Колодук

Пролог

 Для каждого из нас в жизни наступает такой момент, когда приходится выбирать, и от этого выбора зависит вся дальнейшая жизнь. Для Кати и Антона Наволоцких такой момент наступил, когда финансовые трудности прижали обоим горло и, пришлось выбирать: либо оставаться в шумном городе, и влачить свое жалкое существование, пытаясь выбиться в люди, либо навсегда распрощаться с небоскребами и торговыми центрами, переехав жить куда-нибудь в глубинку. Честно признаться, второе имело намного больше перспектив, нежели первое. Катя, к тому времени, была уже беременна, и Антон решил (само собой, посоветовавшись с женой), что тихая и размеренная жизнь, подходит им куда больше бесконечной беготни по оживленным городски улицам. Благо, родители помогли финансово, уважив выбор молодоженов. А если брать в расчет то, что квартира в городе стоила куда больше сельского домика, то их выбор казался просто безупречным.
 Антон провел не одну неделю, перерывая всевозможные объявления о продаже недвижимости в пригороде, но так и не нашел подходящего варианта, который устроил бы молодую семью в материальном плане. Под руку, конечно, попало несколько объявлений, но предлагаемое жилье было в таком страшном состоянии, что проще было бы остаться на своем месте, и делить квартиру с родителями.
 Молодожены уже отчаялись найти хороший домик, который смогли бы позволить их финансы, но тут, под руку попалось довольно интересное объявление. Продавец, некий Михаил, предлагал довольно приличный дом (по крайней мере, приличным он казался на фотографиях), в поселке именуемом "Здравница", располагающемся не так уж далеко от города. Это означало, что при желании, можно будет в любое время навещать своих родителей, либо верных друзей, коих осталось очень мало.
 По первости, их обоих дом устроил, и казалось, все так удачно сложилось, что с этим вариантом они уж точно не прогадают. В этот же день Антон позвонил Михаилу, и договорился съездить посмотреть недвижимость. Михаил любезно согласился отвезти молодоженов на собственной машине, заодно показать путь, если у них получится договориться насчет этого домика. Он всю дорогу болтал про свою нелегкую жизнь, про мать, совсем недавно почившую, про скорое рождение третьего ребенка, и про то, что срочно нужны деньги. Антон мало слушал его, так как прекрасно знал цену болтовне этих торгашей.
 На удивление, дом оказался действительно хорошим. Правда краску на стенах нужно было обновить, да и рамы в окнах еще с довоенных времен, но это уже были второстепенные мелочи, заниматься которыми нужно было после покупки. А самое удивительное было то, что Михаил требовал за эту хибару не такую уж и большую цену, что было подозрительно по нынешним законам, где каждая морда стремилась урвать свой кусок, да побольше. На вопрос Антона касательно такой символической цены, Михаил снова начал причитать о своей бедной маме, которая так скоропостижно покинула его, о своих трех маленьких детях и о других бедах в жизни. Он сослался на то, что срочно понадобились деньги и готов отдать этот дом, практически за бесценок. В другой бы раз Антон насторожился и подумал бы, что торгаш что-то хочет намеренно от него утаить, но сейчас, сам парень хотел как можно быстрее приобрести дом, а этот вариант ему казался самым выгодным, и не требующим больших финансовых вложений. Именно поэтому они с Михаилом пожали друг другу руки и пришли к тому, что дом теперь принадлежит молодоженам. Антон был еще слишком молод, чтобы чувствовать какие либо подвохи, да и вообще не любил торговаться. А хорошо это или плохо, вопрос совершенно тут неуместный.
 Одним словом, супруги погрузили все свое нехитрое имущество в вызванную грузовую машину, и навсегда распрощавшись с родительской квартирой (а точнее это сделал Антон, проживший в ней всю свою жизнь), устремились в свой собственный дом за чертой города. Поверить только, собственное жилище! Об этом другим молодоженам только мечтать и мечтать! Антон был уверен, что все у них будет хорошо, и это начало, являлось хорошим залогом их дальнейшей супружеской жизни.
 Может быть так и случилось, если бы они остались жить на старом месте, либо купили другую, совсем развалившуюся хибару. Все это лишь гипотезы, не имеющие под собой совершенно никакой основы. В нашей жизни часто переплетаются нити судьбы, дернув за одну из которых, активируется тот или иной механизм. И потянув за одну нить, рвется другая, лишая нас вернуться к начальной точке и исправить собственную ошибку. Но это не повод останавливаться и ждать, когда все решится само собой. Человек не может стоять на месте: если он не идет по пути созидания, то идет по пути разрушения, если не стремится к Свету, то погружается во тьму, если не идет по пути добра, то встает на путь зла, либо верх, либо низ — иного пути не дано. И об этом нам повествуют многие легенды, которые так бережно хранит наш мир. Но пусть они остаются тайной, ведь, как известно, некоторые легенды, лучше не тревожить...


Глава 1


 — Эй, мужик, куда диван нести?
 Два грузчика в синих рабочих комбинезонах, стояли во дворе, держа старый потрепанный временем диван, и не могли решить, заносить предмет мебели внутрь дома, или можно схалтурить, и бросить его прямо здесь.
 Сзади шел Антон с двумя огромными сумками в руках, доверху набитыми вещами.  Толкнув калитку и пройдя во двор, он увидел этих двух, которые стояли и, молча смотрели на него, словно ожидая дальнейших указаний.
 — В дом заносите, мы же не на улице спать будем, — ответил парень, проходя мимо двух остолопов. Они же в свою очередь лишь пожали плечами, демонстрируя свое полное безразличие к происходящему. Но делать нечего, пришлось затаскивать диван внутрь.
 Позади всей этой процессии, неспеша шла Катька, двумя руками держала одну большую сумку. Антон обернулся, и, увидев, что девушка на своем седьмом месяце беременности тоже пытается хоть чем то помочь, тут же бросил свою ношу и сломя голову побежал к ней.
 — Ты с ума сошла? — Антон вырвал у нее сумку из рук и со всей серьезностью посмотрел на жену. — Я же тебе сказал ничего тяжелого не брать.
 Катька, потупила глаза, признавая свою вину. Она выглядела так забавно, словно маленький котенок, который нахулиганил в отсутствие хозяев.
 — Думала помочь, а то стою там, — тихонько ответила она, медленно поднимая на мужа свои большие голубые глаза.
 — Ничего не надо, я сам справлюсь, — сказал Антон, и, не устояв перед ее очаровательными глазами, обнял девушку. Катька обняла его в ответ, и они так остались стоять в обнимку посреди, заваленного сумками, двора. Но трогательное мгновение было нагло прервано одним из грузчиков, который показался в дверном проеме, и, почесывая свою грязную бороду, осведомился:
 — Там еще шкаф в машине, его тоже тащить?
 Антон глубоко вздохнул, чтобы не наорать на этих двоих, которые уже успели уморить его своими глупыми вопросами, и растянуто, почти по слогам, произнес:
 — Да, несите.
  Бородач в дверях, в который раз уже за сегодня, пожал плечами, махнул своему товарищу, и они вместе, нерасторопно побрели к машине за новой ношей.
 Катька улыбнулась, и, проведя Антону по щеке своей нежной ладошкой, произнесла:
 — Поаккуратнее тут.
 Она осторожно поднялась по бетонной лестнице, и вошла в дом. Антон приметил, что эту лестницу тоже стоило бы отремонтировать, потому что бетон порядком потрескался, а по бокам так и вовсе уже рассыпался.
 Грузчики уже тащили огромный шкаф, при этом матерились на всю округу, так как один из них все время брал немного левее, отчего второй испытывал явные неудобства.
 — Ты что слепой? — кричал первый, стараясь выровнять ношу, но у него это плохо получалось. — Сейчас сам потащишь!
 — И потащу! — заорал второй, выплюнув всю изжеванную тростинку, которую жевал еще с момента их прибытия сюда. — Мешаешься только!
 За своими препинаниями, ребята не заметили забор, и со всей силы врезались в него вместе со своей ношей. У шкафа открылась дверца, и оттуда посыпались какие-то доски.
 — Вы там поаккуратнее! — крикнул Антон, увидев то, что эти недотепы чуть не снесли забор. В этом доме и так работы было невпроворот, не хватало еще и забор новый ставить.
 — Вы это ему скажите! — крикнул один из ребят, отходя от перекособоченного забора, и протискиваясь в проем, стараясь больше ничего не задеть.
 — Чего сразу я? — моментально отреагировал второй, следуя за своим товарищем.
 Антон понял, что с этими двумя разговаривать бесполезно, стоило оставить эту работу на их совести, а потом просто по факту оценить, что они сделали, и на сколько потянет учиненный ими ущерб.
 — Кажется у нас новые соседи!
 Антон обернулся на голос и увидел пожилую женщину, которая смотрела на него с другой стороны соседнего участка. На вид даме можно было дать лет шестьдесят, она была довольно худощавой, и с красивым, но уже испещренным морщинами лицом. Рядом с ней стоял старик с длинной седой бородой, облаченный в старый потрепанный бушлат, который был у него нараспашку и, можно было увидеть под ним такую же потрепанную тельняшку.
 — Здравствуйте! — Антон помахал старикам рукой в знак приветствия. — Я ваш новый сосед получается?
 — Получается так! — рассмеялся старик, и махнул ему рукой в ответ. Лицо у него было веселое - развеселое, и Антону показалось, что дед уже принял на душу, чем впрочем, и занимались все деревенские жители по его представлению.
 Женщина медленно обернулась и посмотрела на своего супруга.
 — Ты чего приперся? — сердито поинтересовалась она. — Не видишь, что новые люди в деревне? А ты посмотри на себя! Вырядился! И опять бушлат свой этот... модный напялил! Ну-ка иди сними, чтоб глаза мои его не видели!
 — Этот не то что модный, — попытался оправдаться старик, отходя назад от разъяренной жены. — Дырявый! А куртка моя грязная! Анька, видишь как разница?
 — Я тебе сейчас дам разницу! — крикнула Анна, погрозив сухим кулачком. — И ты посмотри на него! Опять пьяный! Где-то уже своего пойла проглотить успел!
 Старик выставил вперед руки, словно хотел защититься от разъяренной жены, после развернулся и, ушел в направлении дома, решив, что разговор с этой фурией ни до чего хорошего не доведет.
 Антона позабавила эта семейная сцена. Она напоминала классические анекдоты про пьяного мужа, вернувшегося домой, которые парень слышал еще в детстве. Он даже не представлял себе, что такое действительно может существовать.
 — Не обращайте внимания, — Анна вздохнул, поворачиваясь к своему новому соседу. — Этот муж мой, Егор. Пьет как черт, уж не знаю куда его сунуть... Ой, а вас тут двое?
 Антон сначала не понял, что она имеет ввиду, но обернувшись назад, и увидев на крыльце Катю, которая стояла и наблюдала за соседским знакомством со стороны, понял про кого говорила Анна.
 — Да, — ответил он, переводя взгляд обратно на соседку. — Меня зовут Антон, а это моя жена Катя. Мы дом этот купили, а сейчас, сами видите, вот, разгружаемся.
 — Да, я вижу, — улыбнулась Анна. — Ваши ребята все никак определиться не могут, куда им мебель носить.
 Она громко рассмеялась. Антон улыбнулся в ответ, так как эти грузчики, действительно шарахались с мебелью из стороны в сторону и не могли сориентироваться, куда им деть все это богатство. Таким людьми нужно было руководить, указывать им пальцем, что брать и куда ложить, но, к сожалению, у Антона на это не было ни времени, ни настроения.
 — А у вас детей нет случайно? - поинтересовалась Анна.
 — Нет пока что, — ответил Антон, в голове представляя беременную Катю. — У нас пока это только в процессе, как видите.
 Он кивнул головой в сторону Катьки, так и стоявшей на крыльце, и не осмеливающейся подойти и познакомиться. Женщина, кажется, только после его слов обратила внимание на живот девушки, отчего на ее лице засияла улыбка.
 — Понятно, — протянула она. — Просто у нас внук тут, Сенька звать. Думала вдруг, ваши и наши детишки поиграться могут. Ну, всему свое время.
 — Несомненно, — согласился Антон, пнув мысом ботинка большой камешек, валявшийся на траве.
 — Здравствуйте! — крикнула Катька с крыльца, наконец, преодолев стеснение, но все же осталась стоять там.
 — Здравствуй, солнце, — Анна помахала девушке в ответ, улыбнувшись во всю ширину своего рта. — Ладно, у меня дома еще дел невпроворот, пойду дела делать. А вы тут обустраивайтесь, смотрите, что да как, и обязательно жду вас на чай!
 — Мы заглянем обязательно, — пообещал Антон, и взял за ручки две брошенные сумки с вещами. — У нас, как видите, тоже дел море.
 Анна лишь улыбнулась на это, и, развернувшись, потопала в дом.
 — Посторонись!
 Антон еле успел увернуться в сторону, от несущихся, как танки, грузчиков, вместе с газовой плитой. Они неслись как угорелые, видимо, собираясь закончить с разгрузкой вещей как можно скорее. Это было бы как раз кстати, ведь чем быстрее вся эта катавасия закончится, тем быстрее можно будет начинать расставляет вещи по своим местам. И честно признаться, Антону все это уже успело надоесть.
 Пока нерасторопные грузчики возились с мебелью и коробками, парень пошел осмотреть свои новые владения. На заднем дворе он обнаружил покосившийся от времени туалет, зеленая краска на котором уже давно облупилась; такой же покосившийся сарайчик, внутри которого было пусто, если не считать черенка от лопаты и небольшой кучки гнилых досок; остальное место занимал, заросший сорняками, участок земли, который, судя по всему, служил прежним хозяевам огородом. Но тут ничего уже давно не сажали, и земля поросла травой, цветами и прочими ненужными растениями. Антон отметил про себя, что после того как они с Катькой освоятся здесь, можно будет заняться выращиванием овощей, либо еще как-нибудь использовать эту землю.
 Мысли о предстоящей жизни, оборвались грохотом и криками ребят в синих комбинезонах. Это они умудрились уронить ту самую газовую плиту, причем когда она падала, придавила ногу одному из них. Теперь грузчик был зол, ругался на всю округу, и собирался навешать тумаков своему товарищу-растяпе. Антон решил не влезать и их прения, предоставив этих двоих друг другу, ведь и без их разбирательств дел было по горло. Надо признать, что жизнь на новом месте начиналась довольно неплохо, не без трудностей конечно, но куда же без них?


