Действующие лица:
Мария Витальевна – 63 года.
Антон – за сорок.
Жанна – 17 лет.
Дима – 17 лет.
Славян – 17 лет.
1
Крыльцо на подъезде многоэтажного дома. Строгая дверь преграждает путь всем незваным гостям, а домофон справа от двери контролирует, кого звать внутрь, а кого – нет. Несмотря на то что, октябрь привёл за собой осень, на улице светит солнце, гладит пожелтевшие деревья, многие из которых скинули свою листву и, стесняясь, ёжатся под порывами ещё не очень холодного ветра.
Тишина. В ней слышны быстрые шаги человека. Они сменяются на бег. Человек подбегает к двери. Судорожно набирает номер квартиры на домофоне.
Дима. Быстрее. Быстрее давай.
Домофон не спешит впускать незваных гостей.
Дима. Ну же.
Голос Марии Витальевны. Кто?
Дима. Тётя Маша, это я. Откройте, пожалуйста.
Домофон пищит и пропускает Диму в подъезд. Как только дверь за ним захлопывается, к подъезду подбегают Жанна со Славяном. Славян хватается за дверную ручку, дёргает её.
Славян. Смылся. Ёкараный бабай. Из-за тебя всё.
Жанна. Ну, Слава, почему из-за меня?
Славян. А из-за кого ещё? Ты кого-то видишь? И я – нет. Говорил: незаметно подойти. А ты ему: «Дима, Дима». Вот тебе и Дима.
Жанна. Слава, ну давай завтра к нему домой зайдём.
Славян. Какой завтра? Часам к восьми бабки надо. Ворона ждать не будет. У него таких – очередь.
Жанна. Всё так плохо?
Славян. Нет, блин, зашибись. Пятёрочку вкатают и на гитаре буду учиться играть.
Жанна. Зачем?
Славян. Шансон петь буду. А-а, дура. Не шаришь нифига. Как теперь зайти?
Жанна. Ну, код если знаешь.
Славян. А без тебя бы я не допетрил. Лишь бы на чердак не смылся. Не в курсах: открыт? Чердак и подвал – два места, где смыться можно. А так выцепим его. Ты внизу встанешь, а я сверху гнать буду. Или нет. Я внизу, а ты искать пойдёшь. А то опять смоется. Не, и главное – бегает так быстро. Очкарик, а несётся ёкараный бабай как.
Жанна. У него в младших классах по бегу разряд на короткие дистанции был.
Славян. Во где собака порылась. А я на длинные фигачу. Вчера физ-ра была – на круг дёрнул всех. Ещё и курил. Мы на боксе, знаешь, какие дистанции фигачили? А там заняться нечем. Морды бей и кругами бегай. На дискотеке встанешь у входа, толкаешь всех: «Куда прёшь?» А они: «Хрю му». Прикольно так. Ну что? Подождём кого-нибудь.
Жанна. Мы вряд ли дождёмся.
Славян. Почему? Люди шарахаются день и ночь. За хлебом, за сигами, за фляном. Блин, я бы накатил самогоночки сейчас. Не водки вашей городской. Хотя после этой темы не в жилу, но я бы вмазал, так – с горя. Ты чего такая надутая?
Жанна. Дурой назвал.
Славян. Не парься. Это я так – с горячки.
Жанна. Слава, а почему ты на второй год остался?
Славян. Почему-почему? Не в курсах, что этим училкам базарить, кроме физ-ры. Ну что, где вы, люди из подъезда?
Жанна. Мы не дождёмся его.
Славян. Да почему?
Жанна. У него тётя здесь. Он, наверно, у неё сейчас.
Славян. Опа. А что сразу молчала? Ещё базаришь: не дура. Он зависнет у тётки, и не выкуришь нафиг его.
Жанна. А если не займёт?
Славян. Займёт. Куда он денется?
Жанна. Миллион – такая сумма.
Славян. Нормалёк сумма. Деду лям всё равно никуда не упёрся. А у меня вопрос жизни и смерти.
Жанна. Смерти?
Славян. Ну нет. Но понимаешь, как в четырёх стенах? Я в квартире реально задыхаюсь. Простор нужен. Поле там, речка. Итак машины везде, газ выхлопной. Тётка из какой квартиры?
Жанна. Не знаю. Этаж знаю, квартиру – нет.
Славян. Можно посчитать. Хотя не надо.
Жанна. Почему?
Славян. Потому что в квартиру звякнем, а базарить что будем?
Жанна. Могу сказать, что её ученица.
Славян. Она училка, что ли?
Жанна. В садике работала. Я к ней ходила. (Подносит руку к домофону). Набираю?
Славян (мотает головой). Спугнёшь. Итак бежал от нас, как… В общем, бежал. В подъезд зайдём, а там в дверь звякнем. Ладно. Чего там? Курить есть? Так и думал. Нифига у тебя нет. Пошоркаться хотя бы есть завернуть? (Машет рукой.) А-а. Не парься.
Славян достаёт из кармана куртки сигарету, вставляет её в губы. Хлопает по джинсам в поисках зажигалки.
Славян. Не одно так другое. Ну что за блин? Спичек нет.
Славян снимает со спины рюкзак, открывает, заглядывает в него.
Славян. И тут нет. У тебя есть? А-а, у тебя нифига нет. Только честь эта, девичья. Знаешь отличие мужской чести от девичьей? Мужская есть всегда, а девичья – раз, и нету.
Славян нервно оглядывается вокруг.
Жанна. Слава, а у тебя много девушек было?
Славян. Два ляма. Сечёшь, какой рюкзак модный? Спецом для города. Удобно. Ни один мент не тормознёт. Ну а что? Не сумка, без палива. Можно хоть бомбу таскать. Школу взорвать. Ты бы хотела взорвать школу?
Жанна. Зачем? Уже закончила её.
Славян. Вот так, да? Ты закончила, и хоть трава не расти, а мы, значит, должны попадать.
Жанна. Я бы одноклассников взорвала.
Славян. А их за что?
Жанна. За всё хорошее.
Славян. Так за это по головке гладят. А Демидрол тебе как, нравится?
Жанна. Он из параллели. И то бывшей.
Славян. Ну ништяк пацан. Мы сразу общий язык нашли. Я шугался поначалу: тяжело будет на новом месте, а ничего, нормалёк. В городе вообще кайфово: ни трактора, ни сенокоса, ни девок тупых. Корову доить каждое утро не надо. Двор держим с пацанами.
Жанна. Они тебе что-нибудь обо мне говорили?
Славян. Да так. Не парься. Собаки лают – ветер носит. Ты бы лучше с Димой твоим на кино шла, а у кина бы я вас встретил, или у подъезда твоего, и конкретно бы с ним побазарил.
Жанна. Я не ожидала, что он убежит.
Славян. Так я-то просекал. Ладно. Школу, закончила, одноклассников не взорвала. Чем занимаешься вообще? Работаешь – нет?
Жанна. В ПТУ пошла на швею.
Славян. Ну ништяк. Нормальная женская профессия. Штаны замутишь?
Жанна. Когда научат.
Славян. Базара нет, когда научат.
К подъезду подходит Антон. В руках у него цветы. Он одет в деловой костюм, причёсан, туфли начищены. На губах играет лёгкая улыбка.
Славян. У Вас огоньку не найдётся?
Антон. Не курю.
Антон приближается к домофону. Его взгляд скользит по лицу Жанны. Рука мужчины замирает в воздухе. Жанна тоже смотрит на Антона. Похоже, что они узнали друг друга.
Жанна (после неловкой паузы). Здрасьте.
Антон. Здравствуйте.
Славян. Жанна, знакомый? А Вы дверь не откроете?
Антон. Открою.
Набирает номер квартиры, слышны гудки.
Голос Марии Витальевны. Кто?
Антон. Здравствуйте. Это Антон.
Голос Марии Витальевны (после паузы). Какой Антон?
Антон. Помните, как бы сказать… В общем, Вы… свой номер давали.
Антон замолкает. Домофон молчит в ответ.
Антон. Я… звонил ещё из Белоруссии.
Голос Марии Витальевны (после паузы). А, Антон.
Антон. Да. Я звонил Вам, хотел с праздником поздравить. С праздником, кстати. Через дверь цветы отдать не могу. Если впустите…
Голос Марии Витальевны. Да, спасибо. Заходите.
Домофон издаёт прощальный писк и распахивает дверь.
Антон. Вы заходите?
Все трое людей растворяются в темноте подъезда.
2
Однокомнатная квартира Марии Витальевны. Маленькая кухня, маленькая комната и такой же узкий и короткий коридор. Вдоль стены тянется шкаф, сбоку приютилась кровать и тумбочка с древним телефоном на ней, с другого края выпятил вперёд кинескоп-пузо такой же древний телевизор. Два кресла важно красуются подлокотниками. Старые большие навесные часы отмеряют ход времени.
Мария Витальевна. Антон. Это который в «Старом друге» на юбилее Капы был. Так это когда было? Десять лет уже. А он потом уехал. Хороший мужчина. Ну такой – беспечный.
Дима. Тётя Маша, а Артём как?
Мария Витальевна. В школе учится, а Дашу в детский сад отдали. Марина худо бедно с ними справляется. Николая жалко. В кои-то веки Марина хорошего мужика встретила, и такое горе.
Дима. Инсульт?
Мария Витальевна (кивает). У него и дети от первой жены рахитные.
Дима. Вы к ним переехать хотите?
Мария Витальевна. Да ну. Что я там забыла? (Смотрит в пол, о чём-то думая. Поднимает взгляд, выдавливает из себя улыбку.) А ты вовремя. Как раз пирог поставила. Сегодня же праздник, день учителя. Я двадцать пять лет детскому саду отдала, и сейчас бы работала, если бы не сократили. Думала: будущее за маленькими садами. А их взяли и позакрывали.
Дима. Тётя Маша, я слышал это.
Мария Витальевна (кивает). Меня звали, причём, в «Теремок», но я подумала: «Он огромный. Зачем он мне?» А на телефоне доверия возраст не тот. По молодости ночь не спать – раз плюнуть, а сейчас хоть заплюйся, до рассвета только часы и считаю. И ещё кто-нибудь позвонит: «Не спите? Не разбудил?» Говорю: «Нет, конечно. Кто же спит в пять часов утра?»
Дима. В институте вчера сказали, что жизнь – «постоянное преодолевание трудностей».
Мария Витальевна. А зачем сказали?
Дима. Да задали много. Все заныли, что не сделают столько, и Вадим Геннадьевич говорит: «Жизнь – постоянное преодолевание трудностей».
Мария Витальевна. А ты что?
Дима. А мне всё равно. Это же не школа, уроды там остались.
Мария Витальевна. Уроды? Больные дети, что ли?
Дима. На всю голову больные.
Мария Витальевна. Дима, так нельзя говорить.
Дима. А как можно?
Мария Витальевна. Нельзя о людях говорить плохо.
Дима. А правду можно о них говорить?
Мария Витальевна. Плохо нельзя.
Дима. А если люди плохие?
Мария Витальевна. Плохих людей не бывает.
