Может это была моя наглость, может быть норма, и так делают всегда и везде, но, заходя в кабинет любого начальника, я, прежде всего, садился к приставному столику его рабочего стола или на какой-нибудь стул из ряда стоящих у стенки кабинета стульев для совещаний. Только после этого начинался разговор. Будучи каким-нибудь начальником, я в своём кабинете сначала усаживал своего подчинённого, если он сам об этом не догадывался, а затем уж начинал разговор.
Первый раз, когда это было не так, произошло в кабинете начальника Штаба гражданской обороны Республики Казахстан генерал-майора Алтынбекова. В это время я работал в Республиканском информационно-техническом Центре в качестве его директора. Центр находился в системе Гражданской обороны Республики и непосредственно подчинялся её Штабу. Наша встреча была первая, так как на свои должности, которые нас свели, мы оба были назначены совсем недавно. Я – из заместителей директора своего же учреждения, он – из Командующего Республиканской Гвардией. До распада Союза генерал служил где-то в Украине командиром какой-то военной части. По прибытии в Казахстан ему была поручена организация и командование этой военной структурой, предназначенной для парадного представления Республики на дипломатических встречах и других парадах. Но что-то он либо проштрафился, либо не пришёлся ко двору в Министерстве обороны или кому-либо из правительственных кругов, с которыми по характеру службы больше контачил. Поэтому, как все говорили, был «сослан» в гражданскую оборону.
В кабинете генерала я появился по его вызову. Когда я зашёл, в кабинете сидели два незнакомых мне гражданских человека. Полагая, что меня вызвали для какого-то общего разговора с ними, я уже взял стул и хотел сесть. Но услышал строгий голос генерала:
- Подойдите ко мне.
Я подошёл и после короткого разговора услышал:
- Свободны.
Так состоялась моя первая встреча с генералом.
Нет, сказал я себе, ведь я гражданский человек. Почему я должен стоять навытяжку перед генералом?
При следующем попадании в кабинет генерала я поступил как всегда: взял стул и присел к его приставному столику. Генерал посмотрел на меня с удивлением и с явным неудовольствием. Но ничего не сказал. Так повторилось ещё несколько раз.
А у нас в учреждении работала секретчецей Лейла Молгождарова., дочь заместителя генерала. Это была скромная молодая девушка, которая отлично справлялась со своей простой в наших условиях работой и, кажется, заслуживала уважения у всех сотрудников нашего учреждения. Она родилась и выросла в семье военного, детство и юность провела в военном гарнизоне и, конечно, знала почти всё об армейском этикете и субординации. Однажды она уже просветила меня в этих незнакомых мне вопросах, когда я рассказал ей о следующем эпизоде.
Как-то, зайдя в кабинет генерала по его вызову, я встретил там полковника Молгождарова. Поскольку полковник стоял ко мне ближе, чем генерал, я первым подал ему руку для приветствия. Полковник как-то смутился, руки мне не подал и нервно смотрел на генерала. Генерал, посмотрев на это, протянул мне руку для приветствия и только тогда мы поздоровались с полковником. Когда я рассказал об этом эпизоде Лейле, она долго смеялась и пояснила мне неразумному:
- Да что Вы, Анатолий Антонович. Во-первых, военные приветствуют друг друга рукопожатием только тогда, когда для этого первым протянул руку старший по званию или должности. Во-вторых, первым (если он этого захочет) должен был поздороваться с Вами генерал, а потом уж мой папа.
Мне показалось это разумным, тем более что практически соответствовало и гражданскому этикету, и я в дальнейшем поступал так, как она советовала. Но вот стоять навытяжку перед генералом я не хотел и не делал.
Однажды, зайдя в спецчасть за каким-то документом, я, шутя, рассказал Лейле:
- Знаете, Лейла, я до сих пор приучаю генерала относиться ко мне, хотя как к подчинённому, но гражданскому человеку.
- Это как?
- Я, входя к нему в кабинет, не стою перед ним, а прежде всего сажусь на стул и тогда слушаю его вопросы или излагаю свои.
- Ну, не знаю, Анатолий Антонович, ведь он же военный. К такому он не привык.
- А я человек гражданский. К тому же, ведомство у нас полувоенное-полугражданское.
Через несколько дней я снова попал в кабинет генерала. Генерал принял меня за своим рабочим столом с доброжелательной улыбкой. Он, махнув рукой, пригласил меня сесть, привстав, протянул мне руку для рукопожатия, и затем начал разговор. Я, конечно, догадался о цепочке, приведшей к такому изменению поведения генерала. Лейла рассказала о нашем разговоре отцу, а тот, будучи, если не в дружеских, то в хороших отношениях с генералом, рассказал ему. Познакомившись с генералом в дальнейшем ближе, я пришёл к выводу, что он принял решение о таком поведении сам и никак ни под воздействием моего упрямства.
Кстати, генерал оказался хорошим мужиком и деловым руководителем. Особенно это стало заметно, когда Штаб ГО Республики ликвидировали, создав не министерство, как в России, а Государственный Комитет по чрезвычайным ситуациям. В управление Комитетом пришли гражданские чиновники во главе с его Председателем, а генералу нашлось место только его заместителя. Решать какие-либо вопросы с чиновниками стало гораздо сложнее. Они часто волокитили с решением какого- либо вопроса, особенно, если это было на грани нарушения какой-либо инструкции даже в том случае, если это решение было крайне необходимо. Тогда я шёл непосредственно к генералу, и он, внимательно выслушав, обычно подписывал необходимые бумаги.