«ЭТИ ДНИ КОГДА-НИБУДЬ МЫ БУДЕМ ВСПОМИНАТЬ»
(К 100-летию со дня рождения Клавдии Шульженко)
Перед каждым выступлением она тряслась от страха, но едва выходила на сцену, как мгновенно преображалась – становилась артистичной, свободной, раскованной, а под конец жизни – даже царственной.
Эта певица ещё в конце 20-х – начале 30-х годов ХХ столетия нашла свой собственный стиль, свою «шульженковскую» интонацию, что принесло ей небывалую популярность. Многие композиторы и авторы песен увидели в Клавдии Шульженко «свою» особенную исполнительницу. В репертуаре певицы надолго осталась совершенно изумительная песня «Руки» композитора Ильи Жака на слова Лебедева-Кумача. Странное, непонятное волнение охватывает вас – тоска ли это, печаль, или ощущение того, что многое из отношений между мужчиной и женщиной безвозвратно утрачено в наш век стремительных отношениях между полами.
Те, кто был молод накануне войны, очевидно, вспомнят: на многих вечеринках под любимую весёлую песенку «Андрюша» (композитор И.Жак) танцевали, пели, целовались: «Эх, Андрюша, нам ли быть в печали!..» Пресса называла песню наглым вызывающим фокстротом – ведь в песне ни слова (автор текста Г. Гридов) не говорилось об успехах социалистического строительства. Но она звучала даже в доме сталинского сатрапа Андрея Жданова. И хотя фокстрот не был стихией Клавдии Шульженко, а плясовые интонации с эдакой удалью не определяли шульженковский стиль, и хотя песню исполняли такие известные певицы, как Изабелла Юрьева и Тамара Церетели, но именно после «Андрюши» первенство Клавдии на эстрадных подмостках Лениграда стало неоспоримым.
До сих пор осталась любимой в народе песня «Дружба». Её автором и первым исполнителем стал потрясающий томный тенор Вадим Козин. До войны песня была чемпионом репертуара. Шульженко исполняла её только на «бис». Фельетонисты и авторы статей задавали вопрос, сколько можно это петь? Но петь «Широка страна моя родная» Шульженко не могла. Правда, она очень долго ждала, когда же композитор И.Дунаевский, друг семьи, выполнит своё обещание: напишет для неё лирическую песню.
В разгар гражданской войны в Испании, когда в моду входило всё испанское, в репертуаре Клавы Шульженко появилась народная песня «Челита» (в обработке Мих. Феркельмана). Героиня песни, для которой любовь была важнее денег, стала близкой и понятной, мгновенно полюбилась слушателям. Молодой задор, юмор, улыбка, радость молодости и... чудесная мелодия мгновенно вытеснила с эстрады цыганские романсы – «Челита» стала обязательным номером в репертуаре большинства эстрадных певиц.
Исполняя песню даже с обыкновенным содержанием, Шульженко придавала ей одухотворенность и своеобразную неповторимость. Такой оказалась песня «Встречи» композитора И.Жака на слова А. Волкова. Кто ещё смог бы спеть, произнести, выдохнуть эту знаменитую строку «Ты помнишь наши встречи...», как Клавдия Шульженко? От этого таинственного «помнишь» ком стоит в горле: каждый помнит свою встречу, разлуку, ожидание, слезы.
Первый Всесоюзный конкурс артистов эстрады в конце 1939 года (в Колонном зале Дома союзов) принёс почётное звание лауреата, а не первое место, хотя Клава пела как никогда хорошо. Она была единственной из 12 певиц, которую зал заставил «бисировать». И «Записка (композитор Н.Бродский, поэт П.Герман), мало кому известная тогда песня, всегда тепло и восторженно воспринималась публикой благодаря проникновенному исполнению певицы. А 45 лет спустя Аркадий Райкин, тоже участник этого конкурса, скажет: «Время показало: места распределяются не голосованием, а жизнью».
Жизнь Шульженко изменилась: появились миллионные тиражи пластинок по Союзу, к 1940 году к приходит всесоюзная известность. Управление культуры Ленинграда передаёт для певицы и её мужа Владимира Коралли (гениальный организатор и талантливый артист, отдавший сцене 75 лет жизни) специальный оркестр сопровождения.