Дима. Хорошие все вокруг.
Мария Витальевна. О людях надо думать хорошо.
Дима. А если они тебя заставляют дать списать?
Мария Витальевна. Ну и пусть спишут. Потом они тебе дадут.
Дима. Дадут, если догонят. А потом ещё дадут.
Мария Витальевна. Дима, ты так пессимиситично настроен.
Дима. А радоваться нечему. Уроды пускай списывают, а ты пустые листы сдавай.
Мария Витальевна. Почему пустые? Сам написал, и дал списать. Пусть людям тоже хорошо будет.
Дима. Им хорошо, а мне плохо?
Мария Витальевна. А я не знала, что ты жадный. Вон Марина делала Валерке контрольные, и оба закончили.
Дима. А я один закончил. (После паузы.) Был у нас Димедрол такой. Заставлял сначала для него контрольные делать, потом – для себя. Если время останется.
Мария Витальевна. Что? Подожди. Дима, и ты молчал всё это время?
Дима. А что я скажу? В школе уродов борзянкой кормят, им – пропеканку, мне – пропиханку. С ними возятся, а я – как хочешь, так и вывози.
Мария Витальевна. Ничего себе. А такие вопросы директор решает.
Дима. Директриса.
Мария Витальевна. А я на раз такие вопросы отсекала.
Дима. Жалко, школа не детский сад.
Мария Витальевна. Ну, везде дети.
Дима. Да в школе взрослые, а не дети. Что хотят, то и воротят.
Мария Витальевна. Дети всегда хулиганят.
Дима. Но я-то не хулиганю.
Мария Витальевна. У тебя семья хорошая. А хулиганы – из неблагополучных семей. У них дома всё плохо, поэтому они в школу свои проблемы несут.
Дима. Но мне-то всё равно, что у них дома. Уроды и есть уроды. К стенке бы их ставил и расстреливал.
Мария Витальевна. Дима, какой ты ужас говоришь. Не педагогично. Нужно разобраться в проблемах детей, поговорить с ними, домой к ним сходить, поговорить с родителями. Ты бы книгу Макаренко прочитал. Хочешь дам?
Мария Витальевна идёт к полке с книгами.
Дима. Тётя Маша, говорю: с уродами итак дофига возятся.
Мария Витальевна. Нельзя людей уродами называть. Нет уродов. Даже если есть физические отклонения у кого-то, это болезнь называется, а больных нельзя презирать.
Дима. Да какие там отклонения? Борзянка и есть борзянка. Они ещё бьют всех, толпой соберутся и жертву ищут. Деньги с неё трясут.
Мария Витальевна. Что? Ужас какой.
Дима. А Вы как думали?
Мария Витальевна. Так это же малолетние преступники получаются.
Дима. А почему малолетние? Какая разница, какой возраст?
Мария Витальевна. Ужас. Надо было тебе директору сказать, что тебя заставляют контрольные за кого-то делать.
Дима. Тогда бы меня вообще убили.
Мария Витальевна. А сейчас? Сейчас трогают?
Дима. Да ну. Уроды же тупые, они рассосались по фазанкам или на завод. Мозгов не хватает в вуз поступить.
Мария Витальевна. А этот, как его…
Дима. Димедрол? А он из соседнего двора. Я туда не хожу.
Мария Витальевна. Я бы директору вашему позвонила всё-таки. Мальчикам психолог нужен, с ними заниматься надо, перевоспитывать.
Дима. Да ну. Они воспитанию не поддаются.
Мария Витальевна. Для начала милицией припугнуть, а в милиции объяснят, что хулиганы попадают в тюрьму. Вот если бы Валерке вовремя объяснили, он по-другому бы себя вёл, и у Марины жизнь по-другому сложилась бы.
Дима. Уродам хоть заобъясняйся, они же уроды.
Мария Витальевна. Нет, Дима, объяснить каждому можно, главное – подход найти. Мне один мальчик звонил недавно, рассказывал, что киоск обворовал, а теперь ему стыдно. Стыдно им, понимаешь? Не такие уж плохие они.
Дима. Демидрол?
Мария Витальевна. Что демидрол?
Дима. Демидрол звонил? Он же киоск ограбил.
Мария Витальевна. Да ты что? Надо обязательно сказать директору. (Идёт к телефону, но внезапно останавливается.) Хотя мне нельзя: мы обещали не разглашать. Нет, всё равно сказать надо. Такой ужас происходит. Спасать мальчишку надо. (Вновь идёт к телефону и вновь останавливается на полпути.) А я телефон директора не знаю. О! Надо у Капы спросить. (Опять идёт к телефону.)
Дима. Тётя Маша, не надо у Капы спрашивать.
Мария Витальевна. Ты знаешь номер?
Дима. Не знаю и знать не хочу. Не надо звонить, пожалуйста.
Мария Витальевна. Как не надо? Человек в беду попал, а ты говоришь: «Не надо».
Дима. Человек сам виноват, его никто не заставлял магазины грабить. А то, как уродов заставляют за поступки отвечать, они на жалость давят.
Мария Витальевна. У них в семье проблемы, это же дети. Они не могут с ними справиться и несут свои проблемы на улицу.
Дима. Лучше бы дома сидели со своими проблемами. Хотя бы сейчас звонить не надо. Этот же – ваш друг идёт. (Чуть тише.) И вообще...
3
Кабина лифта. В тесном пространстве стоят Жанна, Антон и Славян. Стены лифта исписаны неприличными надписями, лампа еле справляется с освещением кабины.
Антон. Вам какой?
Славян. Да нам явно после вас.
Антон. Мне высоко. Восьмой.
Славян. Ну нам тоже.
Антон. Серьёзно? Может, нам в одну квартиру?
Славян. Ну да может, и в одну. Или в две. Или даже в три.
Славян растягивает губы в улыбке, точно выдал самую лучшую в мире шутку. Однако юмор Славяна не обрадовал Антона.
Антон. Я не шучу.
Славян. Да я всёк. Жанна, какой нам?
Жанна. Восьмой.
Славян пожимает плечами, мол, сам не ожидал такого совпадения.
Антон. Чудесно. Ну поехали, раз уж так уж. (Нажимает кнопку лифта, двери смыкаются, и он приходит в движение.) Вы не к Марии Витальевне?
Жанна молчит. Славян легко толкает её.
Жанна. Да, к ней.
Антон. Тоже поздравить?
Жанна. Ну да.
Антон. А почему без цветов? Давайте, половину букета отдам. (Начинает отделять одни цветы от других.)
Славян. Не-е. Мы так – на словах.
Антон. Ну смотрите.
Славян. Да мы смотрим.
Антон (после паузы). Школьник?
Славян. Типа того.
Антон. Чему в школе учат?
Славян. Физ-ра, спорт. А что?
Антон. Вежливости не учат?
Славян. Да я сам, кого хочешь, научу.
Антон. Борзой?
Славян. Борзой – это пёс. Порода такая. А я уверенный в себе. (Плюёт на пол.)
Антон. Дома тоже так делаешь?
Славян. Дома – это дома. А лифт итак покоцанный.
Антон. Вот именно.
Славян. А что? Пусть помоют, надписи эти постирают. Это что? «Козлины». Кто козлины? Почему козлины? Обосновали бы, если такие предъявы. А то едешь и кубатуришь: мы козлины что ли? Ну тут больше никого нет.
Антон (разглядывает Славяна, внутренне сдерживаясь от быстрых решений). Ну вообще – да. Я надписи эти тоже не люблю. Но плевать не стоит.
Славян. Да не буду. Это я так – с горячки. А вы боксом занимались?
Антон. Не, литрболом в основном.
Славян. Литрбол – тема. Просто у вас плечи такие. И руки.
Антон. Генетика. Не знаю, откуда что берётся. Ничего не делаю.
Славян. Мне бы такую генетику.
Антон. Это от родителей значит передалось. (Смотрит на Жанну, та отводит взгляд.)
Славян. А у меня батя худой.
Жанна (куда-то в сторону). Слава, ты ему про суд говорил?
Славян (морщится, показывает как бы незаметно кулак Жанне). Скажу позже. (Антону.) Да кента судят. Свидетелем у него.
Антон. Бывает… Но не у всех проходит.
Славян. Да пройдёт как-нибудь. Да родичей не хочу расстраивать. Они кента ништяк знают. (Жанне.) А у тебя батя здоровый?
Жанна (куда-то в сторону). У меня нет его.
Славян. Умер?
Жанна. Не было никогда.
Антон хмуро смотрит на Жанну.
Антон. Наш этаж.
Славян. Наконец-то.
Антон. Давайте вместе скажем: «Поздравляем».
Славян. Замётано.
Лифт останавливается, двери разъезжаются в стороны.
4
Квартира Марии Витальевны. В дверь звонят.
Мария Витальевна. Иду-иду!
Идёт к двери, гремит ключами, открывает её. Жанна, Антон и Славян нестройным хором приветствуют Марию Витальевну: «Поз-дра-вля-ем!» Антон протягивает Марии Витальевне цветы. Та, сияя, принимает их.
Мария Витальевна. Ой, спасибо. Проходите.
Жанна и двое мужчин проходят в квартиру, разуваются в пороге, заходят в комнату. Дима, увидев компанию из трёх человек, медленно опускается в кресло.
Славян. Здаров. (Выкидывает словно нож-бабочку руку, протягивает её Диме. Тот пожимает руку Славяна.) Чего ломишься? Измену поймал? Ну правильно, шугайся.
Дима. Да я не шугаюсь. И не ломлюсь.
Славян. Как не ломлюсь? А что ты делал? Зайчиком прыгал?
Дима. У меня живот просто заболел. Я просто в туалет бежал.
Славян. Больше ничего не заболело? А то я вылечу. Массаж кулаками – ты обращайся. (Оборачивается в сторону прихожей.) Ладно, там идут. Потом побазарим. (Садится во второе кресло.)
Антон. А я Вам звонил. Вы трубку не берёте.
Мария Витальевна. Ой, после ночной все телефоны отключаю и сплю до обеда. Сил больше нет работать. Если бы не Марина, давно бросила.
Антон. Дочка ваша?
Мария Витальевна (кивает). Помогать ей надо. Она с Валеркой жила, я им всю квартиру обставила. А Марина, с ним разводилась, весь мой труд у него оставила: от ковров до шкафов. Теперь заново всё покупаю.
Антон (кивает). Я помню, Вы говорили. У вас с зятем не очень отношения, да?
Мария Витальевна. С прошлым-то? Да ну его. Он когда женился, плакат сделал, написал: «Тёща, будь человеком».
Антон. Мне бы такую тёщу.
Мария Витальевна. Это можем устроить. Давайте, с дочерью познакомлю? Она, правда, в Красноярске.
Антон. Да нет. С меня хватит, и я плакаты писать не умею.
Мария Витальевна. Научитесь. А я Вам человеком буду, а не тёщей.
Антон. Вы итак мне человек.
Мария Витальевна. Ну а буду вдвойне человеком: человек-человек и человек-тёща.
Славян. Это как рыба-молот и рыба-напильник. И ещё эта: типа, рыба наглая.
