Обрубленное шмякание топорика и присвистывание ловкого ножа доносилось до чутких и тонких ушек хрупких тринадцатилетних школьниц в коротких, чуть мятых юбочках и полупрозрачных рубашках, просвечивавших их плотные лифчики. Вздернутые носики кудрявых, с хвостиками и косичками, принцесс инстинктивно тянулись к высоким окнам в школьных коридорах, широкие ладони приклеивались к потрескивавшим от совсем легкого груза подоконникам. Их лбы так плотно прижимались к окнам, что длинные, еще не испорченные тушью ресницы аккуратно ласкали небрежно заклеенные изолентой от трещин стекла.
Во дворе этой школы мусульмане сегодня рубили мясо к религиозному празднику.
Учитель географии, дядя Миша, как его ласково называли школьники, неспешно прохаживался по коридору и, отделившись от внешнего мира, шел сквозь шумящую толпу голосистых мальчишек и полных, бочкообразных завучей. Он протирал очки, и жизнь, кипящая вокруг него, как молоко на конфорке, не привлекала и совсем не задевала нашего романтичного героя. Ему не было дела до коротконогих школяров и грузных учительниц в цветастых кофтах, которые они так усердно пытались стянуть пониже, чтобы продемонстрировать своему «фавориту» - географу, свои обвисшие дряблые груди.
Наконец, дядя Миша протер очки и машинально нацепил их на нос. И когда взгляд его все так же безучастно скользнул по коридору, усталый глаз географа остановился на выгнутых спинках трех хрупких девочек, опиравшихся тонкими, но достаточно сильными руками о подоконник. Их миниатюрные ножки, прикрытые полупрозрачными чулками, еле касались пола, а короткие темные юбочки слегка задирались, оголяя бледные ляжки. Небрежно заплетенные волосы каскадом обрамляли грубоватые костистые плечи, а недоразвитая еще грудь, скрывавшаяся под белым лифчиком и тонким слоем рубашки, манила и притягивала утомленный взгляд бедного учителя.
Вскоре одна из маленьких обольстительниц оторвалась от жестокого зрелища, так жадно наблюдаемого ею из окна, и, ехидно сузив глаза, посмотрела на учителя.
Всегда грубая и несколько отчужденная. Её речь изобиловала самым низким сленгом и грубейшими ругательствами. С мальчиками – девственно чистая овечка, немногословная и обходительная. Казалось, что ровесники её совсем не привлекали. Девчонка лишь хихикала надо всеми кавалерами в окружении своих менее обворожительных, хотя весьма симпатичных и нежных подруг.
На каждом уроке географии как женственно она выгибала спинку, и как высоко закидывала ножку в темном чулке, перекинув её на другую ногу. Как при этом задиралась её юбчонка и как широкие складки облегали её ляжки. Лукавый, прищуренный взгляд из-под челки, устремленный учителю прямо в глаза. Её тонкие пальцы с подростковой неловкостью обвивали погрызанный карандаш, и острые сверкающие клыки обхватывали сточенный грифель.
Географ растерянно снял очки, чтобы протереть их вновь. Видимо, это занятие успокаивало ему нервы.
- Здрась-те, - низковато рявкнула девочка в чулочках, и, взмахнув хвостом, вновь обратилась к окну.
Прозвенел звонок, коридор опустел, тринадцатилетние девочки проводили дядю Мишу наглой ухмылкой и разбежались по кабинетам. И лишь одна из них напоследок обернулась, и наш славный учитель в её подвижном и яростном взгляде разглядел океан презрения на фоне дьявольски пылающего заката.