Глава 3
9 октября 2012 года, вторник
В 13:10 я уже сидел в Черемушкинском суде строго по форме. У зала заседаний дежурило порядка дюжины журналистов и 3-4 оператора с ТВ. За пять минут до начала рассмотрения ходатайства их пустили в зал. Ермаков сидел за решеткой, косясь на своего адвоката. Измученный, не спавший, в засаленной рубашке и с трехдневной жиденькой щетиной он выглядел крайне непрезентабельно, разительно отличаясь от того человека, которого еще в пятницу брали в кабинете префектуры.
После того, как судья закончил все формальные процедуры по предстоящему заседанию, мне предоставили слово. Я принялся зачитывать заранее приготовленный текст. Впервые журналисты и несколько других человек, присутствующих в зале, оживились после фразы «подозреваемый сознался в совершенном преступлении». Зал снова зашумел, когда я сказал, что Ермаков дал согласие на сотрудничество со следствием и готов заключить досудебное соглашение. Этих подробностей пресса еще не знала. Пара фотокорреспондентов даже отпрянули от Ермакова и сделали несколько моих снимков в профиль. Закончил я свою речь, попросив суд избрать Ермакову меру пресечения в виде домашнего ареста сроком на 2 месяца. Свою позицию закрепил тем, что подозреваемый недвижимости за рубежом не имеет, и обязался по требованию следственных органов являться для проведения следственных мероприятий.
Следом выступал Епифанов. Он повторил судье, что его подзащитный действительно сознался и готов сотрудничать с операми СК. Как я и ожидал, адвокат просил суд о подписке о невыезде. Епифанов стандартно упирал на то, что у подзащитного нет судимости, на работе характеризуется с положительной стороны. Потом зачитал справку о хронической болезни Ермакова – этого я не знал. Также сообщил, что у него на иждивении престарелая мать – инвалид III группы.
Впрочем, как и следовало ожидать, после короткого обсуждения суд встал на сторону следствия и удовлетворил ходатайство – Ермаков был заключен под домашний арест. Дверь железной клетки открыли и экс-чиновника (которого префект ЮЗАО благополучно уволил еще в пятницу и незамедлительно сообщил об этом прессе) вывели из зала для оформления нужных документов. Мать Ермакова – низенькая пожилая женщина, вытирала слезы и шла позади сержанта, что-то говоря сыну. Я расслышал только: «ничего страшного, Витенька, все будет хорошо, зато пока дома будешь, Витюша».
Зал почти опустел, только я не спеша собирал бумаги в папку. Хотел спокойно выйти из зала – а прямо за дверью Епифанов давал интервью журналистам. Через пару минут я снова обернулся. Епифанова видно уже не было, зато операторы и корреспонденты оставались на месте. «О нет, только не это! Что им от меня нужно?» - говорить на камеру совершенно не хотелось. Но потом я решил быстро отстреляться сухими юридическими терминами и четкими шагами направился к выходу:
-Это правда, что Ермаков сам дал согласие на досудебное соглашение, - прокуренным голосом выпалила худая журналистка, сунув мне под нос микрофон с эмблемами РИА Новости и РАПСИ. Фонари телекамер больно светили в глаза.
-Да, вы все слышали во время заседания.
-То есть он признается в получении взятки? - журналистка по привычке задавала вопросы, на которые уже все слышали ответы, чтобы отправить мою цитату в редакцию.
-Да, Ермаков дал признательные показания и выразил желание сотрудничать со следствием.
-Ермаков согласился сотрудничать. То есть ему могут дать условный срок? - спросила полная девушка с диктофоном. Я ее пару раз видел в судах. Вроде из Интерфакса.