Мария Витальевна обращает внимание на Славяна, который развалился в кресле рядом с притихшим Димой.
Мария Витальевна. А это кто с Вами? Друзья?
Антон бросает взгляд на Славяна, потом – на Жанну.
Антон. Да, друзья.
Мария Витальевна. Жанна, как дела у мамы?
Жанна. Нормально.
Мария Витальевна. Уже неделю полы не моют.
Жанна. Она болела. Завтра выйдет.
Мария Витальевна. Пусть выходит. А то грязь такая. А Вы, молодой человек…
Славян. Славян.
Мария Витальевна. Слава, рюкзак бы сняли.
Славян. Не, я с ним буду. Эта тема такая, городская.
Мария Витальевна (кладё т цветы на тумбочку, на которой стоит телевизор). Скоро пирог приготовится, будем чай пить. Телевизор включить для шума?
Антон. Да мы сами пошумим, вживую.
Мария Витальевна. Присаживайтесь. На кровать можно.
Антон. Я постою.
Жанна садится на пол. Смотрит снизу вверх на Антона.
Мария Витальевна. Пол холодный. На кресло садись. Дима встанет.
Дима начинает приподниматься, с надеждой поглядывая в сторону двери.
Жанна. Нормальный.
Мария Витальевна. Антон, Вы по делу? Можем выйти на кухню. Пока молодёжь найдёт, чем заняться.
Антон (наблюдая за Жанной). Да нет. Я… в гости. Приехал в родной город. Думаю: зайду.
Мария Витальевна. Как там в Белоруссии?
Антон (глядя на Жанну). Да как? Пенсию платят. Приличные деньги там. И работаю охранником.
Славян. Пенсию?! Так Вам сколько лет?
Антон. А я рано ушёл. В пожарке после семнадцати лет уходят.
Славян. Ни фига!
Антон. Да, чудесно. И график – сутки через трое.
Славян. Я бы тоже так пахал. Не заподло. Не, а что? Зашибатый ход. А пожары?
Антон. Да я леса тушил. С мая по сентябрь сезон, а потом хоть на голове стой.
Славян. Ни фига. Нет, ну всё равно очково. Там лес горит, а ты его тушишь.
Антон. Как ты его потушишь? Скинули тебя на парашюте, и маслай.
Славян. И маслали?
Антон. Даже не пытался. Водоём искал и ложился загорать.
Славян. Круто. Я тоже, даст бог, выкручусь, и в пожарку двину. А там хаты дают или как?
Антон. Да хаты уже сто лет не дают. Не коммунизм.
Славян. А я слышал: дают.
Антон. Да ну брось. И тогда сложно было. Я через друзей хату выкружил.
Славян. О, это как?
Антон. Да есть способы.
Славян. Ну поделитесь. Вдруг я тоже выкружу.
Антон. Да не получится. Это пока стройка была, реально было.
Славян. Не, ну всё равно интересно. Я тоже хату хочу.
Антон (оборачиваясь к Славяну). Ты прямо знать хочешь?
Славян Ну.
Антон. Прямо сильно, да?
Славян. Базара нет.
Антон (пожимает плечами). С мастером у электриков отдыхали, он мне говорит: «Давай к себе на работу возьму – общагу получишь». А из меня что электрик, что балерина. А он: «У нас не балет. Вторую группу напишу, пару месяцев инструменты мужикам поносишь». В итоге комнату дали.
Славян. Ну круто. Во времена были. Всё давали. Сейчас только забирают.
Мария Витальевна. Раньше тоже не сахар было. Я в своё время еле квартиру получила.
Антон. Семейные же, вроде, первые на очереди.
Мария Витальевна. А мы с Михалычем, как Марине восемь исполнилось, сразу разошлись. И жили в разных комнатах, как чужие люди.
Антон. Мария Витальевна, Вы откровенно такие вещи говорите при всех. (Антон показывает на Жанну со Славяном.)
Мария Витальевна. А пусть знают. Не мне же только слушать. А то звонят всю ночь чужие люди и такое рассказывают, что уши в трубочку... Будто у меня проблем нет.
Антон. Праздник сегодня. Какие проблемы?
Мария Витальевна. А пойдёмте на кухню. Дети посидят здесь, а мы там поговорим обо всём да обсудим.
Дима приподнимается с кресла.
Дима. Тётя Маша, я тогда с вами пойду.
Мария Витальевна. Дима, посиди здесь. Познакомься вот с ребятами.
Дима. Да я знаю их.
Мария Витальевна. Значит, найдёте, о чём поговорить.
Славян. Да оставайся, побазарим о том о сём. Одноклассники всё-таки.
Мария Витальевна останавливается на полпути.
Мария Витальевна. Вы с Димой в одном классе учились?
Славян. Ну.
Мария Витальевна. А вы Димедрола знаете?
Славян. Жеку? Ну знаю. А что?
Мария Витальевна. Да вот Жека Ваш в большую беду попал.
Славян. А почему мой сразу? Ну мы типа одноклассники.
Мария Витальевна. А-а. Ну Вы ему скажите при встрече, что с ним директор поговорить хочет.
Славян. Ну замётано, передам. Но это… Я его не вижу почти. В принципе.
Антон. А что он сделал?
Мария Витальевна. Да…
Дима (оглядывается на Славяна). А можно с вами на кухне поговорить?
Мария Витальевна. Позже.
Дима. Да мне идти просто… А давайте в коридор выйдем.
Славян (Диме). Пойдём лучше мы с тобой в коридоре пообщаемся. Старшим мешать не будем.
Дима. Тётя Маша, Вы же по телефону позвонить хотели.
Мария Витальевна. Хотела, но ты же сам просил потом. Дима, ты как-то странно себя ведёшь.
Дима. Да я такой всегда. Я пойду, наверное.
Славян. Мы тоже тогда двинем.
Мария Витальевна. Подождите, пирог испечётся. Успеете.
Дима. Мне домашку срочно делать. Я забыл просто.
Антон. Вы оба какие-то странные.
Дима. Я быстро сгоняю, домашку сделаю и вернусь.
Антон. Что-то вы как нарки себя ведёте. Вы не за анашой собрались, ребята?
Мария Витальевна. Дима, это правда? Ты куришь травку?
Дима. Ничего я не курю. Тётя Маша, не ходите с ним на кухню.
Мария Витальевна. Это ещё почему?
Дима. Ну потому что он с ними заодно. Они все трое за мной пришли. Хотят деньги у меня забрать.
Мария Витальевна. Дима, ты что говоришь? Антон, что это?
Антон (пожимает плечами). Шутит. Этот тоже большой шутник (показывает на Славяна): в лифте плюёт, хамит.
Мария Витальевна. Вы, Слава, точно не друг Димедрола? А то и с Вами директор поговорить хочет.
Славян. Да ну на фиг. Мы вот с Диманом кенты. А Димедрол – так вообще. Я вообще не в курсах, где он накосячил. Мотоцикл угнал? А я не знал, что Ваш мотоцикл.
Мария Витальевна. Мотоцикл не мой.
Славян. А, ну не Ваш. Тогда вообще не в курсах.
Антон. Мария Витальевна, пойдёмте. Я у Вас тоже кое-что хотел спросить. По телефону не стал, а сейчас время жмёт.
Мария Витальевна. Подождите. Мы уйдём, а дети разбегутся.
Антон. А Вы дверь на ключ закройте, а ключ – в карман. Они никуда не убегут. (Жанне.) Правильно?
Жанна с болью смотрит на Антона. Славян старается скрыть кривую ухмылку, исподтишка показывая кулак Диме. Тот в ужасе вжался в кресло, хотя всеми силами старается скрыть свой испуг от тёти.
Мария Витальевна. Ну пойдёмте. Заодно пирог посмотрим.
5
Узкая кухня. Мизерный стол с карликовым чайником, в котором вскипятишь разве что одну кружку воды. Маленький холодильник, печка, раковина, стол, шкаф.
Мария Витальевна. Давненько же Вы не звонили.
Антон. Некогда всё, дела.
Мария Витальевна. С друзьями дела?
Антон. С друзьями тоже.
Мария Витальевна. Пьёте с ними? Или бросили?
Антон. Это тоже. Да прошлого лета вообще не помню. На свадьбу позвали. Помню: за стол сел, налили, рюмку поднял. И очнулся с жёлтыми листьями.
Мария Витальевна. Пить бросили и сразу перестали звонить.
Антон. Ну это, как бы, да. В смысле, Вы не подумайте, что я такой ушлый или…
Мария Витальевна. Неблагодарный.
Антон. Ну да. Я жаловаться не привык. Мне итак стыдно, что наговорил Вам.
Мария Витальевна. А ничего особенного. По большей части Вы пели.
Антон. Да? Так у меня слуха нет.
Мария Витальевна. Я заметила. Ну Вы не совсем пели, Вы орали. Зато громко.
Антон. Да? Обычно не ору.
Мария Витальевна. Конечно, не орёте, Вы же пели. (Напевает.) Ну где же вы, девчонки, девчонки, девчонки.
Антон. И долго так?
Мария Витальевна. Ой, часами.
Антон. Вы это, если что… Я не виноват.
Мария Витальевна. Да ничего страшного. И похуже попадаются клиенты. Клиенты – так называют людей, которые жаловаться звонят. А я переживаю за них, таблетки ночами глотаю.
Антон. Ну я-то не заставлял Вас переживать?
Мария Витальевна. Да ну что Вы? В пять часов утра песни – одно удовольствие. Если бы колыбельные умели, цены бы Вам не было.
Антон. Да я ритмичное в основном.
Мария Витальевна. Я заметила. Ну ничего. Все бы такими клиентами, как Вы, были. Вы звоните, когда радуетесь. А обычно звонят, плачут: кто что натворил, у кого жена какая стерва, а у кого муж бьёт жену, или начальник точно чайник. Знаете, как эти, которые кипятком брызжут?
Антон. Ну кипятком – да. Это в баре парнишки нажрутся, быкуют, пока зубы не выбьешь. А выбил – умные стали, понятливые.
Мария Витальевна. По телефону зубы не выбьешь. Да и нельзя людей бить. Не с проста они так себя ведут.
Антон. Естественно. Погуляли в кабаке, а платить не хотят.
Мария Витальевна. Знаете, Антон, а я всю жизнь кого-то чему-то учу, стараюсь, а сама, что делать, как жить – не знаю.
Антон. Но Вы же умная. У Вас и зубы целые, а Вы всё равно умная. Шучу. Чтобы улыбнулись.
Мария Витальевна. Спасибо за шутку. Представляете: у меня случилась катастрофа. Сегодня утром в больницу зашла. Знакомая врач с медсёстрами поздравили. Вы пришли, цветы подарили. А дочь не поздравила совсем.
Антон. Не переживайте: позвонит. Здесь же разница во времени с Красноярском.
Мария Витальевна. Разница не только во времени.
Мария Витальевна открывает духовку.
Мария Витальевна. Как тут? Запах какой, да?
Антон. Вкусно. А я совсем не умею готовить.