Глава 2


 Ближе к вечеру набежали серые тучки, а чуть позже полил дождь. Ночь опустилась на "Здравницу", окутав невзрачную деревушку своей липкой тьмой. Местные жители загнали всю живность, а сами попрятались по домам, спасаясь от непогоды за массивными деревянными стенами.
 Катька приготовила нехитрый ужин, супруги вместе покушали и сейчас лежали на стареньком диванчике, обняв друг друга. В такую непогоду это было лучшее, что молодожены смогли придумать. Они молча глядели в матовое, от дождя, окно, не произнося ни слова. Раскат грома заставил их встрепенуться. Антон крепче прижал к груди девушку, не забыв поцеловать ее в щеку.
 — Ничего, обустроимся, — сказал молодой человек, ни к кому особо не обращаясь.
  Катька посмотрела на него и мило улыбнулась.
 — Конечно, обустроимся, — усмехнулась она, словно Антон сморозил только что глупость. — Уже приехали, не назад же возвращаться!
 Ее слова звучали убедительно. Действительно, ведь шаг вперед уже сделан, и идти на попятную было бы откровенной глупостью. Не стоит забывать и то, что Антон сам стал инициатором всей этой идеи, и теперь метаться в поисках лучшего варианта он не смел себе позволить. Выбор сделан, и нужно держаться двумя руками за тот кусок, который им удалось урвать.
 Антон опустил ладонь на живот Катьки. Малыш вел себя тихо, не стучал и не брыкался, но будущий отец знал, что его ребеночек там, внутри. Скоро малыш  увидит белый свет, дополнив их новоиспеченную семью. Мечты о тихой и счастливой жизни начинали потихоньку сбываться, а желать большего и не стоило.
 — Он тоже заснул уже, — Катька положила свою ладонь поверх ладони Антона. — Ночь же на дворе... Ты, кстати, ту книжку дочитал?
 — "Спартак"? — Антон нахмурил брови, вспоминая книгу которую начинал читать. Не так давно он решил немного отвлечься и прочитать что-нибудь стоящее, и "Спартак" оказался единственным более-менее приемлемым чтивом на книжной полке в родительской квартире.
 — Он самый, — Катька отбросила прядь волос со лба. — Или ничего не понял и закрыл?
 — Почему я ничего не понял? Просто не дочитал...
 — Ага, наверное, некогда.
 — Ну... Я читать же начал.
 — И сколько прочел? Строчки две?
 Антон нахмурился, смутившись из-за иронии жены по поводу его чтения. Действительно, читал он редко, и это рвение к просветлению несколько забавило Катьку, которая в отличие от мужа, читала практически всю свою жизнь.
 — Честно? — спросил Антон.
 — Честно.
 — Ну... страниц пять, наверное...
 — Да врешь! На тебя не похоже!
 — Почему? Не вру...
 Прям под ухом пропищал комар, и плавно приземлился Антону на плечо, собираясь испить свежей крови. Молодой человек, завидев жадного кровопийцу, убрал руку с живота жены и со всего размаху шлепнул прямо по наглецу. Насекомое, резко сорвалось с места и взметнулось к потолку, так и не успев вкусить божественного вкуса эритроцитов.
 Катька, наблюдавшая всю эту битву человека и природы, громко захохотала.
 — Знаешь, раньше даже стихотворение такое было, — сквозь смех проговорила девушка. — Человек, человек, у тебя две ножки! Хоть и очень ты велик, едят тебя мошки!
 Она захохотала пуще прежнего. Антон в ответ только улыбнулся, найдя забавным это глупое детское стихотворение.
 Их веселье было прервано громким треском счетчика. Черная коробка у самого потолка зашипела, и буквально спустя пару секунду раздался хлопок. Свет в комнате мгновенно погас, погрузив помещение в кромешную тьму. Катька негромко вскрикнула, и плотно прижалась к мужу. По окнам продолжал хлестать дождь, а ветер по-прежнему завывал где-то снаружи. Поцеловав жену в щеку, Антон поднялся с кровати и внимательно поглядел на счетчик. Парень знал, что для подобных деревушек обыденным делом были перепады электричества, чаще это случалось как раз в непогоду. Антон залез на стол, поглядел на черный короб, и догадка моментально подтвердилась — вышибло пробки. Парень щелкнул на небольшую белую пимпочку, которая должна была вернуть свет в их уютный домик, но это ничего не дало. Пимпочка щелкнула, и вновь вернулась в прежнее положение, демонстрируя свою полную неработоспособность.
 — Не работает, — констатировал Антон, аккуратно слезая с деревянного стола.
 — Ты везде пощелкал? — поинтересовалась Катька. Глаза ее округлились от страха, и в зрачках играли блики уличного фонаря, свет которого пробивался сквозь матовую пелену мокрого от дождя окна.
 — Везде, — вздохнул Антон. — Давай завтра разберемся с этим? Я все равно ничего сейчас не вижу, да и черт его знает... шибанет током еще.
 — С утра тогда глянь, — согласилась Катька, забираясь под одеяло. Антон нырнул к ней, и прижался к теплому телу. В первый же день на новом месте, неприятности успели найти их. То эти глупые грузчики, то любопытные соседи со своими расспросами, то теперь это... Словно огромный ком из проблем рухнул на голову.
 Засыпая, Антон пообещал себе завтра же разобраться и с этой проблемой, и заодно со всеми остальными. Новое место порождало новые неприятности, но надо признать, что тогда еще он даже не мог представить себе, с какими трудностями ему придется столкнуться в ближайшее время...


Глава 3


 Наутро Антон, даже не позавтракав, отправился осматривать окрестности. Но стоило ему только выйти за калитку, как он тут же встретился нос к носу с дедом Егором. Сосед направлялся в местный магазинчик, и предложил парню составить ему компанию.
 — Эта дорога безумная, — сказал Егор, распахнул свой потрёпанный бушлат, и вытащил из внутреннего кармана уже наполовину опустошенную бутылку водки. Быстрым движением открутил золотистую крышечку, после чего с опаской оглядевшись по сторонам, запрокинул сосуд и сделал пару глотков прозрачной жидкости. Утолив жажду, он прикрутил крышечку обратно, и убрал бутылку обратно в укромное место.
 — Так что здесь лучше не шастать, — посоветовал он и со всей серьезностью посмотрел на Антона. — Собьют. Это в городе еще какие-то видеорегистраторы стоят, а здесь тебя никто не отыщет.
 — Здесь что, людей совсем нет? — поинтересовался Антон.
 — Почему же, есть, — старик грустно вздохнул, и уставился куда-то вдаль. — Только никому ни до чего дела нет. Лучше послушай что расскажу. Есть у нас тут сад яблоневый. Вон там, чуть дальше по дороге. Там раньше бабка одна жила, ее это сад был. Умерла бабка, а сад остался. Деревья растут, плодоносят. Местные туда частенько наведываются, обрывают яблоки, ну на компот там, на варенье… Знаешь, кто что.
 Подул сильный ветер, и Антон пожалел, что так по-летнему вырядился. Солнце, конечно, грело, но ветер был просто ледяной, и пронизывал насквозь. Парень поежился и до горла застегнул молнию толстовки.
 — Ну и вот, — продолжал рассказ Егор, который в своем бушлате не испытывал никаких неудобств относительно сильных порывом ветра, да и алкоголь, скорее всего, разгорячил его. — Пошел я туда как-то по осени. Пока дошел, напился как свин. Какие мне там  уже яблоки! Смотрю, вроде деньги есть, а выпить нету. Ну, пошел сюда, в магазин. Пока добрался, проклял все на своем пути. Гоняют, как сумасшедшие! Думал меня точно кто-нибудь переедет.
 Старик покрутил указательным пальцем у виска.
 — Это все эти чеканутые белорусы, — негодовал он. — И эти... как их? Прибалты. Сумасшедшие.
 — И что, — спросил Антон. — Никто ничего не предпринял? Ну, знаки тут поставили, хотя бы…
 — Здрасьте! — рассмеялся в ответ старик. — Еще пять лет назад тут столько трупаков ловили. Эти же гоняют, не замечают людей. А потом в кюветах тут находят знаешь сколько?
 Антон ничего не ответил. Он молча шел, изредка поглядывая по сторонам. По сути, ничего, кроме обветшалых домиков, тут и не было. Практически все дома были в ужасном состоянии, многие давно не крашены. Краска еще много лет назад облупилась со стен. Дворики были завалены разного рода хламом, вроде старых велосипедов, тележек и много чего еще. Людей практически не было видно, лишь на одном участке Антон заметил семейку, которая жарила мясо на костре. Когда мужчины проходили мимо них, откуда-то из подворотни выбежал старый потрёпанный пес, пару раз вяло гавкнул в их сторону, и скрылся.
 — А потом им запретили здесь ездить, — с этими словами Егор полез в карман бушлата и вытащил оттуда помятую пачку сигарет. Достав одну и вставив ее в рот, он убрал пачку на прежнее место. — Они здесь все еще пробегают... да… Но это уже редкость. Вот уже года два их тут нету. Зато другие носятся как угорелые! Скоростной режим соблюдай! Ты же едешь через этот... как его... населенный пункт! Несется сто тридцать и ему все равно.
 Старик чиркнул спичкой и поднес огонек к сигарете. Он затянулся, и кончик «Примы» без фильтра, сразу начал тлеть.
 — А потом ты мне еще что-то говоришь, — пробубнил дед, выпуская изо рта облачко серого едкого дыма. — Целовать их что ли? В засос? Они нас убивают, а мы должны их это... Ага.
 — Скоростной режим надо соблюдать, — заметил Антон, и отошел чуть в сторону от Егора. Ему было трудно переносить сигаретный дым. Сразу начинало тошнить, если кто-то рядом начинал курить.
 — Надо бы, — протянул Егор, вновь затягиваясь. — Какой там скоростной режим? По-моему это... ну полтинник от силы.
 Впереди замаячила фура. Ехала она не слишком быстро. Заметив ее, Антон повернулся к старику и сказал:
 — Так вон одна едет.
 — Ну, это редкость, — Егор махнул рукой, показывая, что в этом нет ничего страшного. — Уже редкость стало. А то они здесь как эти... ходили. Катались, одна за другой. И все неслись как сумасшедшие.
 Старик посмотрел на другую сторону дороги, словно ожидая увидеть там кого-то. Антон проследил за его взглядом, но кроме покосившихся и обветшалых от времени домов, ничего не увидел.
 — Смотри по сторонам лучше, — произнес он, не сводя глаз со строений на другой стороне дороги. Кажется, старик погрузился в свои мысли, либо какие-то воспоминания нахлынули на него.
 — Я постараюсь, —  уверил старика Антон, и еле заметно улыбнулся. — Тут, как я смотрю, спокойно.
 — Да, — согласился Егор и вновь устремил свой взгляд далеко вперед. — Спокойно.
 Дед докурил сигарету, и, кинув бычок на дорогу, потушил его мысом ботинка. Покурив, он снова полез в свой тайник за спиртным.
 — У нас вчера электричество вырубило, — признался Антон, наблюдая за тем, как старик откручивает золотистую крышечку с горлышка бутылки.
 — Да, это часто случается, — сказал Егор, махнув в сторону собеседника рукой. Наконец справившись с крышечкой, он сделал пару больших глотков, которыми и прикончил бутылку. Оглядевшись, и удостоверившись, что никто не наблюдает за ним, он швырнул пустой сосуд в кусты. — Особенно в дождливую погоду. Все бояться чего-то, буржуи... А вот и магазин.
 Хотя, безусловно, это было слишком громкое название. "Магазином" оказалось покосившееся от времени кирпичное строение. Краски на него, судя по всему, пожалели, а та, которая была когда-то на стенах, уже много лет как облупилась. Окна были все грязные, уже давно не мытые. С той стороны стекла, за трехметровым слоем пыли, можно было разглядеть выцветшую от времени табличку с надписью "Продукты". Деревянная дверь, раскачивалась под порывами ветра, то в одну сторону, то в другую, при этом противно поскрипывая. Наблюдая за ее покачиванием, Антон подумал, что петли смазывали на двери тогда, когда и мыли окна.
 — Пойдем, пойдем, — поторопил Егор, замешкавшегося у входа соседа, подтолкнув того в спину ладонью. Они вошли в магазин.
 — Маринка! — крикнул дед, едва переступил порог продуктового. За прилавком стояла девушка, лет двадцати на вид, в темно-синем платье и голубом переднике. Темные волосы были забраны сзади в конский хвост. Девушка стояла, покачивала головой в такт играющей на старом магнитофоне музыке, и подпиливала пилочкой ногти на руке. Завидев подвыпившего старика, она отложила пилочку в сторону и радостно помахала гостю.
 — Здравствуйте Егор Николаевич! — поздоровалась она. — Как тетя Аня? Сто лет ее уже не видно.
 — Да нормально с этой старой каргой все, — отмахнулся от девушки Егор, и полез в карман бушлата. — Что с ней станется?
 Молоденькая продавщица засмеялась. Она облокотилась локтями о прилавок, выставив напоказ свою грудь. Антон на пару секунд засмотрелся на ее прелести, но опомнившись, отвернулся в сторону, прикидываясь, что рассматривает какие-то заветренные булки под пыльным стеклом.
 Тем временем Егор уже подскочил к Маринке, и, наклонившись к ней поближе, сказал как можно тише:
 — Водочки принеси-ка мне.
 Антону даже стало забавно наблюдать за тем, как его сосед старательно пытается скрыть, то, что он только и делает целыми днями, что попивает спиртное. Единственное непонятно было, кто на него вообще смотрел, ведь за последнее время им на пути попалось, дай Бог, человека три.
 — Только Сергеевне про это тсссс! — крикнул вдогонку удаляющейся продавщице Егор, и, достав из кармана пару смятых бумажек, стал пересчитывать свои финансы.
 — А то растреплет это старой кошелке, — пожаловался дед, когда Марина скрылась в подсобке, и не могла его услышать. — Проблем потом не оберешься.
 Через минуту девушка вернулась, держа в руках литровую бутылку. Как только она достигла прилавка, старик, опасливо поглядев по сторонам, выхватил у нее из рук сосуд, и,  распахнув бушлат, спрятал ее во внутренний карман.
 — Ты что, сдурела? — он покрутил пальцем у виска, тем самым показывая то, насколько он недоволен. — А если увидел бы кто? Кто ж так спирт носит? Эх, всему вас, молодежь, учить надо... Сколько рублев с меня?
 — Семьдесят три, — проговорила Марина, и застенчиво посмотрела на Антона. Он посмотрел в ее голубые глаза, смутился и, покраснев, уставился все на те же заветренные булки.
 — Ты смотри это, Сергеевне ни-ни! — Егор погрозил девушке пальцем. — А то я вас знаю, бабье. Растрепите все, глазом не успеешь моргнуть.
 — Да не волнуйтесь вы так, Егор Николаевич! — Марина глубоко вздохнула. — Не скажу никому. А то Вы и так весь уже распереживались.
 — Распереживаешься тут, — пробурчал Егор, направляясь к выходу. — А то кто же знает. Будут потом... Все, пойдем.
 Антон последовал за соседом, но не удержался, и на ходу обернулся, чтобы еще раз взглянуть на девушку. Она стояла, провожая посетителей грустным взглядом. Увидев, что парень обернулся, она улыбнулась ему и помахала на прощанье рукой. Он несколько смутился, но все же помахал в ответ.
 — Знаю я их, им бы всем только одно, — даже на улице дед не желал униматься. — Это ты пока молодой, тебе не понять! А посмотри на меня! Дед! Вот борода, вот седина! Послушай меня лучше. Ты с этими юбками и не связывайся! Вот слышал, я про Сергеевну говорил? Ой, та еще бабень! Язык без костей, все болтает и болтает. Как трактор тарахтит. Как увидит что, так зуб даю, все растреплет, старая кошелка...
 Антон засунул руки в карманы потрепанных штанов. Мужчины свернули с дороги и пошли через поле. Вдали замаячил высокий темный лес, казавшийся отсюда каким-то мистическим и мрачным.
 — И муж у нее странный какой-то, — продолжал негодовать Егор, доставая из пачки сигарету. — Врач вроде был раньше. Не знаю какой. Я тут проснулся с утра, голова болит, кошмар просто. Ну, вышел на крыльцо, сигаретку скурить, и вижу — он во дворе стоит. Меня завидел, как руками замахал, безумец какой-то. Потом смотрю, к воротам пошел. Пока шел, весь тридцать раз перекрестился. А как до забора дошел, развернулся, поклонился до самой земли, еще раз перекрестился и убежал куда-то. Ну что за люди... И вечером еще, бывает, вижу. Как приходит, все время тащит что-то. Как-то видел, волочит тележку, гремит на всю деревню. Что у него там? Кирпичи что ли? Бабка уж говорит, что весь двор хламом завалил. Так ладно еще бы польза от него была, а так он и не работает. Бабка его пашет, а ходит целыми днями мусор со свалки домой тащит. Ну, чудак...
 Однако парень уже не слушал про сумасшедшего мужа, не менее сумасшедшей бабки. Он продолжал смотреть в сторону могучего леса, возвышающегося над полем.
 — Слушайте, — наконец решился Антон. — А грибов у вас в лесу много?
 — Нет там ничего, — ответил дед, да так, словно не горел желанием рассказывать что-либо. — Там ни грибов, ни зверей.
 — Думал как-нибудь пойти грибочков пособирать, — задумчиво протянул Антон. Такое желание у него и вправду появилось еще с тех пор, как он перебрался сюда, тем более  дождливая осень наверняка уже взрастила лесные плоды.
 — Нечего там шастать, — оборвал его Егор, и затянулся сигареткой. — Туда из местных никто не ходит, и ты не ходи.
 Антон с недоумением посмотрел на старика.
 — Почему никто не ходит? — поинтересовался он.
 — Делать там нечего, вот и не ходят.
 Егор замолчал, неспеша раскуривая сигарету. У него был такой вид, словно он думал
 о чем-то очень неприятном. Старик даже немножко сморщил нос.
 — Давно тут пруд был, в лесу этом, — после долгого молчания произнес дед. — Хороший пруд. Летом тут же просто невыносимо, жара такая. Это хорошо в деревне тут дом у нас деревянный, попрохладнее будет. Тут место плохое, купаться негде. Там вон, через поле есть, но тоже не ахти. К чему это я? А, ну да. Так вот, пруд тут в лесу был. Был да зарос весь. Ну и с тех пор туда и перестали ходить.
 — С чего это? — рассмеялся Антон, которого позабавил рассказ старика. — Всякое случается...
 — Случается, — согласился Егор, и снова полез во внутренний карман за бутылкой. — Много чего случается. Послушай старика — нечего там тебе делать.
 — Так я просто спросил, — ответил Антон, почесав макушку. — А Вы сразу разволновались.
 Поле было абсолютно дикое. Кроме осоки и люпинов, тут больше ничего не росло. Странно, почему никто из местных до сих пор не придумал, как с пользой использовать такой обширный участок земли. Все равно здесь кроме травы ничего путного не произрастало.
 — Ты это, заходи вечером, посидим, — дед Егор подмигнул соседу глазом. — Жена приготовит что-нибудь в глотку закинуть. Так что не стесняйся.
 — Зайду как-нибудь, — пообещал Антон. — Вечерком может.
 — Приходи, приходи, я же старый, — рассмеялся Егор. — Найду что тебе рассказать!
 