...Война прервала успешные гастроли в Ереване. Сначала супруги не знали, где сын Гоша, гостивший у родственников в родном городе Шульженко, Харькове. А затем всё произошло, почти как в кино: встретились два поезда; Аркадий Райкин из окна своего вагона заметил в окне другого поезда Клавдию, и прокричал, что везёт мальчика в Ленинград.
С июля 1941 года Шульженко и Коралли на фронте. Участие Шульженко в войне сделало её поистине всенародной певицей. Оркестр был прикомандирован к ДК, артистам выдали военную форму. Но Клаву просили выступать не в военном, а в концертном платье; просили исполнять не военную тематику, а мирную; её выступления на фронте воспринимали горячо и взволнованно.
Шульженко ничего не говорила о своих личных переживаниях в голодном блокадном городе – она везде подчёркивала героизм, боевую дружбу фронтовиков. Именно там, на Волховском фронте пришла в её репертуар песня с наивными и искренними строчками лейтенанта Максимова. Это был «Синий платочек»(музыка Ежи Петербургского), который и прежде , но с другими словами, исполняли знаменитые певицы. Шульженко, обладавшая поразительным чутьём, ощущением того, что необходимо публике, знавшая вкусы и привязанности своего зрителя, запела именно максимовский «Синий платочек».
Все певицы, как по команде, перестали исполнять песню, что уже случалось с Клавдией. Слава «Синего платочка» бежала впереди Шульженко. Через две недели его знал весь Волховский фронт, а через два месяца – вся передовая и тыл. Песня точно попала в атмосферу времени и сознание народа. За «Синий платочек» шли в бой; простые слова, которые пела эта милая, добрая, родная, совсем молодая женщина, делали на фронте чудеса: они превращали обыкновенных мальчишек в героев – о каждом из них рассказывалось в песне, каждый надеялся остаться в живых и встретиться со своей девушкой. Немало критиков считают, что «Синий платочек» обессмертил имя Шульженко. Когда через много лет на юбилейном вечере 70 – летняя Клавдия Шульженко исполняла песню, зал аплодировал стоя семь минут.
После смерти Ивана Ивановича,отца Шульженко, в блокадном Ленинграде на фронт приходилось брать девятилетнего сына Клавдии и Коралли. Трудно сосчитать, сколько раз артисты попадали под бомбёжки, сколько раз оказывались на краю гибели. Ансамбль Коралли и Шульженко выступал на трассе Ладожского озера, - это было самое горячее место в битве за северную столицу. 14 апреля 1942 года Клавдия Шульженко «отметила» своеобразный юбилей: 500-ый концерт!
Было ли у кого-то из артистов столько выступлений в тяжелейших условиях? И певица по праву получает медаль «За оборону Ленинграда». И даёт жизнь новым песням: до сих пор поют моряки чудную песню «Вечер на рейде» Соловьёва-Седого; плакали мужики в зале, когда певица исполняла песню «Моя тень»(«Опустилась ночь над Ленинградом»); наконец, казалось бы, вовсе «мужская» песня «Давай закурим» оказалась совершенно естественной в исполнении Шульженко. Никто ни до Клавдии Шульженко, ни после неё не владел с таким совершенством мелодекламации, не делал таких неожиданных и проникновенных пауз, не создавал такой настрой чувств, - всё это вызывало бурные эмоции у слушателей.
Шли письма бойцов, раненых. Продолжались выступления в госпиталях. Кто приходил на костылях, кто в коляске, кого приносили на носилках – так хотелось посмотреть или хотя бы послушать концерт. Шульженко в голубом платье с блёстками, а перебинтованные раненые в зале все в нижнем белье. Певица писала позднее, что аплодисменты небольшой группы слушателей где-нибудь на опушке леса заставляли «биться сердце так жарко и трепетно, как никогда, ни в каком зале».
Даже самые придирчивые и строгие критики отдадут дань уважения строгости музыкального вкуса и филигранной отделке репертуара Клавдии Шульженко, выделяя её среди множества исполнительниц жанровых песен. После участия Шульженко в цикле «Города-герои» мало кто уже сомневался, что она равная среди первых.
