Глава третья. Возвращение

 

Родная Сибирь встретила Никулина безбрежными  снежными  просторами, нескончаемыми лесными массивами и замёршими речками….
Последние полчаса он стоял в проходе вагона и смотрел в окно. Уходящие вдоль насыпи столбы с цифрами, подсказывали Ивану, сколько километров осталось до дома.
 Перед взором возникали разные картинки, которые, то ускорялись, сливаясь в общую массу, то замедлялись, превращаясь в зимний пейзаж заснеженного поля  с перелесками, возвышенностями и глубокими оврагами.
Иван вдруг ощутил гордость за величие родного края, ощутил свою истинную принадлежность к месту, где родился и, где прошло детство и юность.
Вспоминалось…, как будучи курсантами военного училища, он и Прохор часто проезжал эти места зимой и летом.
«За поворотом, должна быть речка, - вспоминал он, вглядываясь в окружающий пейзаж. - Там со сверстниками рыбачили, уходя из посёлка в дальний поход. А за перелеском осиновая гора - оттуда с товарищами скатывался на лыжах…. А вот и трамплин у обрыва реки…, с него прыгали одни смельчаки, в их числе он с Прохором»…
Поезд заскрипел тормозами и замедлил ход.
«На следующем километре должен  появиться пионерский лагерь, в котором был дважды, будучи пионером…», - вспомнил Иван, считывая цифры на мелькнувшем столбе.
Но на месте пионерского лагеря он увидел большую стройку, а не привычные зелёные спальные домики, со спортивными площадками и металлическим флагштоком в центре лагерной линейки.
«И здесь, местная элита строит для себя жильё», - с досадой мелькнуло в голове,  и он мысленно обозвал это место «дворянским посёлком».
За «дворянским посёлком», через несколько километров появились первые частные дома  лесозаготовителей. После огромной Москвы дома выглядели неказистыми, к тому же большая часть из них утопала в снегу под саму крышу. Ближе к центру посёлка скучковались с десяток двух этажных деревянных домов, построенных в послевоенное время. В одном из  этих домов жили его мать и брат.
Поезд проехал ещё немного и стал замедлять ход. Впереди показались строения железнодорожной станции, с водокачкой и многочисленными тупиками.
Иван обратил внимание, что большинство тупиков были пустыми, а на площадках, где три года назад вагоны грузились лесом, работал всего лишь один козловой кран с грейфером, который наполнял вагон отходами переработки древесины.
«Странно…, - подумал Иван. - Действующий леспромхоз, а леса не видать, и на станции как-то неуютно…».
Раньше в советские времена, как помнил Иван, все склады на станции между путями были завалены лесом. Древесину грузили круглосуточно на нескольких тупиках одновременно. Иван  хорошо запомнил это время…
Посещая отца на станции, он  с интересом наблюдал из кабины козлового крана за погрузкой огромных лесин. Отец работал машинистом, и иногда, во вторую смену, разрешал сыну посидеть в кабине. Он хотел, чтобы Иван после школы остался работать на железной дороге и пошёл по его стопам, выучившись на крановщика. Несколько раз отец давал сыну подёргать рычагами крана, но у Ивана плохо получалось и отец отступился, видя, что того тянет к тракторам и автомобилям.
Жили Никулины вчетвером: отец, мать и он с младшим братом. Мать у Ивана была домохозяйкой, до тех пор, пока они жили в своём доме и держали скотину. Но после того как леспромхоз развалился, и не стало работы на железной дороге, родители обменяли свой дом на квартиру и переехали в центр посёлка в двухэтажку. Скоро отец уехал на заработки и там пропал, а мать пошла, работать диспетчером на грузовой двор. К тому времени Иван уже учился в танковом училище и дома бывал только на каникулах и то зимой, потому что каждое лето  училище выезжало в летние лагеря, где курсантов учили армейской жизни в полевых условиях.
 У Ивана был младший брат, младше его на целых пять лет.  Звали его Илья, но о брате у него были разные воспоминания. Из всего, что он хорошо запомнил, было то, что с самого рождения ему приходилось помогать матери нянчить малыша и смотреть за скотиной, когда отец был на работе.
А когда брат подрос, Иван готов был выполнять более сложную работу, лишь бы его не заставляли оставаться с Ильей, ведь так хотелось поиграть со сверстниками в футбол или чижик
Как только брат пошёл в первый класс, и у него появились свои друзья,  у Ивана стало больше свободного времени и  они с Прохором сильно сдружились, да так, что многие мальчишки с улицы завидовали и дразнили «не разлей водой»... 
Тем временем поезд остановился, и пассажиры стали готовиться к выходу. Проводница открыла дверь вагона, и с улицы ворвался холодный воздух. По ощущениям - на улице было градусов двадцать мороза.
Несколько пассажиров спустились на перрон. Стал протискиваться к выходу и Иван. В тамбуре он поёжился от холода, застегнул шинель на все пуговицы и, натянув на лоб шапку, спустился по лестнице и шагнул на платформу.
На платформе он увидел несколько встречающих, среди них брата Илью. Илья махал  ему рукой торопливо двигаясь навстречу.
- Вчера вечером получили твою телеграмму, - заговорил он вместо приветствия, и добавил: - Два дня пролежала на почте - некому было принести.
- Смотри-ка, как вырос! - восторженно хлопнул брата Иван. – Мать-то как? – спросил он.
- Всю ночь колготилась со стряпнёй. Знаешь, как она тебя ждала? - Илья восторженно взглянул на Ивана. – Особенно, после того как сообщили, что ты пропал без вести. Она даже ни разу не заплакала, всё не верила, что ты погиб. А когда весной Прохор вернулся и рассказал ей подробности боя, по ночам стала плакать, всё молилась, чтобы ты выжил.
Илья по-взрослому оглядел сошедших с поезда – их было всего с десяток человек.
- Ваня, автобусы у нас в центр редко ходят, - предупредил он  брата. - Вот я и попросил Сапрыкина встретить тебя и довести до дома.
-  Спасибо, - отозвался Иван, и торопливо спросил: - Прохор часто у вас бывает?
- Редко, - ответил Илья. - Он недавно женился на Ольге Старостиной, и сейчас они ждут  пополнение.
- Это, какая Старостина? – спросил Иван. – Не Лукича ли дочка?
- Она самая, что за тобой в десятом классе бегала. Такая тётка сейчас стала! Прохор по сравнению с ней дюймовочка, - засмеялся Илья. - Растолстела, что с переда, что сзади…
- Ты при Прохоре этого не скажи, помело, -  засмеялся Иван, и в это время навстречу Никулиным в сторону поезда прошло три солидных мужика в дублёнках.
При встрече с ними Илья поздоровался и отступил в сторону. Когда мужчины скрылись в спальном вагоне, Илья, глядя им вслед, обронил брату:
- Ярульский с компанией куда-то ехать собрался! Не узнал? – спросил он и пояснил: - Тот, что повыше твой крестник Михаил. Помнишь, как с ним дрался? До сих пор в посёлке рассказывают, что только ты один ему ни в чём не уступал, - не без гордости напомнил Илья. - С тех пор, как ты уехал, ни один человек в посёлке братьям слова «против» не сказал, боятся. Они сейчас леспромхозом командуют. Михаил директор, остальные братья его охраняют. Собираются леспромхоз в собственность прибрать.
Илья забежал вперёд и открыл вокзальную дверь, пропустив Ивана.
- Скажи, за что ты с ним  дрался, Иван? – с любопытством спросил Илья, когда они очутились в помещении вокзала.
- За свободу! – ответил Иван, и в свою очередь, спросил: - А откуда ты такие подробности про Ярульских знаешь?
- Прохор рассказывал, когда по осени заходил, узнать про тебя, вот и рассказал, - коротко ответил Илья. – Как только мать получила от военкома подтверждение, что ты живой, пол посёлка к нам сбежалось. Так все радовались, что ты нашёлся.
Плохо быть без вести пропавшим, брат? - неожиданно спросил Илья. – Все думают, что ты погиб, а ты на самом деле жив.
-  И ты тоже так думал? – спросил Иван.
-  Всякое бывало, - уклончиво ответил Илья, и тут же признался: - Были такие мысли, брат, что я за главного остался в семье.
- Правильные мысли, Ильюха! - похвалил Иван. - Всегда должна быть замена, иначе не прожить.
Они прошли через небольшой коридорчик вокзала и снова вышли на улицу. На привокзальной площади у москвича их ожидал Кешка Сапрыгин. Он курил и сдержанно смотрел в их сторону.
Когда они подошли Кешка не выразил заметного восхищения, только заметил:
- Не холодновато в шинельке в такой холод форсить, или в армии полушубка не нашлось для героя?
На реплику Сапрыкина Иван нисколько не обиделся, а полушутя ответил:
-  Так за мной целый вагон со шмотками из Чечни идёт, там и полушубок есть.
-  Оно и видно, что вагон, - усмехнулся Кешка, и, затушив сигарету, попросил: - Поехали, чего стыть на морозе?
Пока ехали до дома, Иван спросил  Сапрыкина, где тот работает? на что тот гордо ответил:
- Известно где, в леспромхозе, - и добавил: - кладовщиком.
- Что-то я леса на станции не видел, или мало валите?
- Нам хватает, - небрежно ответил Сапрыкин и похвастался: – Видел, где пионерский лагерь был, там теперь коттеджи строят наши начальники. Там и мне место под дом выделили...
-  А что ж ты на москвиче  ездишь, если хорошо зарабатываешь? – допытывался у Кешки Иван.
-  У него иномарка в гараже стоит, а на москвиче он калымит, - вмешался в разговор Илья.
-  А-а-а, - протянул Иван.
Ему было неприятно услышать это. Получалось, что Сапрыкин согласился встретить Ивана за деньги, а не как соседа.
«Вот и здесь в посёлке уже запахло капитализмом», - с горечью подумал Иван и стал смотреть в окно.
Когда москвич подъехал к дому, Иван увидел около подъезда небольшую группу женщин, о чём-то оживлённо разговаривающих, а среди них он сразу узнал мать.
Одетая в простенькое пальто, немного постаревшая, она выделялась среди всех женщин пуховым платком, который Иван подарил ей на день рождения два года назад.
Когда Иван вышел из машины, мать бросилась к нему, на ходу приговаривая:
-  Сынок! Живой! Я так тебя ждала!
Иван остановился. Ноги сами по себе окаменели, и перестали двигаться. Мать бросилась к нему на грудь и зарыдала. Иван  успокаивал её, а у самого из глаз текли слёзы.
-  Успокойся, мама, видишь, живой, - гладил он, выбившиеся из-под платка седые волосы. - Я теперь домой… насовсем.
Их окружили бабы, и из толпы послышались возгласы:
-  Совсем Ванька мужиком стал! Не узнать! Надо же, как война с парнем обошлась, седой весь, как и мать.
Иван даже не заметил, как с него упала шапка, и как уехал Сапрыкин  - он так и стоял, обнявшись с матерью. Потом они все вместе поднялись на этаж.
-  Вечером приходите, - пригласила мать соседей, - а пока пусть сынок отдохнёт с дороги, с самой войны дома не был, - и она снова заплакала.
-  Приходите, - подтвердил Иван. - Расскажу, что видел на войне, а вы мне, как тут живёте.