Глава 4


 Тем же вечером Антон решился заглянуть на огонек к соседям. Но к его немалому удивлению, Егора дома не оказалось, несмотря на поздний час. Зато Анна встретила соседа с распростертыми объятиями.
 — Знаешь, он в последнее время, словно сам не свой, — Анна глубоко вздохнула и закатила глаза. — Пьет, как черт! Не знаю куда его сунуть, уже сил нет.
 — Да он вроде нормальный, — задумчиво произнес Антон, отпивая из чашки горячий вишневый чай. — Прошлись, поговорили. Он мне много чего рассказал.
 — Ага, он тебе расскажет, — она рассмеялась. — Пропьет сначала свою пенсию, а потом за мою принимается. Я тут на днях ходила к Вальке, ну она яйцами торгует, вон, чуть дальше по дороге живет. Сидим, чай пьем, о жизни разговариваем. Смотрю, приперся! Пьяный уже, не знаю, как его ноги только держат. В дверь ломится, орет, чтобы  я пять рублей ему дала. Я то его прогнала, говорю, иди домой, да выспись, не позорь перед соседями. Он развернулся, пошел на крыльцо сел и сидит. Ну, думаю, посидит, посидит, да уйдет. Сидим, дальше, чай пьем. Тут Валькин дед заходит, да говорит мне, дескать, муж твой там валяется. Пять рублей не дала, вот и валяется. Ой, срамота! Пришлось пять рублей давать, а то черт его дерет, помрет еще, не дай Бог...
 Анна, закрыла глаза и перекрестилась.
 — Да уж, — протянул Антон, не зная, что ответить. На самом деле, дед Егор показался ему вполне адекватным, хоть и любителем поддать. — Он еще какую-то чепуху про фуры молол.
 — Фуры? — Анна немного удивилась. — Почему чепуху? Гоняют они, одна за другой. Это шоссе надвое расходится. Наша дорога немного поуже, да и меньше загружена, вот они здесь и носятся.
 — Он еще про трупы говорил, — признался Антон, делая еще один глоток ароматного чая. — Вроде как трупы собирали.
 — Где собирали? — не поняла Анна, нахмурившись.
 — Говорит, в кюветах собирали.
 Анна закатила глаза.
 — Ага, конечно, — ответила она и взяла чашку. — Слушай его больше. Он мозги себе уже все пропил. Трупы... Я его хотела в больницу отправить. Говорю, иди, тебя там быстро пить отучат! Так что ты думаешь? Уперся как баран, говорит, сюда не пойду, вези меня в город! А что мне? Помойка ваш город. Там что, лучше чем здесь? Везде грязь валяется... ну ладно. И все строят, строят. И такое ощущение, что город этот такой огромный. И метро везде. Народу то там сколько... Понаехали отовсюду. Вот тебе и город.
 Антон молча слушал негодование Анны, время от времени отхлебывая чай. Надо заметить, что напиток хорошо согревал, кровь немного разогрелась, и теперь было не так холодно.
 — Я же жила там у дочки недолго, — продолжила Анна. — Знаешь, я вот тут хорошо сплю, а там заснуть не могу. Тут наработаешься, ляжешь, и только стемнеет — я уже провалилась. Зато дед мой шастает по ночам. Сядет тут на кухне, пойла своего достанет, сидит, попивает, сигаретки покуривает. А бывает еще, что радио включит. Черт его знает, что с ним, толи спать не может, толи молодость сидит вспоминает. Ой, я не могу. А тут как-то просыпаюсь среди ночи, смотрю — дед мой стоит. Отошел к шкафу, встал и смотрит на меня. Увидел, что я проснулась и говорит, дескать, я храплю, спать ему мешаю. Я под одеяло забралась, испугалась, думаю, черт его дерет, сейчас подойдет, как даст. Нет, постоял, и побрел на кухню.
 — Действительно странно, — согласился Антон. Хозяйка в основном сама только говорила, а он время от времени ей поддакивал, дабы сохранить искру в их разговоре.
 — Да ничего странного, — отмахнулась Анна. — Пьянь подзаборная просто. С ума уже сошел, старый дурак.
 Антон взял с блюдечка сушку, посыпанную маком, и макнул ее в чай. Она размякла и стала мягкой. Так научила его делать еще бабушка, когда он был совсем маленький.
 — Вот брат мой, уехал отсюда, — сказала Анна. — Да, уехал. Но знаешь, он такой же алкаш! Ну, в самом деле. У него третий дом, вон там, дальше по дороге. Старый он уже, приезжает, конечно, иногда. Приедет, поддаст и все у него хорошо. Он же глухой к тому же, поддаст и валяется. Сделает три грядки свои и валяется. Кошмар прямо какой-то. Даже хорошо то, что он к нам не заходит. Я бы не хотела, чтобы эти двое оказались в одном месте. Можно выпить… Немножко выпить и хорошо покушать. Я то много кушать не могу, у меня изжога, желудок болит. Знаешь как мне плохо бывает? Сразу таблеток целую кучу мне внутрь нужно затолкать. Потом еще толкай, чтобы все переработал. Сейчас, слава Богу, уже не болит. Вот много наготовишь, вроде все вкусно, сидишь ешь. А потом начинается... Желудок-то знает сколько принять... А то еще выпьешь, кажется,  что много съешь и начинается... Рвет  живот, кошмар просто. И в туалет сразу бежишь... А потом по новой начинай кушать. Я уже себя изучила, поэтому я не хочу не выпивать, не переедать.
 Наступило молчание. Хозяйка закончила жаловаться на жизнь, и теперь молча пила чай, хрумкая сушкой с маком. Ее гость тоже не говорил ничего, полностью погрузившись в свои мысли. Неожиданно он вспомнил об одной важной вещи.
 — Послушайте, — начал Антон, отставив чашку в сторону. — Я сегодня ходил по округе, видел только один магазинчик продуктовый. А в округе есть еще магазины? Не знаю, по хозяйству прикупить что-нибудь...
 — В соседней деревне есть, — ответила Анна без каких-либо эмоций. — Там что хочешь найдешь. Там у них понастроили домов кучу, магазинов понатыкали. До главной площади дойдешь, там этих ларьков море целое. Только я бы на твоем месте туда не ходила бы.
 Еще одно предостережение. Складывалось ощущение, что местные сами никуда не выходили, так еще и новых соседей на это подбивали.
 — Это еще почему? — удивился парень, приподняв брови.
 — Сейчас расскажу, — хозяйка махнула рукой. — Пошла я туда как-то, не помню уже зачем ходила, но что-то мне надо было. Только до площади добралась, тут подбегает ко мне мужик какой-то, бородатый, нерусский что ли... Сует мне дощечку какую- то, орет, дескать, купи... чего же он сказал? Планшет какой-то... компьютер.
 Анна нахмурилась, судя по всему пытаясь вспомнить, что же именно тот мужик ей говорил. Пару секунду посидев в раздумьях, она глубоко вздохнула и продолжила:
 — Паштет знаю что такое, а планшет не знаю. Паштет можно на хлеб намазать, а с планшетом таким что делать? Планшет, я знаю, у военных во время войны был, ну и брат мой еще с планшетом в школу ходил, книги сунул и пошел. А это что? Он мне болтает что-то на своем, дуру во мне, что ли увидел? Я на него уж матом, а то пристал к старой, да не отстает. Знаю я их! А то я буду еще покупать ворованное. Дураков ищи, вон, в зеркале!
 Последняя фраза так рассмешила Антона, что он аж чаем поперхнулся. Кое как откашлявшись, он с улыбкой посмотрел на Анну. Та ни капельки не растеряла своего надменного вида, и веселью гостя не находила причины.
 — А что? — она пожала плечами. — Мне чужого не надо! Только если ничейное, тогда ладно. Вон, я тут как-то костюмчик нашла, Сенька его надевал. Нормально. Нашла на помойке, в пене строительной был, выкинули. Хороший костюмчик, почистила его. Надень, да ходи! Материал хороший и не продувает. Никому не надо, а нам пригодится. А не пригодится, вон, сожжем.
 Она махнула рукой, куда-то в сторону окна. Антон вспомнил, что, когда проходил, видел у них на заднем дворе сложенные кирпичи в виде квадрата, что, судя по всему, и служило местом сожжения разного мусора.
 — Нам тут много не надо, — Анна поджала губы и посмотрела на гостя. — Живем, как Господь позволяет. Дом тоже старый, сыпется какой год уже все. Там внизу, посмотри, бревна все гнилые. На потолке, вот, разводы такие, крыша тоже вся гниет. Если ни за чем не смотреть, все отвалится, да развалится. Гляди, стена вот уже поехала вся в сторону.
 И действительно, дальняя стена вся скособочилась, и невооруженным глазом было видно, что ей был необходим капитальный ремонт.
 — Так что у каждого свои проблемы, — вздохнула Анна. — А то знаешь, болтают тут все про всех, как будто заняться больше нечем. Особенно Зиновьева эта. У нас тут кто чем занят. Бабки-то это да... с ними нужно разговаривать. Ой, Господи, Зиновьева эта болтушка. Ходит, сплетни собирает, такая сплетница. Как начала мне тогда про кого-то! А мне что? Мне все равно. Я, наверное, умаяла уже тебя своими историями? Болтаю и болтаю, похуже этой Зиновьевой... Хех.
 — Что Вы, — поспешил заверить ее Антон. — Мне даже интересно послушать. Тем более я привык больше слушать людей, нежели говорить сам.
 — Вы это что, доктор какой? — поинтересовалась Анна, и в ее глазах блеснул огонек.
 — Нет, нет, — засмеялся парень. — Я не доучился, чтобы доктором быть. Я просто на скорой помощи несколько лет отъездил. Я фельдшер.
 — Вот оно что, — женщина выглядела несколько расстроенной. — Тоже хорошо. Главное ведь пользу людям приносить.
 — Это Вы верно подметили, — согласился Антон, поглядев в окно. На улице поднялся сильный ветер. Верхушки деревьев ходили ходуном из стороны в сторону, а свинцовые тучи затянули все небо. Наверное, собирался дождь.
 — Да, — протянула Анна, и невидящим взглядом уставилась в окно. Она, видимо, собиралась еще что-то сказать, но либо забыла это, либо решила утаить.
 — А у вас есть свечи? — как бы между делом поинтересовался Антон. Время уже было достаточно, и до магазина идти совершенно бесполезно. Оставалось понадеяться на запасливость этой старушки.
 — Были где-то, — протянула Анна, поднимаясь со стула. — А тебе, собственно, зачем они понадобились?
 — Да у нас вчера электричество вырубилось, — объяснил Антон, демонстративно жестикулируя руками. — В магазин, как я понял, уже не успею, потому и решил у Вас поинтересоваться. Не хотелось бы сегодня снова без света сидеть.
 — Ну, со светом тут частенько проблемы бывают, — призналась старушка, рыская в небольшом шкафчике. — Это тебе не город, тут местность дикая практически, можно сказать, прошлый век царствует… вот они, родные.
 Она развернулась и показала несколько белесых свечек в своей пораженной артритом руке.
 Тем временем погода за окном совсем расстроилась. Ветер усилился, стал накрапывать мелкий дождик. На соседнем дворе из дома выбежала старушка, и, придерживая платок на голове, принялась в спешке снимать с веревки сушившиеся белье.
 — Я домой пойду, — сообщил Антон, поднимаясь из-за стола. — А то дождь, кажется, начинается... Где у вас тут можно чашку помыть?
 — Оставь, я сама помою, — Анна натянуто улыбнулась. Парень еще раз поблагодарил соседку за вкусный чай, пообещав забежать как-нибудь еще, как выдастся свободная минутка.
 Он вышел на улицу. В легкой футболке и коротких шортах, было очень холодно. Быстрым шагом он пересек двор, и широкими шагами направился к своему дому. Мрачное небо разорвала яркая вспышка молнии и где-то вдалеке, разлились раскаты грома.