Мария Витальевна. Мужчине не обязательно. У Вас жена готовит? Ой, Вы же говорили...
Антон. Ну и что теперь? Жена не покойник. Это о мёртвых или хорошо, или никак.
Мария Витальевна. И где она теперь?
Антон. В Минске.
Мария Витальевна. Вот у всех так, не гладко.
Антон. Ну, как бы сказать… (Выдавливает из себя улыбку.)
Мария Витальевна. Вы совет какой-то хотели. Из меня, правда, советчик неважный, но, чем смогу.
Антон (после паузы). Да чепуха вроде. Но не чепуха. (Пауза.) Дочь у меня есть. Семнадцать лет алименты платил, а видел пару раз только. Думаю: посмотреть, что ли, на неё?
Мария Витальевна. Ну, конечно, посмотрите. Встретьтесь с ней.
Антон. Да уже встретился.
Мария Витальевна. И как?
Антон. Поздоровался.
Мария Витальевна. И всё?
Антон. Нет, что-то ещё сказал. Да я и мать видел нечасто. У меня таких матерей больше чем пальцев на руках, ногах и… Ну вот дочка теперь…
Мария Витальевна. Да не одна, наверное.
Антон. Одна. (Пауза.) Да подумал: «К себе забрать, что ли?» А что сказать, не знаю. «Здравствуй, я твой папа?»
Мария Витальевна. Так и скажите.
Антон. Неудобно.
Мария Витальевна. Вы же от алиментов не уклонялись.
Антон. Это долг мой. Почему должен уклоняться? И от армии не бегал.
Мария Витальевна. Ну, знаете, мужчины разные бывают. Я Вам сейчас расскажу одну историю. Рассказать? А то Дима слушать не хочет.
Антон. Ну, это… Рассказывайте.
Мария Витальевна (кивает). Михалыч с нами жил и деньги копил. Мы в такой нищете сидели, что не высказать. На мою зарплату.
Антон. Даже так?
Мария Витальевна (кивает). А когда развелись, мне одна женщина с его работы говорит: «Вы деньги поделили?» Говорю: «Какие деньги?» – «Которые Михалыч собирал. У него сумма большая в банке».
Антон. Да? Откуда?
Мария Витальевна. А оказывается, в двадцать лет ему цыганка нагадала, что у него вторая жена будет.
Антон. Ничего себе. Ну и что? Высудили?
Мария Витальевна. Да ну. Зачем? Не для того собирал, чтобы отдавать. А женился второй раз. И он же еврей. Исправила жена национальность в паспорте и уехала в Израиль. А Михалыч остался здесь, и я вот ухаживаю за ним.
Антон. С какого перепугу?
Мария Витальевна. А такого, что врачи ногу оттяпали.
Антон. Совсем?
Мария Витальевна (кивает). Дымит как паровоз, вены никотином забились. Дима ходит к нему в шахматы играть. Вернётся – насквозь в никотине.
Антон. Ну ведь не в шахматах же насквозь. Не на коне там, не на ферзе. Ну бросил бы курить.
Мария Витальевна. Так теперь-то всё равно. У него спросишь: «Как дела?» Он говорит: «Нога так и не отросла». И знаете, что обидно? Я всю жизнь стараюсь для дочери, а она папу любит.
Антон (после паузы). Ну, не знаю даже…
Мария Витальевна (кивает). Он кушать её не заставлял. (Наклоняется к духовке.) Хороший пирог получится.
Антон задумчиво глядит в пол.
Антон. Смотрите: и у Вас дочь, и у меня. Может, не стоит к ней лезть?
Мария Витальевна. Ну конечно – скажете тоже. Пусть хотя бы отца увидит.
6
В комнате Славян поднялся с кресла и ухмыляется в лицо Диме. Жанна с отстранённым видом разглядывает книги в шкафу.
Славян. Чего базаришь-то, баклан? Рамсы попутал? Димедрола сдал, меня чуть под дуло не подвёл. Крутой, что ли?
Дима. Нет.
Славян. Тогда блатной? Блатной – по понятиям будем базарить. Крутой – раскрутим. На бабло. Делись давай, богатый буратино.
Дима лезет в карман, достаёт из него какую-то мелочь.
Дима. Всё, что есть.
Славян. Ты что, меня за лоха держишь? Лямом делись.
Дима. Каким лямом?
Славян. Каким-каким? Который дед в лото выиграл. (Жанне.) В лото ведь?
Дима. Не дед, а дядя.
Славян. Мне пофиг. Хоть тётя.
Дима. Тётя ни при чём. Скажите своему другу, чтобы не трогал её.
Славян. Он мне такой же кент, как тебе. Жанна его знает, её проси.
Дима. Жанна, скажи ему, чтобы тётю не трогал.
Жанна. Не тронет. Она слишком старая для него.
Дима. Почему?
Жанна. А чтобы «это» с ней делать.
Славян. Он по этой теме спец, да? С тобой тоже?
Жанна отворачивается.
Славян (Диме). Короче, ладно, двигаем к твоему деду и миллиончик у него заберём.
Дима (тихо). Миллион.
Славян. Что?
Дима. Какой миллион?
Славян. А-а. (Отмахивается.) Пойдём. Обувайся, одевайся.
Дима (бормочет, опустив взгляд в пол). Не пойду.
Славян. Что базаришь?
Дима (севшим голосом). Не пойду.
Славян. Не пойдёшь так покатишься. Я же тебе голову сломаю. Вечером во двор шугаться будешь идти.
Дима (ещё тише). Я в полицию заявление напишу.
Славян. Давай. Толстый много раз писал. Сечёшь? По башке только получал, и всё. Офигевший такой стал. Давай собирайся. Сегодня бабло нужно.
Дима. Зачем сегодня?
Славян. Какая разница? Давай по-пацански. Выручи конкретно, и будет тебе счастье.
Дима (тихо). Я выручил бы, но не могу.
Славян. Можешь. Всё ты можешь. А иначе я тебе голову сломаю, и всё.
Жанна. Слава, скажи ему: в долг взять хочешь.
Славян. Какой долг? Как отдавать буду?
Жанна. Ты говорил: в долг.
Славян. Да мало ли, что базарил. Короче, пойдём. (Берёт Диму за локоть, тянет его в коридор. Дима упирается.)
Дима. Я не хочу никуда идти.
Славян. Да не надо никуда идти. (Тянет Диму за собой.)
Дима. Тётю не трогайте, пожалуйста.
Славян. Да не шугайся. Никому твоя тётка не упёрлась. Короче, стой здесь.
Славян уходит. Оставшись вдвоём, некоторое время Жанна с Димой молчат.
Дима. Зачем ему рассказала?
Жанна (отвечает с отстранённым видом, мысли её находятся далеко от этой комнаты). Хотела помочь.
Дима. А я мечтал: мы в кино с тобой пойдём.
Жанна. В кино ерунду показывают.
Дима. Но в кино не ради кино ходят. Просто повод.
Жанна. В кино за поводом ходят.
Дима. Встретиться в кино чтобы, ходят.
Жанна. Ага. Или расстаться.
Дима (после паузы). Мы только и делаем, что встречаемся и расстаёмся. Всё остальное время ждём встречи.
Жанна. Ага. Или расставания. Слишком умно говоришь.
Дима. А ты кого хотела встретить?
Жанна. Человека одного. Много лет назад. Уже не хочу.
Дима. Почему не хочешь?
Жанна. Потому что встретила и поняла, что хотела встретить много лет назад.
Дима. Ты парня хотела?
Жанна. Тебе-то что?
Дима. Его?
Жанна молчит. Дима тяжело дышит, прикладывает руку к сердцу.
Дима. Но ты же другая.
Жанна. Я как все.
Дима. Нет. Они все глупые, им только с пацанами на лавочке или в подвале семечки щёлкать.
Жанна. Я тоже хочу с пацанами в подвале семечки щёлкать. Деньги ему отдай. Если не отдашь, он тебя побьёт, а если побьёт, всё равно отдашь.
Дима. Я бы отдал, но у меня их нет.
Жанна. Ты говорил: есть.
Дима. Я в прикол сказал.
Жанна. Ну и дурак. Или врёшь.
Дима. Зачем врать?
Жанна. Откуда я знаю? Один врёт, что не спортсмен, другой – что денег нет.
Дима. Ну а если вру, пойдёшь со мной в кино?
Жанна. Кино – для очкариков.
Дима. А я, между прочим, никогда над тобой не смеялся.
Жанна. Молодец.
Дима. И не дразнил тебя.
Жанна. Возьми с полки пирожок.
Возвращается Славян.
Славян. Не, ну они в натуре на замок заперли. Как выйти-то? (Оглядывается вокруг, подходит к балконной двери, открывает её, выглядывает на балкон, осматривается, возвращается в комнату.) Давай через балкон.
Приобнимает Диму, подталкивает его к балкону.
Дима (дрожащим голосом). Я высоты боюсь.
Славян. Измена давит? Вы, умники, всего шугаетесь. Казалось бы, наоборот, чего измену давить? У тебя же мозги точно орехи, а ты шугаешься всего. С балкона сброшу, а потом сам полезу.
Жанна (всё так же с апатией в голосе). Слава, мы так не договаривались.
Славян. Договаривались – не договаривались. Договор – дороже бабок, бабки – дороже договора. (Дёргает Диму за руку.) Ну!
Дима делает неуверенный шаг в сторону балкона.
Славян. Ну же! (Снова дёргает Диму за руку, и он снова делает маленький шажок.)
Дима. Пожалуйста, не надо.
Славян. Надо – не надо. Пошли, блин.
Резко дёргает Диму за рукав. Тот спотыкается, падает. Славян бросает на Диму раздражённый взгляд, тянет его вверх, но рука Димы висит, словно тряпка.
Славян. Вставай, блин. Очконавт. Эй. (Тормошит Диму.) Чего это он?
Жанна подходит к Диме, вглядывается в него.
Жанна. Похоже, сознание потерял. У него же астма или типа того.
Славян. И что делать? (Бьёт Диму по щекам.) Баклан, ты живой? (Пытается поднять Диму.) Может, реально его с балкона сбросить?
Жанна. Нашатырный спирт дать понюхать.
Славян. Да не суетись – спирт. Давай сбросим. Ногу сломает, и всё.
Жанна. Слава, почему ты такой...
Славян. Да не мы такие – жизнь такая. Слушай, ты же базарила: я тебе нравлюсь?
Жанна. Ну, говорила.
Славян. До сих пор всё в теме – типа нравлюсь, и всё такое?
Жанна кивает головой.
Славян. Тогда помоги поднять.
Жанна не двигается.
Славян. Ну? Мне что – другую Жанну найти? Пореальней? Ты тоже не шугайся – нормалёк всё будет. Там лестница между балконами.
Жанна. Лестница?
Славян. Поднимай.
После секундного колебания Жанна помогает Славяну поднять и нести Диму. Когда они уже подходят к балкону, в дверном проёме комнаты возникают Антон с Марией Витальевной.
Антон. Далеко собрались?