***

Вечером в тесной квартире Никулиных собралось человек пятнадцать соседей, всех их Иван знал с детства.  Пришёл на встречу и Прохор Зыков вместе с женой и  баяном.
Стол был уставлен разными блюдами, приготовленными матерью - кое-что принесли с собой соседи. Закуски и выпивки было навалом.
За столом было шумно и весело. Прохор достал из футляра баян, и в тесной комнате зазвучала мелодия. Пели в основном женщины, мужчины поглядывали на жен и пытались подпевать. Но слов из песен почти не знали, поэтому женские голоса звучали, намного убедительнее, и скоро мужики вышли покурить. Пока курили в общем коридоре, Прохор подыгрывал женщинам на баяне.
Чтобы не мешать пению Иван сходил в комнату за армейским альбомом, взял его и вернулся к столу.
Вскоре мужики накурились и сели за стол. Выпили…, и пошли разговоры о  новой жизни.
Чувствуя, что разговор приведёт к ненужным спорам, Иван открыл свой альбом и стал показывать фотографии. Армейский альбом гулял по столу, следом за ним ходил Иван, комментируя гостям фотографии. Скоро эта затея гостям надоела, и компания снова запела и заплясала.
От выпитой водки, Иван опьянел и чувствовал себя совершенно своим среди этих людей.
«Несмотря на трудности в новой жизни, - думал он, глядя, как веселятся гости, - эти люди сохранили в себе надежду на будущее, терпеливо перенося все испытания.   Всю свою сознательную жизнь они отдали государству, родили и воспитали детей, и сейчас, когда  государство отказалось от них, готовы вновь поверить в новую жизнь, только бы их не обманывали и не унижали…».
От этих мыслей Ивана отвлекла мать, протиснувшаяся к сыну с очередной закуской.
- Попробуй, сынок, вареники! Как ты любишь, с капустой, и она совала ему в рот толстенный вареник в масле.
-  Мама, что ты меня, как маленького кормишь, подумают, что маменькой сынок, - отворачивался Иван от вареника.
-  А чей же ты сынок? – смеясь, спрашивала мать, и снова совала ему в рот вареник, пока Иван не сдавался.
Незаметно пролетело время, и гости стали расходиться, а Иван, прощаясь, обещал ветеранам, что поможет им с работой, вот только сам определится, как эту работу организовать.
Прощаясь с Прохором и его женой, он твёрдо пообещал другу, что  обязательно придёт к ним в гости, и они обо всем поговорят в более спокойной обстановке.
Когда все разошлись, Иван стал помогать матери убирать со стола, но вмешался Илья, сказав брату, что это дело не офицерское, а его обязанность.  Иван не стал спорить с братом, а ушёл в комнату.
Он достал чемоданчик и открыл его. В чемоданчике были его награды и документы, а под ними  в кобуре лежал дарственный пистолет системы ПМ, который ему вместе с разрешением вручил командир полка, после выписки из госпиталя.
Иван внимательно прочитал разрешение на ношение оружия. В нём был пункт, указывающий об обязательной регистрации оружия в местном отделении милиции.
Он достал пистолет из кобуры, проверил работу механизмов и положил обратно, закрыл чемоданчик и убрал его под кровать.

***

На следующий день Иван проснулся от запаха - из кухни пахло блинами. В майке и трусах выглянул на кухню и застал такую картину: на кухне мать пекла блины, а за столом сидел Илья и уплетал их за обе щёки.
- В школу опоздаешь, - напомнила сыну мать, отставляя от него тарелку с блинами. – Пусть Ваня домашних блинчиков поест, а ты уж потом, ненасытный мой.
Илья не слушался мать, а продолжал своё дело.
-  Пусть ест! - Иван вышел из укрытия. - Смотри мама, какой Илья  худой.
Он взял брата под мышки и поднял его со стула. Илья не ожидал такой прыти от брата, и, болтая ногами, попросил:
-  Положи на место, тяжело же после госпиталя…
Глядя на шуточную возню сыновей, мать на секунду  засмотрелась, и со сковородки повалил дым.
-  Перестаньте вы, - пригрозила она сыновьям, - из-за вас блин сожгла.
Иван опустил брата и засмеялся. Через секунду он подскочил к матери и чмокнул её в щёку, потом схватил горячий блин со сковороды, и как в детстве, перекидывая его  в руках, стал дуть изо рта.
Когда Илья ушёл в школу, мать заботливо поставила на стол тарелку с блинами и растопила сливочного масла.
-  Я помню, что ты любишь со сливочным маслом, - ласковым голосом сказала она.
После завтрака Иван ещё некоторое время посидел на кухне, слушая от матери последние новости в посёлке.
- Этот Мишка Ярульский, что тебя в молодости калечил, - напомнила мать, - сейчас директор в леспромхозе. Старого директора в прошлом годе брёвнами завалило, я тебе писала, еле успели вытащить, но через месяц он помер. Слухи ходили, что Шкотов не сам под брёвна угодил – кто-то подстроил ему подлянку. Но следователи ничего не доказали и списали всё на несчастный случай, с тем всё и закончилось.
Мать загремела тарелками, выставляя их на подставку, и заметила:
-  Ты лучше у Прошки спроси, он больше про это знает. Его двоюродный брат Егор возил раньше Шкотова, а сейчас безработный.
 - Обязательно спрошу! А где сейчас Галина Волкова?
-  Галька, как два года в посёлке не живёт, - ответила мать, продолжая мыть кастрюлю. - После института в Москву уехала. Мать её рассказывала, что дочка не замужем, в каком-то департаменте работает по лесному делу. Ты об этом лучше у дружка своего спроси, его жена Ольга, Галининой  подружкой была, - советовала она сыну.
-  Да чуть не забыла, - спохватилась мать, - дядя Гоша Никулин,  сейчас в городе большой чин занимает. Недавно приезжал к нам в леспромхоз с проверкой, так вокруг него Ярульские так и крутились, так и крутились. На минуту к нам заезжал, спрашивал про тебя. Я ему сказала, что тебя комиссовали по ранению. Просил передать тебе, чтобы обязательно к нему заехал, у него есть разговор к тебе. После его отъезда разговоры всякие пошли. Кто говорит, что леспромхоз хотят сдать под какое-то внешнее управление, а кто, предсказывает, что его и вовсе закроют.
-  Хорошо заеду, вот только недельку поосмотрюсь, - ответил Иван, и, нахмурившись, спросил:  - Про отца есть новости?
- Бумага в милицию недавно пришла из Новосибирска, пишут, что такой не числится в городе. Я уже в четыре города в розыск подавала и всё впустую, отец, как в воду канул. Его Гоша тоже искал по своим каналам – всё безуспешно.
-  Может, он в Казахстан уехал? – предположил Иван. - Он помнится мне,  военную службу там проходил.
-  Когда это было? – мать с удивлением посмотрела на сына. – Неужели, у него была там вторая семья? – прошептала она, теряясь в своей догадке.
-  Ты мне мама ничего такого не говорила, - Иван подошёл к матери, и заглянул ей в глаза.
-  Как же я до сих пор не догадалась? ведь он же говорил мне, что у него была казашка.
Мать поставила кастрюлю на стол и медленно опустилась на табуретку, и добавила:
- Он мне, когда из армии пришёл, показывал фотокарточку, где он снят с детишками в детском доме, а рядом казашка воспитательница. Отец рассказывал, что их часть была подшефными этого детского дома.
- Надо нам сделать запрос в детский дом и узнать про воспитательницу. Военный билет отец брал с собой? – спросил Иван у матери.
-  Все документы забрал, когда уезжал на заработки, только трудовую книжку забыл, - задумчиво сказала она, потом встала и быстро вышла в свою комнату.
Через минуту она вернулась и подала Ивану дубликат трудовой книжки.
-  А ты говоришь, не брал, - сказал Иван, листая дубликат. - Похоже, что отец готовился к поездке, раз сделал этот дубликат, но по непонятной причине забыл его.
Иван нашёл запись в трудовой книжке, когда отец служил в армии.
-  Так он не в Казахстане служил, мама, а в Фергане, вот запись, посмотри, - и Иван передал  документ матери. – Он же мне постоянно говорил, что служил в Казахстане, а оказалось в Узбекистане, - растерянно продолжал Иван. - Он что специально путал место своей службы, чтобы скрыть свою тайну?
-  Подожди сынок, не горячись, - мать положила дубликат на стол. - Может всё не так, как ты думаешь. Не мог отец так поступить и бросить нас в трудное время. Это всё твои догадки. Сделай запрос в воинскую часть, пусть укажут, где этот детский дом находится.
-  Да этой части давно в помине нет, и  архив неизвестно где.
- А вдруг? – мать с надеждой посмотрела на Ивана. – Ведь указано же, что служил в Фергане. Сделай запрос через военкомат, всё равно тебе туда надо зайти, встать на учёт.
-  Меня, мама, подчистую списали по ранению, на кой я им нужен?
-  Так офицер ведь ты, - ответила мать. – Всё равно зайди, там у нас новый военком, Злобин его фамилия.
-  Злобин? - переспросил Иван. - Уж не родственник это Ярульским?
-  Вот этого я не знаю, сынок, недавно здесь объявился. Серьёзный такой мужчина, одинокий. Сходи, познакомься, может, поможет он нам в розыске отца.
«Неужто майор объявился?» - подумал Иван про комбата.
-  Хорошо, мама, я сегодня же схожу в военкомат, - ответил он и стал собираться.
Иван надел парадную форму, взял свои документы и отцовский дубликат трудовой книжки и, поскрипывая начищенными сапогами, вышел на лестницу.