Глава 5


 Погода разошлась не на шутку. От ветра, казалось, весь дом ходил ходуном, под напором стихии дребезжали стекла в старых деревянных рамах. Дождь хлестал по окнам, за которыми то и дело раздавались раскаты грома. В доме повышибало все пробки и, когда Антон полез к счетчику, чтобы включить их вновь, он обнаружил, что электричество снова отрубили.
 Он в полутьме пошел на кухню за свечами. По дороге спотыкнулся о коробки, которые они с Катькой оставили на терраске и еще не успели разобрать. Громко выругавшись, он со злости пнул ни в чем не повинную коробку и пошел дальше. В сенях, обустроенных под кухню, творилось тоже черти что, все валялось, на полу громоздились раскрытые и наполовину разобранные коробки. Преодолев все эти преграды, Антон, наконец, достиг кухонного шкафа, порылся в нем, и извлек пару свечей, подаренных Анной. По дороге он захватил с собой пустой граненый стакан, который  должен был исполнять роль подсвечника.
 — Ты в порядке? — поинтересовался Антон, закрыв плотно за собой дверь в комнату.
 — Да, — тихонько ответила Катька с дивана. — Что со светом?
 — Свечки принес, — он поставил стакан на стол, а в него свечку. — Сейчас зажгу, подожди.
 Он начал рыться в карманах штанов в поисках зажигалки. Неожиданно, раздался еще один раскат грома и, комнату озарила яркая вспышка молнии.
 — Антон, мне страшно, — пожаловалась Катька. Было видно, как она с опаской косилась в окно. Наконец он зашел зажигалку. Чиркнув пару раз, зажег свечу. Комната наполнилась приятным светом. От порывов ветра снаружи, пламя ходило ходуном, отчего свет время от времени мерцал.
 — Все нормально, — произнес Антон, присаживаясь на диван. Катька сразу прижалась к нему и крепко обняла. Он обнял ее в ответ и поцеловал в пробор. Слава Богу, что в такую непогоду они у себя дома. Пусть со светом проблема, но они в тепле и главное вместе.
 — Ужас, — прошептала Катя. Она дрожала всем телом.
 — Ничего страшного, — успокоил ее Антон. — Егор сказал, что это часто тут происходит. Поэтому не волнуйся, я же с тобой.
 На улице завывал ветер. Все небо накрыло густой серой пеленой, которое нависало над Здравницей, подобно огромному мрачному куполу. Даже соседский пес, который постоянно лаял на людей, проходивших мимо забора, скорее всего, запрятался в своей будке.
 Комнату озарила еще одна вспышка молнии. На долю секунды яркий свет вырвал из темноты комнату и все предметы, находящиеся в ней. Старый диван, застекленный сервант с посудой внутри, красный ковер на стене, изъеденный молью, иконостас в дальнем углу...
 Свет отразился от икон. Строгие лица на образах пристально смотрели на молодоженов, а их указательный палец, поднятый вверх, напоминал о том, что Бог видит все. Обрамленные золотом, они, словно светились в темноте.
 Порядок в комнате еще не был наведен до конца: в углах громоздились нераспакованные коробки с вещами, многое просто валялось на полу, отодвинутое к стене, чтобы не мешать проходу. Даже занавесок на окнах не было.
 — Ладно, давай раздевайся, — Антон поднялся с дивана. — Спать будем.
 Он стянул с себя майку, и швырнул ее на стул. Слабенький обогреватель, который трещал еще с тех пор, как его включили, хорошо сумел нагреть комнату. Катька поднялась с дивана и тоже начала раздеваться. Антон краем глаза подглядывал, как жена раздевается. Он всегда восхищался ее фигурой, которая, по его мнению, была идеальна. В полутьме ее гладкая кожа блестела, а очертания ее тела казались еще более изящными. И беременность не могла испортить этого зрелища, даже наоборот, придавала какую-то особую красоту.
 Однако громкий звук из кухни заставил Антона отвлечься от разглядывания. Звук был такой, словно что-то упало. Парень вздрогнул и уставился на закрытую дверь. Повисла тишина.
 — Что это? - спросила Катька, прижав руки к груди. На ее лице застыл страх.
 — Упало что-то, — предположил Антон, однако в своих словах уверен был не до конца.
 Решив проверить что наделало столько шума, он вышел из комнаты. По обыкновению, наткнулся в темноте на коробки, что стояли в проходе. В который раз выругался, но остался уверен в том, что их встреча в темноте была далеко не последней.
 В кухне царила тьма. Только завалившись в дверной проем, Антон сообразил, что не взял с собой свечу. Отчитав себя за забывчивость, он начал всматриваться в темноту, пытаясь рассмотреть, что здесь было не на своем месте. Однако эта задача оказалось невыполнимой, ведь тут практически все находилось не на своем месте. И этот бардак придется разгребать еще не один день.
 И тут сильный порыв ветра настежь распахнул дверь. Она с громким стуком врезалась в стену, звякнула ржавым замком и так же громко захлопнулась. Так вот что тут громыхало! Ни он, ни Катька не догадались закрыть дверь на замок, вот она и болталась из стороны в сторону под порывами ветра.
 Антон подошел к двери и защелкнул замок. Подергал на себя, чтобы удостовериться в том, что она не распахнется вновь. Немного успокоившись, парень направился обратно в комнату. Катька уже лежала под одеялом, укрывшись до самого подбородка.
 — Ничего страшного, — сообщил Антон, улыбнувшись. — Там просто дверь была открыта.
 — А, — протянула девушка, прикрыв глаза. Кажется, все произошедшее порядком испугало ее.
 — Нормально все, — пробормотал Антон. — Катюш… Я узнал сегодня у соседей, давай завтра в магазин сходим? Он в соседней деревне. Тут в дом нужно купить кучу всякого, а в нашем магазинчике ничего нет...
 Стук-стук.
 Антон замолчал, так и не закончив предложение. Ему показалось, что он слышал стук. Может и показалось за шумом дождя, а может и правда стучал кто-то...
 — Да, сходим, — согласилась Катя, которая, судя по всему, ничего не слышала. — Я хотела купить порошка, мыла тоже нет, к тому же...
 Стук-стук.
 На этот раз точно не показалось. Звук был такой, словно кто-то стучал по стеклу. Тихонько так...
 Катька резко замолчала, и ее лицо изменилось в одно мгновение с беззаботного выражения на неописуемый ужас. Ее глаза округлились, смотря не на Антона, а куда-то мимо него. Ее рука дернулась, и девушка прикрыла ею рот. Было видно, как ее пальцы дрожат.
 —Господи... — ее голос звучал приглушенно из-за сомкнутых около губ пальцев.
 Стук-стук.
  Звук за спиной раздался вновь. Кто-то постукивал пальцем в окно.
 Стук- стук.
 Наблюдая за напуганной женой, и сам испугавшись не меньше, Антон развернулся, и у него внутри все сжалось в предвкушении того, что так сильно напугало Катьку. Невозможно забыть никогда то, что предстало перед его глазами. Сквозь пелену дождя парень увидел темный силуэт, который прижался к стеклу с той стороны. Его очертания больше всего походили на человеческие, но непонятно, было ли оно человеком или нет. А его пальцы на руках были неестественно длинными. Он постукивал одним из них по стеклу, пытаясь привлечь внимание жильцов.
 Очередная вспышка молнии озарила комнату мертвенно-белым светом, вырвав из темноты ночного гостя по ту сторону окна: непропорциональное лицо, такое же неестественно вытянутое, как и его пальцы; его нос, больше всего походил на поросячье рыло, а глубоко посаженные глаза, в упор смотрели на молодоженов. Рот растянулся в отвратительной усмешке. Существо заглянуло в их окно, чтобы увидеть тех, кто находился в доме.
 Антон почувствовал, что внутри у него все скрутило. Холод, словно жидкий азот, растекался по внутренностям, сковывая их. Свет от вспышки погас, потопив во тьме и это жуткое существо. Силуэт в окне исчез, оставив после себя лишь капли дождя, все также непрерывно бьющие в окно.
 Парень видел эту тварь в окне лишь пару секунд, но этого вполне оказалось достаточно. В памяти сразу всплыла его ныне покойная бабушка, которая постоянно на ночь занавешивала окна, мотивируя это тем, что вдруг ночью кто-нибудь заглянет к ней в окно.
 Выругавшись, Антон залез под одеяло к Катьке и прижал ее к себе как можно крепче. Он почувствовал, что девушка вся дрожит.
 — Все, солнышко, успокойся, я тут, — прошептал он ей на ухо. — Все, все, все…
 Она рыдала, и бормотала что-то совершенно невнятное. Антон больше ничего не сказал, а лишь крепче обнял девушку. Он пытался успокоить ее, а у самого перед глазами до сих пор стояла тварь с вытянутой мордой, в упор смотрящая на него.
 — Господи, — всхлипнула Катька. — Господи...
 — Тихо, тихо, — пытался успокоить ее Антон, закрывая глаза. Он вспомнил об иконах в углу и святых, что изображены на них. Присутствие икон в доме немного обнадеживало.
Пламя свечи начало колыхаться. Антон натянул одеяло до самого подбородка, словно это могло спасти их. Свеча догорит и потухнет, нет смысла вставать и тушить ее, к тому же,  теперь он побоится смотреть в незанавешенное окно. Может все это и показалось, все- таки они только-только здесь обживаются, черт его знает, что может привидеться. Но, честно признаться, он и сам не верил в это. Парень видел то, что видел. А что именно это было — это уже другой вопрос.
 Раздался раскат грома где-то вдалеке. Антон, все еще не выпуская Катю из своих объятий, начал проваливаться в сон. Кто бы ни ходил вокруг их дома, внутрь ему не попасть. Господь спасет и сохранит.