-Наказание для признанного виновным в нарушении Уголовного кодекса выбирает не следствие. То или иное наказание предлагается органами прокуратуры, после чего окончательный вердикт выносит суд. Но могу сказать, что преступление, инкриминируемое Ермакову, а именно получение взятки в крупном размере, довольно серьезное и предусматривает до 12-ти лет лишения свободы. – Я посмотрел на журналистов. Похоже, вопросы кончились. Но тут высокая журналистка решила задать еще один вопрос:
-На портале «Газета.ру» прошла информация, что после задержания в доме Ермакова прошли обыски. Что там искали?
-Нет, эта информация не соответствует действительности. Подозреваемого задержали с поличным в его кабинете. Следственные действия в других местах не проводились.
После этого кучка журналистов как-то быстро рассосалась. Правда, больше спросить по делу было действительно нечего. Для прессы и общественности интерес к этому делу, по сути, пропал. Коррупционер задержан и во всем сознался. Снова о деле вспомнят через 2-3 месяца, когда суд вынесет приговор. И об этом напишут короткой строкой.
***
После суда я позвонил Епифанову и попросил явиться с Ермаковым ко мне в пятницу для предъявления обвинения. Это я решил еще накануне вечером. Потом сказал, что заявление о досудебном сотрудничестве можно будет подать, например, в следующий понедельник. Епифанов на все быстро согласился. Не соглашаться причин не было, к тому же он, судя по голосу, куда-то спешил.
Вернувшись в свой кабинет в центральном аппарате, я включил «Россию 24». Через 3-4 минуты начался очередной новостной выпуск. В первом сюжете говорили про вручение нобелевской премии по физике. Премию за изучение квантовых систем получили некие Арош и Вайнленд. Как обычно – люди, которых видишь впервые в жизни и больше никогда не услышишь о них. Потом говорили про взрыв снарядов под Оренбургом. Похоже, здорово рвануло, говорят о 4000 тоннах снарядов. Рвались реактивные снаряды для «Урагана». Видимо, действительно случайно. Снаряды для «Ураганов» и продать-то некому. Третьей или четвертой новостью было заявление Маркина по сегодняшнему делу, написанное и присланное мною этой ночью.
«В Главном следственном управлении Следственного комитета Российской Федерации продолжается расследование уголовного дела, возбужденного в отношении заместителя начальника управления потребительского рынка и услуг префектуры Юго-западного административного округа Москвы 32-летнего Виктора Ермакова, подозреваемого в совершении преступления, предусмотренного частью четвертой статьи двести девяностой Уголовного кодекса России, а именно получение взятки в крупном размере. По версии следствия, не позднее 20-го сентября этого года Ермаков, пользуясь своим служебным положением, предложил предпринимателю передать ему 300 тысяч рублей за положительное решение по одному из рассматриваемых заявлений. А именно по регистрации коммерческого учреждения дошкольного образования на территории Юго-западного округа. 5 октября Ермаков был задержан в своем рабочем кабинете с поличным при получении всей требуемой суммы. Сегодня по ходатайству следствия судом в отношении Ермакова была избрана мера пресечения в виде домашнего ареста. Хочу особо отметить, что столь мягкая мера предложена следствием ввиду того, что подозреваемый дал признательные показания по данному делу и выразил готовность сотрудничать со следствием. В настоящее время по уголовному делу проводятся необходимые следственные действия, направленные на установление всех обстоятельств совершенного преступления. Расследование уголовного дела продолжается», - с невозмутимым лицом вещал с экрана генерал-майор Маркин.
«Ну вот и славно. – Подумал я удовлетворенно. – Несколько недель легкой работы с этим делом мне обеспечены. Да какая работа, отпуск с ежедневным посещением работы, можно сказать!»
Часы показывали начало шестого. Для обеда уже поздно, но для раннего ужина – в самый раз. Сегодня даже можно немного выпить – отметить промежуточный успех. А раз так, то можно взять с собой Чохели – еще вчера вечером я вспомнил, что обещал к нему зайти, но так и не зашел, поэтому ощущал некое подобие вины за невыполненное обещание.
-Здорово, Давид! - выпалил я сходу, войдя в маленький рабочий кабинет лейтенанта на третьем этаже центрального управления. - Как жизнь? Пойдем в «Кирпич», я угощаю!