                ***

Иван шёл по знакомой улице Ленина к центру посёлка, разглядывая дома и многочисленные вывески.
С момента, как он уехал из посёлка, эта улица практически не изменилась, только в районе школы и автобусной остановки появились железные ларьки со всякой всячиной.
В это время на улице было мало людей, а те, которые встречались Ивану, проходя мимо, здоровались и по нескольку раз оглядывались на него, не узнавая в офицере Ваньку Никулина. Иван кивал им в ответ и шёл дальше.
Около автобусной остановки Ивана окликнул мужчина в чёрном полушубке и с санками с углём:
-  Служивый, - обратился он к Ивану, - ты случайно не Петьки Никулина сынок? Смотрю я, уж больно ты похож обличьем и походкой на него.
Иван всмотрелся в заросшее щетиной лицо незнакомца, и с трудом узнал в нём, знакомого отца, путейца дядю Валеру…
Дядя Валера несколько раз бывал у них дома, когда они уже жили в новой квартире. Отец любил с ним поговорить и поспорить на темы перестройки. И всегда спор заканчивался застольем, так были близки по взглядам товарищи.
Иван несколько раз вслушивался в разговор взрослых, но из всего, что они говорили, запомнил одно: «что любые реформы бьют по карманам простых людей, и страдают от них больше всего дети и старики»…
И вот дядя Валера стоит перед ним, постаревший и с усталым лицом.
- Дядя Валера?! – Иван подошёл к старику и протянул руку. - Извини, сразу не узнал, столько лет прошло.
-  Значит, правильно я тебя признал! - обрадовался старик, пожимая руку Ивану. - Мать твоя рассказывала, что ты в Чечне воевал. Теперь домой, как? Насовсем?
-  Вроде того дядя Валера, вот комиссовали после ранения, - ответил Иван.
-  К нам в посёлок недавно военкома направили – тоже в Чечне воевал, - продолжал старик. -  С виду серьёзный мужик, в звании майора ходит, - отметил он. - Может, встречал его в Чечне?
-  Я как раз в военкомат и иду, - ответил Иван и заторопился, взглянув на часы.
-  Ты заходи, я там же у водокачки живу, - напомнил  дядя Валера. - Вот уголь у станции собирал, думаю, зачем добру пропадать? -  и вздохнул, потом по- хозяйски поправил корыто с углём и потянул  санки.
Глядя вслед удаляющемуся старику, Иван снова вспомнил про отца, и ему стало грустно и одиноко, от мысли, что отца, возможно, нет в живых, и что ему придётся жить и работать в этом заброшенном  властью посёлке.
Иван прошёл вдоль большого забора и вышел к мостику через речку со смешным названием «Водянка». Такое название речке дали местные жители за её живучесть…
Сколько раз местная власть  пыталась её высушить, чтобы построить рынок, но из этого у них ничего не получалось. Через некоторое время родники оживали и топили строительную площадку. И вскоре строителям пришлось отказаться от этой затеи.
Спустя время речке восстановили русло и немного облагородили, построив на ней несколько переходных мостиков. Иван прошёл через мостик, наполовину заваленный снегом, и скованный замершим льдом и поднялся по взгорку.
Военкомат был на старом месте. Одноэтажный деревянный домик, построенный в конце шестидесятых, выделялся своей типичной  архитектурой и снаружи был обшит паркетной доской. Дом сначала предназначался под заготконтору, но когда в посёлке был организован призывной пункт, заготконтору убрали, а на её месте открыли военкомат.
Иван потянул тяжёлую металлическую дверь и с трудом протиснулся внутрь помещения. В военкомате было пусто и пахло плесенью, а за дверью с надписью «начальник военкомата» слышались мужские голоса.
Иван приоткрыл дверь и заглянул в комнату. За столом он увидел майора Злобина, который, что-то говорил другому офицеру. На звук вошедшего Злобин повернул голову и по- военному выкрикнул:
-  Подождите минуту, я занят…
Но в последний момент, узнав, в посетители Ивана, осёкся и спешно выскочил из-за стола.
-  Никулин! - возбуждённо произнёс он. - Какими судьбами?
Глаза у Злобина светились, и Иван почувствовал, что комбат искренне был рад встрече.
-  Вот пришёл доложить, что прибыл после госпиталя, - сказал он, здороваясь за руку.
- Познакомься, - майор повернулся к сидевшему за столом офицеру. - Это мой помощник, старший лейтенант Круглов, и добавил: - У него сосредоточен учёт всех наших призывников и запасников, а это много немало полторы тысячи человек.
-  Так много? – Иван сделал удивлённое лицо. – А я думал, человек пятьсот.
- Приходится мотаться по всему району. Сейчас объединили многие призывные пункты, всё связанно с нашей железнодорожной станцией, - отрывисто объяснил Злобин. – За этот год из района около сотни призывников было направлено на сборный пункт. Ты на воинский учёт собираешься вставать? – спросил Злобин.
- Комиссовали меня по ранению, вот мои документы, - и Иван  положил на стол кучу справок и заключений медкомиссии, - Так что, товарищ майор, медики  посчитали меня на сегодняшний день негодным не только к строевой службе, но и к  службе в обозе, - с горечью сказал он.
-  А я добился перекомиссии и попросился в родные места, и случайно попал в здешний военкомат, после того как Ярульский мне в работе отказал, - сказал Злобин. - Конечно, это далеко не армейское дело, но кому-то надо делать эту работу.
Слушай Круглов, - обратился он к помощнику. - Выйди на минуточку, я тут пару новостями с капитаном поделюсь, и пока мы тут разговариваем, возьми документы и поставь товарища  на воинский учёт, как  участника чеченской войны.
-  И ещё о чём хотел попросить, - вспомнил о  просьбе матери Иван. - Сделать запрос в министерство обороны, и узнать о подшефном детском доме в Фергане, где служил мой отец. Вот номер воинской части, - и он передал Круглову дубликат трудовой книжки отца, и, видя недоумённый взгляд Злобина, пояснил:
- Отец у меня, как четыре года пропал, уехал на заработки и с концами. Вот хочу сам организовать поиски. Помоги майор, если можешь.
- Длинная песня, через нас делать запрос, - неуверенно сказал Злобин, и поправился: -  Лучше я попробую сделать это через краевой комиссариат. А текст запроса ты, Круглов, подготовь, - попросил он.
Когда Круглов вышел, Злобин достал пачку сигарет, и они закурили.
 - Может, пойдёшь ко мне заместителем? – после некоторых раздумий, неожиданно предложил Злобин. - Ставку зама я давно добиваюсь. Тяжело мне одному тянуть весь район.
Майор затянулся сигаретой и,  выпуская дым, продолжил:
-  После нового года комиссар пообещал мне ставку зама выделить. Надо только немного подождать…
В это время с улицы послышался шум подъехавшей машины. Злобин встал и посмотрел в окно.
- Займёшься чистым призывом, - продолжил он, отойдя от окна. - Возглавишь призывную комиссию, будешь сопровождать призывников на сборный пункт, в школах работу поднимешь, ну и с медициной надлежащую связь наладишь, иначе половина из всех призывников по состоянию здоровья косить от армии начнёт. Боятся родители, что в горячие точки их чада попадут. Словом у зама задач будет не меньше моих.
- Но ведь я теперь гражданский, а не военный, - попытался возразить Иван.
-  Это я беру на себя, - оживился майор. – Уговорю комиссара в два счёта, вот посмотришь! Сейчас боевых офицеров днём с огнём не найти. Так ты согласен? Вспомни, кто работал в военкоматах, во время отечественной войны. Инвалиды и списанные офицеры.
-  Как-то неожиданно всё сразу, - вяло ответил Иван. - Дай немного осмотреться, майор, прийти в себя что ли…
-  Конечно, осмотрись, - согласился Злобин. – До тех пор, пока не получу новое штатное расписание, - предупредил он.
-  Хорошо я подумаю, - ответил Иван, и в это время в кабинет зашёл Круглов.
- Всё в порядке, - сказал он, и вернул Ивану документы. - Алексей Иванович! - обратился он к Злобину. - Спецпочту из района привезли, надо расписаться.
Никулин заторопился, попрощался со всеми за руку и вышел в коридор, следом за ним заспешили Злобин с Кругловым.
-  Может, на охоту сходим? - неожиданно предложил Злобин. – Старожилы говорят, что нынче зайцев по березнякам полно.
- Давай в эти выходные, - согласился Иван. - Мне ещё в город к дядьке надо съездить по личным делам, и с друзьями встретиться.
-  Договорились! – обрадовано сказал Злобин. – Только перед походом загляни ко мне. Мало ли что? И передавай привет Прохору, редко заходит.
Они ещё раз пожали друг другу руки, и Иван вышел на улицу и вернулся домой.

                ***

После обеда, в тот же день, Илья проводил брата к дому Прохора, который жил недалеко в таком же доме, прямо у берёзовой рощи.
-  На втором этаже в восьмой квартире живёт, - объяснил Илья брату. – Да долго не сиди и много не пей, мать будет беспокоиться, - по-взрослому предупредил он.
Иван легко поднялся на этаж…. Прохор с женой в это время были дома. Постучав, приоткрыл незапертую дверь - Ольга куда-то собиралась, а из комнаты, торчала голова Прохора. Супруги о чём-то спорили.
- Заходи, - обрадовался Прохор, увидев Ивана. – Говорю ей, валенки одевай, а она в свои сапоги пялится. Холодно, да и неудобно беременной, - посетовал он.
- Тебе бы только, чтобы я дояркой выглядела? У той кроме валенок на зиму ничего нет, а у меня итальянские сапоги, - продолжила спор Ольга. – До больницы сто шагов, а он трезвонит с утра, чтобы в валенках пошла.
-  А поскользнёшься? – не уступал Прохор. – Что тогда?
-  Может, я завтра зайду? – Ивану было неловко наблюдать ссору взрослых людей.
-  Ладно, чёрт с тобой, давай валенки, - наконец, согласилась Ольга. – Раздевайся, Иван, - и она протолкнула его в комнату.
Когда Ольга ушла, Иван разделся, и друзья прошли на кухню.
- Может, выпьем за встречу, пока мой «полковник» на консультации? – предложил Прохор.
- Кого ждёте? – спросил Иван, проходя к окну.
- УЗИ показало, что будет парень, - радостно ответил Прохор.
- А у меня дочка родилась, Светланой назвали, - похвастался Иван и глубоко вздохнув,  добавил: – Только Софьины родители, решили нас разлучить. Ни в какую меня не признают. Даже не знаю что делать? На письма Софья не отвечает, а у меня особого желания нет, чтобы доказывать её родителям, что они неправы…. Решил я не торопить событий, а выждать, пока всё успокоится, а уж потом действовать. Надеюсь, что время расставит всё по местам.
- Ну и правильно! – поддержал Прохор и стал доставать из холодильника закуску. – Ты расслабься, Вань, и будь, как дома…, не стой, а садись!
Прохор разлил по стаканам водку, и друзья, чокнувшись, выпили за встречу.
- Рассказывай, какие здесь новости, - попросил Иван, потянувшись за закуской. – Мне мать говорила, что ты в курсе всех событий в посёлке.
Прохор, мотнув головой, и дожевывая кусок колбасы, начал издалека.
-  После госпиталя я ещё некоторое время оставался на юге. Заехал сначала в нашу часть, забрал кое-какие вещи и с ребятами попрощался, а потом поехал в Грозный, узнать про тебя. Но новостей особых не было, и я решил заехать к Софье, чтобы рассказать ей о тебе. Софьин адрес я запомнил легко, когда нашёл письмо в твоём танке. Но когда я встретил её, оказалось, что она уже знает про тебя всё. Пробыл я у неё часа два, но она мне, ни слова о своей беременности не сказала, а я не обратил внимания на её фигуру. Было в квартире холодно, а Софья всё время была в пальто. Много  мы с ней о тебе не говорили, всё больше о войне, и о моём ранении. Лишь об одном она у меня попросила - написать ей, если ты вдруг объявишься. Так и сказала сразу сообщить ей на родину, и адрес дала.
Прохор налил по чуть-чуть, и протянул стакан Ивану.
-  Потом я заехал в Москву - там мне из госпиталя заказывали протез, - продолжал он. - Забрал «одноногого» и домой в «Прибрежный». Вот уже, как три месяца, учусь ходить на протезе. Вроде получается, только от долгой ходьбы нога сильно устаёт. Врачи говорят импортные протезы намного удобнее и в колене сгибаются и в ступне, а главное не жмут. Наш Злобин  обещал похлопотать.
Прохор поскрипел протезом, отстегнул и отставил «ногу» в сторону.
-  Давай выпьем, что живые остались, - предложил он, и, чокнувшись, залпом выпил.
Иван с грустью посмотрел на друга и тоже выпил. Потом откусил солёный огурец и сквозь хруст закуски, попросил:
- Налей-ка ещё, Проха, надо всех ребят, что не вернулись с войны помянуть.
Прохор разлил по полстакана, и они снова выпили.
Некоторое время на кухне установилась гнетущая тишина, каждый вспомнил своих танкистов из экипажа, отдавших жизнь, как  теперь показало время, нелепо и  преждевременно.

Отступление автора. Это потом, через годы, публицисты и историки напишут о причинах первой чеченской войны, а кинорежиссёры поставят фильмы о героизме российских солдат, в которых покажут, что погибли солдаты и офицеры в той войне не зря, а защищая  России от не мыслимого распада государства.
Напишут и снимут фильмы, но так и не смогут объяснить матерям и родным тысячам погибших и пропавших без вести, почему это произошло и кто виноват в кровавой братоубийственной войне?
Как всегда виновная сторона будет спорить с пеной у рта, навязывая обществу свою точку зрения на события на Кавказе, совершенно не принимая в расчёт то обстоятельство, что  в те  незапамятные девяностые годы,  приложили максимум усилий, чтобы развалить могучий Советский Союз,  развалить против воли народов, населявших его. Что впоследствии и стало главной причиной тех трагическим событий на Кавказе, и не только!