Всю свою творческую жизнь певица сталкивалась с завистью к своей славе и к званиям. Композиторы же, пишущие для эстрады, отмечали такую глубину проникновения исполнительницы в созданные ими произведения, о которой они сами не подозревали. Да, не пропало драматическое мастерство певицы, которая начинала юной девчушкой свою творческую деятельность в драматическом театре в Харькове, у знаменитого режиссёра Синельникова!
9 мая 1945 года Клавдия Шульженко награждена боевым орденом Красной Звезды, а летом 1945 года певице присвоено почётное звание заслуженной артистки РСФСР. Шульженко, всегда ощущавшая себя камерной исполнительницей, ещё до окончания войны чувствовала, что время её выступлений в сопровождении оркестра проходит. Певице аккомпанировали в разные периоды хорошие пианисты – Л. Фишман, Борис Мондрус, Давид Ашкенази.
А партийные пленумы занялись борьбой с джазом, с «песенной макулатурой и пошлятиной, псевдонародными песнями и мещанской кабацкой музыкой», а заодно и «формализмом в музыке» – видимо, других проблем после такой разрушительной войны в стране не было. Громили известных всему миру музыкантов, композиторов-песенников, подвергся чистке эстрадный репертуар. Было запрещено большинство песен Шульженко. Петь о Сталине, о партии, о борьбе за мир? Певица не могла вернуться к пафосным песням, да и не её это жанр!
Правда, приходилось балансировать, чтобы удовлетворить чиновников от культуры и ... не потерять своего слушателя, зрителя. Увы, то, что устраивало чиновников и критиканствующую братию, не устраивало публику. В первые послевоенные годы выручил цикл песен, посвящённых солдату, написанный композитором В. Соловьёвым-Седым. Кто из присутствующих на концертах фронтовиков не плакал, услышав возглас: «Где же вы теперь, друзья-однополчане, боевые спутники мои?..»
Наконец, появился и долгожданный подарок от композитора Дунаевского: лучшая лирическая песня композитора в соединении с прекрасными словами Мих. Матусовского и тончайшим проникновенным исполнениием Шульженко стала песенным шедевром. «Сколько смысла и значения вижу я теперь во всём: и в твоём прикосновении, и в молчании твоём.» Чьё влюблённое сердце не откликалось, не открывалось навстречу настоящей одухотворённой любви в песне «Молчание»?
Ничего подобного ни по драматургии, ни по исполнению не было в песенной лирике и с другим песенным шедевром – 20 лет в репертуаре певицы звучали «Три вальса» Александра Цфасмана (стихи – Л.Давидович, В.Драгунский). Шульженко сыграла три куплета песни как три новеллы, передавшие основные этапы жизни героини, её эмоциональное состояние в годы юности, зрелости и убелённой сединами старости. Неиссякаемое вечное чудо, именуемое любовью, всегда рядом с женщиной. Даже произнесённые старческим хриповатым голосом слова «как голова кружится» остаются напоминанием о любви!
В личной жизни Клавдия Шульженко также была победительницей. У неё никогда не было недостатка в поклонниках. 25 лет, практически не расставаясь, прожила она со своим мужем Владимиром Коралли. Сын Гоша вырос, весь в отца. Под конец жизни почти 90-летний Коралли, подводя черту, скажет, что Клавдия была единственной женщиной, которую он любил. А сын выполнит его последнюю просьбу – похоронить рядом с Клавдией Шульженко.
Семнадцать лет будет добиваться благосклонности певицы кинооператор-документалист Григорий Епифанов. Как талисман, в годы войны он возил с собой пластинки с песнями Шульженко, в течение долгих лет он писал ей восторженные письма. Несмотря на разницу в возрасте (рыцарь примадонны был на 12 лет моложе ) страстная любовь соединит их на долгих семь лет. И всё же Шульженко свой выбор сделает: она пойдёт дорогой творчества в горьком и гордом одиночестве.
«Плохой» характер был у Шульженко: она не гнула спину перед начальством, на многие вещи имела точку зрения, отличную от «общественного мнения», не подписывала в 60-70-е годы «коллективные письма». А поэтому долго нет выступлений, певица не выезжает за границу. Но широкая публика жаждет концертов, ей мало одних пластинок Шульженко. И вот в начале 59 года певица вновь востребована: её атакуют концертные организации, её осаждают авторы песен и композиторы. И снова замечательные песни, долго не уходящие из репертуара: «Бабье лето» Тамары Марковой(стихи Бориса Брянского), трогательный «Старый парк» с нежной мелодией А. Островского.