-А, здрасьте товарищ майор, - лениво ответил Чохели, положив ноги на стол и изучая какую-то бумагу. – Извини, сегодня не могу, много дел.
-Да ладно, какие у тебя дела? Еще двух месяцев не проработал, все в бумажках копаешься. Пошли, я жрать ужасно хочу и выпить хочу еще ужаснее!
-Я же сказал, не могу. Мне нужно изучить шесть томов дела до… до конца недели, а я только третий начал просматривать. – Давиду было всего 22, поэтому он иногда смешно запинался в предложениях и выпучивал глаза, как ребенок в споре. Впрочем, он и был почти еще ребенком, правда, жутко мозговитым.
-Да ладно тебе, Ди. Читать эту хрень тебе смысла нет. Быков читал, Саламатина читала, и никто никаких нестыковок не нашел. Тебя просто засыпали бумагой, потому что пока нет подходящего дела.
-Нет, Саламатина это не читала, это другое дело, не «Феликс». А капитан сказал, что это новое дело внимательно не смотрел. Поэтому он приказал, чтобы я все самым тщательным образом изучил, - ответил Чохели, глядя в листок.
-Ну и что, накопал что-нибудь? Что за дело вообще?
-Договора на поставку комплектующих для составов метро.
-Ого, а мы что расследуем закупки метро?
-Пока не расследуем, изучаем… - медленно отвечал Давид. – Контракты 2007-08 годов. Видимо, Гаева хотят на этом поймать, прошлое дело рассыпалось. Но пока ничего подозрительного нет. Там по всем пунктам поставщики одни и те же – единственные в стране, поэтому нельзя сказать – где завышена цена, а где нет.
-Ну, тогда это тухляк. С одним поставщиком ничего не докажешь, если там расценки конечно за год вдвое не взлетели. Ладно, Давид, пошли! – Я стоял над Чохели с глупой улыбкой, но тот насупил брови и уставился в листок. – Да ладно тебе, ну не смог я вчера зайти, забыл совсем, ну ты че?
-Да ничо! Я до восьми вечера тут торчал! Позвонил бы, или СМС-ку бросил, что ушел уже! – лейтенант забавно рассердился, пытаясь выразительно жестикулировать.
-Ну ты это… не забывайся лейтенант, работа такая… Да пошли уже, дитя гор! – Я схватил Давида за рукав и начал энергично стряхивать со стула, стремясь развеселить. – Никуда Гаев от тебя не денется, успеешь еще на этого крота накопать!
Через пару секунд Чохели действительно смешно шлепнулся со стула и мы оба покатились со смеху от его падения и от осознания примирения после малозначительной ссоры. Потом он начал переодеваться в гражданскую одежду, а я сел на подоконник, закурил и начал разглядывать кабинет приятеля – раньше почему-то я этого не делал.
До принятия Давида в штат комната долгое время пустовала, а еще во времена размещения в нашем здании НИИ черной металлургии использовалась как небольшая экспериментальная гальваническая лаборатория. Поэтому здесь надолго никого не размещали. Все отказывались «заселяться» - боялись, что может химикаты не выветрились еще. Впрочем, летом в здании по просьбе начальства работали парни из Роспотребнадзора и выяснили, что помещение чисто. Зато в кабинете замруководителя управления собственной безопасности нашли микропревышение радиационного фона. Превышение было крайне незначительное и совершенно неопасное, но полковник Подолазский настоял на своем «переезде» в другое помещение, а его кабинет переделали под комнату ожидания для прессы. Это обстоятельство до сих пор было объектом для шуток в ГСУ.
Чохели вообще-то должны были подселить в кабинет к его непосредственному начальнику капитану Быкову, но тот не захотел ужиматься на своей «жилплощади» и Давиду дали отдельную комнату. Во-первых, пустующее помещение было, а во вторых, Кожевников захотел доложить Бастрыкину, что обеспечил сына его друга – доктора Андро Чохели – отличными условиями труда.
