Леон Кософф является представителем Лондонской школы живописи. Его творчество также необычно и уникально, как и творчество Фрэнсиса Бэкона и Люсьена Фрейда. Все трое – яркие фигуры Лондонской школы, каждый со своим лицом, своей философией и своим почерком.
Кософф художник эстетский, интеллектуальный, интеллигентский, нервный и чувствительный, требующий очень сосредоточенного внимания к своим картинам. Он не отталкивает зрителя своими кроваво-красными тушами, как Фрэнсис Бэкон или Хаим Сутин, не смущает, как Люсьен Фрейд, благочестивых обнаженными телами.
Его живопись тихая и поэтичная, медленно разворачивающаяся и скрупулезная с налетом романтической дымки и тумана. Его стиль сравнивают со стилем Уильяма Блейка. В картины Леона Кософфа нужно всматриваться, вживаться, проникаться его философией, напоминающей даосскую практику.
Художник развивает эстетику, сущность которой заключается в визуализации пути создания картины. Пути, в ходе которого художник через видимое пытается передать невидимое, найти между ними равновесие, разрешить неразрешимое, потому что невидимое, как только становится видимым, тотчас же ускользает от художника.
И он, снова, из серии в серию, пытается проникнуть в онтологическую сущность видимого, нащупать глубину темы и выразить ее на холсте. Его картины – это палимпсест, который хранит следы прежних текстов и мыслей. Он не маскирует прежние варианты, наоборот - делает их видимыми и ясными.
Каждая новая серия рисунка начинается с того что художник полностью соскребает предыдущую серию, разрушая ее всю, пытаясь нащупать и снова воссоздать тему уже на новом уровне понимания, более интимном, более глубоком, более личностном.
Художник работает так, как будто пытается найти клад, закопанный глубоко-глубоко, но никак не может до него добраться. И эти поиски невидимого и скрытого - более важная часть картины, чем видимые формы и лини домов, постепенно вырастающие из поисков.
За счет них картина приобретает объем. Его процесс поиска невидимого напоминает даосскую притчу.
«Великая Чистота спросила у Бесконечности: "Вы знаете Путь?" - "Нет, не знаю", — ответила Бесконечность. Потом Великая Чистота задала тот же вопрос Недеянию, и Недеяние сказало: "Я знаю Путь!" - …"Моё знание Пути может возвысить и может унизить, может связать и может развести".
Великая Чистота спросила об этих словах у Безначального: "Кто же прав: Бесконечность, которая не знала, или Недеяние, которое знало?" - "Незнание глубоко, знание поверхностно, — ответило Безначальное. — Не знать — это внутреннее, а знать — это внешнее"».
Все творчество Леона Кософфа и есть попытка длиною в пятьдесят лет выразить незнание, уравновесить внутреннее и внешнее, но в конечном итоге картина становятся всего лишь перемирием между двумя сторонами, не разрешая конфликта, потому что этот процесс не имеет положительного решения.
Очередная попытка решения разворачивается перед смотрящим как трагическое действие борьбы художника с Бытием, из Хаоса которого возникают фигуры и дома, храмы и вокзалы. На поле битвы картин остаются шрамы, побои и синяки от прежних вариантов, беспощадно уничтожаемых мастером.
И следы борьбы – это не второстепенные детали, они - равноправные участники битвы, ее герои, делающие картину наполненной экзистенциальным измерением, вмещающим в себя поиски пути выражения темы.
Картины Кософфа - это драмы с разными названиями, разворачивающиеся перед глазами. Глядя на Лондонские пейзажи слышишь шум улиц, глядя на бассейн - плеск воды и голоса детей, на железнодорожные вокзалы – гудки поездов и лязг вагонов.
И эту атмосферу Бытия и Жизни создают те невидимые линии жизни рисунков, от которых остались лишь ломаные следы, так похожие на висцеральные скелеты, удерживающие внутренние смыслы картин.
Кософф создает городской роман, в котором видимое вытесняется невидимым, узнаваемое становится неузнаваемым, публичное превращается в интимное, застывший в камне город оживает: дышит, движется и меняется, оставаясь все тем же.
Художник постепенно осваивает свой предмет изображения, персонализирует его, наполняет собственным присутствием и потому требует от смотрящего способности читать и следовать за Путем создания рисунка.
Эта эмоциональная составляющая картин Кософфа обогащает их восприятие, именно она преображает предметы, делает труд мастера видимым, внушая уважение к его Сизифовым усилиям.
Кософф приступает к теме, еще не зная, как рисовать, он ищет, убегая в кажущийся примитивизм, обретает себя постепенно, а мы следуем за его героическими усилиями в поисках интимного, неуловимого, непознаваемого внутреннего смысла, погружаясь вместе с ним все дальше и дальше в интуитивное пространство творческих поисков.
(Продолжение следует)
Авторский сайт (с репродукциями)
http://sotvori-sebia-sam.ru/kosoff/