Славян. На кресло двинули. Мы боролись, и я удушающий Диману применил. Он поплыл немного. (Жанне одними губами, показывая головой в сторону балкона.) Дверь закрой.
Антон. А с чего решили бороться?
Славян. Да мы всегда боремся. Да, Жанна? (Снова показывает в сторону балкона.)
Жанна вяло кивает головой, идёт к балконной двери, закрывает её. Славян подводит Диму к креслу, опускает его.
Славян. Ну Диман реально рыба-молоток. В прошлый раз хуже было. Тогда резко продул, а в этот раз ничего.
Антон (наблюдая за тем, как Жанна закрывает балконную дверь). Странные у вас приколы. Вы точно не наркоманы?
Славян. Да ну с фига? Хотите вены покажу? (Закатывает рукав на руке Димы.) Чистый лист, а не вены. Ещё можно писать и писать по ним.
Антон. Свои покажи.
Славян. А вот и мои. (Закатывает рукава своей куртки.) Как чистые реки. Лазурные воды. В жизни дурь не пробовал и не буду. Назырился на конопляников по самое не хочу. Козлами голышом по полю носятся – план собирают. Потом грязь с тела скатывают и курят. Фу, блин. Самогон, да на смородинке, – вот это тема.
Мария Витальевна. Самогон в таком возрасте. Молодёжь бестолковая пошла. Один мальчишка рассказывал: «Во время сессии все халяву зовут». Вместо того чтобы готовиться к экзамену, в окно кричат: «Халява, приди!» И мальчишка попробовал. А халява взяла и поднялась. Оказалось, заведующий кафедры обход делал. Теперь мальчишка ни один экзамен сдать не может.
Антон. Извиниться не пробовал?
Мария Витальевна. Не хочет.
Антон. Я бы тоже не стал. Тем более – не за что.
Дима приходит в себя во время разговора. Услышав про общежитие и увидев тётю, оживляется.
Дима. А у нас в институте один пацан к экзамену вообще не готовился. Пришёл за час и преподу под дверь зачётку кинул. Через пять минут её обратно выбросили. Он смотрит, а там – пятёрка. И все давай кидать зачётки под дверь. Полчаса прождали – ничего. Потом один пацан постучался, а препод вышел и говорит: «Ваши зачётки под окном в снегу. Идите забирайте».
Мария Витальевна. Вот все думают, что нахаляву уксус сладкий. А он горький.
Славян. Уксус в натуре горький. Я на себе прочувствовал. Прямо заявить могу: уксус – горький.
Антон. Прямо открытие сделал.
Славян. Вообще. Я бате базарю: «Ну-ка дай попробовать вашу водку, которую жрёте без меры». Он взял, такой, налил уксуса в стакан – но я не знал, что это уксус – и водой разбодяжил. Базарит: «Мал ещё, тебя с копыт с чистогана срубит». Ну я накатил «водочки», и всё – скопытился. До сих хриплю.
Мария Витальевна. Ужас какой: эксперименты Ваш папа ставит.
Славян. Чисто в целях профилактики, уму разуму батя учит. Что водка – зло базарит, чтобы не бухал всю эту палёную гадость городскую, а нормальное пил, самогонку домашнюю. Он сразу самогоночки плеснул, и я в больничку уже навеселе ехал.
Мария Витальевна. Антон, откуда у Вас такие друзья?
Антон. В лифте познакомились.
Мария Витальевна. Жанна, ты такая хорошая девочка и такого плохого мальчика нашла.
Жанна. А я люблю плохих мальчиков.
Мария Витальевна. Как Марина моя. Смешно вам всё.
Славян. Да мы, в натуре, большие шутники.
Мария Витальевна. Слава, а Вы случайно не Демидрол?
Славян. Да ну на фиг. Димедрол – Жека. Я, честно, не в курсах, где он накосячил. Я с ним не общаюсь давно.
Мария Витальевна. Но Вы как-то найти его можете?
Славян. За определённую плату. Я и демидрол, и тазипам и другие колёса пробью.
Мария Витальевна. Колёса, простите, что – пробьёте?
Славян. Таблетки, типа, достану. Ну у меня есть там барыги, которые колёсами банчат. Это же лекарства. Вы, по ходу, лечиться хотите?
Мария Витальевна. Нет, я помочь хочу. Давайте, номер «Телефона доверия» дам, на работу мне позвоните, и поговорим с Вами. Анонимно.
Славян. Как же – анонимно. Вы мой голос просечёте: «Здравствуй, Слава», и в ментовку сольёте. Знаю я Ваши телефоны.
Мария Витальевна. Ой, Вы уже никому не верите.
Славян. Почему? Себе верю.
Антон. Уверенный в себе.
Славян. Не, ну надо же быть в ком-то уверенным. У меня беспроигрышный ход. И если накосячил – сам, а если победил, тоже сам. И сам себе как-то доверяешь больше, и сомневаешься меньше. Больше-меньше так в тему раскидываешь, и всё пучком.
Антон. Ты, парнишка, явно с наркотиками связан. Барыги у тебя знакомые.
Славян. Так чтобы не было знакомых барыг, дома сидеть надо. А на улицу вышел – везде барыги: у подъезда барыги, в магазине барыги, в школе барыги. Директорша тоже барыжничала бы, если бы могла. Да реально так и есть: все барыжат, чем могут. Тёлки, к примеру, все продажные. Не так, так эдак. Или это самое за бабло, или там цветы, машину, квартиру подогнал – и всё, тёлка твоя.
Мария Витальевна. Ужас. Как же Вы заблудились, Слава.
Антон. Тёлки не все продажные.
Славян. Бесплатные? Никто ничего за так делать не будет. Значит по-любасу какая-то выгода есть.
Жанна (Славяну). А у меня тоже выгода?
Славян (пожимает плечами). Ну, по ходу.
Антон. Жанна, твой парень? (Показывает на Славяна.)
Жанна. Ага, по ходу.
Антон протягивает руку Славяну.
Антон. Антон. Забыл представиться.
Славян вялой рукой пожимает стальную ладонь Антона.
Антон. Тепло сегодня. Погода чудесная, очень.
Жанна. Ага, загорать можно.
Славян. В Белоруси, по ходу, вообще жара.
Антон. В Белоруссии – сказка. Там сады цветут, яблоки на улице, фонтаны.
Жанна. А в сказках принцы на белом коне приезжают.
Антон (подмигивает Марии Витальевне). На коне, пропахшем никотином.
Славян. От коней в натуре потом воняет, но кататься прикольно. А от одного коника теперь, типа, костром прёт, после пожара.
Антон. О смерти говоришь? Я читал «Апокалипсис». Всадник на бледном коне, да?
Славян. Ну типа того.
Жанна. А отцы приезжают на белых конях?
Антон. Отцы на поездах приезжают.
Жанна. На синих поездах.
Славян (со смешком). Или на синих конях.
Антон. И всё-таки на улице чудесно, свежо, чисто.
Жанна. Дворники работают, потому и чисто.
Антон. Ну дворники – молодцы, но от настроения тоже много зависит. Когда оно чудесное, и воздух прозрачней, свежее.
Жанна. У моей мамы настроение классное. С раннего утра берёт метлу и развлекается. Направо махнёт – улыбнётся, налево – прыснет от смеха. Так и ржёт весь день.
Антон. Чудесная мама, с юмором.
Жанна. Очень чудесная. Чудно-чудно всё, да? Белорусь чудная, мама, улица.
Антон (меняясь в лице). Ну… Я это…
Жанна. Чудесно-расчудесно. Да?
Антон. Ну, я сказать хочу…
Жанна. Чудненько.
Славян издаёт смешок. Антон бросает на него озабоченный взгляд. Мария Витальевна напряжённо следит за Жанной с Антоном, пытаясь понять, что происходит. Дима тяжело дышит в кресле.
Жанна. С разговоров начинаете всегда? Как чудненько на улице.
Антон. Я по-другому себе это представлял.
Жанна. Как? Что я на шею Вам брошусь?
Антон. Ну нет, но…
Славян (хихикает). Фига себе.
Антон бросает на Славяна взгляд, в котором отчаяние смешалось с лёгким раздражением.
Антон. Я всё объясню.
Жанна. А не рано ли?
Антон. Я понимаю твоё… это.
Жанна. Нет, не понимаете.
Антон. Ну я исправлю всё.
Жанна. Как?
Антон. Я за этим и приехал.
Жанна. И что Вы сделаете?
Антон. Заберу.
Жанна. А я думала, Вы уже всё забрали.
Антон. Ты меня выслушай сначала.
Жанна. Да я-то слушаю.
Антон. Я приехал забрать…
Жанна (перебивает). Презерватив.
Тут Славян срывается на громкий хохот. Антон со злостью поворачивается к нему.
Антон (Славяну). Заткнись!
Славян замолкает. Жанна кривит губы в улыбке.
Жанна. Маме так же сказали?
Антон (отворачивается от Славяна). Нет, что ты? Я… (Бросает взгляд на Славяна, снова переводит его на Жанну.) Я помочь хочу.
Жанна. Молодец. Возьмите с полки пирожок.
Славян вновь издаёт смешок. Антон переводит на него взгляд, долго разглядывает его переносицу и снова возвращается к диалогу с Жанной.
Антон. Я понимаю, что совсем не могу, но…
Дима тихо шевелится в кресле. Славян замечает это и отходит в сторону, чтобы видеть, что делает Дима.
Жанна. А мама говорила, что Вы болтун.
Антон. Рассказывала, да?
Жанна молчит. Антон ждёт, что она ответит, стараясь поймать каждое её слово. Мария Витальевна подходит сзади к Антону, трогает его за плечо.
Мария Витальевна. Антон, подождите: Жанна – ваша дочь?
Антон (кивает). Сделаем, как договаривались? Здравствуй, я твой папа.
Жанна горько фыркает.
Антон. Как мама?
Жанна. А у неё всё хорошо. Она и профессию хорошую получила.
Антон. А кто виноват?
Жанна. Никто. И с бабушкой так и не помирилась.
Антон. В смысле? Я не знал.
Жанна. А Вы вообще ничего не знали.
Антон. Ну… Как бы…
Жанна. Ага. Вот так вот именно. Образования нет, ничерта нет. А отец исчез: ни привета, ни ответа, ни письма даже.
Антон. Ну… Отец не умеет письма писать. Как бы…
Жанна. Ага. Он другое умеет. Ему маленькие девочки нравятся. Да?
Антон стоит в растерянности.
Антон. Ну… (Замолкает.)
Жанна. А я нравлюсь?
Антон. Ну, в другом смысле только.
Жанна (идёт к полке с книгами, рассматривает их). А я Вас по фотографии узнала. Есть у мамы такая, чёрно-белая, с трещинами.
Антон. Я не виноват. Она сказала: для себя родить хочет.
Жанна. Так разве я Вас обвиняю? Я себя виню. Сяду у окна вечером, реву и виню. Дождик идёт за окном, а я с ним вместе плачу.
Антон. Ну… Это… Как бы… А зимой? (Пауза.) Зимой дождя нет.
Жанна. А зимой я смеюсь. Встану у окна и смеюсь.