Глава 6


 Мимо с ужасным грохотом пронеслась фура. Сильный поток воздуха, порожденный железным монстром, чуть было не сбил Антона с ног. Парень только подивился тому, как гоняют эти грузовики, и вспомнил предостережение Егора по поводу того, что "здесь лучше не шастать".
 Утро парень провел в поисках интересующей его вакансии фельдшера. Соседняя деревня, именуемая "Спутником", больше походила на маленький городок. Тут имелась и школа, и пожарная станция, и даже некое подобие клуба, где по выходным, скорее всего, проходили дискотеки. Был найден и ФАП, притаившийся среди деревьев, за старой брошенной конюшней. Зайдя внутрь небольшой постройки, Антон обнаружил там дедка, который, скорее всего, видел еще самого Сталина. Дедок, на вопрос о необходимости ассистента, отрицательно покачал головой, на другие же вопросы вовсе ничего не ответил. По его опухшему лицу было ясно, что либо он уже принять на грудь с самого утра, либо еще не успел отойти от вчерашнего.
 Антон возвращался домой ни с чем. По пути он зашел в небольшой магазинчик и купил батон хлеба. Около входа столпились местные пьянчуги, громко кричали, да и вообще вели себя крайне девиантно. Двое даже сцепились, не поделив что-то в пьяном угаре. Но их борьба продолжалась буквально пару секунд, после чего они оба рухнули на асфальт, выругались и расползлись в разные стороны, потирая ушибленные части тела.
 Засмотревшись на битву титанов, Антон не увидел впередиидущую девушку и врезался в нее. На асфальт посыпались яблоки вперемешку с апельсинами, которые девушка несла.
 — Извините, — пробормотал Антон, и сразу же наклонился, чтобы подобрать рассыпавшиеся фрукты. Он кинул их в подол майки и, поднявшись на ноги, посмотрел на жертву своей неосторожности. Это была Марина, та самая продавщица из местного магазинчика. Девушка, увидев знакомое лицо, покраснела и потупила глаза. Антон тем временем, продолжал невнятно бормотать извинения, хотя и осознавал, что они были ни к чему.
 — Ничего страшного, — проговорила Марина, и раскрыла пакет. Парень поспешил высыпать туда собранные фрукты. Он намного смутился, растерялся, и не знал, как ему дальше стоило поступить.
 — Я просто засмотрелся, и вот..., — предпринял еще одну попытку Антон. Он не знал, что стоило говорить дальше, поэтому речь оборвалась, так и не родившись полностью.
 — На них ты засмотрелся? — Марина кивнула головой на столпившихся в сторонке пьяниц, после чего звонко засмеялась. Надо отметить, смех у нее был словно детский. Парень не нашелся что ответить, ведь девушка попала в точку: он засмотрелся на дерущихся алкашей. Она поняла причину его смущения и, продолжая смеяться, двинулась в ту же сторону, в которую и шла до столкновения.
 — Если есть желание и время, можем прогуляться, — предложила она, словно зазывая разиню. Антон подумал, что дел у него все равно не было, да и стыд перед девушкой сделал свое дело — он поплелся вслед.
 — Честно говоря, я пришел сюда в поисках работы, — признался Антон, догоняя Марину. — Но ничего не смог найти...
 — И не найдешь, — проговорила девушка, даже не посмотрев в его сторону. — Это же не город! Тут если и были рабочие места, то их давно местные заняли. У нас на пожарной станции, уже лет пятнадцать дед Федор сидит. Ему лет, наверное, больше, чем нам с тобой вместе взятым, и ко всему прочему, он слеп на один глаз. И глухой еще. Ничего, сидит на случай пожара.
 — Неправильно как-то, — заметил Антон. Он помнил, что на городских подстанциях скорой помощи, фельдшера подолгу не задерживались, и менялись как перчатки. Скоропомощных ветеранов было мало.
 — Для этих мест вполне нормально, — выдала Марина. — Как тебя зовут?
 — Меня Антон, — представился парень. Девушка бросила секундный взгляд, словно желая оценить нового знакомого. Улыбнувшись, она представилась сама:
 — Очень приятно, а я Марина.
 — Дед Егор говорил про тебя, — усмехнулся Антон, вспоминая пьяную речь своего соседа.
 — Это неудивительно, — покачала головой девушка, устремив взгляд куда-то вверх. — Он вечно про всех болтает. Все знают, что он давно спился, и особо не слушают, что он болтает.
 Они прошли по небольшой дорожке, срезав путь, и вышли прямо на обочину шоссе. Вдалеке замаячила фура, сверкая фарами и наполированным капотом.
 — Ты планируешь тут остаться надолго? — поинтересовалась Марина, посмотрев на своего спутника.
 — Мы с женой переехали сюда, — ответил Антон. Он бросил взгляд на девушку, и заметил, как после слова "жена" она потупила взгляд и таинственно улыбнулась.
 — Давно в этих краях не мелькало новых лиц, — проговорила Марина. — Все местные в основном. Была тут несколько лет назад одна пара. Тоже переехали, и...
 Девушка осеклась, словно осознав, что сболтнула лишнего.
 — И что? — помог ей Антон, немного заинтересованный.
 — Ничего, — девушка, судя по всему, поспешила замять то, что сказала секундой ранее. — Уехали и... все.
 Антон примолк, не найдясь, что ответить. Слова его спутницы прозвучали неубедительно, и более того, парень посчитал, что она что-то утаила от него. Дальше они шли в полном молчании. Впереди замаячила белая табличка с перечеркнутым словом "Спутник". Дальше начиналась родная "Здравница".
 — Редко встретишь здесь такого... как ты, — призналась Марина. — Одни пьянчуги в основном. Не с кем даже поговорить.
 — Тут людей и без того не особо, — усмехнулся Антон, вспоминая перекошенные дома и полное отсутствие жителей в этой деревне-призраке.
 — Многие уже умерли от старости, — проговорила Марина, не поднимая глаз. — А те, которые еще остались, отправятся туда  в ближайшее время.
 Антон задумался о состоянии дел в этой, забытой Богом, деревушке. Одни старики, доживающие свой век… Впрочем, какая разница? Он приехал сюда строить свою семью, а не следить за умирающими стариками.
 — Вон мой дом, — Марина нарушила поток мыслей Антона. Парень встрепенулся и посмотрел в сторону, надеясь рассмотреть жилищ своей новой знакомой. Рядом с ними оказался небольшой домик, оббитый бежевым сайдингом. Впрочем, ничем особенным он не отличался от других хибар, лишь дополняя мрачную атмосферу загнивающей деревушки.
 У Антона в голове роилась тысяча вопросов, на которые девушка, скорее всего знала ответы, но из-за своего стеснения, он не осмелился задать их. Она, тоже заметно потеряла интерес к парню, либо попросту давала ему права хода в этой беседе. Но Антон не использовал это, и лишь засунув руки в карманы, опустил голову, внезапно заинтересовавшись камушками, валявшимися у него под ногами.
 — А куда ты хотел устроиться работать? — разорвала тишину Марина, поняв, что от парня не дождешься первых шагов.
 — Хотел на ФАП, но там старичок какой-то, не особо разговорчивый сидит…
 Марина засмеялась.
 — Афанасий Сергеевич! — догадалась она. — У него инсульт случился года три назад. С тех пор он не любитель поговорить. Не говорит почти ничего.
 — Отлично, — Антон демонстративно развел руками. — Роль фельдшера выполняет старичок с рваными сосудами в голове…
 — Он хороший человек был, но мы все не вечные. Да и кто из нас двоих доктор?
 — Я фельдшер, — поправил ее Антон, который терпеть не мог, когда путали фельдшера с врачом.
 — Какая разница? — пожала плечами Марина, похоже, не находя особой разницы. — Что тот лечит, что этот…
 Они остановились возле невысокого, немного покосившегося от времени заборчика, которым быд окружен дом Марины. Между двумя знакомыми создалась неловкая пауза, во время которой, каждый не знал, как следовало делать дальше.
 — Я пойду, — сказала Марина, и небрежно махнув рукой, потопала в направлении калитки. Антон махнул рукой ей в ответ, но девушка, не могла видеть его жест, так как лицо ее обращено в другую сторону. Когда девушка скрылась за изгородью, Антон побрел в направлении своего дома, стараясь выкинуть из головы эту случайную встречу.
 
 
***


 Вечером того же дня, Катька заболела. Сначала она пожаловалась на головную боль, потом вся покраснела, как помидор, и вовсе слегла. Антон измерил ей температуру и обнаружил на термометре страшные цифры — шестьдесят девять и три. Распотрошив, еще не распакованные коробки, он смог отыскать пачку аспирина, которую и затолкал Катьке в рот.
 Беда свалилась на голову внезапно, перетасовав все построенные планы. Катя лишь стонала, не в силах выдавить из себя и слова. Пот лил с нее градом, и тонкая простынь уже насквозь была пропитана им. Охваченная лихорадкой, девушка металась в постели, не в силах найти успокоения.
 Антон беспокоился как за жену, так и за малыша, для которого инфекция была ударом не менее тяжелым, нежели для мамочки. Хотя стоит признаться, что это Антон окрестил Катькину болезнь инфекцией, так как подумал, что симптомы характерны именно для нее. Простуда, грипп... кто знает? Сейчас началась такая пора, когда респираторные инфекции гуляют на свободе и стоит хотя бы немного беречься от этой заразы. Антон знал, что осенью кашляющие бедолаги с опухшими миндалинами, наполняли терапевтические отделения городских больниц, прямо как по заказу.
 Время текло очень медленно и, наблюдая за муками жены, Антон сам не мог найти себе места. Он помог бы ей, если только мог. Но в этой ситуации оставалось лишь ждать, когда болезнь разожмет свой кулак и уйдет. За окнами давно наступила ночь, поглотив последние лучи солнца. Антон  просил Бога лишь о том, чтобы Катькины муки прекратились, как можно скорее...


Глава 7


 К полуночи Катька, наконец, уснула. Антон устроился в кресле рядом с ее кроватью. Обогреватель работал на полную мощность, но парень все равно укрылся теплым пледом, так как в доме было довольно холодно. Жена лежала под двумя одеялами. Заботливый муж накормил ее жаропонижающими таблетками и укутал, чтобы она лучше потела. Так его учила делать еще бабушка, когда он был маленький. Этот стариковский метод действительно хорошо помогал от жара.
 Рядом горел старенький торшер. Бледно-желтый свет слабо освещал их большую комнату, удлиняя и без того расползшиеся тени. Слава Богу, в этот жуткий вечер проблем со светом не было. За окном накрапывал небольшой дождик, и Антон слышал, как он стучит в окно.
 Катька измученно постанывала во сне. Антон взял ее горячую руку, в надежде, что девушка почувствует его присутствие рядом с собой. Тишина давила, на веки постепенно наваливалась тяжесть. Кажется, сон начал вступать в свои права.
 Антон откинулся в кресле и прикрыл глаза. Он полностью отдался во власть сна. Приятная теплота растекалась по телу, и парень почувствовал, что засыпает.
 И снится ему сон.
 Во сне все было так же, как и наяву: их комната, погрузившаяся в темноту, дождик за окном, Катька на кровати. Но Антон почувствовал чужое присутствие. Тьма начала сгущаться, поедая и без того тусклый свет. Она, как отвратительный огромный осьминог, протянула свои щупальца к беспомощным людям, пытаясь утащить их в бесконечный мрак.
 И тут Антон увидел то, что так сильно напугало его. Два портрета прежних хозяев дома, висящие на противоположных стенах, словно ожили. Лица, изображенные на них, строили разные отвратительные гримасы, будто пробуждаясь ото сна. Они, то злобно улыбались, то корчились от боли, то хмурились. Их глаза рыскали по комнате, в поиске чужаков. Неожиданно взгляды обоих лиц остановились на Антоне, мирно сидящем в кресле. На лицах застыло злобное выражение, словно хозяевам было противно присутствие незнакомцев в их жилище.
 Антон, не отрываясь, наблюдал за гневными ликами, смотрящими на него со старых портретов. Он прекрасно понимал, что этих людей уже давно нет в живых, они умерли много лет назад, но изображения были настолько реальны, что здравый смысл оставил голову молодого человека. Теперь он чувствовал себя нежеланным гостем здесь, словно он влез в чужие владения и был застукан рассерженными хозяевами.
 Злобные лица на портретах стали еще более злыми, глаза сузились, превратившись в узенькие щелочки, изображения заскрипели желтыми зубами. Они, не отрываясь, изучали гостя, словно желая знать, что он забыл в их доме.
 Антон испугался, увидев гнев мертвых хозяев дома, но даже больше не за себя, а за Катю. Он бросился на диван, прижав к себе горячее тело девушки. Ее руки болтались как плети, веки были плотно сомкнуты. Антон зажался в угол, крепко сжимая в руках девушку, и с ужасом наблюдал за происходящим в комнате.
 Лампа погасла, и комната погрузилась в кромешную тьму. Раздался леденящий душу смех, явно принадлежавший ожившим портретам, болтающимся на стене. Они злорадствовали, увидев ужас, застывший на лице человека, так нагло вторгнувшегося в их владения. И тут изображения начали светиться слабым светом, который становился ярче с каждой секундой. Сначала этот свет окутывал портреты, а после, словно призрачная отвратительная жижа, стал вытекать из изображений и капать на пол. Каждая упавшая капля сотрясала дом с неимоверной силой, словно эти капли были очень тяжелыми. Антон увидел, как из лужицы на полу начали вытягиваться две призрачные фигуры. Когда они достигли примерно его роста, он смог различать в них мужчину и женщину. Мужчина был облачен в строгий костюм, а женщина в длинное платье, касавшееся подолом самого пола.
 Но фигуры не остановились на этом. Они продолжали растягиваться вверх, словно хотели вырасти до неимоверных размеров. Они тянулись, подобно пластилину, и при этом их черты чудовищно искажались вместе с их ростом. Человеческие очертания все больше и больше корежились, и эти ночные призраки все меньше и меньше напоминали людей. Когда они достигли своими уродскими головами потолка, они слегка изогнулись в сторону, продолжая удлиняться дальше.
 Одна из фигур сделала шаг по направлению к застывшим в углу Антону с Катькой в руках. За первой тут же последовала вторая. Они шли, неуклюже покачиваясь из стороны в сторону. Вся комната наполнилась каким-то страшным шумом, но откуда он исходил Антон так и не смог понять. Определенно его производили призраки, ведь именно они превратили эту уютную комнатку в логово ужаса. Их тела все продолжали удлиняться, и с каждым шагом они были все ближе и ближе к беззащитным молодоженам.
 Крик вырвался у Антона из глотки, и он открыл глаза. Яркий свет разорвал темноту ночного кошмара, возвращая в реальность задремавшего парня. Он с опаской огляделся по сторонам, но не обнаружил ничего таинственного: за окном все так же накрапывал мелкий дождик, Катька мирно посапывала во сне, а портреты, причем абсолютно статичные, висели на своих законных местах.
 Поднявшись с кресла Антон, осторожно ступая, чтобы не разбудить Катьку, отправился в сени. Не включая свет, он зачерпнул в железную кружку из ведра холодной воды и присел за стол. На душе было тяжело, словно парень нес на ней тяжкий груз. Может быть, так и было на самом деле, ведь за последнее время столько всего сразу навалилось, что разобраться со всем сразу было невыполнимой задачей. Проблемы с поиском места работы, какие-то странности, творящиеся с заходом солнца, Катя, подхватившая простуду, да еще и этот кошмарный сон внес свою лепту во всю эту историю.
 Однако, он искренне верил в то, что все наладится магическим образом само собой. Больше всего в тот момент Антон переживал за жену, которой покоя не давала проклятая болезнь. В их семейных отношениях еще царил тот период, когда супруги еще не успели надоесть друг друга, и ежедневно обменивались нежностями и другие не менее приятными вещами. Да и Катя была таким человеком, дарящим себя полностью. Она любила мужа, и не раз признавалась в этом, говоря, что не хочет жить без Антона. И в ней растет его ребенок, которого девушка подарит ему вскоре, как знак своего безграничного доверия.
 Антон одним глотком осушил кружку, и осторожно поставил ее на стол. За окном было абсолютно темно, и лишь дождик стучал по стеклу с той стороны. Парень, задумавшись, уставился в темноту ночи, совершенно позабыв о недавнем инциденте и о своем новоиспеченном страхе смотреть ночью в незанавешенные окна.
 Оставалось надеяться, что Катька уже совсем скоро поправится, и они смогут вместе погулять по окрестностям. Какой бы заброшенной ни казалась "Здравница", но ее природа лишь привлекала неискушенный взгляд обывателя. Помимо всего прочего, Антона так и подмывало прогуляться по лесу и посмотреть на тот самый пруд, про который он уже не раз слышал от соседей. По их рассказам, вокруг водоема кружилось множество сельских легенд, которые и заинтересовали молодого человека. Он еще с детства любил пощекотать себе нервишки подобного рода страшилками и глупыми городскими легендами. Чудовища, живущие в шкафах у маленьких детей; призраки, воющие по ночам, чтобы испугать тех, кто не спит в поздний час; кошмарные вампиры, затаившиеся в тени и ждущие заблудившегося в ночи — все это детские страшилки, в которых было правды слишком мало, чтобы воспринимать эти истории всерьез.
 Может их жизнь здесь и наладится, ибо в последнее время в городе все шло из рук вон плохо. Работников скорой помощи хватало и без Антона, жить где-то надо, кушать не забывать, и это если не брать в расчет одежду, и что-нибудь для собственного увеселения. Одним словом — лучше бы скрыться от тысяч глаз, которые смотрят на тебя ежедневно и ждут конкретных действий. Тихая и спокойная жизнь была гораздо приятнее городской, раз уж он решил жить семейной жизнью. Это еще для одинокой холостяцкой жизни все это можно было претерпеть и как-то выкрутиться, но когда их стало двое, а потом и трое, пришлось сесть и пораскинуть своими мозгами.
 Так же как и пришел, осторожно ступая, Антон вернулся в комнату. Тихонечко снял тапки, и прилег рядом с Катей, нежно обняв ее и прижав к своей груди. Ему даже показалось, что у нее в животике его ребенок стукнул ручкой, или может быть ножкой, в знак того, что он знает, что у них там снаружи происходит. Антон опустил одну руку, и прижал ее к теплому Катькиному животу. Тут он окончательно понял, что желать большего в этой жизни попросту глупо. Счастье — это жить и быть нужным кому-то, тому, кто окружает тебя теплотой и любовью, а потом получить возможность поделиться этими чудесными чувствами с кем-то другим, маленьким, тому, кому эти чувства нужны, как воздух. Из этих чувств сплетаются особые узы, разорвать которые практически невозможно.
С этими мыслями Антон и уснул, с улыбкой на лице и с уверенностью в том, что завтра все будет намного лучше.