-  Я сейчас был в военкомате и общался с майором Злобиным. Привет тебе передаёт, - прервал тишину Иван, поёживаясь от выпитой водки. – Совсем другим человеком стал наш комбат после ранения.
-  Я это тоже заметил, - согласился Прохор. – А ты знаешь, что братья Ярульские ему двоюродные братья? – спросил он, поглядывая на Ивана.
-  Знаю! – ответил Иван, и в свою очередь спросил: - Расскажи, как  братья достигли таких вершин?
- По разговорам всё началось три года назад, - ответил Прохор. - В то время по стране всякие кооперативы и общества с ограниченной ответственностью действовали. Вот братья Ярульские и открыли такое общество. Пришли к директору Шкотову  и предложили ему сотрудничество с ними. Леспромхоз в то время уже загибался. Тот согласился, и братья по своим каналам организовали из Узбекистана большую партию холодильников и ковров, в обмен на лес. Для заключения сделки пригласили в «Прибрежный» представителя узбекской фирмы, и когда узбеки убедились, что имеют дело с реальным леспромхозом, подписали договор, а через десять дней на станцию пришли первые вагоны с холодильниками «Самарканд». Холодильники быстро рассовали по району, часть продали в соседнюю область, а в Узбекистан ушли первые вагоны с лесом. Вроде бы всё делалось по договору. Только в вагонах оказались неучтённые ковры и холодильники. Это был так называемый откат за сделку со стороны узбеков. Это же должна была сделать другая сторона, отдав откат партнёрам лесом. Но этого не произошло, и братьям пришлось за свой счёт покрывать «левые» убытки, образовавшиеся от недопоставки леса. Поскольку Шкотов был непосредственным исполнителем этих договорённостей, Ярульские потребовали от него этот лес, чтобы реализовать его на территории района и возместить свои убытки. Но Шкотов наотрез отказался, требуя от предпринимателей  новых подачек, и тогда Михаил предложил ему принять его на работу в леспромхоз в качестве заместителя директора, и конфликт был исчерпан.
Прохор прицепил протез, взял с плиты сковородку и поставил на стол, разделив глазунью на дольки.
-  Как рассказал мне свояк, а тогда Егор работал водителем у Мишки, - продолжал он, торопливо закусывая глазуньей. – Шкотову стали угрожать расправой, дважды предупреждали: сначала побив у него все окна в доме, а во второй раз, спалив дом на садовом участке. А в прошлом году директора случайно привалило брёвнами, когда он проверял наличие кедрача на складе…, а спустя месяц Шкотов умирает в больнице. Разные слухи ходили в посёлке после его смерти. Кто-то говорил, что Шкотову отомстили узбеки, а кто говорил, что Ярульские, чтобы захватить леспромхоз.
-  Прямо детектив какой-то, - сказал Иван, дослушав Прохора. – Что так и не нашли, кто подстроил всё это?
-  Нет, не нашли, - ответил Прохор. - Мало того в тот день вместе с директором на складе был и Михаил. И следствие не найдя никаких улик, посчитало случившееся за несчастный случай и дело закрыли. А директором леспромхоза, спустя три месяца, стал Мишка Ярульский.
-  И что сейчас с леспромхозом?
-  Твой дядька тут недавно был. Георгий Иванович  на собрании объявил Ярульским и коллективу, что краевые власти леспромхоз будут приватизировать, то есть продать его на торгах в городе, - ответил Прохор.
- Ещё, что интересного в посёлке за это время произошло? – спросил Иван и потянулся к стакану.
-  Если тебя интересует Галина, - догадался Прохор, - то она после института в Москву уехала. Пишет Ольге, что хорошо устроилась.
- А Ромка Шкотов, где? – спросил Иван, вспомнив об однокласснике.
- Где-то в Москве пристроился. У него там бизнес… 
Прохор разлил остатки водки и поставил, пустую бутылку под стол.
- Да чуть не забыл! – воскликнул он. - В планы приватизации леспромхоза попал и районный пионерский  лагерь.
После этого взял стакан с водкой и махнул Ивану, приглашая выпить.
 -  Так вот, братья Ярульские выкупили этот лагерь у леспромхоза, а землю под ним взяли в аренду, - закусывая, хрустел огурцом Прохор. - Понимаешь, своя рука руку моет, сами же себе и продали. Уверен, что-то же самое будет и с леспромхозом. У них всё везде схвачено.
-  Видел я, что от лагеря осталось, – с досадой сказал Иван, и спросил:  - И никто в районе  не поинтересовался, почему меняется профиль объекта?
-  Так под видом новых корпусов, и строят себе спокойно коттеджи. Вот увидишь, пройдёт время, и они узаконят свои дома.
- Да, Проха, пока мы с тобой кровь в Чечне проливали, предприимчивые люди в стране жизнь себе хорошую устроили, за счёт других, - с горечью сказал Иван, и залпом выпил. - Прямо, как в контрастный душ ты меня опустил, - продолжил он, и злобные желваки заходили у него по скулам. – Выходит, куда не глянь, везде Ярульские, - усмехнулся он. – Помнишь, в детстве, я тебе говорил, что они хотят приручить всех нас к повиновению? Получается, что это и происходит сейчас.
- А что сделаешь? если всё начальство с ними заодно!
-  Но мы-то с тобой не заодно! – воскликнул Иван, - и Злобин не с ними я уверен, и дядя Гоша Никулин, и ещё много других, кому методы работы Ярульских не нравятся.
Зря ты так думаешь, что с ними все заодно, - сказал Иван и укоризненно посмотрел на друга. – Надо нам попробовать изменить ситуацию в посёлке, иначе людям не выжить. Сопьются, а такие, как Ярульские приберут всё к рукам, и получится не город для всех, а вотчина одного человека.
-  И с чего ты думаешь начинать? – Прохор с любопытством посмотрел на друга.
- Надо нам найти грамотного юриста, который хорошо знает новые законы, и попробовать через него воспрепятствовать приобретению Ярульскими леспромхоза, - немного подумав, ответил Иван.
-  Послушай! – Прохор привстал из-за стола. - А я, кажется, знаю, кто может нам помочь в этом деле. Ты не поверишь!
Он загремел протезом и подсел к Ивану.
- Галина Волкова, как раз этим и занимается, - выпалил он. – Она ведь училась на юриста. Придёт моя Ольга, спросишь у неё, где и кем она в Москве работает, - и он, посмотрев, на пустую бутылку из-под водки, попросил Ивана:
- Может, сбегаешь за настроением? А то выпить ничего не осталось.
-  Зачем? – Иван весело засмеялся. – У меня  ещё своя часть осталась, - и,  выйдя из-за стола, достал из кармана шинели  бутылку водки.
В это время в дверь позвонили.
-  Открой, Ольга пришла, - попросил Прохор Ивана, и, сделав удивлённое лицо, спросил: – Что-то быстро она вернулась?
Иван открыл дверь – это действительно была Ольга. Пропуская женщину вперёд, Иван остался у двери. И без того, крупная по комплекции Ольга основательно перекрыла весь проход в коридоре, и Иван подождал, когда она разденется.
-  Попался, - смеялась Ольга, оглядываясь на Ивана, скидывая валенки. – Ну, как вы тут, не напились ещё? – спрашивала она, с чувством своего превосходства.
Женщина прошла на кухню и внимательно посмотрела на мужчин: сначала на Ивана, а потом на мужа.
-  С вами всё ясно! – сказала она. - Раз Прохор не открыл мне дверь - значит он уже на взводе.
-  Да мы ещё и не начинали, - попытался разубедить жену Прохор. – Вон  только достали, - и  он показал  на полную бутылку  на столе.
-  Не начали, говоришь! А это что? – Ольга толкнула ногой пустую бутылку под столом, и та покатилась. – Домовой что ли её выпил?
 Ивану показалось, что назревал скандал, и он стал пятиться в прихожую.
-  Ты куда? – не понял Прохор. – Садись, мы ещё не договорили. Ольга, - обратился он к жене, - ты кончай здесь перед нами выступать, лучше прояви заботу хозяйки, и организуй ещё закуски. Видишь, боевой друг мой ко мне в гости пришёл. И расскажи Ивану, где и кем работает твоя подружка в Москве. Очень нас интересует этот вопрос.
- Да я пошутила, - кокетливо сказала Ольга. – Вечно ты шуток не понимаешь…. Разговаривайте, сколько хотите, а я сейчас картошки на сале быстро поджарю и достану огурцов, - и добавила: - А про Галину чуть позже расскажу, - и она торопливо ушла в спальную комнату и скоро вернулась оттуда,  переодевшись в просторный халат.
Через десять минут на кухне запахло салом и жареной картошкой. Когда картошка была готова, Ольга поставила сковороду на стол, выложила из банки на тарелку несколько солёных огурчиков, подрезала хлеба и колбасы, и довольная, что у неё всё быстро получилось, села у окна и стала рассказывать Ивану про Галину.
Из всего, что рассказала Ольга, мужчины, поняли одно, что Галина  действительно работает в Москве в должности юриста, и занимается приватизацией имущества.
-  У меня её рабочий телефон есть, - похвасталась она. - Можешь позвонить, - и полюбопытствовала: – А зачем это она вам понадобилась?
Вопрос не застал Ивана врасплох, и он ответил Ольге, что хочет попросить Галину  узнать в министерстве обороны про своего отца.
-  Иван, а Галина не замужем, - сказала Ольга, входя в тему. – Помнится мне, она тебе раньше нравилась. Красивая Галька стала, увидишь - глаз не оторвёшь! В письме обещала к новому году приехать.
-  Что ты пристала со своими намёками, – вмешался в разговор Прохор. – Не видишь, что ли, что Галина нас, как юрист интересует, а не как девушка.
-  Правильно! Тебя кроме меня никто и не должен интересовать, - сказала Ольга. - А Иван холостой и ему давно пора жениться.
И между супругами снова возник спор, в котором явно преобладала Ольга, и Иван решил, что пора уходить. Он стал прощаться, ссылаясь на беспокойство матери, его отсутствием.
 Уже в прихожей он тихо сказал Прохору:
-  Меня два дня не будет в посёлке, съезжу к дядьке в город. Ты о нашем разговоре никому не рассказывай. Хорошо? Особенно Ольге, я вижу, она умеет услышать от тебя то, что хочет.
- Обижаешь, - захмелевшим голосом ответил Прохор, и, улыбнувшись,  пообещал: - Даже под пытками буду молчать, как рыба.
Он по-солдатски подтянулся на стуле, и,  заскрипев протезом, обнял друга, и Иван почувствовал, с какой теплотой и нежностью он сделал это. Они секунду постояли, обнявшись, потом Прохор оттолкнул от себя Ивана и сказал:
- Давай, Ваня, впрягайся в мирную жизнь и про нас не забывай.