Дима поднимается с кресла. Шатаясь, идёт на кухню. Воспользовавшись диалогом отца с дочерью, Славян незаметно выскальзывает из комнаты вслед за Димой.
Антон. Послушай, Жанна, я жалею, что так получилось.
Жанна. Я тоже.
Антон. Я вас с собой заберу, в Минск.
Жанна. А мы не будем Вам мешать? Маму видели?
Антон. Ну вот и посмотрю. Она твои фотографии присылала, свои – нет. И то когда уехал. Смотрю: такая дочь у меня взрослая, красивая.
Жанна. Вы испугались, что в старости один останетесь?
Антон. Мне до старости как до луны пешком.
Жанна. На поезде «Ошибка» вас довезут до станции «Старость».
Марина Витальевна. Подождите. Вам язык общий найти надо. Позвольте, помогу вам?
Жанна. Мария Витальевна, я потом на «Телефон доверия» позвоню и всё расскажу. Честно.
Антон. Да нет… Давайте за стол сядем, поговорим вместе. Удачно сложилось, как бы: знакомый психолог, со стажем.
Мария Витальевна. Конечно, удачно. А тем более психолог Жанну с детского сада знает. Давайте поговорим, пока мальчики на кухне.
Жанна. А я с папой давно разговариваю. Как сяду у окна, так и разговариваю. В окно смотрю и папу вижу. И думаю: «Папа видит меня?»
Антон. Ну, это… Я даже не знаю…
Жанна. И папа видит. Смотрит с той стороны и улыбается. До стекла рукой дотронулась: папа.
Антон. Ну это… Как бы…
Мария Витальевна. Подождите. Я знаю, что вам нужно. Вам одну вещь сделать надо. У меня в саду воспитательницы постоянно воевали, пока мне в руки одна хорошая книга по психологии не попалась и я не помирила их с помощью этой вещи замечательной. Ну как? Согласны?
Антон. Ну… Я в психологии вообще как бы не очень…
Мария Витальевна. Жанна?
Жанна. Ну, на такую замечательную вещь, ага, согласна.
Мария Витальевна. Есть способ хороший – снять стресс и помириться.
Жанна. Так мы и не ругались.
Мария Витальевна. Если делать эту вещь три раза в день, вы всегда будете счастливы.
Жанна. Ага, чего только ради счастья не сделаешь.
Мария Витальевна. Значит, согласна?
Жанна выдавливает из себя слёзную улыбку.
Антон. Ну, это… А что делать?
Мария Витальевна. Послушайте меня внимательно. Прямо внимательно. Готовы?
Жанна с Антоном молчат. Антон смотрит на дочь, но она смотрит в сторону окна.
Мария Витальевна. Жанна, ты готова? Слышишь меня?
Жанна кривит губы в улыбке.
Мария Витальевна. Жанна? Готова? А?
Антон даже задержал дыхание от усердия, с которым ждёт ответа дочери.
Мария Витальевна. Ну же. А?
Жанна (после паузы). Ага. Готова.
Мария Витальевна. Вы посмотрите сейчас внимательно друг на друга. (Пауза.) Подойдёте друг к другу… (Пауза.) И обнимитесь.
Жанна. Это обязательно?
Мария Витальевна. Ты согласилась.
Жанна. А если я не хочу?
Мария Витальевна. Жанна, надо.
Жанна. Мало ли что надо.
Мария Витальевна. Я прошу тебя. Антон, подойдите первым.
Антон мнётся на месте.
Мария Витальевна. Вы же взрослый.
Антон. Ну да.
Мария Витальевна. Жанна, ты согласилась. Согласилась, правильно? Жанна? Согласилась, говорю? Кто согласился, тот делает. Так ведь? Да?
Жанна. Ага.
Мария Витальевна. Ну же. Давай. Антон.
Антон делает маленький шаг в сторону дочери. Приподнимает руки и тут же опускает их.
Антон. Так, да? Как бы.
Мария Витальевна. Жанна. Ну согласилась же.
Жанна. Ага. Сейчас. (Издаёт больной смешок.)
Мария Витальевна. Ты всегда была послушной девочкой. Антон?
Антон выдыхает, словно собрался выпить рюмку водки, делает шаг к дочери, раскрывает руки для объятий. Жанна медлит. Антон подходит ближе.
Антон. Ну прости меня. (После короткой паузы.) Хотя за что?
В последний момент Жанна выскальзывает из рук Антона, отходит к окну, смотрит на прозрачное стекло.
Антон. Я это… Не то что-то говорю.
Жанна. Нет, Вы всё правильно говорите.
Антон. У меня же никогда не было дочери. Я не знаю, как… Вернее, дочь была, но…
Жанна. Вот именно, что но...
Антон. Я всегда помнил, что у меня дочь.
Жанна. Это алиментарная память, память о дочери в алиментах.
Антон. Ну случайно всё получилось.
Жанна. По пьянке?
Антон. Ну, это…
Жанна. А знаете, о чём я думаю?
Антон. Ну там… Как?
Жанна. Думаю: «За что мне жизнь такая?» Все смеются надо мной. Парня найти не могу. Только лохам нравлюсь – они за свою считают меня – и придуркам, которым, кроме «этого» ничего не надо. Они думают, если изгой, значит… со всеми.
Антон. Я им всем головы поотрываю. Хочешь, Славе оторву?
Жанна. Слава итак без головы. Слава!
7
Дима стоит посреди кухни и задумчиво смотрит в окно.
Дима (тихим голосом). Дверь закрыта, а телефон – в комнате.
Подходит к раковине, поворачивает кран с холодной водой, ополаскивает лицо. Сзади к Диме подкрадывается Славян. С двух сторон тыкает пальцами Диме под рёбра.
Славян. Дыщ!
Дима подскакивает на месте.
Славян. Тише-тише. Не шугайся.
Дима медленно закрывает кран, оборачивается к Славяну.
Дима. Славян, только не бей меня, пожалуйста.
Славян. Да кому ты нафиг нужен? Бить тебя.
Дима. Ну ты же сказал: голову сломаешь.
Славян. Это я так – с горячки. Как дела вообще?
Дима. Ну ничего.
Славян. Что?
Дима. Ничего.
Славян. Ничего? Как сажа бела – вот так. Дела – как сажа бела. А как сам?
Дима осторожно пожимает плечами.
Славян. Как сала килограмм. А бабы на «как дела» базарят: «Ещё не родила». Но ты же не баба. Нет ведь?
Дима мотает головой.
Славян. Диман – рыба-молот у нас. Отличник, хорошист. Медаль у тебя эта, как у собак, да?
Дима. Серебряная.
Славян. А чего не золотая?
Дима. По физ-ре тройка была. Мне итак четвёрку поставили, чтобы медаль дать.
Славян. Так надо было пятёрку просить. Вот мне прокурор пятёрочку просит, а я бы и на тройку согласился, и на кол даже, и на условку. В институте как? Тёлки есть симпотные? Или не зыришь на них?
Дима. Зырю.
Славян. Ты по тёлкам спец, да?
Дима молчит.
Славян. Правильно, я тоже по тёлкам. А этот, Жанны отец, по тётенькам. Каждому своё, да? Тебе Жанна нравится?
Дима кивает головой.
Славян. Её мамка, по ходу, тоже ништяк была. Ты бы замутил с ней? Или нет? (Славян улыбается, слегка ударяет Диму по плечу. Дима изображает недоверчивую улыбку в ответ.) Ну нормалёк: можешь, когда хочешь. И хочешь, когда можешь, да? (Хлопает Диму по плечу.) Братишка, я ведь не со зла так с тобой. Просто вляпался по самое не хочу. (После паузы.) С киоском этим. Ты же Димедрола знаешь? Такая козлина оказалась. Подставил меня по-полной.
Дима. Что сделал?
Славян. Да подставил.
Дима. Как?
Славян. Да легко. На хате с ним бухали, и закуся не хватило. Базарит: «Пойдём киоск вставим». Достал нож, раскладной, и лечит: «Вышел ёжик из тумана, вынул ножик из кармана». (Улыбается Диме.) Ножик, приколись.
Дима. Да.
Славян. Что – да?
Дима. Прикололся.
Славян. А. Ну вот мы, короче, продавщице пригрозили: «Буду резать, буду бить», и нахапали огурцов, грибов, пузырь ещё один – фигню, короче. А через две недели Димедрола менты приняли и раскололи. Хотели мотоциклы пробить, а он с измены про киоск проболтался. А киоск даже заяву в ментовку не подавал. Прикинь? (Пауза.) А теперь нам хана.
Дима. Капец.
Славян. Полный капец, полнейший. Димедрол со своими ёжиками. Это бывает люди с тараканами, а он с ёжиками. Ну вот главный ёжик – это я. Прикинь так на суде: «Обвиняется ёж Славян за то, что вставил киоск с помидорами и огурцами». И так: «Что вы можете сказать в своё оправдание?» А я: «Пых-пых». А они: «Ну хорошо хоть не хрю му». (Славян смеётся.) По-пацански давай чисто. Ты мне поможешь – я тебе. Кентярой будешь моим центровым. Тебя все шугаться будут. Хочешь, чтобы тебя все шугались? А? (Трясёт Диму за руку.) Что молчишь? Хочешь?
Дима. Ну хочу.
Славян. Так «ну» или «хочу»? Ты определись: либо то, либо другое. Определись, как жить дальше, с кем ты, кто ты, кто ты по жизни. Вот кто ты по жизни?
Дима. Я это…
Славян. Что? Не всекаю.
Дима. Пацан.
Славян. Ну вот – пацан. Пацан по жизни помогает пацану. Так ведь?
Дима. Ну так.
Славян. «Ну» или «так»? Конкретней. Не всекаю.
Дима. Так.
Славян. Так. Так-так. Ну, значит, поможешь мне, да? По-пацански. Поможешь? А?
Дима. Да.
Славян. Что?
Дима. Да, помогу.
Славян. Тогда двигаем к деду и берём бабки, да?
Дима. У него денег нет.
Славян. Как это нет? У деда. Он в лото рубится по-чёрному, лямы как с куста косит. У дедов заначки всегда, да? Миллиончики там.
Дима. Ну да, заначки есть.
Славян. Ну вот. Значит, даст одну заначечку для пацанчиков. Чисто по-пацански, и по-дедовски. Он щедрый, дедушка твой? А?
Дима. Жадный он.
Славян. А мы его вежливо попросим, скажем волшебное слово. У меня волшебная палочка для волшебного слова есть.
Дима. Вряд ли он даст.
Славян. Куда он денется, когда разденется? Идём к деду. У меня сроки жмут.
Дима. Но он всё равно деньги сразу дать не может.
Славян. Что? В банку положил?
Дима. Какую банку?
Славян. Коммерческую.
Дима. Нет. Ну если квартиру продать, там время нужно.
Славян. Зачем хату проваливать? Лям же есть. Наличкой или как?
Дима. Нет ляма. Я соврал.
Славян. Ну как соврал? Как соврал-то? Ты пойми: Демидрол меня втянул в эту кашу, и сейчас из неё выпутается.
Дима. Почему?
