«Бурмистров»
Суицидника привезли в отделение городской психиатрической клинической больницы. Тут уже собирался спрыгнуть с крыши храма, куда водили экскурсии. Он был в полном отчаянии, и звали его Денис Бурмистров. Любовь всей жизни, сказала, что не любит его, и никогда не любила, и никогда не полюбит.
Итак. Его госпитализировали. Его мрачного привезли к больнице родители. Ему был всё рано: полная апатия и не интерес к жизни. Лицо — просто маска на черепе: никаких эмоций. Дениса привели в отделение. Он не буйный. Но новых всех привязывали. Бурмистров ничему не сопротивлялся. Ему вкололи снотворное, чтобы ночью чего бы ни выкинул.
Проснулся он оттого, что его звали на завтрак. Но аппетит Дениса был ничтожным. Кусок в горло не лез.
Одноцветные стены прохода, белые и зелёный халаты, окна с решетками. «Умереть по-человечески не дадут, будут пичкать таблетками, будут мучить, сволочи!» Бурмисторву дали время освоиться, взяли время, чтобы за ним понаблюдать. По этим причинам держали в надзорной палате. Ел мало, мылся быстро. Всё лежал и смотрел в потолок. Его приходили навещать родители. Но ему не о чем с ними говорить. Они не понимали, почему он так любил Жаклин.
А он только и мечтал, чтобы она пришла к нему сюда, она — «его Жаклин».
Медперсонал пытался, что есть сил, развеселить Дениса. Один высокий мужик предположил, что Бурмистров прячется здесь от тёщи. Другой пациент пригласил его к себе на работу — в ОБСЕ. Бурмистров согласился. Он ещё плохо понимал, где находится. Первое правило психушки — знать, что есть ещё и другие больные, и каждый уникален. Когда Денис стал чётко отличать персонал от пациентов, его перевели в другую палату. Но от того, что кругом дураки, желание жить не прибавляется.
К нему пригласили психолога Марка Ильина.
Вы утверждаете, что потеряли любовь всей своей жизни?
Да, я жил, я дышал Жаклин. Мы даже танцевали.
А что Вы знаете про Жаклин.
Знаю её родных, её дом.
Это внешнее, а какая она — Жаклин?
Добрая, милая, чувствительная, красивая.
А почему она Вас не любит?
Она свободна, но меня не хочет видеть своим парнем. Почему, не знаю.
Но есть же миллион других девчонок.
Жаклин — единственная.
Жаклин — это Ваша мечта, а не реальный человек. Это образ, который создали Вы в своём сознании. Отпустите этот образ. Она много Вам подарила, эта Ваша Жаклин. Радости было больше. Не надо тратить жизнь на верность несбыточной мечте. Вы замкнулись, Вы зациклены. Поблагодарите Жаклин и отпустите. Вы приятный молодой человек. Отпустите себя на волю. Зачем такая любовь: слезы и обиды?
Эх. Похоже Вы правы. Но мне надо всё осознать...
«Время сотрёт её след, как волна смывает след на песке»,— думал Бурмистров.
Он стал замечать молоденьких медсестёр. Угощал шоколадками, которые приносили родители. Включился в игру «Любовь»: пациенты делились на две категории, на две части: те кому ближе Анечка, и те, кому ближе Алёна. Ему захотелось жить. Девушек действительно миллион. Анечка была выше и была большая ябеда: обо всём докладывала врачам. Алёна была более либеральной, разрешала делать себе вечером плечевой массаж.
Обеды стали вкусными: борщ, уха, пюре, котлеты, кефир, рисовая каша. Он играл со всем в шашки и шахматы. Дни напролёт он читал классическую литературу о любви и философию. Бурмистров помогал мыть полы.
«Стало хорошо жить — проваливай из больницы».
Бурмистрова выписали. Прописали три антидепрессанта и выпустили. И он быстро поправился и нашёл себе девушку.
3 октября, 2014, Москва.