Глава 8


 Антон проснулся рано. Осторожно вышел из комнаты, чтобы не разбудить Катю, и отправился в сени. Разбив на сковороду три яйца, он позавтракал, запил все это растворимым кофе и отправился на «Спутник» за лекарствами. Уже на дороге, он заметил Егора, плетущегося по обочине. Старик покачивался при каждом шаге, словно пингвин, и Антон догадался, что он уже с утра принял на душу.
 — Егор! — крикнул парень, догоняя старика. Тот обернулся и посмотрел безучастным взглядом на своего соседа. Антон объяснил ему, что тоже идет на «Спутник», что Катя приболела и нужны лекарства. Дед лишь молча кивнул головой, словно уже знал об этом, и поплелся дальше, но теперь уже в компании Антона.
 — Как же надоело мне все, — сказал Егор, плотнее укутываясь в свой старый бушлат. — Что за жизнь проклятая... В сортир даже зайти не могу, жена там сидит. Иди, говорит, куда хочешь. Какого черта ты там сидишь и орешь о том, что мне запрещено туда идти? Ладно, я отоссался за деревом. Дура глупая. Я же ей вчера сказал, что напиваюсь не просто так... С ней же разговаривать невозможно. Куда мне деваться?
 Выругавшись, дед полез в карман бушлата и достал измятую пачку. Достав одну сигарету, он убрал пачку обратно. После этого он начал рыскать в других карманах, нашептывая разные ругательства себе под нос.
 — Черт, — ворчал он. — Где оно... здесь нет... куда... ох, Господи...
 Наконец, то, что он так судорожно искал, оказалось у него в руке. Это был коробок спичек. Почиркав одной из них, он зажег огонек и прикурил сигарету.
 — Ты даже не представляешь как меня все достало, — продолжал бубнить дед, раскуривая сигаретку. — Я это... даже не живу, я существую! Тьфу! Ничего не могу!
 — Что-то ты совсем загрустил, — заметил Антон.
 — Да, загрустил! — крикнул дед, сплюнув. — Я уже давно грущу. Зачем мне это все надо?
 Антон огляделся по сторонам и, не обнаружив ни одной машины, махнул Егору рукой, показывая, что стоит сейчас перейти дорогу.
 — Ну, ты и болтун, — заявил Антон, переходя шоссе. — Так и будешь болтать до конца жизни.
 — Это уж точно! — рассмеялся в ответ старик. — Болтать буду до конца жизни! Холодно мне, что уж поделаешь. У меня все кости промерзли до основания. Люди, наверное, думают, что вот дурак, идет в бушлате. А что я могу поделать, если мне холодно? Костерок что ли развести?
 Егор остановился и, наклонившись, потянулся за сухой веточкой, которая валялась на дороге.
 — Не надо костерок разводить, — Антон схватил его за руку, и потянул вперед. — Пойдем.
 Старик разочарованно посмотрел на своего спутника, но противиться не стал. Однако, даже отойдя на приличное расстояние, продолжал поглядывать на ту веточку.
 —Да ладно, — Егор понурил голову. — Особо, конечно, не согреешься…
 Они уже сошли с главного шоссе, теперь шли вдоль небольших домиков. Эта деревня выглядела намного солиднее той, в которой они жили: деревянных домов здесь не было, а в основном стояли двухэтажные коттеджи, с зелеными лужайками, а дальше, так и вовсе высились пятиэтажки.
 Заболтавшись, мужчины не увидели автомобиль, несущийся через дорогу, через которую они проходили. Антон, заметив опасность первым, схватил деда за рукав старого бушлата и изо всех сил дернул его назад. Раздался оглушительный визг тормозов, и машина остановилась от них буквально метрах в двух. За рулем сидела девушка, с выпученными от страха глазами. Егор меланхолично поднял голову, пристально посмотрел на виновницу происшествия и, махнув в ее сторону рукой, пошел дальше.
 — Гоняют как полоумные, — заметил он. — Я вот тоже как-то там... Чего я несу вообще? А, тоже баба сидела. И хрен она тормознула! Смотрю на ее рожу — наглая такая сидит. Кто ее вообще за руль посадил?
 Они уже подходили к табачной палатке. Егор решил срезать, и полез через лужайку. Антон последовал за ним.
 — Тут выжрать особо не к спеху, — проговорил старик, пока они шли к палатке. — А вот курево да... Хватит, не хватит? Пачки одной?
 Антон лишь молча пожал плечами. Тем временем дед уже подошел к табачной палатке и  осматривал товар на витрине.
 — Так, сейчас, — бормотал Егор себе под нос, изучая разные сигареты. — Это есть...
Наконец, найдя то, что его интересовало, либо наоборот не найдя, полез в окошко, заглядывая внутрь.
 — Девушка, извините, — позвал он продавщицу. — За тридцать два есть что-нибудь такое... ну... сигареты?
 — За тридцать два не знаю, — услышал Антон голос внутри палатки. — Сейчас посмотрю.
 — Подешевле... Курево любое. За тридцать пять, там...
 — Сейчас... Так ... За тридцать семь. Хотя, нет, даже за тридцать три есть, без фильтра, правда.
 — О! — обрадовался Егор, подняв вверх большой палец. — Вообще отлично! Девушка... стойте. Забыл спросить, а спички есть? Мне пару коробков.
 — Есть, есть, — отвечал голос. — Два рубля.
 Старик полез в карман и достал оттуда горсть мелочи. Отсчитав нужное количество монет, он протянул их девушке в окошко. Забрал пачку сигарет, два коробка спичек и сунул их поспешно в карман.
 — Спасибо большое, — поблагодарил он, и пошел прочь.
 — Покурю хоть, — пробормотал Егор, уже отойдя от палатки и шаркая при этом по асфальту старыми сношенными галошами. — Если лягу спать раньше, то ладно. Если не лягу — ну... буду телевизор смотреть до упору.
 — Кто как живет, чего уж, — ответил Антон, стараясь поддержать разговор.
 — Ну да, — протянул старик. — У меня товарищ тут есть. Как его там... А черт бы с ним, ты его все равно не знаешь. Ну вот какого хрена ты покупаешь сигареты за восемьдесят рублев, если ты куришь там... ну, раз в пять часов? Так и не кури вовсе! Себя что ли показать решил? Ну так какую-нибудь другую соску себе в рот засунь..
 — Например? — поинтересовался Антон.
 —Да, Господи, я не знаю... впихни себе... ну... траву жри. Засунь и жри.
 Было даже интересно послушать негодование старика. Сколько они уже были знакомы, он постоянно на всех серчал, и вечно был всем недоволен. Правда сейчас, он больше беседовал сам с собой, нежели с соседом.
 На обратном пути они заглянули в аптечный ларек, где Антон приобрел кое-какие лекарства от простуды. Но даже тогда, старик не желал успокаиваться и все еще ворчал.
 — Буду я еще в этой земле ковыряться, — пробормотал Егор. — Иди, говорит, грядки делай. Какие это грядки... могилы самые настоящие...
 — Какие еще могилы? — переспросил Антон, не поняв, к чему это было сказано. Однако, старик, либо его не услышал, либо попросту решил не отвечать. Складывалось такое впечатление, что он погрузился глубоко в свои мысли и уже не понимал, что происходит вокруг него.
 — Ночью просыпаюсь — шум какой-то на чердаке, — продолжал он, словно забыв об Антоне, идущем рядом с ним. — Будто ходит кто-то. Даже не шаги, а так... похоже что-то нечеловеческое там лазает. Часа четыре, наверное, было. И слышу уже не в первый раз. Точно не кошка была, у нее ведь когти, и звук получается своеобразный. И не птица. Непонятно, толи балки сами разваливаются, толи что...
 Лезть в монолог старика было бессмысленно, он все равно не ответил бы. Поэтому молодому человеку только и оставалось, как идти и молча слушать.
 — Эти что ли шастают, — пробормотал Егор. — Души их пришли. Потому что он их сожрал, а я виноват… Да я в последнее время у всех виноват. Что уж, я привык. А на чердак я уже сам сто лет не лазал. Знал бы, я утверждал бы. А так... Я ночами так-то сплю, но все равно слышу все.
 Мимо них проносились автомобили. Антон поглядывал по сторонам, ожидая, когда поток машин иссякнет, и можно будете перейти дорогу.
 — Я как спать ложусь, так перед этим обязательно замок на двери проверяю, — сообщил дед Егор. — Не дай Бог дверь открытой оставить. Я никого не приглашаю к себе в дом, пущай у себя там сидят, нечего по чужим домам шастать, да в окна заглядывать...
 После этих слов у Антона в памяти возникла страшная картина: ночь, сильный ливень, вспышка молнии, отвратительное существо, стучащее в его окно... Внутри у парня все похолодело. Он удивленно посмотрел на старика, но тот уже сменил тему монолога.
 — Пропади пропадом эти ларьки, — бормотал Егор. — Химия одна, черт побери! Вот бабка моя сделала мне тут как-то петушка. Ну, супчик в пакетике, петушок нарисован. Сварила, ладно. Я как этот супчик в рот взял, так сразу и обалдел! Соленый! А у меня как пошел живот сразу, и пучит! Ну, думаю, как люди этих петушков едят? Самое лучшее и вкусное, это то, что сам готовишь! Вот тебе и петушок. Думал супчика покушаю, а там такая химия... У меня печень как кирпич! Всем там сжало. Больно, и чувствую, как там напряглось все, словно мешает что-то. Потом смотрю, вроде стало отпускать. Ой, ну и поел петушка... химического. Пихают не пойми что…
 — Погода что-то совсем испортилась, — как бы между делом заметил Антон, взглянув на хмурое небо.
 — Да ну ее, — отмахнулся дед Егор, и полез за бутылкой во внутренний карман. — Что мне эти погоды... У меня что, делов нету?
 — Есть, наверное, — пожал плечами Антон. Старик, похоже, снова решил завести монолог, поэтому оставалось лишь вовремя ему поддакивать.
 — Есть! — Егор достал бутылку и поднял ее над головой, словно трофей. — Это у вас, молодых, все дел нету, а у меня во! По горло!
 Он открутил крышечку и, запрокинув бутылку, сделал хороший глоток спиртного.
 — Да я тоже взрослый уже, дед Егор, — возразил Антон, поглядывая по сторонам. Он научился этому от старика, и теперь опасался, что кто-то увидит, у Егора в руках бутылку. — У меня тоже дел хватает.
 — Ой, взрослые такие, взрослые! — рассмеялся старик, закрутил крышечку и спрятал алкоголь во внутренний карман бушлата. — Да за таких больше переживаешь. Только бы голову на плечах иметь. Ой, Катька-то с какого года... Семьдесят восьмого что ли... Тридцать шесть ей значит. Это вот Надькина дочка! Вот так по молодости ерундой занималась, со всеми. То с одним, то с другим. Ну, нравилось ей, конечно... Все легко и просто, пока молодой. Все у нее там горит прям... И все, давай! Ну, она такая... Ой, Боже... Один за другим. А вот так, бывает, еще немного выпьет, и все! Голова уже летит не туда, куда надо. Или так... дескать, смотри я  какая! Всем нужна! А кончается потом... только плакать будешь. А я вот и не знаю, что с ней дальше будет. Спрашивать-то неудобно...
 Из-за калитки одного из домов, выглянула старушка в синем платке. Она пристально смотрела на проходивших мимо мужчин. Антон поймал ее взгляд, но старушка продолжала неотрывно наблюдать за ними. Ее взгляд был полон недоверия, словно эти люди собирались причинить ей вред. Когда они миновали ворота ее дома, Антон обернулся посмотреть стоит ли там эта бабка или ушла. Но старуха все так же стояла, и внимательно смотрела им вслед.
 Егор, не увидел странной жительницы поселка, он, казалось, вовсе ничего не видит. Старик шел, шаркая по песку изношенными галошами. Выражение его лица было задумчивым, словно он размышлял о чем-то очень важном.
 — Собрались в кучу, — пробормотал дед, не поднимая глаз. — Шушукаются... черти проклятые...
 — Ты о чем? — поинтересовался Антон, но старик, как и в прошлый раз, либо не услышал вопроса, либо сделал вид, что не слышит. Его бормотание стало таким тихим, что ничего из сказанного уже разобрать не получалось. Лишь было видно, как его губы шевелятся.
 Впереди замаячил облупившийся старый дом Антона. Окно на чердаке, как глаз смотрело на своего жильца. Горит ли свет в окнах, отсюда нельзя было увидеть, но парень точно был уверен, что Катька сейчас дома.
 — Натворили делов, собаки, теперь сами не знают, что делать, — пробормотал Егор, почесывая бороду. Антон схватил старика за плечо. Он вроде бы вернулся к реальности и посмотрел на соседа. Глаза его были мутные, полуслепые от старости.
 — Может помочь? — спросил парень, немного потрясая старика за плечо, чтобы тот снова не окунулся в свои раздумья. Старик слегка покачнулся, словно еле держался на ногах, потом поднял руку и похлопал по кисти Антона. По его морщинистому лицу расползлась улыбка.
 — Да что ты, я хоть и старый, но еще ух! — дед Егор громко захохотал. — Иди, тебя там жена дожидается.
 Антон направился к калитке, оставив старика одного. Тот все стоял на месте, глядя вслед уходящему соседу. На его лице сияла улыбка. Антон и сам улыбнулся, видя радостное выражение на лице деда. Только не всегда улыбка на лице означает счастье и радость. Далеко не всегда.