В кабинете пока было довольно пусто. Из мебели стоял обычный офисный стол с шестью ящиками на дурацких пластиковых замках. В старом металлическом шкафу были заполнены папками полторы полки из двадцати. Шкаф достался в наследство от Генпрокуратуры и несколько лет пылился в подвале. Когда Чохели заезжал, этот железный гроб по лестнице тащили шесть человек на ремнях. Рядом с окном стояла небольшая кушетка, обитая черным, как уголь, советским кожзаменителем. На стене справа от двери висел старый сигнальный фонарь с трафаретной надписью полустертыми красными буквами: «Цианид уходи!». Он должен был загораться, если датчики фиксировали предельный уровень концентрации паров синильной кислоты. Фонарь так и не убрали со времен НИИ чермета и Чохели очень им гордился.
На столе и с краю подоконника стояли несколько горшков с какой-то зеленью. Я в ботанике не разбирался, но Давид цветочки любил, регулярно поливал, сыпал в землю химикаты и знал – какое растение поставит на стол, а какое на окно.
Особенностью кабинета Чохели была дверь в стене за рабочим столом. При расконсервации помещения Кожевников сказал, что за дверью находился маленький склад для химикатов, что теперь там ничего нет, и что отпирать дверь незачем. Пару недель назад Чохели выпросил у своего приятеля, который работал в отделе криминалистики московского ГСУ, какие-то старые отмычки. Он принес их на работу, позвонил мне и предложил вскрыть дверь – сказал, что не сможет спокойно спать, пока не узнает точно – что за дверью. Я сначала хотел дать ему по шее, но потом самому стало интересно. Пломбу на дверь не поставили, следов подведенной сигнализации тоже видно не было. Поэтому я показал Давиду - как пользоваться отмычками. Этому меня научили еще на учебе. Личинка замка была старой и простой, и поддалась сразу. Внутри действительно ничего не оказалось – пустое, темное помещение без окон и освещения площадью в два квадратных метра. Зато с тех пор Чохели хранил там запасную обувь и какое-то шмотье.
Пока Давид переодевался, он спросил – почему я тащу его в «Кирпич», довольно дешевую тошниловку. Я ответил, что там никого с работы быть не может. Во всяком случае, за последние года два коллег я там не встречал. Потом он поинтересовался делом Ермакова. Я сказал, что все в порядке, сегодня его посадили под домашний, все идет как запланировано.
Через пару минут Чохели собрался, выключил компьютер и запер дверь кабинета. Мы вышли на улицу Радио и направились в сторону центра – «Кирпич» располагался в Гороховском переулке, в пяти минутах ходьбы от сада имени Баумана.
«Кирпич» мне нравился тем, что это был бар без своего лица. Без изюминки, ничем не отличался от любого другого недорогого московского кабака. Кирпичные стены, массивные деревянные стулья и столы, тусклый свет. Но главное – никакого намека на пафос, корпоративы тут не справляли. Отличное место, чтобы тихо и спокойно выпить и поесть.
Мы сели у окна на втором этаже. Я заказал себе говяжью вырезку и холодного пива. Сюда возили отличное калужское пиво с местного завода. Чохели сидел и долго изучал меню.
-Кстати тут у них большой выбор вина. Я не разбираюсь, но знакомые, которые тут были, хвалили. Внизу вроде даже бочки с импортным портвейном стоят. Должно быть что-то нормальное.
-А почему ты решил, что я буду вино? – Ухмыльнулся Давид. – Думаешь, грузины одно вино пьют?
-Да я не знаю. Ну а что они еще пьют?
-Все пьют. Я вот вообще вино плохо воспринимаю. Наверное потому, что всю жизнь в Москве живу… - он немного помолчал, глядя в меню. – И вообще я не напитки ищу, я тоже пиво буду, я ищу чего бы поесть.
