судно бил его, топил, всю ночь  капитан и рулевой держали судно только носом к огромнейшим, свирепым  волнам, всю ночь люди на судне в полутёмных, залитых водой коридорах и каютах ждали, что будет. Сильнейший, словно пушечный выстрел, удар волны вогнул левый борт на протяжении десятка метров. Затрещало всё, повылетали телефонные трубки  из своих гнёзд. Откажи в этот момент судовой двигатель или обесточься электрощит – всё, закончился бы наш рейс в проливе Бабуян.
Домой прийти после всех этих злоключений, к Новому году, мы не успели. Зашли в бухту Золотой Рог во Владивостоке после полудня первого января 1969 года. Я закрываю старую тетрадь, а в памяти, в глазах, далёкий берег вижу тропического острова Родригос.
Широкий, синий океан искрит в лучах расплавленного солнца, золотого. На палубе всё молодые лица, у крепких загорелых моряков. И ночью звёздной, в океане южном, сам Сириус – звезда подмигивает нам. Прошло пол века, иных уж нет. Нет капитана Чубукова, нет Виноградова старпома, простились с Самусом, ушел Дурасов Нестер и многих уже нет, людей прекрасных, русских моряков, великих тружеников и терпельцев, трудами чьими крепла, прирастала Русь.
 И как не вспомнить и не написать об этом.
Я же через полвека, пытаюсь вспомнить, откуда капитану стали известны координаты банки открытой «Воейковым».
Возможно, знал, да забыл. «Воейков», завершая экспедиционный рейс в Индийском океане, возвращался во Владивосток. Мы же на Шокальском шли из Владивостока в экспедиционный рейс на смену «Воейкову».
Радисты «Воейкова» не могли по рации сообщить капитану «Шокальского» координаты банки, этого не могло быть ни в коем случае. И вдруг меня осенило – а Григорий Белан, радист нашего судна, что-то должен знать, помнить об этом. Радисты всегда ближе к начальству.
Звоню Григорию, он живет неподалеку от Владивостока. «Гриша, откуда Чубуков узнал координаты банки, обнаруженной Воейковым?»
Белан говорит что-то вначале невнятное, а потом кричит – «вспомнил». «Это был мой последний рейс на «Шокальском» и тогда в сентябре месяце 1968 года в Малаккском  проливе, по выходу в Индийский океан, встретились «Шокальский» идущий в рейс и «Воейков» возвращающийся из рейса. НИС Воейков завершал восемнадцатый экспедиционный рейс с 16 июля по 19 октября в Индийский океан.
Суда легли в дрейф, спустили боты и моряки ходили друг к другу, помнишь?
И я вспомнил это событие да, так и было. Вот  тогда капитану Чубукову капитан «Воейкова» Вилен Григорьевич Альпер и передал координаты банки.
«Григорий, ты умница» - кричу я в телефонную трубку.
Всё встало на своё место.
Но всё же нужна официальная информация о факте обнаружения банки «Воейковым».
Неоднократно звоню в города: Владивосток, Москву, Санкт-Петербург по телефонам организаций, институтов, служб и ведомств в той или иной мере причастных к изучению морей и океанов, изготовлению морских карт, изданию морских лоций.
Везде на мой запрос и сбивчивый рассказ, что я ищу, люди охотно отвечали, пытались помочь, советовали, куда ещё можно обратиться.
И наконец, о небо! - храни отзывчивых, участливых людей, мне предоставили то, что я искал.
Управлением гидрографического общества СССР принято решение от 08 января 1969 года (всего через неделю после прибытия НИС «Ю.М. Шокальский» во Владивосток с результатами обмера коралловой мели), коралловую мель, обнаруженную в Индийском океане научно-исследовательским судном «А.И. Воейков» в 43 милях на восток от острова Родригос, назвать банкой имени Александра Ивановича Воейкова, академика, географа, климатолога и основоположника науки климатологии в России.
В Академии наук СССР постановлением № 694 от 15 июля 1971 года утверждено решение Управления гидрографического общества СССР, коралловую мель в Индийском океане восточнее острова Родригос назвать банкой Александра Ивановича Воейкова.
В морской лоции напечатано - обширная банка Воейкова с глубиной 40,5 метра расположена в 47 милях от острова Родригос к Востоку.