Глава 9


 На плите шипела кастрюля с водой. Анна стояла возле стола и резала свежий лук. Егор сидел рядом на стуле, подперев седую голову рукой, и выжидательно глядел на жену.
 — Черт старый, — ворчала Анна, кромсая ножом зелень. — Клянусь, случится с тобой что-нибудь...
 —Да ладно, — отмахнулся от нее старик, откидываясь на стуле. — Что со мной может случиться? Если по башке только кто-нибудь даст. А кому это нужно кроме тебя... Хотя неизвестно кто кому еще даст.
 Дед расплылся в улыбке, но поймав злобный взгляд жены, тут же добавил:
 — Хотя нет, конечно, известно. Ты мне и дашь. Я-то ведь старый уже, сил нет никаких.
 — Да на черта ты мне сдался, — выругалась Анна, стряхивая порезанный лук в миску, и принимаясь за огурец. — Толку от тебя никакого, только пьешь и пьешь! Небось опять запрятал бутылку, паскуда!
 — Давай, обыщи, обыщи, — Егор демонстративно развел руки в стороны, показывая, что готов к обыску. — Нету ничего! Вот только бутылка пива в холодильнике стоит.
 — Вот и ужрись ею, — злобно бросила Анна.
 — Да ладно, — протянул старик. — Слушай, Анька, дай денег, курева нет. Пойду до магазина дойду, пока совсем не стемнело.
 — Ага, тебе только дай, да дай, — женщина бросила нож на стол и, уперев руки в бока, уставилась на мужа. — Когда закончишь?
 — Да что ты сразу верещать начала, я до магазина просто дойду...
 — Ага, а обратно на коне приедешь, — Анна громко захохотала. После чего взяла со стола нож и вернулась к своему занятию.
 — Ну да, на мерине, — уточнил Егор, поднимаясь со стула. — А лучше на ишаке.
 Егор пересек кухню, и начал рыться на одной из полок. Перерыв кучу ненужных вещей, он достал оттуда старую грязную кепку и водрузил ее себе на голову.
 — Так, я сейчас уйду, — сказал он, выравнивая козырек. — Двери закрой, а через полчаса открой. Я вернусь. Но это время пусть двери лучше закрыты будут. Так, пошел… А, нет. Поссать еще нужно.
 — Что ты все туда бегаешь? — спросила Анна, не отрываясь от своего занятия. — Вот бегает и бегает...
 — Извини меня... простатит, — последнее слово Егор произнес, растягивая каждый слог.
 — Ага, конечно, — хмыкнула его супруга. — Простатит у него... Был бы простатит, то я бы отсюда слышала, как ты ссать ходишь. А так... Прямо столько болезней у него, я не могу...
 — Не веришь и не надо, — Егор махнул рукой в сторону жены. Она краем глаза заметила этот жест, и он окончательно вывел ее из себя. Женщина снова швырнула нож и закричала на всю кухню:
 — Ты смотри, у меня вон провод! Тебя же нужно хлестать, как следует. Пьянь! Одни беды от тебя!
 — Да что ты разоралась? — возмутился Егор, замахав руками, словно жена хотела на него накинуться.
 — Ты мне еще указывать здесь будешь?! — закричала Анна. — Ты посмотри на него! Не перестает пить вообще! Протрезвел, я думала, может одумался, мало ли. А ты что? Бутылку этой гадости купил и залил. Тебе же все равно что заливать! Что бензин, что керосин. Ходишь уже как этот... Голова не соображает! Что ты с собой сделал? То за бок держится, то сердце у него болит... Там, небось, уже давления-то нет!
 Егор снова полез на полочку, и начал перерывать различный хлам. Оттуда посыпались какие-то тряпки, старые пакеты, ржавые гвозди...
 — Мешок взял..., — еле слышно пробормотал старик, но Анна все рано его услышала. Это ее рассмешило.
 — Что ты хихикаешь, как Баба-Яга? — поинтересовался Егор, поворачиваясь к жене. — Я же начинаю хоть что-то делать...
 — Ага, как же, — Анна закатила глаза, плюхнувшись на стул. — Мешок-то взял?
 — Какой мешок? Ты о чем? — старик выглядел крайне озадаченным.
 — Ты что-то про мешок говорил, вот я и спрашиваю.
 — Ты что, с ума сошла? Еще мне что-то говоришь... Так, ты на меня только не ори, но мне курева надо. А мне еще топать и топать, там и сям…
 — Я больше не хочу тебе ничего давать, ты меня измотал, — ответила Анна, складывая руки на груди. — Сидишь на моей шее.
 — Я уже давно все понимаю, — признался дед, понурив голову, словно в чем-то крупно провинился.
 — Понимаешь?
 — Угу.
 — Каким местом ты понимаешь? — не унималась Анна, продолжая сверлить взглядом старика. Тот почесал свою бороду и ответил:
 — Самым дурным…
 Анна встала, подошла к шкафу и вытащила оттуда свой черный кошелек. Порывшись в нем несколько секунд, достала оттуда несколько монет и кинула их на стол.
 — Там уже нет ни копейки, все выдрал.
 Егор подошел к столу, собрал монетки, старательно пересчитал их, потом полез в карман, вытащил еще несколько монет и сложил их с теми, которые были у него в ладони. Еще раз аккуратно все перечитав, он заявил:
 — Хрена с два! Еще как минимум десятка нужна.
 — Ну, ты встань там, кепку сними и постой, — посоветовала Анна, с ухмылкой на лице. — Может, кто и бросит чего. Ногу подожми, как будто ты без ноги, глядишь, каких копеек накидают.
 Егор ничего не ответил, лишь молча достал сигаретку и закурил.
 — Тебе же ничего доверить нельзя, — ворчала Анна. Она бросила кошелек на стол, и решила все-таки дорезать салат.
 —Да ладно, чего ты сразу кричать, — сказал дед, затягиваясь сигареткой. — Я же так, пойду посмотрю...
 — Иди и смотри! — крикнула Анна, не поднимая глаз. — Собрался, значит иди!
 — В башке у меня тараканы ползают, — пробормотал Егор. Он, пошатываясь, направился к уголку, где у них валялась вся обувь. Порывшись в куче старой изношенной обуви, он нашел свои старые галоши, и начал натягивать их на ноги.
 — Мне-то что, — бормотал старик, обуваясь. — Я же просто так дойду...
 — Иди, иди, — проворчала Анна. Кажется, она больше не собиралась ругаться, потеряв всякий интерес к конфликту.
 — Я просто так дойду, — в который раз повторил старик. Галоши он натянул, в руке сжимал собранные монетки. Кепка съехала набок, и готова была в любой момент сорваться с головы деда. Он разжал пальцы и еще раз посмотрел на деньги, которые выпросил у жены.
 — Анька, дверь закрой, — произнес он негромко. Анна прекратила кромсать огурец, и посмотрела на Егора. Тот был, словно сам не свой, выглядел совершенно иначе, чем в последнее время. Какой-то печальный, в глазах застыли слезы. Она смотрела на него и видела каждую морщинку на его лице. Его густые брови были слегка приподняты, что придавало его лицу детской наивности.
 — Иди уже, — сказала Анна, опуская глаза. Ей казалось, что Егора мучило что-то. Но как бы там ни было, он этим с ней не поделится. Никогда не делился, и в этот раз на это надеется не стоит.
 Замок на входной двери щелкнул, несмазанные петли заскрипели, и входная дверь захлопнулась за ушедшим Егором. В квартире повисла мертвая тишина.
 Анна заплакала. Что-то тяжелое громоздилось в ее душе, не давая даже вздохнуть полной грудью. Словно предчувствие чего-то страшного…