-Если не будешь вино – возьми хотя бы харчо и хинкали, - сказал я с серьезным видом.
-Да иди ты в жопу, шовинист! Ты и дальше будешь издеваться? - Засмеялся Чохели.
-Ладно, ладно, возьми вот это калужское пиво, очень хорошее, и какое-нибудь мясо. Мы же просто поесть пришли.
Вскоре принесли заказ. Пиво было не ледяным, но все равно отличным. За окном люди шли с работы в сторону парка и Старой Басманной улицы, было еще светло, погода стояла теплая и приятная. Бар был заполнен примерно на треть, что лишь способствовало расслаблению.
Давид еще раз спросил про сегодняшний суд. Я не спеша рассказал, что никаких неожиданностей не случилось. Ермаков идти в «отрицалово» не стал, и мое дело разворачивается как по маслу. Потом Чохели заговорил про футбол. Рассказал, что еще раз просмотрел матч ЦСКА со «Спартаком», хвалил Мусу и Расмуса Эльма. Он сосредоточился на шведе, рассказав, что посмотрел кучу нарезок игры Эльма за его предыдущий голландский клуб. В итоге Давид заключил, что Эльм – лучший в мире исполнитель стандартов, наравне с Жуниньо и Роналду, и вообще – отличный игрок.
-Согласен, Эльм неплох, видно, что работяга. В любом матче выкладывается. Но пока лучший в сезоне – явно Хонда, - я поддержал беседу о матче. – Если внимательно посмотришь последние матчи – через него вся игра идет. Если Хонда здоров – то Слуцкий его всегда в состав ставит. Это хорошо, что теперь шведы в опорной зоне играют – Хонду повыше поставили и он начал феерить в этом сезоне. Насколько я помню, он лучший пока по системе «гол плюс пас» вообще в лиге.
-Да твой Хонда всегда играет примерно одинаково. Ну да, забил и отдал пас со «Спартаком». Но он, по-моему, еще ни одного мяча со штрафных не положил, - ответил Чохели, явно не считая японца лучшим игроком.
-В том то все и дело, что со штрафных и пенальти не забивал. Зато ведет игру. У Слуцкого сейчас все вокруг него крутятся, даже Дзагоев, - ответил я.
Давид решил со мной согласиться, выпил еще пива и начал рассказывать свежие слухи и приколы из Сети. Он достал смартфон и показал видео, как игрок «Терека» Джонатан Лежар у себя в Бельгии в пьяном виде влетел в магазин. Причем сделал это на «Порше», подаренном Кадыровым. Я запись видел, но снова посмеялся вместе с Чохели – быстро этот Лежар «обрусел» в Чечне. Ну и дальше все приколы в таком духе.
Так пролетело часа полтора. За окном уже стемнело, народу в баре прибавилось, но возле нас никто не шумел и не мешал. Я подумал, что плотно общаюсь с Чохели с конца августа – буквально с прихода его в ГСУ, но о нем знаю очень мало, практически ничего.
-Слушай, Давид, а с чего ты вообще пришел к нам в Комитет? У тебя же вроде отец, говорят, видный доктор, он разве не хотел пристроить себя по своей линии? – спросил я по-дружески.
-Хотел, конечно. Только я не хотел. Как-то с детства решил идти в милицию, «ловить преступников», как в книжках.
-Дай угадаю, читал Конан Дойля и прочую лабуду, смотрел фильмы, сериалы про сыщиков? – спросил я с усмешкой.
-Можно подумать, что ты не читал и не смотрел? – почти обиделся Чохели.
-Читал, конечно. Только вряд ли все эти детские увлечения могли стать определяющим фактором в выборе профессии.