Славян. Как почему? Он же с первого класса в школе. Учителя характеристики кайфовые настрочили. А за меня впрячься некому. Мне, прикинь, адвокат навязал: «Возьми всю вину на себя, тогда условку получишь». Прикинь?
Дима (кивает). Да.
Славян. Что – да?
Дима. Прикидываю.
Славян. Ну вот. Я взял сдуру. Димедролу теперь условка светит, а мне – пятёрка. Один шанс выгрести – взятку дать. Ты всекаешь? А?
Дима. Всекаю.
Славян. Ну. И что, помочь не хочешь?
Дима. Хочу.
Славян. Ну так помоги.
Дима молчит.
Славян. Ну хочешь, я тебе пообещаю, что всё отдам. Устроюсь куда-нибудь, в лес пойду. А? Честное пацанское.
Дима. Я соврал. Жанне просто понравиться хотел. В кино пригласил.
Славян. Да я в курсах этой темы. Ну хочешь, я тебе Жанну отдам? Не могу в четырёх стенах. В тигрятнике полдня менты держали, я чуть с ума не сошёл, а тут пять лет. А? Ты всекаешь, что такое пять лет? (Ждёт реакции Димы.)
Дима (после паузы). Н-нет.
Славян. Ну. А хочешь Жанну махну на лям? Хочешь? Ну а что? Ништяк тёлка. (Пауза.) Выручай, брателло. Век благодарен буду.
Голос Жанны из комнаты. Слава!
Славян. Вон, меня зовут уже. Брателло…
Славян протягивает Диме руку для рукопожатия. Дима с опаской косится на неё. Славян ждёт. Видно, что не раз проделывал такой фокус. Гипнотизирует переносицу Димы. Тот достаёт мелочь из кармана.
Дима. Вот.
Славян. Что «вот»?
Дима. Всё, что есть. Честно.
Славян (долго смотрит на ладонь с мелочью). Убью. Козлина.
Он поворачивается спиной к Диме и идёт в сторону комнаты.
8
В комнате Мария Витальевна устало опускается на кровать. Жанна стоит у окна спиной к отцу и наблюдает за тем, что происходит на улице. Заходит Славян.
Славян. Семейные разборки типа? Кто победил?
Мария Витальевна. Где Дима?
Славян. Дима на кухне. Чаёк попивает, медаль обмывает свою. И тройку по физ-ре, натянутую за уши до четвёрки. Вежливые вокруг все: не курят, не пьют, не шоркаются. Или отшоркались своё?
Антон. Заткнись.
Славян. А Вы чего мне рот затыкаете? Я в гостях. На тех же правах, что и Вы. Я с дочерью Вашей кентуюсь. Женюсь на ней скоро, Вас батей называть буду. Мне тоже алименты будете отстёгивать. Я тоже несовершеннолетний.
Антон. У тебя свой отец есть.
Славян. А у меня будет два бати. Родной и… И второй. Нет, ну по-честноку, я люблю родичей такими, какие есть. Они не кинут. На зону сядешь – тёлка первая кинет, потом – кенты, а мать не предаст. Батя, по ходу, тоже.
Антон. Тоска по зоне? Шансона наслушался?
Славян. Не то слово. Золотые купола, все дела. Тоскую, прямо тоскую. В тоске моя печаль. А меня ни пирогами не кормят, ни баблом не угощают. Вот вырасту, заведу детей, ни в чём отказывать не буду. Хочешь машинку? На. Хочешь джинсы? Получай. Хочешь билет лотерейный на лям? Вот тебе.
Мария Витальевна. Знаете, Слава, маленькие детки – маленькие бедки. Вы бы думали головой, что говорите родителям. Они для вас стараются, а вы их не цените совсем.
Славян. Да ценим. Я же базарю: люблю родичей. Это Жанна выпендривается. Такой батя козырный у неё, а она морды корчит. Дура.
Антон. Ты за словами следи.
Славян. Слежу, слежу. Я за всем слежу, и за всеми. Следопыт. Как индеец. Книжку такую читал в детстве, когда маленький был. Маленький я из маленького детства.
Все замолкают. Антон с хмурым видом наблюдает за Славяном. Последний о чём-то думает, разглядывая спину Жанны. Слышно, как тикают часы.
Мария Витальевна. Слава, Вы не могли бы с Димой ещё на кухне посидеть?
Славян. Чего?
Мария Витальевна. На кухне.
Славян. С чего бы это?
Антон. На кухню, говорю, выйди.
Славян. Не пойду.
Антон. Выйди, говорю.
Славян. Вам надо, Вы и идите.
Антон (делая шаг к Славяну). Я тебе сейчас…
Жанна поворачивает голову в сторону мужчин.
Мария Витальевна (Антону). Подождите. Стойте.
Славян. Да я стою.
Антон. Ты меня достал уже.
Славян. А чего Вы так со мной базарите?
Мария Витальевна. Подождите, прошу Вас.
Антон (делает движение в сторону Славяна). Да он берегов не видит.
Мария Витальевна. Тише!
Антон останавливается. Жанна поворачивается ещё немного. Мария Витальевна долго смотрит на Славяна, потом переводит взгляд на Жанну.
Мария Витальевна. А вы знаете, у меня же второй ребёнок был. Маленький, красивый. Думала, Михалыч не любит нас потому, что мы женщины. И родила. А у него болезнь Дауна и кости как вата. Год и восемь месяцев прожил. Намучались с ним. И Марина намучалась, и я, и брат мой. Уже весны ждала: в реке утопиться. А Миша, ребёночек мой, раньше отмучался. До сих пор жалею, что не увидела взрослым.
Снова сморит на Славяна, наблюдая за его реакцией. Губы парня искажаются в презрении. Жанна отворачивается от окна, изучает лицо Антона.
Славян. Вы такие страсти шпарите сегодня. Зашугать меня хотите?
Мария Витальевна. Поделиться с кем-нибудь хочу. Столько лет в себе держала. Я же с другой стороны провода. Мне рассказывают – я слушаю. Может, последний шанс у меня с этой стороны побывать.
Славян. Но теперь-то вам ништяк? Мы теперь в теме. Будем вечно помнить ваши семейные разборки.
Антон. Слушай, паренёк, ты не вовремя с этими своими …
Славян. Да я всегда не вовремя.
В комнату заходит Дима. Славян оборачивается в его сторону, усмехается.
Славян. О, миллионер пришёл.
Антон (Славяну). Молодой человек, покиньте помещение.
Славян. Вышибалу включил? Я же несовершеннолетний. Меня бить нельзя.
Антон. Уйди отсюда, пожалуйста. Ну не к месту ты, явно.
Славян. Да я уже сам валить собирался. Вместе с Жанной. Прямо срочно с ней одну тему перетереть.
Антон. Подождёт ваша тема.
Славян. Не, тема – реально тема. Мы же как с ней? Муж и жена почти. Двинем в свадебный тур. По подвалам. И забацаем первую брачную ночь.
Антон. Ах ты гнида.
Делает решительный шаг к Славяну, готовя руку для удара. Жанна, увидев, что собрался делать Антон, бросается к нему, хватает его за плечи.
Жанна. Не трожь его.
Антон. Заступаешься? Таких подонков толпы.
Славян. Не лезла бы. Точно. У меня КМС по боксу. Вырублю нафиг.
Жанна. А папа – чемпион по пауэрлифтингу.
Славян. Это что за фигня?
Антон. Силовое троеборье: жим лёжа, становая тяга, приседания.
Славян. И сколько жмёшь?
Антон. Сто восемьдесят.
Славян. Ни фига себе.
Антон кладёт ладонь на руку Жанны, но Жанна моментально освобождается от руки отца.
Славян. Жанна, пойдём отсюда.
Жанна. Ага, сейчас.
Славян. Мы вынуждены покинуть вашу компанию. С праздником Вас ещё раз, Мария…
Антон. Витальевна.
Славян (Диме). Давай, Диман. Встретимся завтра, побазарим на тему нашу. Всем удачи, не болейте.
Мария Витальевна. Жанна, останься. Нельзя так. Он твой отец, и он хороший отец – он деньги от вас не прятал.
Жанна. Ага, папа – хороший, мама – плохая.
Мария Витальевна. Ну что ты говоришь? У тебя всё впереди. Видишь: он тебя забрать хочет. Отучишься, образование получишь. Образованные люди везде нужны.
Жанна. Кому?
Мария Витальевна. Что – кому?
Жанна. Кому нужны? Вы только что говорили, что муж не любил вас. Всем вокруг советуете что-то, а сами себе помочь не можете. А я возьму и уйду за судьбой. Да, Слава?
Мария Витальевна поднимает руку точно то ли хочет закрыться от обвинений, то ли возразить на них, но, повиснув в воздухе, рука безвольно падает вниз.
Мария Витальевна. За какой судьбой? Что ты говоришь, девочка? Валерка у Марины тоже хулиган был. И что хорошего? Жанна, останься, поговорим, решим что-нибудь.
Славян (Жанне). Пойдём из этого дома скорби. Мыльная опера, блин. Ещё ты врёшь как сивый мерен.
Жанна. Я?
Славян. Базаришь: «Лям у него есть». (Показывает на Диму.) Нет у него нифига.
Жанна. Он мне только что говорил, что есть.
Славян. Когда?
Жанна. Когда вы из комнаты уходили.
Славян качает головой.
Славян. Ну циркач. Ладно, Жанна, ты остаёшься или как?
Жанна. Не знаю.
Славян. Ты уж определись. Сумасшедшая тётка и новый батя или я.
Жанна. Почему ты грубый такой?
Славян. Да базарил же: не мы такие – жизнь такая. Эх, ладно. Задрали меня, ёкараный бабай.
Славян снимает со спины рюкзак, открывает его. Достаёт из рюкзака пистолет, снимает с предохранителя, наводит на Диму.
Славян. Короче, так. Ты сейчас двигаешь со мной. Мы лям забираем, и можешь делать, что хочешь. А вы не дай боже в ментовку заявите или ещё куда. Я отличника вашего завалю, на фиг. Мне терять нечего. (Диме.) Всёк? Всёк, говорю?
Антон. Э, парнишка, ты где пушку взял?
Славян. Самоделка.
Антон. Какая самоделка? Где взял?
Славян. В сарае за домом.
Антон. А за пушку срок получишь.
Славян. Я итак получу. Пойдём, баклан. Просил тебя по-нормальному. По-нормальному не хочешь. Значит, будет по-другому.
Мария Витальевна начинает медленно приподниматься с кровати.
Мария Витальевна. Слава, подождите, послушайте меня: угрожать нехорошо, Вы по кривой дорожке идёте.
Славян. Да ну на фиг? А где прямые дороги?
Мария Витальевна. Много-много прямых дорог. Люди по большей части добрые. В беду попали, правильно?
Славян. Ну вляпался немного.
Антон застыл на месте, он не сводит глаз с пистолета. Жанна открыла рот от неожиданности и страха.
Мария Витальевна. Из любой ситуации есть выход.
Славян. Так вот я ищу его.