***

Иван вышел на улицу. Было ветрено, и уже смеркалось. Он привычным темпом пошёл к автобусной остановке, обходя снежные завалы. На остановке никого не было, и Иван не стал ждать автобуса, а решил до дома идти пешком. Около продовольственного магазина он остановился, вспомнив, что кончились сигареты…
В магазине толкалось несколько подростков, очевидно греясь с улицы. Когда ребята увидели человека в офицерской форме, то заметно оживились, и громко разговаривая, направились к выходу.
Иван ещё подумал, «почему подростки не заняты делом, а шляются по морозному посёлку?», но выяснять об этом у ребят не стал.
Купив сигарет, он вышел на улицу. На крыше магазина уже горел фонарь, который слабо освещал пространство перед входом.
-  Дяденька, закурить не найдётся? - послышался голос за спиной Ивана.
Иван обернулся. Перед ним стояли знакомые парни из магазина, и  приветливо улыбаясь.
-  Рано вам ещё курить, - ответил Иван, и продолжил свой путь.
- Не к лицу гражданин с таким высокомерием относиться к просьбам, - услышал за спиной Иван мужской голос, и остановился.
Из тени магазина вышел крепкий мужчина. На голове у него вместо шапки красовалась кепка. Лица его не было видно, а голос был Ивану незнакомым.
- Если тебе жалко дать закурить, выкладывай содержимое карманов, да быстрей, если тебе жизнь дорога. Я жду минуту, - и он небрежно сунул руку в карман.
От неожиданности Иван опешил - встретить бандитов в родном посёлке, чуть ли не среди белого дня да ещё  в центре, для него казалось невероятным делом. Он привычно сжал рукоятку пистолета в шинели.
-  Не стоит меня пугать ребята! Шли бы вы своей дорогой по добру - здоровому, а то не ровен час, я и возмутиться могу. Я  в Чечне не с такими бандитами дело имел, и как видите, до сих пор жив и здоров, - ответил Иван и стал пятиться к забору. – Если не верите, можете убедиться.
Уверенный голос Ивана немного отрезвил пыл взрослого бандита, и тот что-то сказал подросткам, и те стали обходить Ивана.
- Не стоит этого делать, ребята! – снова предупредил Иван, и вынул из шинели пистолет, сказал: – У меня по стрельбе одни пятёрки были в училище.
-  У него пушка, Кривой, - крикнул подросток, что стоял сбоку от Ивана.
- Если ты Кривой, то я  тебя распрямлю, - машинально вырвалось у Ивана, и он приготовился к стрельбе, предварительно предложив бандиту: - Забирай свою пехоту и вали отсюда, а то я за себя не ручаюсь, Считаю до десяти. Раз…
 Когда Иван досчитал до семи, подростки и парень в кепке послушно скрылись за забором, и скоро оттуда послышался шум отъезжавшей машины.
«А налётчики, похоже, не местные», - подумал Иван, убрал в карман пистолет и вернулся в магазин.
Он спросил у продавца про подростков, но женщина ответила, что видит ребят впервые. К тому же, сказала она, «что они купили у неё несколько банок пива с чипсами, и подозрительными ей не показались».
«Неспроста оказались бандиты в посёлке, раз так долго поджидали его у магазина, словно зная, что он будет проходить мимо», - рассуждал Иван, выйдя из магазина. И ему показалось, что встреча с этими отморозками произошла неслучайно.
Дальше Иван решил не рисковать, а дождался автобуса и спокойно доехал домой.
На следующий день, предупредив мать и брата о своей поездке  к дяде Гоше, Иван, купив билет на вокзале, уехал со станции на проходящем поезде.

***

До краевого центра было часа три-четыре пути на поезде. Приехав в столицу, Иван первым делом позвонил из автомата дядьке, и они договорились о встрече у него дома.
До конца рабочего дня ещё было пару часов, и Иван решил пройтись по знакомым улицам. Он доехал на троллейбусе до  центра города и вышел на остановке под названием «ЦУМ».
Постояв на площади перед магазином несколько минут, наблюдая, как шумный людской поток то входит, то выходит из здания, Иван почувствовал, как у него стали замерзать ноги, и увлекаемый людским потоком тоже вошёл в здание универмага.
В этом большом магазине он неоднократно бывал подростком, приезжая с родителями за покупками к школе. Он хорошо помнил, что раньше на каждом этаже универмага размещались товары по видам, и это было удобно для покупателей.
В этот раз, пройдя по этажам, он заметил совершенно другой порядок. Маленькие отделы на этажах торговали джинсами, майками, модными рубашками с импортными этикетками, привлекательной модельной обувью и кроссовками. На этаже, где раньше располагалась мужская одежда, торговали импортной бытовой техникой - от чайника, до пылесоса, швейной машинки и стирального автомата. Отделы были завалены телевизорами, видеомагнитофонами и фотоаппаратами, какими-то хозяйскими мелочами. И везде в отделах были свои продавцы, приветливо встречающие своих покупателей.
Два года назад ничего подобного в универмаге Иван не видел. Изобилие товаров вызывало у него единственный вопрос: откуда всё взялось? И кто этот товар завёз в страну? На тот момент он даже не предполагал, что изобилие товаров возникло не само по себе, а в результате поездок российских «челноков» за границу. Предприимчивые люди уже тогда поняли, как можно быстро заработать…
Первое желание, что-то купить из одежды, прошло, так как он понял, что сделать это будет непросто. Он не знал, что сейчас в моде у молодёжи, и что из вещей подойдёт лучше.
«Венка поможет», - решил он, вспомнив про двоюродного брата, сына дяди Гоши.
Вениамин был на год старше Ивана, и после института, работал с отцом в администрации. Брат был не женат, и готовился поступать в аспирантуру.
«Надо хоть каких-нибудь сувениров купить на память», - подумал Иван о родственниках, и в отделе игрушек купил небольшие сувениры: тётке зеркальца в  виде улитке, дядьке и брату по зажигалке. Здесь же в бакалеи обзавёлся бутылкой недорогого коньяка и коробкой шоколадных конфет. Всё это положил в красочный полиэтиленовый пакет с надписью «Мarlboro»  и поехал на квартиру.
Дядька жил недалеко от центра, на набережной, прямо у Енисея, и Иван знал это место с детства, когда гостил у Никулиных во время зимних каникул.
Дверь в подъезде открыла тётя Аня, после того, как Иван набрал номер квартиры по домофону.
- А я тебя уже жду целый час, - сказала она, открывая железную дверь в квартиру. -  Гоша позвонил и сказал, что ты к нам заедешь, - не переставая, говорила она, пропуская Ивана в прихожую. – Снимай шинель, и тапочки одевай, пол холодный, - тарахтела она. – Ох, отец бы тебя увидел, не узнал, такой видный стал, и ростом и статью, - и она чмокнула Ивана в щёку.
 Потом отошла в сторону, и, прижав руки к груди, стала  разглядывать племянника, пока тот не разделся и не одел тапочки.
- Проходи на кухню, я тебя сейчас покормлю, - засуетилась тётя Аня, пропуская Ивана на кухню. - Здесь котлетки, гарнирчик из рожек, и салат из свежей капусты, и компотик, всё, как ты любишь, - приговаривала она, накладывая в тарелки. - А когда мои мужики явятся с работы, поужинаем по-праздничному.
-  Мне бы руки помыть с дороги, – попросил Иван, и привычно шагнул в ванную.
-  Полотенце твоё на крючке справа, - заботливо крикнула вслед Ивану  тётя Аня.
На самом деле Иван сильно проголодался. Он торопливо ел, глотая еду, почти не пережёвывая. Сказывалась давняя солдатская привычка ещё с училища, везде быть первым: и в учёбе, и в спорте, и в еде.
Тётя Аня сидела напротив Ивана и ничего ему не говорила. Видя, как торопливо ест племянник, она то и дело подкладывала ему в тарелку, то котлетку, то гарнир. Наконец, Иван наелся, и, поблагодарив, встал из-за стола, и поставил стул, не касаясь столешницы на два пальца.
-  Надо же запомнил! – воскликнула тётя Аня, со слезами на глазах. - А мой оболтус до сих пор ставит стулья, как попало.
- Это армейская привычка, тётя Аня, сидит у меня с самого детства, - ответил Иван, и посмотрел на настенные часы.
- Ты, Ваня, проходи в комнату и отдыхай, а я займусь по хозяйству. Мать-то, как?
- Привет вам передавала, – откликнулся Иван из комнаты, и вспомнил, что забыл вынуть содержимое пакета.
Он тут же  прошёл в прихожую, вынул из пакета сувениры и передал тётке.
 - Ну и как полагается – главный сувенир для всех…, - сказал он и достал из пакета бутылку коньяка с конфетами.
- Зачем потратился, у нас всё есть! – попыталась отказаться тётка и, видя, что  племянник помалкивает, махнула рукой и убрала все в холодильник. – Иди, полежи на диване, и не стесняйся, - предложила она Ивану, и добавила: - Наверное, намотался за три дня?
Пока тётка готовила ужин, а Иван сквозь дрёму смотрел телевизор, полулёжа на диване. На улице стало смеркаться, и в окнах  соседнего дома, напротив, зажглись огоньки.
Иван встал и тоже включил свет, и в это время в прихожей раздался звонок, и тётка кинулась открывать дверь.
Иван вышел в коридор. За дверью послышались мужские голоса, а через секунду в дом вошли дядя Гоша с Вениамином.
-  Где там наш герой? – дядька быстро прошёл по коридору, и, не раздеваясь,  обнял племянника. – Совсем вырос! – воскликнул он. – Встретил бы на улице, не узнал, - продолжал дядя Гоша. – Венка, - обратился он к сыну, - смотри, Иван совсем мужиком стал, на полголовы выше всех нас. Как ты, Ваня, с таким ростом в танк залазил?
Иван смущённый и радостный от встречи, молчал и только улыбался в ответ.
- Чего молчишь, или не рад встречи? – провоцировал дядя Гоша.
-  Гриша, да что ты такое говоришь! – заступилась за Ивана тётка. - Парень весь светится, а ты «не рад встрече», - передразнила она. – Раздевайтесь, и марш ужинать.
Сынок, - попросила она сына, - вы с Иваном стол соберите, ужинать будем в зале, - и, обращаясь к мужу, добавила: - Гриша, племянник не с пустыми руками пришёл, а со своей выпивкой и закуской.
-  Я же говорю, Ванька мужиком стал, - повторил дядя Гоша. – Я это понял, как увидел его в форме.
Иван с братом прошли в зал и стали собирать стол.
- А ты, правда, изменился, - сказал брат, придерживая столешницу и рассматривая Ивана. – Выглядишь старше своих двадцати пяти. Тяжёло было служить?
-  Служить – это, как на работу ходить, – весело ответил Иван. - А вот воевать – это совсем другое дело. Здесь и ранить и убить могут. Понял в чём разница?
Иван помолчал немного, и продолжил:
- Мне пришлось и под смертью ходить и многочисленные ранения получить, и остаться в живых, но с армией пока пришлось расстаться, списали меня по  ранению.
-  Расскажи!
- Ничего героического, брат, - ответил Иван. - Подорвал нас на дороге смертник…, из всех раненных мне больше всего досталось, пять месяцев по госпиталям валялся, но ничего оклемался. Спасибо одному хирургу! Если бы не он, кататься бы мне всю жизнь в коляске.
- Я слышал, у тебя девушка осталась, - поинтересовался Вениамин.
-  Это у меня самое больное, брат, - вздохнул Иван. -  Сядем за стол, как смогу объясню, что у меня с ней произошло…. Сам-то, не собираешься жениться? – спросил он, меняя тему разговора.
- Я на следующий год в аспирантуру учиться уезжаю, при академии общественных наук, какая тут женитьба? – вяло ответил Вениамин.
-  При желании всё можно успеть, и жениться и историком стать, - продолжал Иван.
- Не историком, а политиком! – поправил Вениамин.
- Сейчас учат этой профессии? – с удивлением спросил Иван. – По мне политика - дело неблагодарное. Как я сейчас понимаю, из-за этой самой политики  и война произошла на Кавказе, и не только на Кавказе?
- Если бы тогдашние политики смогли услышать друг друга, этого бы не произошло, - попробовал объяснить Вениамин.
-  Но не услышали же? – не отступал Иван. – Пока силу военную не применили, каждая сторона стояла на своём. Выходит, что военная сила любой политики сильней.
- Тогда кровь, горе, разруха, гибель людей – это неизбежно! Что важнее в этом случае? Умение договариваться и слышать друг друга, или война? Вот  я и буду учиться, чтобы пушки зазря не стреляли.
-  Но во времена Советского союза пушки на Кавказе  не стреляли? – продолжил спор Иван. - Значит, раньше умели договариваться с центральной властью, а почему же сейчас не могут? Вот ответь мне на этот вопрос, как будущий политик.
В это время  комнату вошёл дядя Гоша.
-  Про какую политику вы тут говорите? - спросил он. – Уж не про ту, что на Кавказе?
-  Папа, Иван сравнивает национальную политику Советского государства с нынешней политикой России. Это же две разные вещи…
- Да ничего я не сравниваю! – отмахнулся Иван. - Просто я спросил у Вениамина: «по чьей вине загремели пушки на Кавказе?»  ведь во времена Советского Союза такого просто произойти не могло.
- Знаете ребята, - вздохнул дядя Гоша, - сейчас можно рассуждать, почему возник конфликт на Кавказе и кто виноват? а тогда, когда только всё начиналось, большинство в думе и правительстве надеялись, что победит разум, и мы простые люди думали, также.  Но   наша власть просчитались, предпочтя режиму Дудаева, местную оппозицию, которая кроме болтовни ничего народу не предлагала. Не смогли договориться между собой и президенты, хотя сам Дудаев не возражал против встречи с Ельциным. 
Короче, пыжился один, за ним стал пыжиться второй, а в результате проиграли все.  А когда наши поняли, что здесь попахивает развалом государства, попытались вразумить Дудаева силой, направив танки в Грозный, но из этого ничего не получилось, а дальше ты знаешь, наши войска вынужденно вошли в Чечню.
Дядя Гоша снова вздохнул и обратился к Ивану:
- Давай, Ваня, мой сын не будет отвечать тебе на этот вопрос. Пусть немного подучится, а уж потом ответит. Знаю, что ты на собственной шкуре испытал последствия той политики, инвалидом стал, но смотрю, не сломался и снова рвёшься в бой.
- Я дядя Гоша присягал России, а не политикам, поэтому за свою страну я горло хоть кому перегрызу, если потребуется.
-  Хорошо! Ценю твой патриотизм племянник, но не надо так фанатично по отношению к своему народу, ведь Чечня тоже в составе России…. Давай оставим этот спор, не ко времени.
Мать, - крикнул он, - ребята стол собрали, неси свои угощения.
Во время ужина, между тостами, Иван рассказывал о войне, о своих мучениях в госпиталях, и  о своих отношениях с Софьей. Тётка то и дело охала, откликаясь на военные события, а дядька с братом сочувственно смотрели на Ивана.
После ужина дядя Гоша помог жене убрать посуду, а Иван с Вениамином разобрали стол.
- Ты сколько дней собираешься пробыть у нас в городе? – спросил дядька Ивана, когда с уборкой было закончено и все расселись на диване и  креслах.
- Вот узнаю, что вы хотели мне рассказать, куплю гражданской одежды,  и обратно, - ответил Иван.
-  Ясно! - Дядька подошёл к телевизору и включил его. - Вот тебе моё предложение:  завтра на работе поговорим о деле, а в субботу, сын поможет тебе с выбором одежды на центральном рынке, а в воскресенье сходим  куда-нибудь втроём, посидим мужской компанией за кружкой пива, а в понедельник домой. Идёт?
-  Нет, дядя Гоша! - отказался Иван. - Как-нибудь в другой раз. Завтра мне надо домой, да и матери обещал  вернуться, опять же в воскресенье, мы с военкомом собрались на охоту.
- Я как я теперь понял, у вас в посёлке целых три участника чеченских событий? И все офицеры? - спросил дядька.
- Да! – подтвердил Иван и перечислил: - Мой бывший комбат, нынешний военком Алексей Злобин. Прохор Зыков и я. Вот и всё войско.
- Но какое войско! - вырвалось у дяди Гоши. – Будет теперь, кому конкуренцию составить, и в первую очередь братьям Ярульским. Они, как волчья стая оккупировали посёлок и леспромхоз.
 -  Если вы считаете, что это волчья стая, тогда почему власти доверили им такое хозяйство? – спросил Иван, нахмурив брови.
- Ваня, к сожалению, во власти есть такие,  которые за деньги помогли братьям прибрать леспромхоз, - глубоко вздохнув, ответил дядька. - Но  я думаю, что ещё не всё потеряно…, ты не хмурься, вот послушай, что я хочу тебе предложить, - сказал он, пододвигаясь к племяннику.
И он вкратце рассказал Ивану о программе приватизации промышленности края на следующий год, где  леспромхоз стоял в планах на первом месте.
- Перед тем, как продать леспромхоз в частные руки, по закону нужно провести инвентаризацию всего имущества под контролем  представителя от государства, - горячо объяснял он Ивану. - Вот я и подумал привлечь тебя к этой работе.
 Ты окончишь специальные курсы и получишь сертификат, а я тебя порекомендую в качестве уполномоченного на ваш леспромхоз. Конечно, тебе будет непросто работать с нынешним директором, но нет другого способа, чтобы умерить его потребности.
Тебе будут предлагать деньги, чтобы ты помог им занизить стоимость предприятия, скрыв от комиссии часть активов леспромхоза, при этом, не мешая Ярульским  разворовывать лес и технику. 
-  Получается, что мне придется, чуть ли не воевать с Ярульским, чтобы провести приватизацию в интересах государства.
- Правильно понял! – воскликнул дядя Гоша. - Здесь по-другому не получиться. Слышал, как Михаил Ярульский стал директором леспромхоза? Такой тип людей не остановится ни перед чем, чтобы добиться своей цели. Тебе об этом, Ваня, надо помнить всегда.
-  Но и у меня тоже есть цель - таким, как Ярульские, проходу не давать. Я согласен дядя Гоша! - по-военному выпалил Иван. 
- Вот и отлично! После нового года приедешь на курсы  управляющих, а завтра  напишешь заявление на учёбу, приложишь к нему копии своих документов и оставишь всё у меня, а дальше мы с сыном всё оформим, как полагается.
-  Хватит вам о своей работе, - послышался из кухни голос тёти Ани. - Вот лучше покушайте яблочек…
Вошла тётя Аня с тарелкой яблок и попросила племянника:
- Расскажи-ка мне Ваня, о своих личных планах. Как собираешься возвращать свою девушку? Где собираешься работать?
-  Всё, Венка, перекур, - сказал дядя Гоша сыну. – Пусть теперь, Иван, с тёткой на житейские темы поговорят, а мы пока покурим…
За десять минут дядькиного перекура, Иван успел рассказать тётке о своих планах на Софью, и своих действиях в поиске отца.
Тётка внимательно выслушала племянника, и заметила:
- Всё у тебя Иван будет хорошо, вот увидишь! Ты уже взрослый парень и сам можешь решать свои проблемы, но от помощи и совета близких людей никогда не отказывайся. Уйми свою гордость, и забудь, что наговорил тебе отец девушки. Пригласи её к себе вместе с родственниками. Напиши ей, что мы все будем рады с ними породниться.
- Спасибо тётя Аня на добром слове, обязательно приглашу, как вы говорите, - поблагодарил Иван, выслушав советы тётки.
Вскоре с лестничной площадки вернулись мужчины, и все стали смотреть телевизор. Показывали какой-то боевик. Скоро всем надоела громкая стрельба на экране, и тётя Аня стала стелить постель Ивану.
Лёжа в зале на диване, Иван долго не мог уснуть, прислушиваясь к стрекоту холодильника, и журчанию воды в туалете.  Наконец, выбрав удобное положение для позвоночника, незаметно заснул…
На следующее утро, прощаясь с тёткой, он поблагодарил её за гостеприимство, а та на прощанье, сунула ему пакет с гостинцами для матери и брата.
- Приедешь учиться, будешь жить у нас, - твёрдо сказала тётка, - и никаких общежитий! И передавай привет матери и Илье.
Ивану было приятно, что его не забыли в этой семье, а встретили, как родного сына, всё это придавало ему силы и уверенность.