-А почему нет? У меня так все и произошло. Помню, сказал отцу классе в девятом, что не пойду в «мед», пойду на юрфак. Он вроде сначала даже и не расстроился – сказал, что из меня выйдет неплохой юрист. Но потом я сказал, что хочу работать в милиции, или прокуратуре, так он в первый раз в жизни на меня накричал, я до сих пор помню, - Чохели улыбнулся и слегка покачал головой. – Часа два рассказывал мне всякие истории про знакомых следаков: какие они упыри бездушные, всех гнобят, стучат друг на друга и все такое...
-Но ты в итоге не послушал его…
-Ну как видишь... Поступал бы в мед – проблем бы не было никаких. Золотая медаль школы, а после института сразу на хорошую должность к отцу в онкоцентр Блохина.
-Подожди, так у тебя отец на Каширке работает? – я поразился, что отец Чохели работает практически у меня под носом.
-Да, в НИИ канцерогенеза, замдиректора. Он меня класса с пятого по медицине и химии натаскивал, как и братьев, но мне это как-то не близко… В итоге поступил на юрфак МГУ, окончил с «красным», с третьего курса практиковался в следственном управлении северо-восточного округа.
-И что, если с дипломом юрфак закончил – никто из коммерции к себе не звал по юридической линии? Тебе бы сразу могли тысяч 150 положить, разве нет?
-Звали, конечно. Помню, пару банков звали – Альфа, Промсвязь, Уралсиб. Да это ладно, сразу после выпуска в «Форд» звали, и в Бритиш-Американ Тобакко. Табачники сразу 250 тысяч предложили.
-Хрена себе, а чего не пошел? – я искренне удивился выбору Давида.
-Честно говоря, когда мне позвонили из БАТ, то я уже собирался идти на собеседование. Да даже собеседования, как я понял, не было бы. Сказали – «приходите, обсудим детали трудового соглашения». Только тем же вечером из ГСУ позвонили. Я даже не поверил что из центрального, а не из московского. Ну и сразу согласился, - улыбнулся Давид.
-Дурак ты Чохели, - сказал я, прикурив от спички, - 250 штук в месяц – у нас у генералов таких зарплат нет.
-Лёх, ну хватит! Еще ты мне будешь мозги промывать! На меня и так отец каждый раз при встрече смотрит как на умственно отсталого… Достало уже… дай сигарету.
-У меня «Кэмел», производство Джей Ти Ай. Будешь такие? – спросил я как бы невзначай. Чохели засмеялся и снова послал меня куда подальше.
Я достал сигарету и он прикурил, смачно затягиваясь. Видимо, раньше курил, но недавно бросил. Мы взяли еще по пиву – третий раз за вечер. Давид немного рассказал про своих старших братьев. Оба выбрали отцовскую профессию. Только не онкологию – один кардиохирург, а второй специалист по мозгу, я так и не понял какой именно. Такие термины, которые называл Чохели, я раньше слышал от силы раза два-три в жизни.
-Слушай, Давид, говорят твой отец большой друг с Бастрыкиным. Он у него лечился что ли? – спросил я через какое-то время.
-Да что ты. Нет, конечно... Вообще отец говорил, что Бастрыкин здоров как бык. Но они не близкие друзья, просто знакомые. Один родственник Бастрыкина у отца лечился, ну он его с тех пор каждый раз с Новым годом поздравляет, с днем рожденья. Я даже не знаю - откуда это пошло, что они прям близкие друзья.
-Понятно. Но я думаю, без его покровительства ты бы сразу в центральный аппарат не попал. У нас даже дети родственников начальников управлений пару лет в московских отделениях «обкатываются».
-Я тоже так думаю. Я правда спрашивал у отца, но он говорит, что ни с кем не говорил и никуда меня пристраивать не просил. Может сам Бастркин решил, или кто-то из его замов, не знаю… - ответил Чохели, пожав плечами.
Дальше мы просто сидели и пили пиво, разговаривая об обычных жизненных вещах – политике, последних событиях в городе. Давид с неподдельным интересом слушал мои байки о коллегах, которых он уже успел узнать – кто какие известные дела расследовал, кто любит поддать, кто бабник. Я попросил Чохели молчать об этих рассказах, он дал слово. «Я кремень. Кремень!» - убеждал меня Давид, тряся кулаком.