Мария Витальевна. Правильно делаете, что ищете, не останавливаетесь. Знаете сказку, в которой две лягушки упали в молоко? Одна сдалась и утонула, а вторая била лапками, била и взбила из молока сметану и выбралась.
Славян. Да, я слышал про лягушек. Я так-то животных люблю.
Мария Витальевна. Вы молодчинка.
Славян. Ну…
Мария Витальевна. Вы крутой, сильный.
Славян. Ну так-то да. В деревне самый сильный был. Сильнее даже Лёхи Кривого.
Мария Витальевна. Вот как.
Славян. Да вообще. Мы с ним встанем на дискотеке и толкаем всех, а они: «Хрю му».
Мария Витальевна. Молодчинки.
Славян. И по боксу нормально так.
Мария Витальевна. Вы – всесторонне развитый.
Славян. Базара нет.
Мария Витальевна. Но Вы поймите: сейчас всё кажется игрушкой, а потом вся жизнь наперекосяк пойдёт. Давайте, уберёте пистолет, и забудем о нём. Решим как-нибудь Ваш вопрос.
Славян. Как Вы решите его?
Мария Витальевна. Я давно на свете живу, в городе нашем маленьком. У меня знакомые везде. Поговорю с ними, узнаю, как помочь. Можно, думаю.
Антон гипнотизирует взглядом пистолет, напряжённо о чём-то думая.
Славян. В суде тоже знакомые?
Мария Витальевна. И в суде, и в школе. Везде есть.
Славян. А зачем помогать мне?
Мария Витальевна. Ну потому что Вы же хороший.
Славян. Только что плохим был.
Мария Витальевна. Да ну что Вы говорите? Плохих людей не бывает. Бывают люди, которые попали в беду. А их спасать надо. Вы же в беду попали?
Славян. Так-то да.
Мария Витальевна. Уберите пистолет. А? Слава. Уберите.
Славян. Вы ментам меня не сольёте?
Мария Витальевна. Зачем? Тюрьма людей не исправит, а добро исправит обязательно.
Славян. Да тюрьма вообще отстой. Не догоняю реально, как можно за огурцы в тюрьму сажать.
Мария Витальевна. Нельзя, конечно.
Славян молчит, думает. Антон еле заметно движется в сторону, закрывая от выстрела Жанну. Она затаила дыхание и ждёт, чем закончится разговор.
Славян. А Вы прямо реально побазарить можете, решить?
Мария Витальевна. Я постараюсь.
Пауза.
Славян. Не, ну прямо реально, да?
Мария Витальевна. Говорю же: судья знакомая у меня. Спрошу у неё, что делать.
Славян. Прямо судья? У Вас?
Мария Витальевна. Да я кого только не знаю.
Славян. И прокурора знаете?
Мария Витальевна. И его.
Славян. А как его зовут?
Мария Витальевна. Не помню. Но это не обязательно.
Славян. А кому тогда на лапу дать?
Мария Витальевна. Никому на лапу ничего. Судья у меня знакомая. Верещагина. Знаете, наверное.
Славян. Ну, слышал такую.
Мария Витальевна. И сын её ко мне в садик ходил. Он тоже адвокат.
Славян. А если адвокат, он впрягётся за меня?
Мария Витальевна. Конечно, впрягётся. Андрей – молодчинка. Я с ним поговорю.
Славян. Ну а Вам зачем это?
Мария Витальевна. Да я всем помогаю. У меня работа такая. Да, Дима?
Дима тихо кивает головой. Антон делает ещё одно маленькое движение.
Мария Витальевна. Пистолет…
Славян (после раздумий). А где вы пистолет видите? (Опускает оружие.) Точно у Вас, да? Прямо реально?
Мария Витальевна. Точно.
Славян. Ну, круто тогда. Отмажете меня. А я Диману помогу. Все шугаться его будут. Меня все шугаются.
Мария Витальевна. Вы молодчинка.
Славян кивает головой. Антон разглядывает руку с пистолетом. Левой ладонью отталкивает от себя Жанну за спиной, готовясь напасть на Славяна. Жанна с ужасом наблюдает за тем, что собрался сделать отец.
Мария Витальевна. Сверстники Вас уважают.
Славян. Базарю же: «Шугаются».
Мария Витальевна. Потому что Вы лидер у них. Правда?
Славян. Ну, типа того.
Мария Витальевна. Вот. Вас поэтому, наверное, и прозвали Демидролом. За то, что вы храбрый, смелый, да?
Славян. Да не Демидрол я.
Мария Витальевна. Я поняла.
Славян. Да нифига Вы не всекли. Ёкараный бабай. Димедрол, Димедрол. На фиг этого Демидрола с его ёжиками.
Мария Витальевна. Правильно. На фиг. С ёжиками. Вы успокойтесь.
Мария Витальевна показывает открытые ладони, пытаясь успокоить Славяна, но Славян уже не слушает, что говорит женщина. Антон озабоченно следит за рукой с пистолетом.
Славян. Ежики, ёкараный бабай. Вышел ёжик из тумана. Сидел бы в своём тумане и сидел. Ёжики, ёжики. Пыжики, блин, а не ёжики.
Размышляя о ёжиках, Славян забывается, размахивает пистолетом в воздухе. Дима, заметив, что Славян отвлёкся, делает нерешительный шаг к выходу. В то же время Мария Витальевна резко встаёт с кровати.
Мария Витальевна. Там пирог горит.
Славян. Сидеть!
Гремит выстрел. Женщина валится на пол. Дима бросается к двери. Гремит ещё один выстрел. Дима падает. Антон кидается к Славяну и тут же останавливается, стоит в растерянности, оглядываясь вокруг. После долгой паузы в горле Славяна зарождается какой-то булькающий, шипящий звук. Пистолет трясётся в руке парня.
Славян. Ёкараный бабай. А-а, блин. Ох, ёлки.
Антон, не обращая внимания на Славяна, подходит сначала к Диме, а затем к Марии Витальевне. Осматривает их.
Славян. Всё. Теперь всё. Теперь точно всё-всё-всё.
Жанна с ужасом смотрит на двух людей на полу, медленно подносит ладони к лицу, всхлипывает и срывается на долгий визгливый крик.
Славян. Что ты орёшь?! Орёт она. Всех позови. Давай. А-а, а-а.
Славян хватается за голову, делает шаг в одну сторону, потом в другую, останавливается, смотрит в пол, ноги его подгибаются, садится на корточки, тяжело дышит, разглядывая пол.
Славян. Ёкараный бабай.
Рука с пистолетом у правого виска трясётся мелкой дрожью.
Славян. Лошара и бабушка. Да меня там ушатают нафиг. Всё. Всё.
Славян тяжело дышит, убирает ладони от висков, замечает в правой руке пистолет, разглядывает его, замедляет дыхание.
Славян. Ёжики, блин. Ёжики эти.
Обводит взглядом комнату, останавливает его на Диме, который лежит без движения, переводит на Антона с Марией Витальевной. Женщина не подаёт признаков жизни. Славян возвращается к пистолету.
Славян. Ёкараный бабай. Ёжики эти.
Долго смотрит на пистолет, затем начинает поворачивать дуло к лицу. Рука Славяна трясётся.
Славян. Хрю му, а не ёжики, ёкараный бабай.
Примеряет курок к пальцу. Жанна, заметив, что хочет сделать Славян, взмахивает руками, оставаясь на месте.
Жанна. Папа.
Антон продолжает осматривать Марию Витальевну, приподнимает её.
Антон. Вот так. Всё будет хорошо.
Славян. Ёжики и пыжики.
Славян тяжёло дышит, гипнотизируя пистолет, рука его трясётся, глаза расширились от страха перед тем, что он собрался сделать.
Жанна. Папа.
Антон поворачивается к дочери, скользит взглядом по её лицу и вновь возвращается к Марии Витальевне.
Антон. Как Вы?
Жанна взмахивает руками и делает маленький шажок в сторону Славяна, который уже повернул пистолет к себе и зажмурил глаза.
Жанна. Папа!
Антон отвлекается от Марии Витальевны, оборачивается к дочери. Она ловит воздух ртом и показывает пальцем на Славяна. Антон переводит взгляд на парня и сразу, не раздумывая, роняет Марию Витальевну и бросается к нему.
Антон. Стой!
Антон с силой врезается в Славяна, хватает обеими руками пистолет. Гремит выстрел. Мужчины борются. Схватка прекращается тем, что Антон, пошатываясь, поднимается, отталкивает в сторону Славяна, пихает его ногой. Поднимает за ствол пистолет, кладёт его на тумбочку рядом с цветами.
Антон. Дебил.
Славян. Я завалил их. Завалил.
Антон. Никого ты не завалил, придурок.
Славян. Завалил, завалил, завалил.
Антон. Стрелять не умеешь – не берись. Идита кусок. Полюбуйся. Этот (показывает на Диму) сознание потерял. А женщину ты ранил.
Антон, шатаясь, подходит к Марии Витальевне, поднимает её, помогает сесть на кровати.
Антон. Вы как?
Мария Витальевна. Всё равно.
Антон. Как – всё равно? Не переживайте. Вас царапнуло буквально. Шов наложат.
Мария Витальевна. Да говорю: всё равно. Месяцем больше, месяцем меньше.
Антон. В смысле?
Мария Витальевна. В больнице сегодня такое сказали, что… А дочь говорит: «Не лезь ко мне, ты мне всю жизнь испортила».
Антон. А-а. Ну сколько бог даст, столько и…
На полу шевелится Дима. Славян подползает к нему, помогает подняться. Антон расстёгивает пиджак. На белой рубашке в районе живота застыло большое пятно крови. Оно разрастается.
Антон. Навылет, похоже. (Притрагивается к ране рукой. Морщится.) И главное – не больно совсем.
Жанна не сводит глаз с Антона.
Жанна. Папа?
Антон. Что? Дочка. Сейчас к маме пойдём. С женихом познакомим. С придурком твоим. Батей меня называть будет. Эй, придурок, помочь не хочешь бате? Стаканчик воды принеси.
Славян на ватных ногах уходит на кухню. Дима пялится на кровавое пятно на рубашке Антона.
Антон. Вот так в старости лет захочешь, а тебе стакан воды не принесут. Так говорят, да?
Жанна. Папа?
Антон. Папа, папа. Кто же ещё?
Жанна. Ты больше нас не бросишь?
Антон. Нет, не брошу. Сейчас полежу только.
Антон с трудом опускается на пол.
Антон. Отдохну, и пойдём к маме знакомиться. А то всё письма, письма. (Пауза.) Семнадцать лет. (Ложится.)
В комнату возвращается бледный Славян. В руке его стакан воды. Увидев, что Антон лежит на полу, Славян останавливается, задумчиво подносит стакан к губам. Рука его при этом трясётся, вода переливается через край. Славян отпивает из стакана.
Звонит телефон. Мария Витальевна медленно поворачивает голову к нему, растягивает губы в больной улыбке, по её щеке катится недоверчивая слеза. Никто не берёт трубку, и телефон замолкает.
В тишине очень громко тикают и тикают часы.
12.06.2014, 18.05.2018