Самарканд. Дальний лагерь. Учебка связи.
Подполуденье. Жара – нестерпимая.
Несколько курсантов, Бакшаев, Саксин, Золотуха, Бояркин и ещё кто-то во время недолгого перерыва в теоретических занятиях вышли из душного корпуса. Воздухом свежим подышать.
Расселись в тени нависающего тутовника. Достали Приму, закурили. Свежий воздух не понадобился.
Сидят, кольца пускают. В тени тоже жарко, но хоть солнечные лучи отсечены. Слабый ветерок – лафа-а.
От учебного корпуса до чипка рукой подать. В носах щекотнуло ароматом свежей выпечки.
Запах кондитерских изделий начал сводить с ума. Сладкого захотелось – ужасть как.
Чувства разыгрались – будто сладкого не ели сроду. Невмоготу стало.
Решили за сладеньким послать гонца. Насобирали мелочи. «Золотой пяткой» (гонцом) выбрали Золотуху.
Убежал.
На пути к чипку видимых преград нет. Арык, разве что.
Высмолили по сигарете. За вторые не взялись – перерыв к концу.
Ждут Золотуху. Нетерпение зашкаливает.
Смотрят – летит гонец с полной панамой вкусностей. Держит ее перед собой почти на вытянутых руках.
Арык благополучно перепрыгнул, но метрах в десяти от арыка оказался незаметный канализационный колодец, на тот момент почти до краев полный натуральными фекалиями. Затор где-то, видимо.
Хоть Золотуха и летел, но перелететь через колодец было не судьба. Из-за панамы не приметил, позже оправдывался.
Плюхнулся со всего маха. Вошёл по грудь.
Фонтан брызг, но чудо – руки снаружи и даже панаму не выпустили. Как удержал – Бог его знает.
Выбрался.
Подходит.
Голову воротит.
Панама так же – на вытянутых руках: «Хавайте, пацаны!»
Парни бы не ржали, если бы поверх карамелек и пряников не красовалась большие коричневые говешины, привнесённые сюда брызгами фонтана…