-Вообще, конечно, я тоже тут немного осмотрелся уже… - Хитро сказал он после небольшой паузы. - Наши мужики мощные дела делают. Я не говорю там о чистом криминале типа убийств, похищений, которым первое управление занимается. Раскрытия за 95% это, конечно, круто… Но здорово наши насели на Навального и прочую кодлу. Быков как-то немного рассказывал, как банк Навального накрыли, так что он на несколько месяцев успокоился. Ха! Да я и не знал, что у него вообще какой-то банк был!
-Хм, во-первых не был, а есть, он там мажоритарный акционер. А во-вторых – это не наше управление ему по башке надавало. Это вообще МВД им занималось. БСТМ, если точнее. Они борьбой с порнографией только прикрываются, на самом деле незаконную прослушку ведут направо и налево, плюс по компьютерам нужных людей лазают. Они Навальным с самого начала занимались, а наши только с 2010 года подключились к паре сторонних дел... Да, менты крепко его этим летом обчистили. Там, говорят, он где-то на 20 лямов зелени усох, плюс БСТМ-щики решили по-грязному работать. Начали блокировать счета его вкладчиков. А там каждый вкладчик не бабушка с улицы, а средний бизнес - минимум тысяч по 200-300 долларов счета. В принципе можно крутить на уклонение от налогов. Если кто возмущался – возбуждали дела. Так, для успокоения, без продолжения. Главная цель – заставить забрать деньги… - Я сделал глубокую затяжку, выдохнул и решил закончить с этой темой. Как-то рано с Чохели это обсуждать, тем более мы к этим делам отношения не имеем. Правда, Давид не успокаивался:
-А чего на него дело не завели за незаконную банковскую? – спросил Чохели, даже чуть протрезвев.
-Не знаю, Давид. Говорю же – не мы этим занимались. Видимо решили просто по башке один раз крепко дать, чтобы задумался. Сажать его вряд ли сейчас будут, легче обобрать до последнего рубля… Плюс, может никакого криминала там вообще не было, он же всегда чисто пытается работать. А чего ты так интересуешься, а?
-Да просто интересно. Я не знал, что его на 20 миллионов потрясли. – Чохели глупо улыбался и смотрел на меня с нескрываемым интересом, желая услышать продолжение «сказки».
-Я тоже случайно узнал. Летом встретил знакомого из управления «К», он между делом проболтался, хвастался, можно сказать. А связь Навального с банком никто официально доказать не может, не то бы давно раструбили. Он в оффшоре, данные о бенефициарах может не раскрывать. Тут в Москве просто представительство, сидит левый управляющий в маленькой каморке с вывеской «Банк такой-то», бумаги подписывает, никакого Навального ни разу в жизни не видел. Зато многие вкладчики почему-то знают – кому на самом деле деньги несут, представляешь?
-Офигеть… И что теперь? Что с ним делать будут?
-Бляха-муха, да не знаю я! – Я действительно мало что знал по наезду на банк Навального, к тому же мне самому этот разговор уже порядком надоел. – Не наше дело. Знаю только, что руководство ГСУ со своей стороны будет поднимать старые материалы по их транспортному агентству с братом. Видимо, что-то будут мутить, сейчас тёрки ведут с «терпилами» из их контрагентов иностранных, может дело заведут. А раз транспорт, то нам придется поездить по стране. Может даже нам с тобой, Давид... Будем сидеть в старых дешевых гостиницах, копаться с бумажками, рыться в архивах, перетирать с местными операми… Сплошной нуар, короче, ха-ха! Командировочный депресняк, пьянство, только еще и отыскать что-нибудь надо будет, кровь из носу. Зато будем красиво сверкать «ксивами» перед лицами местных: «Главное следственное управление Следственного комитета России. Оперуполномоченный Чохели. Ознакомьтесь с постановлением на обыск»!