                ***

В городской администрации Иван написал заявление на учёбу, сдал необходимые документы, и стал прощаться с дядей, чтобы не опоздать на поезд.
-  Ты же на рынок хотел зайти, – напомнил Георгий Иванович и, посмотрев на часы, решительно сказал: - Поедешь вечерним поездом, а сейчас с братом ступай на рынок и купи себе всё необходимое к учёбе и новому году. А то потом во всём меня обвинишь, что сопровождающего зажал.
Дядька весело засмеялся, и тут же стал звонить по телефону, разглядывая накопившиеся документы.
Братья вышли на улицу и по небольшому переулку спустились к рынку. На рынке как не странно было много народу. Большая часть из них прохаживалось между торговыми палатками, в поисках нужных товаров.
Братья стали ходить между рядами. Наконец, удача посетила их, и они купили свитер и джинсы, а потом и пуховик Ивану. А вот в поисках костюма пришлось обойти чуть ли не весь рынок.
Наконец в небольшом магазине им удалось найти то, что так долго искали. Иван стал примерять костюмы, но не один из них не подошёл ему. То у пиджака были коротковаты рукава или брюки были широковаты в опушке, или не нравился цвет
- Ты, Зина, покажи офицеру костюм из моих запасов, - послышался мужской голос за спиной у братьев. Голос показался Ивану знакомым, и он повернулся.
Перед ним стоял тот самый парень в кепке, что два дня назад, пытался напасть на него в посёлке.
-  Александр Иванович, но таких костюмов осталось всего два, - с нескрываемым недовольством ответила продавщица, разыскав костюмы. - И, потом, вы сами сказали их оставить для ваших друзей, - добавила она.
-  А это и есть мои друзья, -  ответил ей начальственным тоном мужчина.
Братья переглянулись меж собой и, с нескрываемым любопытством, стали ждать, что будет дальше.
А дальше - продавец отправилась в подсобку за костюмами, а хозяин магазина, выжидающе, стал смотреть на покупателей.
-  Это, с каких пор мы стали с тобой друзьями? – спросил Иван незнакомца.
-  Пока не стали…, - на секунду замешкался тот и продолжил: – Надеюсь, что в скором будущем, мы не только  друзьями станем, но и партнёрами.
Иван удивлённо посмотрел на торговца.
- Кем-кем? - переспросил он. - Друзьями и партнёрами говоришь? Ты ничего не перепутал? - запальчиво спросил он.
- Так вы знакомы? - спросил Вениамин Ивана, поглядывая на незнакомца.
- Было дело! Два дня назад он пытался меня ограбить с подростками, -  ответил Иван.
- Послушай, Никулин! Правда, твоя, в том, что мы действительно встречались, но не правда - что я тебя хотел ограбить. Проверка была, не отрицаю…. Твой крестник, попросил  меня проверить тебя на «смелость», вот я и проверил.
- Ты оказывается ещё и шестёрка? – съязвил Иван и добавил: - Только я с шестёрками дел не имею.
-  Да не горячись ты, Никулин, - продолжал хозяин палатки. - Мне  эта проверка тоже не понравилось. Не знал я, что ты боевой офицер, думал «пургу» гонишь, и твой крестник мне об этом ни слова, а когда я понял, что ошибся, сам знаешь, уехал.
Он подошёл к Ивану и продолжил:
- Я тоже в армии служил, Никулин, как раз перед войной в Чечне. Только до Грозного мы не дошли, под селом Знаменская переодетые боевики расстрелял нашу колонну. Там меня осколком и наградили, еле выжил. Вернулся домой, дело завёл, - правдоподобно рассказывал он. - У меня на рынке несколько палаток.
Он немного помолчал, словно дожидаясь, когда Никулин поймёт смысл его слов, и потом назвал себя:
-  Лёвкин Александр, -  приглушённо сказал он, и протянул братьям свою правую изуродованную руку.
Иван растерялся и, подозрительно поглядывая на Александра, слегка пожал руку, и почувствовал шрамы на ладони.
-  А почему Кривой? – спросил Никулин.
-  Из-за руки кличка прицепилась, - ответил Лёвкин и добавил: - У нас на рынке большинство хозяев палаток по кличкам называют. Так удобнее запомнить, - объяснил он. – Вот тебя, к примеру, Мишка Ярульский называет Танкистом, а меня Кривым…
Иван с пониманием закивал головой, соглашаясь с доводами Александра.
В это время из подсобки вошла продавщица, принеся два тёмных костюма в полоску.
- Знакомые из Германии партию привезли, - пояснил Александр, и добавил: - Чисто случайно два костюма придержал, как знал, что мы встретимся. Примерьте…
 Иван зашёл в примерочную комнату и померил костюм, тоже сделал и Вениамин. Костюмы подошли обоим, только брюки у брата оказались чуть длиннее.
-  Если будите брать, я подошью  брюки, - сказала продавщица, и посмотрела на хозяина.
-  Сколько? - спросил Вениамин, а когда та назвала цену, отложил костюм в сторону. – А дешевле нет?
- Если у вас нет всей суммы, можно оформить кредит, - неожиданно предложил Александр. - Когда отдадите?- спросил он.
Иван переглянулся с братом, и, обменявшись несколькими фразами, назвал срок в один месяц.
- Договорились! костюмы ваши, - бодро сказал Александр и тут же предложил: - Зайдёмте в кафе пообедаем, а заодно и обмоем ваши покупки, угощаю.
Иван согласился, а Вениамин, сославшись на загруженность на работе, попрощался с Иваном и новым знакомым и вышел из магазина.
-  Это твой друг? – спросил Александр.
-  Это мой двоюродный брат, - ответил Иван.
В кафе они сели за столик у окна. Пока официант заказывал обед, Александр рассказал Ивану немного о себе. Оказалось, что он уроженец с Дальнего Востока, а в Сибири  оказался случайно.
- После демобилизации, - рассказывал он, - я случайно встретил в поезде своего земляка, тот предложил мне заняться торговлей автомобилями. Через три месяца скопил солидную сумму денег и открыл в вашем городе две палатки. Ещё, через два вот этот магазин. После того, как я пригнал джип для Михаила, тот предложил мне остаться в городе и открыть совместный автосалон. Я согласился, и мы стали партнёрами. Но к лесному бизнесу он меня не подпускает, впрочем, как я его к своим палаткам.
-  Скажи, Александр, зачем ты согласился на такую шутку со мной в посёлке, неужели не нашлось в вашей банде более солидного искусителя?
- Про банду ты чересчур Иван, - обиженным голосом произнёс Александр. – Меня попросил партнёр об услуги «попугать» и только. Неужели  ты думаешь, что я не справился бы с этим заданием, если бы на самом деле хотел тебя ограбить? – и он посмотрел в глаза Ивана.
-  А зачем ты тогда сейчас ищешь дружбы со мной? – спросил Иван.
-  Ты показался мне настоящим мужиком,  что  я в жизни  встречал очень редко…. Если бы я знал тогда, что ты боевой офицер, не в жизнь не сделал подобное. И потом, я на войне, тоже не прятался за спины товарищей. И в бою под селом не наложил в штаны, а стрелял по врагу до тех пор, пока гранатой мне руку не разворотило.
Александр перевёл дух, подозвал официанта и попросил у него по сто граммов водки, а когда тот ушёл, сказал:
- Послушай Иван, у меня есть одна идея…. Давай, создадим в городе общество ветеранов, а там, глядишь, и фонд откроем. Будем помогать ребятам  в это нелёгкое время. Я похожее общество у участников афганской войны встречал. Как ты на это смотришь?
- Конечно, положительно! – без тени сомнения ответил Иван. – Только давай этим займёмся после нового года, когда я переберусь в город.
- Вот и договорились! –  воскликнул Лёвкин. – За это и выпьем. - Официант! – настойчиво позвал он.
На железнодорожном вокзале, прощаясь, Лёвкин спросил:
-  Иван…всё, думаю: это про какого  паука ты мне в тот вечер у магазина кричал?
- Когда-то было дело…, - ответил Иван. - Но об этом расскажу, как-нибудь в другой раз, - и, прищурив глаза, добавил: - Если заслужишь.

