Вы, наверно, прочитали письмо, присланное мне влюбленной официанткой. Она появилась в моей жизни и исчезла в один и тот же день. Если точнее, то и не появилась, я её так и не узнал. И не исчезла, потому что я продолжаю думать о её письме и о том туманном образе, который возник во мне как-то сам собой.
Сожалею ли я о том, что так никогда с ней и не встретился? Нет, это не принесло бы ничего хорошего ни мне, ни ей. Горд ли я в каком-то смысле, что удостоился любви такой необыкновенной женщины? Нет, потому что любовью это, по сути дела, и не было.
Я вспоминаю похороны одного знакомого полковника. Был он уже в преклонном возрасте, и кончина его трагедией не была. И, собственно, что мне запомнилось – только короткий кадр за столом на поминках. Все по очереди говорили о покойнике, естественно, только хорошее, да он и был хорошим человеком. А жена его, все еще красивая, несмотря на возраст, женшина, родившая ему нескольких теперь уже очень взрослых детей и всегда преданная ему по жизни, произнесла одну короткую фразу: семью он обеспечивал хорошо. И всё. Меня это поразило. Она была совершенно бесхитростна и фактически сказала: я его не любила, но мне это и не надо было. И прожитой с ним жизнью я довольна.
Какая тут связь с моей официанткой? Ведь она совсем другая: умная, образованная, материально независимая. Смелая. Три раза выходила замуж, и я уверен, что все мужья у нее были хорошие: они хотели иметь детей, иначе бы этих детей не было. Но она с ними разводилась. Она объяснила это мне (и объясняла себе) тем, что все время думала обо мне. Но глубинная мысль была другой: она каждый раз хотела получить то, чего никак не могла получить перед этим, и после третьего брака поняла, что не получит этого никогда. Будущая полковничиха некогда догадалась об этом сразу и более не волновалась.
Так что моя официантка все последнее время, не знаю, как долго, уже знала, что я ей тоже не смогу помочь, и все это время я был для неё просто романтическим манекеном. Но что поделаешь, природа распоряжается по-разному.
Прошлой ночью мне приснился сон. В комнату входит официантка, в униформе, и держит над головой громадный поднос, на котором возлежит она же, но в костюме и в позе Данаи. Официантка улыбается, а та, обнаженная, серьезна и грустна. Казалось, должно бы быть наоборот. Но нет, всё правильно.
Как напутствуют мореплавателей? Семь футов под килем! Для её больших кораблей это, конечно, мало, но она знает сколько им надо. И она знает, что в океанском безбрежье её ожидают свет и покой.