-Круто! Прямо как агенты ФБР! – Давид важно сложил руки на груди.
-Ха-ха, ну ты даешь, сравнил нас с ФБР… ФБР тихо курит в сторонке… - я сделал таинственное лицо и косо посмотрел на Чохели, чувствуя возможность ненароком уйти от разговора про Навального.
-Да ладно? С чего бы?..
-Да с того, что сейчас нас и ФБР сравнивать… как бы это сказать… некорректно чтоли…
-Тхаха, некорректно… А что такого?
-Разве не понимаешь, Ди?.. ФБР – это просто федеральная служба, подчиняется Генпрокурору ихнему. А СК уже два года подчиняется напрямую президенту… То есть между мной, тобой и Путиным только один человек – Бастрыкин, усек?
-Ну это да… Но масштаб, полномочия?
-Масштаб? Ты знаешь какая в ФБР численность сотрудников? Общая?
-Так, это… не знаю… Тысяч 80?
-Ха! Да конечно… Тридцать тысяч, 31 тысяча, если точно. Это на 315 миллионов населения. Считай один федерал на 10 тысяч пендосов. И это учитывая всех клерков, техработников, спецов по связи, секретарей и прочих сотрудников, типа аналитиков, криптографов. Самих агентов там совсем немного... Малдер, Скалли и еще парочка. – Давид чуть не поперхнулся пивом, а я специально долго смаковал сигарету, подогревая интерес лейтенанта. - А в СК сколько народу знаешь?
-Знаю, 21 тысяча.
-Нет, 23 с половиной тысячи. Большинство офицеры, опера, то есть могут вести дела. Считай сам – на 142 миллиона населения, это один сотрудник на 6 тысяч населения. Чувствуешь разницу? На любое нужное дело руководство может бросить даже не десятки человек, а сотню-полторы, если потребуется. ФБР такой плотности позволить себе не может. Там даже самые крупные дела ведут группы агентов от силы в 20 человек, если не считать помощь от полиции штата.
-Да уж, я даже не интересовался этими соотношениями – сотрудники/население… - Чохели ненадолго погрузился в размышления, обдумывая услышанное. А я заказал еще по пиву и снова стал рассказывать полуреальные байки про следаков Комитета. Рассказывал историю, как год назад старлей из московского ГСУ привел подругу в их здание на Арбате, записав ее как предполагаемого свидетеля по делу. Потом они в его кабинете не пойми с какой радости напились и завалились спать на кушетке. В 11 часов вечера дежурный по охране, как обычно, проводил контроль прибытия-убытия сотрудников и увидел в системе, что этот лейтенант из здания не выходил – электронный пропуск в компьютере на выход не отмечен. Охранец стал звонить на рабочий, мобильный – абонент не отвечает, пьяный валяется. В итоге дежурный взял трех сержантов-автоматчиков из милицейской охраны и вынес к чертям дверь в кабинет этого старлея – исаугался, что грохнула его посетительница, всякое бывает. Увидели этого молодца пьяным с бабой, охрана посмеялась, правда потом его перевели в управление по юго-восточному округу с выговором.
Ближе к двенадцати мы с Давидом довольно сильно окосели. Чохели просил рассказать какую-нибудь историю о «политделах», но я сказал, что больше ничего такого мы не ведем, кроме «Болотного дела», но это, по большому счету, мелочь. Все фигуранты – абсолютно случайные, «левые» люди. Пугало для офисного планктона.
В первом часу мы вышли из «Кирпича». Давид сказал, что доберется пешком – благо недалеко. Он пытался убедить меня, что грузины никогда не пьянеют, тем более с четырех литров какого-то пива. Но я чуть ли не насильно вызвал ему такси до дому. Через 15 минут позвонил на мобильник – Чохели благополучно добрался и сказал, что «незамедлительно отойдет ко сну». Сам я оставил свою машину, где припарковался - в Новокирочном переулке – и поймал частника.