***

На следующий день Иван заглянул в военкомат, но Злобина там не застал. Помощник Злобина сразу узнал его и сказал, что Алексей Иванович в отъезде и будет только во вторник.
«Придётся перенести охоту на следующие выходные», - подумал Иван, и направился к дому Прохора.
По дороге его обогнал тёмный джип, который, проехав несколько метров, стал тормозить к обочине.
Когда Иван поравнялся с машиной, тонированное стекло со стороны водителя приоткрылось, и хриплый голос окликнул Ивана.
-  Никулин, это ты что ли?
Иван остановился и с любопытством посмотрел на водителя. Дверь в джипе открылась, и из машины вышел Михаил Ярульский.
Иван сразу узнал его, несмотря на прошедшие годы. Михаил сильно располнел и выглядел старше своих тридцати трёх лет. Обрюзгшее после пьянки лицо, было потным и красным. Он подошёл к Ивану и небрежно протянул потную руку и сказал:
-   Надо же, как вымахал! А мне говорили, что погиб. Не ожидал, не ожидал, - хлопал он Ивана по плечу. - Ты извини, немного попахивает, - говорил он, прикрывая рот рукой, хрипел осипшим голосом. - Гостей из Китая провожал…. Пришлось посидеть в ресторане, песни под водочку попели после сделки, - не то оправдывался, не то хвастался Михаил.
- Как видишь живой, - ответил Иван, и поздоровался, слегка пожав  потную руку Михаила. - Вот приехал жизнь свою гражданскую устраивать…. Много за это время воды утекло: ты директором стал, я успел повоевать. Вот я и подумал, что все наши юношеские недомолвки между нами должны остаться в прошлом, - заключил он и спросил:
 - Это не твои ребята, два дня назад, пытались меня запугать?
-  А кто тебе сказал, что это были мои ребята? Ты бы не сказал, я бы и не узнал, - ответил Михаил и злорадно захихикал. - Если бы это были наши ребята, мне бы доложили. Зачем  мне тебя пугать?
-  Вот и я думаю зачем? – вздохнул Никулин. - У тебя своя дорога у меня своя. Хотя…, в недалёком будущем, Миша, нам вместе придётся работать над одной проблемой.
-  Это как вместе? - не понял Михаил. – И что за проблема? – заинтересованно спросил он.
 - В военкомат приглашают на работу…, заниматься призывом…к Злобину заместителем, - с расстановкой сказал Никулин. - Стану у Злобина заместителем…. Ты мне поможешь?
-  Ах, вот ты о чём! – опять засмеялся Михаил.  - А я-то  подумал, что твой дядька метит тебя на моё место….  А со шпаной, конечно, помогу разобраться…, базара нет, обращайся. К тому же  Злобин мой двоюродный брат.
- Ты, не думай, Михаил Иванович, и успокойся! Я на твоё место не мечу, - отстранённо произнёс Никулин. - Потому как я человек военный! и по присяге должен родине служить, вот и займусь воспитанием призывной молодёжи…. А с твоим двоюродным братом я уже как два года знаком: когда, был его взводным в батальоне, и когда вместе  в Чечне воевали.
-  Алексей мне не рассказывал, а то бы…, - он осёкся и замолчал, подбирая нужные слова.
 В это время из машины вышел водитель и напомнил, что пора ехать в контору.
-  Рад был тебя увидеть Никулин, - сдержанно сказал Ярульский, прощаясь. - Ты заходи с Алексеем,  поговорим в неформальной обстановке, водочки попьём, баньку организуем…, с ребятами своими познакомлю, а то, как же, вместе придётся жить и работать в посёлке, - и, не подавая руки Ивану, развернулся и, покачивая туловищем, пошёл к джипу.
Иван постоял минуту, наблюдая за внедорожником, а когда тот скрылся, зашагал к дому Прохора.

***

Дверь Ивану открыла Ольга. Из кухни приятно пахло едой.
- Ушёл свой протез тренировать, - сказала с порога женщина, и предложила гостю: - Ты, Ваня, пока проходи, посиди, а я тебе про Галину расскажу.
- Как-нибудь в другой раз, тороплюсь я, - смущённо сказал Иван, глядя на живот Ольги, спросил: - Где он гуляет? Я его не встретил…
- На рынок пошёл за топлёным маслом, - ответила Ольга и, заметив на себе взгляд Ивана, спросила, трогая живот: - Что некрасивая стала? – и заулыбалась. - Или ты беременных баб не видел?
- Да нет…, - Иван замялся. - Как-то непривычно видеть тебя с животом, помню тебя девчонкой, а тут на тебе - в бабу превратилась.
-  А кто меня такой сделал? – подхватилась Ольга. – Просила твоего дружка предохраняться, а он мне «так не интересно».  Вот теперь…, - она не договорила, всплеснув руками: - Совсем забыла с разговорами с тобой, что блины у меня там, - и она, чуть ли не бегом унеслась на кухню. По коридору распространился запах подгоревшего теста.
Чтобы не мешать Ольге, Иван тихонько вышел на лестничную площадку, и прикрыл за собой дверь.
Замок на железной двери щёлкнул…, но Иван всё, же проверил: закрылась дверь или нет, толкнув её два раза взад и вперёд.
Рынок находился недалеко, рядом с центром посёлка, и не был стихийным. Раньше на месте рынка был небольшой базар, где зимой торговали комбикормом и мясом, а летом разной зеленью и ягодой со своих огородов.
За годы перестройки власти отстроили там новые ряды и сделали стоянку для автомашин, а за торговое место стали брать деньги.
Но в обычные дни рынок не работал, а оживал только в выходные, когда приезжали торговцы из города и соседних деревень, и тогда на рынок спешил, чуть ли, не весь посёлок.
Никулин ещё ни разу не был на новом рынке, и с любопытством ходил по рядам и смотрел, что так притягивало жителей посёлка к этому месту.
На рынке можно было купить всё - от одежды до удобрений. Продавали здесь и горячительные напитки в бутылках с красочными этикетками и разными названиями. В этот момент Ивану казалось, что он находиться в городе, а не в своём посёлке.
Вот с машины молодые парни предлагали постельное бельё и зимнюю женскую одежду, а через несколько метров с другой машины торговали валенками и мужскими полушубками.
Разглядывая товар и продавцов, Иван ни на минуту не забывал, зачем он на рынке, и всё время оглядывался в надежде встретить своего друга. Но Прохор, как в воду канул.
Походив ещё немного, так и не найдя друга, и не встретив знакомых, Иван направился в сторону своего дома.
У мостика через «Водянку» он неожиданно встретил Прохора. Прохор тоже увидел Ивана и не скрывал радости.
-  Где это мы с тобой разминулись? Я к тебе зашёл, а мать говорит, что ко мне пошёл…. Дорога к дому ведь одна, непонятно, как мы разминулись?
- Я с Мишкой Ярульским почти десять минут проговорил, и не заметил, как ты прошёл мимо.
- Видел я его машину издалека, но не обратил внимания, - признался Прохор.
- Тебя Ольга с маслом ждёт…, блинов горячих напекла, торопила, чтобы я тебя быстрей домой привёл. Как твой протез?
-  До речки дошёл, вроде ничего, - тяжело дыша, ответил Прохор. - Пошёл обратно…, стал тереть. Дураку надо было подождать импортный протез, а я, нет…, скорей без костылей захотелось походить, - клял он себя.
Может, на автобусе доедем? -  предложил он и Иван согласился.