В возрасте 56 лет(1962) Клавдии Ивановне было присвоено звание народной артистки РСФСР. Но народная любовь и признание давно ей присудили звание народной артистки Советского Союза, которое она получит много лет спустя лишь в мае 1971 года. Ещё позже, в 70 лет, её наградят орденом Ленина –высшей наградой в бывшем Союзе.( Через 20 лет за рубежом писали: « Она героическая актриса, раз удалось ей в той стране почти ни одной песни не спеть «про них», а только про любовь...Под конец жизни и карьеры – народная СССР. Так это больше не ей надо, а званию. Она удостоила, а не звание - её»).
Приближаясь к своему 60-летию, певица готовит сольную программу «Песни о любви». Да, о любви не юной девушки, не зрелой женщины, а любви женщины, приближающейся ... к 60.И ей верили, и сопереживали, и сочувствовали, и примеряли эти чувства на себя – в её исполнении не было фальши, а выстраданное право говорить о своей теперешней любви! Ведь она всегда была женщиной!
На Шульженко обрушивается вал всенародной любви. Чего стоил лишь один вечер Шульженко во время фестиваля в 1965 году! Певица буквально ощущала, как из зала накатывают волны удивительной сопричастности зрителей, той редкой сердечности, которая рождает невероятный прилив сил. Шульженко нашла общий язык с 32-летним поэтом Евгением Евтушенко, отмечавшим у певицы необыкновенно бережное отгошение к поэтическому слову. Зал требовал от артистки исполнить «Вальс о вальсе». Форма вальса особенно удавалась певице. Из 300 песен её репертуара свыше 20 написаны в ритме вальса. Краткая история вальса, написанная поэтом, стала частицей собственной истории певицы. Может быть, ей, как и многим фронтовикам, сидящим в зале, особенно дорогими и близкими показались слова «Вальс навевал нам на фронте «Осенний сон» и, как друг фронтовой, не состарится он»?
Ещё одну песню на слова Евтушенко «А снег повалится...» композитора Пономаренко исполнит певица, несколько позже на своём юбилейном вечере в 1976 году. И благодарный зал поверит, когда она запоёт : «...моя молодость повадится опять заглядывать ко мне».
К 25-летию Победы Клавдия Шульженко вернула в «обойму» своего репертуара военные и фронтовые песни – ведь даже «Синий платочек»(не может быть военной песня в ритме вальса!) долго третировали. А песней «Давай закурим» артистка напомнила и предсказала: «О походах наших, о боях с врагами долго будут люди песни распевать. И в кругу с друзьями часто вечерами эти дни когда-нибудь мы будем вспоминать».
Подкрадывалась старость, то и дело напоминали о себе болезни, но тем же оставался темперамент актрисы, её мастерство. Когда через две недели после её 70-летия! (24 марта 1976 года) , состоялся юбилейный концерт, казалось, что она наперекор времени, собственному возрасту, наперекор многим обстоятельствам доказала и всему миру, и себе лично, что она не просто поёт, а поёт превосходно! Казалось, что она выносит публике, своему зрителю, да что там – всей стране –всю свою жизнь. Это было, как отмечала пресса, её лучшее выступление за 50 лет жизни на эстраде. Это был поистине фантастический эмоциональный взлёт, совершенное и безукоризненное мастерство исполнения, и благодарный зал ревел от восторга.
А Клавдия Ивановна продолжала преподносить своим слушателям уроки высокого искусства, не подвластного времени и моде. И всё больше ощущался подлинный масштаб её личности и творчества. Её не стало 17 июня 1984 года. Похоронили Шульженко в Москве на Новодевичьем кладбище.
Понимала ли сама Клавдия Шульженко своё исключительное место на эстраде, в искусстве? Наверняка! «Я – русская Эдит Пиаф и даже более». Да, она пела ярко, самобытно, неповторимо. И многие песни до сих пор поют в народе, так как к ним приложила свою душу и мастерство Клавдия Шульженко!