                ***

В тот вечер Никулин засиделся у Зыковых допоздна. Друзья больше всего вспоминали друзей и товарищей, погибших во время штурма Грозного, и по очереди произносили тосты.
- Пусть память о них останется в наших сердцах, - говорил Иван, не скрывая горечь утраты. - А  тех генералов, кто по-прежнему считает солдат пушечным мясом, пусть настигнет божья кара…. Я бы их под суд! была бы моя воля…
Прохор поддерживал друга, выпивал и в ответ грозил рукой, сотрясая воздух.
Потом Иван вспомнил о Колосове  и  Алексееве.
-  Эти ребята - настоящие боевые друзья, которые в бою не бросят, и помогут по первому требованию…, - рассказывал он Прохору.
-  Очень рад, что у тебя появились такие друзья…, - отвечал Прохор и предлагал выпить «за дружбу». - Надеюсь, что это не помещает нашей компании?
-  Прохор, это ты о чём? – не сразу понял Иван.
-  Ты так о них рассказываешь, будто у нас с тобой дружбы и не было, - ревностно отвечал Прохор.
-  Ты не думай Прохор, мы с тобой на всю жизнь! А с ребятами меня свела судьба случайно, и потом это случилось в другой обстановке, когда моя жизнь находилась на волоске от смерти, как и у них.  Спроси о чём-нибудь проще, - и Иван дружески приобнял друга за плечи. Давай выпьем за нас, - предложил Иван.
Выпили. Успокоившись, Прохор стал расспрашивать Ивана о его скитаниях в Грозном:
-   Послушай, Иван, я перед демобилизацией заезжал в полк и разговаривал с майором полковой разведки, не помню, как его фамилия…
- Чернышов, - подсказал Иван.
 - Так вот, этот Чернышов, рассказал мне о партизане, который называл себя Пауком.  Помниться мне…, у тебя был  позывной «Паук». Или я что-то путаю?
-  Верно! Был такой позывной! – отозвался Иван, привстав с табуретки. – Что из того? Об этом Пауке меня в особом отделе спрашивали, когда я в часть вернулся. Я ещё тогда сказал, что никакой я не партизан, и делал это кто-то другой.  И тебе  скажу, как другу, это совпадение...
Ивану не хотелось ворошить прошлое, и лишний раз выслушивать о себе разные небылицы, и он решил не рассказывать другу о героическом периоде своей жизни, а подумал:
 «Пусть человек с прозвищем «Паук», которого никто не видел, останется в памяти, примером смелости и отваги».
-  Жаль, что не ты и не я…, - сказал Прохор. – Отомстили бы гадам партизанскими методами…
-  Ты бы отомстил! - вмешалась в разговор Ольга. - Овечку не можешь зарезать, а людей лишать жизни тем более.
-  Какие это люди? - заступился за Прохора Иван. -  Или, ты уже забыла про Будёновск и  Кизляр…. Они в беззащитных беременных женщины стреляли, наших солдат резали, как животных в отместку на  действия военных в Чечни? Я и сейчас не понимаю, как могли, так называемые «горцы», вооружённые до зубов, прикрываться женщинами и детьми, чтобы заявить о своих требованиях, какие они после этого мужчины? Это могли сделать только трусы и нелюди…, - сказал он, и, тяжело взглянув на Ольгу,  откровенно добавил:
 -  А если развивать тему о животных, Оля, то и я бы тоже не смог  зарезать овечку, а бандита в обличье человека – легко.
-  Спасибо за поддержку, - поблагодарил Прохор. – Ей бы только уколоть меня, вместо того, чтобы понять и поддержать, - с обидой сказал он.
Ольга, махнув рукой на мужа, ушла в спальню, и оттуда, через некоторое время, послышались её всхлипывание.
-   Зря мы на неё, беременная же, - растерялся Иван.
Ивану стало неловко, и он попросил друга:
 - Ты иди, успокой жену, ведь мы оба неправы,… не выношу я женских слёз. Пойду я, поздно уже.
Иван тихонько прошёл в прихожую, быстро оделся, и, махнув Прохору на прощанье, вышел за дверь.
По пути домой он думал о жене друга. Ему совсем не понравилось, как вела себя Ольга, которая весь вечер не скрывала своей раздражительности на присутствие Ивана, и всякий раз, при случае подкалывала за это своего мужа…
 «Ничего, родит ему ребёнка, будет внимательней », - подумал Иван, спускаясь по  узкой тропинке к «Водянке»…
Иван снова вспомнил о Софье, и от нахлынувшей тоски, у него сжалось сердце и ему захотелось сейчас же бросить всё и уехать к ней…

***
 
Около дома он остановился, закурил и стал посмотреть на свои окна. Во всех окнах  горел свет…
«Уж не случилось ли что?», – мелькнула тревожная мысль.
На одном дыхании взлетел по лестнице и на секунду остановился у двери, чтобы перевёл дух.
 Дверь была не заперта, а через щель пробивалась полоска света, и слышались голоса.
Иван распахнул дверь и увидел свою Софью, скромно сидящую около двери на стуле. Рядом с ней стояла мать и гладила девушку по руке и что-то говорила. Обе не стесняясь, плакали.
Увидев Ивана, Софья сорвалась со стула, и забилась в его объятиях.
Из комнаты вышли отец Софьи и дед Саркис, и возбуждённые встречей молодых, что-то говорили между собой на армянском языке.
-  Как же так, почему не предупредили? – спрашивал Иван, целуя Софью, - Я бы всё бросил, но вас бы встретил…
-  А мы решили проверить тебя, - расплывшись в улыбке, сказал Саркис. – А если серьёзно, телеграмму я отправил из Москвы три дня назад, прямо с вокзала. Что до сих пор не получали? – он повернулся в сторону матери.
- Нет…, - ответила мать и пояснила Саркису: - Сегодня воскресенье, а почта у нас по выходным  не работает. Глухомань...
-  А где моя дочь? – спросил Иван, отстраняясь от Софьи, всё ещё надеясь увидеть дочь.
-  Внучку мы оставили на родине, – ответил отец. – Незачем её по холоду таскать! – сказал он и добавил: - Вот приехали познакомиться с твоими родителями и родственниками, как ты просил в письме, а заодно, если ты не передумал, договориться о свадьбе.
Иван, переглянувшись с Софьей, радостно объявил:
-  А свадьбу я готов, хоть завтра сыграть.
- Какой ты прыткий! – засмеялся Саркис. - По нашим обычаям, ты должен за невесту сначала  калым заплатить, а уж потом получить её.
Иван растерялся.
-  Сколько? – спросил он, и посмотрел на Саркиса.
- Отдать ей и будущей семье себя без остатка, - серьёзно ответил Саркис. - Чтобы до самого конца вместе! И в радости, и в горе – всё поровну. Вот такой у меня калым к тебе! Согласен!
Иван благодарно заулыбался, и обнял Саркиса.
-  Конечно, я согласен! - жизни не пожалею, чтобы всё у нас было хорошо, - сказал он и, обращаясь к матери, попросил: - Мама, надо гостей угостить и спать уложить, а то они с дороги устали.
-  Я сейчас, - засуетилась мать. - Только у нас сынок ничего такого нет, - тихо сказала она и добавила: - Не ждала я нынче гостей, сынок…
-  В чём проблемы?! – Саркис уверенно вышел в коридор и взял увесистую сумку.
- Это вам гостинцы из Армении, пожалуйста, возьмите от чистого сердца…. Здесь всё, что надо к столу, угощайтесь.
Мать нерешительно посмотрела на сына, словно советуясь с ним: брать или не брать? Но безудержный Саркис увлёк её на кухню, и они вместе стали готовить ужин, гремя тарелками.
В комнате на секунду воцарилось молчание, но потом отец Софьи подошёл к Ивану и протянул ему руку.
-  Давай поздороваемся, как будущие родственники, и забудем всё, что было между нами. Время лечит, - вздохнул он, и обнял Ивана.
Иван пожал крепкую мужскую руку и, чувствуя  неловкость, примирительно сказал:
-  Не каждому отцу приходится вот так расставаться с дочерью, тем более я для вас чужестранец.
- Дело не в этом! – ответил отец Софьи. - Просто у нас в роду ещё не было смешанных браков, вот мы с матерью и посчитали это неблагодарным делом со стороны Софьи. Но потом подумали, подумали и решили не ломать судьбу дочери и согласиться на ваш брак, ведь вы любите, друг друга, и дочка растёт, - расчувствовался он, и, улыбнувшись, добавил: - Да тут ещё неугомонный отец со своими советами…. Словом решили мы дело не затягивать, а поехать в Сибирь и расставить все точки. Дочь ведь у нас одна…. Да и тебе будет спокойнее.
Софья сидела у стола и внимательно слушала разговор мужчин, словно боясь, что отец вдруг перепутает и скажет Ивану что-нибудь неприятное. Иван подсел к Софье, и она прижалась к нему.
-  Вижу, что ошибался, - признался отец. – Теперь надо всё исправить, и как можно скорее.
В это время из кухни появился Саркис, следом мать.
-  Договорились? – спросил Саркис, кивнув на сына. Иван с улыбкой кивнул.
-  Вот и хорошо…Григор, достань из моих запасов доброго вина. Надо отметить это дело.
Григор вышел в коридор, а через минуту вернулся с двумя бочонками, на которых в отдельности, русскими буквами было написано: «коньяк» и «вино».
- Тебе понятно, Вано, зачем надписи? – спросил Саркис, широко, улыбаясь.
- Понятно! – ответил Иван и тоже улыбнулся.
Ужин прошёл спокойно, без лишнего шума, без восторженных речей и тостов, по всему чувствовалась усталость гостей.
- А где Илья? – спросил Иван у матери, после ужина.
- У Петьки  ночует, - ответила она, и спросила:  - Куда гостей спать будем укладывать?
- Вы не беспокойтесь Серафима Васильевна, - неожиданно вмешался в разговор отец Софьи. - Мы уже устроились…, здесь недалеко в гостинице, а Софья останется у вас.
-  Вот и хорошо! - обрадовалась мать. - А я тогда пойду к соседке. Пусть молодые останутся вдвоём, им есть, что рассказать друг другу.
Софья с Иваном проводили гостей до гостиницы, пожелали им спокойной ночи, и вернулись домой.
Когда молодые остались одни, Иван обнял Софью, и трепетно сказал:
-  Я так тебя ждал после госпиталя, ты даже себе представить не можешь! А сегодня решил, будь, что будет, поехать к тебе и дочери…, а тут прихожу, смотрю, и не верю своим глазам, любимая.
-  И я по тебе скучала, Ваня, - шептала Софья, если бы не Светланка, давно бы примчалась…. 
Я как узнала, что ты ранен, места себе не находила, всё думала: ты в госпитале один одинёшенек, весь в гипсе лежишь, и не кому тебе даже воды подать. Так мне плохо было!
А после того, как родители решили нас разлучить, даже думала руки наложить. Хорошо, что дедушка Саркис всё время меня поддерживал и в обиду не давал. Если бы не он, я и сегодня  к тебе не приехала. Он после твоего письма такой разгон им устроил…, досталось всем! После скандала родители в разговорах между собой стали называть тебя Иваном, а не иностранцем, - и Софья засмеялась, потом нежным голосом позвала Ивана: -  Иди ко мне мой иностранец…
Софья с Иваном провели вместе несколько счастливых дней. Всё это время они не расставались друг с другом ни на одну минуту. Соседи  смотрели на молодых, и говорили Серафиме, какая у неё красивая и скромная невестка.
Но прошли дни, и гости засобирались домой, а вместе с ними и Софья. Иван хотел, чтобы Софья осталась, но та, сославшись на маленькую дочь, отказалась, твёрдо пообещав приехать с дочкой  весной следующего года.
Проводив гостей на поезд, Иван зашёл в привокзальный магазинчик и купил бутылку водки. Обескураженный отказом Софьи «задержаться», он решил, таким образом, освободить свою голову от неприятных мыслей. Постояв минуту-другую в раздумье, остановил проезжавшую машину и поехал к Злобину…