Глава 9


 В деревне царила гробовая тишина, время от времени разрываемая шумом проезжающих по шоссе фур. Даже ночью они носились одна за другой, не желая оставлять ни на секунду свою работу. Егор плелся по обочине, опустив глаза и шаркая поношенными галошами по песку. Глупо было выбираться в ночь, ради каких-то дурных папирос, но что поделаешь — привычка брала свое. Организм требовал табака, и ему дела не было до того, ночь на дворе или день.
 Еще одна машина пронеслась мимо, породив своим железным корпусом сильную волну. Она чуть было не сбила Егора с ног, но, тем не менее, старик удержался и даже набрался смелости погрозить негодяю вслед кулаком и крикнуть пару матерых слов.
 — Очумели уже, — пробормотал Егор себе под нос и продолжил путь к магазинчику. Этот ларек, где он брал всегда сигареты, работал круглосуточно, и лишь скучавшие лица продавщиц внутри менялись. До ларька топать осталось недолго, и это наблюдение согревало душу деду.
 Неожиданно, старик осознал, что фонари по бокам дороги больше не горят, погрузив трассу в кромешную тьму. Даже вечно несущиеся фуры исчезли, и тишина завладела этим местом. Только верхушки деревьев покачивалась в такт разгулявшемуся ночному ветру.
 Дед Егор остановился. Впереди больше не маячили огни "Спутника", фонари померкли, и вообще исчез какой-либо источник света. Старик даже начал сомневаться, в правильном ли направлении он двигался все это время. Его, словно, заперли в темную коробку, обнесенную с четырех сторон гигантскими черными стенами. Если бы дед не чувствовал яростное биение сердца в своей груди, то подумал бы, что умер. Хотя так он и представлял себе загробный мир — абсолютная темнота, которая сковывает все твое сознание, погружая его в вечный мрак.
 Дед сделал неуверенный шаг вперед, гадая, будет ли под его галошей твердая поверхность, или же он провалится в бесконечную бездну. Но нога ступила на песок, по которому и топал Егор несколькими минутами ранее. Значит давящая со всех сторон темнота лишь видимость, и он по-прежнему на дороге. Для большей уверенности старик выставил вперед руки, словно хотел нащупать впереди преграду или что-то похожее. Но его пальцы ловили лишь воздух, что было вполне логично.
 И тут он увидел свет. Он вспыхнул где-то вдалеке, именно там, куда и шагал дед. Именно там, где должен был находиться "Спутник", превратившийся теперь лишь в черное полотно. Свет сначала был тусклый, но с каждой секундой становился все ярче и ярче. Егору показалось, что это был фонарь, которым кто-то разрывал темноту. Как бы то ни было, но источник существовал и, кажется, приближался к заблудившемуся старику.
 Дед Егор подумал, что было глупо тащиться в такую темень за пачкой сигарет. Он прекрасно знал, что в темноте нет ничего хорошего, что она рождает одни лишь ужасы. Еще в детстве, отец закрывал дверь на замок, и никому не разрешалось покидать дом с заходом солнца. Все знали причину этого, но никто не озвучивал ее вслух, делая вид, что все так и должно быть. Но чем больше проходило времени, тем больше все предостережения тонули в пучине лет и стирались из жизни людей. Многие уже и так на том свете, их теперь ничем не испугаешь. Но те, кто еще живы, могут попасть в ИХ лапы.
 Свет разливался все больше и больше. Он выхватывал из тьмы померкшие фонарные столбы, пустынную дорогу, контуры деревьев. Егор подумал, что просто случилось что-то с электропитанием, и теперь трасса окунулась во тьму. Впереди, скорее всего, были электрики "Спутника", идущие устранить неполадку. И действительно, в волне света начали появляться едва различимые человеческие фигуры. Покачиваясь, они направлялись в сторону Егора.
 Старик вскинул руку, и закричал этим людям, старясь привлечь их внимание. Плутать во тьме он больше не собирался. Сейчас все наладят, и он сможет благополучно добраться до дома. Подумаешь, делов-то...
 И тут старик остановился как вкопанный, так и, протянув вверх руку, но больше не махал ею. Свет вдалеке разливался все больше и больше, словно там был какой-то большой световой шар, прохудившийся и выпускающий всю свою энергию наружу. Из тьмы возникали человеческие фигуры, одна за другой. Нет, их было не две, и не три... человек двадцать точно! Их покачивающаяся походка, их беспричинно дергающиеся конечности имели мало с нормальными человеческими движениями, да и аварий на этой трассе не случалось уже десятки лет, с чего бы все фонари вышли из строя в один момент?
 И тут ночную тишину разорвал стук. Казалось, что кто-то с равными промежутками бьет палочками по барабану. Бом-бом. Впереди замельтешила целая процессия из фигур.
 Егор видел их. Он уже встречал этих существ однажды, и тогда одна лишь Божья воля спасла старика. Он вновь забрел в их Царство, свернул не туда, и теперь оказался лицом к лицу с неведомой силой. Процессия уверенно двигалась в сторону испуганного старика, а барабанный стук, словно, отсчитывал шаги до их встречи. Бом-бом.
 Похолодев от ужаса, старик бросился бежать в обратном направлении. Это занятие было явно не для его старых костей: колоши спадали, суставы тут же заныли, да и легкие уже не те, что в молодости. На бегу, старик громко выкрикивал ту единственную молитву, которую знал. Но кажется, на этой мертвой дороге Богу не осталось места.
 Барабанный стук был слышен уже совсем рядом. Бом-бом. Как военный марш, только эти воины явились не для демонстрации строевой подготовки, а для убийства. А за ними следовал их предводитель, вырвавшийся из самого Ада.
 Егор больше не мог бежать. Он схватился за бок, который словно пронзили ножом, и обернулся лицом к своим преследователям. Тени, вырываемые светом фонаря, были от деда буквально в десяти шагах. Их мертвые лица покачивалась подобно маятникам, их безжизненные конечности болтались по бокам, как у тряпичных кукол. Среди них царило безмолвие, в котором и должны прибывать мертвецы.
 — Убирайся к черту! — прохрипел Егор и, сжав зубы, решил, во что бы то ни стало, добраться до своего дома. Глотнув обжигающего ночного воздуха, он сделал буквально два шага по пустынной дороге, как вдруг тьму разорвал свет фар, и в ту же секунду его дряхлое тело встретилось с мордой фуры. Послышался звук удара, вперемешку с хрустом ломающихся костей. Спрессованный махиной комок старческого тела отлетел в сторону, и шлепнулся на обочину. Тьма рассеялась, и иллюзия, созданная мертвецами, исчезла. На секунду можно было услышать смех, от которого кровь застыла бы в жилах, но и его унес бушующий ветер.
 Водитель фуры даже не остановился, лишь вжал в пол педаль газа и поспешил умчаться подальше от места трагедии. Он проклинал старика, который выполз аж на самую середину дороги! Какого черта, ему что, обочины мало? Мужчина за рулем решил, что остановится где-нибудь подальше и ототрет те следы, которые оставил на его монстре раздавленный старик.
 Никто не любил эту проклятую дорогу. На этом участке часто погибали люди, переворачивались машины... Поговаривали, что нечистая сила гуляет по этим краям и заманивает заплутавших в ночи на шоссе, прямо под колеса проезжающих мимо машин. Но кто в наше время верит в эти сказки?


Глава 10


 Утром Антона и Катю разбудил громкий стук в дверь. На ходу натягивая джинсы, Антон посмотрел на время — половина восьмого. И кому так рано что-то понадобилось? Он мусолил этот вопрос все те десять секунд, что шел до входной двери. В сенях спросонья сшиб очередную нераспакованную коробку, громко выругался и с досадой пнул ее. Коробка перевернулась, и по полу рассыпалась какие-то тряпки.
 Антон открыл замок и распахнул дверь, придав своему лицу более злобное выражение, чтобы именно так встретить того, кто удумал его с утра побеспокоить. Но на пороге оказалась Анна. Ее лицо было красное, заплаканное, и она утирала глаза небольшим платочком. Как только женщина увидела Антона в дверях, она вся сморщилась, пытаясь удержать, не дававшие ей покоя, слезы.
 Антон, удивленный видом соседки, сразу растерял всю свою злобу, и выражение резко сменилось на полное недоумение.
 — Теть Ань, а что случилось? — поинтересовался он, слегка наклонив голову набок. — Почему Вы плачете?
 Анна ответила не сразу. Пытаясь подавить накатившие слезы, утирая их кончиком платка, она произнесла:
 — Кто же через порог разговаривает. Можно войти?
 — Конечно, заходите, — ответил Антон, отступил в сторону, пропуская женщину в дом. — Только у нас тут... ну... сами видите, что творится.
 — Ничего страшного, — успокоила парня соседка, глотая слезы. Она прошла к кухонному столу, отодвинула один из стульев и села. Женщина сложила руки перед собой, а взгляд ее был устремлен в кухонное окно. В слабом утреннем свете слезы на ее лице блестели.
 — Что сл...
 — Егор умер, — сообщила Анна, оборвав вопрос Антона еще до того, как тот прозвучал.
 Ее слова, словно молот, ударили по разуму парня, лишив его дара речи. Это было настолько внезапно, что сначала показалось какой-то глупой шуткой. В памяти у Антона сразу же всплыло жизнерадостное, улыбающееся лицо деда Егора, когда они прощались вчера вечером. Казалось, вот он, еще вчера был перед молодым человеком, а сегодня его уже нет.
 — Не может этого быть, — предпринял попытку Антон, все еще надеясь на то, что это лишь недоразумение. — Как такое...
 — Его сбили на дороге, на той самой, — поговорила Анна неспеша, словно обдумывала каждое слово, которое собиралась сказать.
 Как по волшебству, в голове у Антона прозвучал голос Егора, когда тот говорил, что ночью по дороге лучше не ходить. Даже сейчас казалось, что этот старик такой всезнающий, такой вечный! Как он мог угодить под машину, когда сам тысячу раз предостерегал всех об этом?
 — Он пошел вечером за сигаретами, — продолжала Анна, не отрывая глаз от окна. — Он сказал, что вернется примерно через полчаса. Но... он не вернулся. Я просидела практически всю ночь, не смыкая глаз... задремала где-то под утро. А с утра ко мне прибежала Зиновьева и сказала, что муж ее с утра нашел Егора на дороге...
 Анна громко всхлипнула и закрыла лицо руками. Антон не знал как ее успокоить, да и сам пребывал в немалом шоке, ему самому потребовалась бы помощь. Не зная, что предпринять и как принять эту весть, он взял кружку и набрал из ведра воды. Глотая холодную воду, парень пытался найти объяснение такой странной смерти соседа.
 — Господи! — рыдала Анна, не убирая от лица испещренных морщинами старческих рук. — Я так и знала, что не нужно было его отпускать! Почему? Пожалуйста, скажи мне почему?
 Она обратила свое заплаканное лицо на Антона, стоящего с жестяной кружкой в руках. Он глубоко вздохнул и ответил:
 — Я сам в шоке. Он столько раз говорил про эту безумную дорогу, всегда меня предостерегал... И в итоге сам угодил под колеса?
 — Я сама ничего не понимаю, — призналась Анна, покачивая головой с растрепанными волосами. — Просто не понимаю.
 В дверях появилась Катя, в своей светлой ночной рубашке, но уже с собранными сзади в хвост волосами. Она удивленно смотрела то на Антона, то на Анну, и явно недоумевала.
 — Что произошло? — спросила она с озабоченным выражением лица.
 — Катюш, ничего, потом все, — Антон не стал пускаться в разъяснения, чтобы лишний раз не тревожить и без того убитую горем соседку.
 Катя нахмурилась, ничего не поняв из слов мужа, но настаивать на своем не стала, а лишь молча присоединилась к заседавшим на кухне.
 — Все будет хорошо, — попытался успокоить Анну Антон. Эти слова звучали просто и наивно, но других он не придумал, а это было все же лучше, чем ничего.
 — Ничего хорошо не будет, — отрезала Анна, вытирая слезы с опухшего лица. — Это просто ужасно... Господи...
 Она снова залилась слезами, не в силах сдерживать свои чувства. Катя набрала в железный чайник воды и поставила греться на плиту. Она озабоченно посмотрела на Антона, но тот лишь утвердительно кивнул ей головой. Поняла она этот знак или нет, осталось непонятным.
 — Теть Ань, можно Вам рассказать кое о чем? — спросил Антон, вспоминая то, о чем без конца болтал Егор перед самой смертью.
 — О чем? — спросила женщина, поднимая голову.
 — Мы с ним виделись не раз, и я слышал, что он постоянно говорил какие-то странные вещи. Про то, что кто-то у него по чердаку ходит, про души, которые кто-то съел и про заброшенный дом. Я так понимаю это тот дом, на самом краю деревни?
 — Наверное, — вздохнув, ответила Анна, словно выловив что-то важное из слов Антона. Но смысл был понятен только ей одной, ведь для ребят он оставался таким же туманным, как и раньше.
 — Вы же знаете об этом больше?
 — Ничего я не знаю.
 — Вы что-то знаете. Он ходил в этот дом?
 — Я не знаю...
 — Вы же знаете.
 — Ничего я не знаю! — крикнула Анна, как можно громче. В глазах ее читалось безумие, словно Антон пытался влезть туда, куда ему лезть не следует.
 Парень глубоко вздохнул, показывая этим, что соглашается с женщиной, и если она не хочет делиться тайной, то это ее законное право.
 — Прости, — произнесла она, потупив глаза. — Я не хотела. Просто я вся на нервах из-за него... Я даже не представляю что делать... Как мне теперь жить?
 — Я понимаю, что Вам тяжело, — успокоил ее Антон, присаживаясь рядом на другой стул.
 — На самом деле, я пришла сюда с просьбой, — призналась Анна, утирая мокрое от слез лицо.
 — Какой еще просьбой? — поинтересовался Антон и посмотрел на затихшую Катю, которая была свидетельницей всего этого разговора. Девушка озабоченно посмотрела на мужа, но ничего не сказала.
 — Тут каждый сам по себе живет, — сказала Анна. — У меня никого здесь больше не было, кроме мужа. И поэтому я пришла к вам, ведь мне больше не к кому идти. Вы так хорошо относились к нему, хотя он и... выпивал.
 Анна пристально посмотрела Антону прямо в глаза.
 — Пожалуйста, Антон, помоги мне похоронить моего мужа.
 Парень на секунду даже опешил. Такой просьбы он не ожидал услышать. Катька удивилась не меньше него самого, и чуть было не выронила кружку из рук, в которую собиралась насыпать сахар.
 — Я не до конца Вас понимаю, — наконец изрек Антон, справившись с удивлением. — В чем должна заключаться моя помощь?
 — У нас тут есть старик один, Александр, — ответила Анна, теребя свой мокрый насквозь платок. — Он могильщик. Но он один этим заниматься не станет, потому что, понимаете, работа тяжелая, и один он с ней не справится. Я бы хотела попросить, чтобы ты помогли ему. Если тебя, конечно, данная просьба не затруднит...
 — Конечно не затруднит, — влезла в разговор Катька, поняв, что Антон ничего вразумительного ответить не в состоянии. — Он поможет Вам.
 — Катя, — начал было Антон, но перехватив осуждающий взгляд жены, умолк на полуслове.
 — Что Катя? — воскликнула она. — Чего ты сидишь и мнешься, как я не знаю кто? Кто ей еще поможет? Тебе тяжело?
 — Нет, не тяжело, — пробормотал Антон, не желая спорить с женой.
 — Вот и все, — Катька подвела итог, возвращаясь к своей кружке. — Разговор окончен.
 Когда она отвернулась, Антон развел руками и демонстративно закатил глаза. Анна вяло улыбнулась и поднялась со стула.
 — Спасибо вам большое, — поблагодарила она. — Не знаю, что я тут делала, если бы вас двоих не было... Антон, загляните сегодня к Александру, он живет в седьмом доме, на той стороне дороге, объясните ему все и... Я думаю, вы и без меня все знаете.
 — Теть Ань, — Катя обернулась, держа кружку в руках, и с недоумением глядела на соседку. — Вы разве чаю не попьете? Чайник уже вскипел...
 — Нет, солнце, спасибо, — поблагодарила ее Анна, и натянуто улыбнулась. — У меня еще дома дел невпроворот. Прости меня, пожалуйста.
 С этим словами она развернулась и вышла из дома, прикрыв аккуратно за собой дверь.
 — Злишься? — поинтересовалась Катька, наливая в кружку кипяток.
 — Нет, — ответил Антон, подперев рукой голову и уставившись в окно. — Я и сам собирался ей помочь.
 Его мысли были чисты, и не помочь беспомощной женщине было просто кощунством, однако в томном взгляде парня читались страх и огромное нежелание идти в такую непогоду на кладбище, чтобы копать могилу покойнику, чей разум уже чист и кому уже ничего не нужно в этом бренном мире…


Глава 11


 Было раннее утро. В предрассветных потемках Антон и местный могильщик Александр топали по лесной тропинке. У каждого на плече была лопата. Но кроме основного рабочего инструмента, у могильщика за плечами имелся холщовый рюкзак, содержимое которого было известно одному лишь старику.
 Идти было тяжело. Путь в лес давно зарос, поэтому приходилось продираться сквозь ветки деревьев. Под ногами хлюпала грязь, и ноги то и дело вязли в ней. Земля, размоченная прошедшими накануне дождями, превратилась в это непонятное месиво, по которому было просто невозможно пройти. Слава Богу, утренний морозец, немного подморозил всю эту кашу, однако, идти по этой дороге все равно было большой проблемой.
 — Делать мне больше нечего, — негодовал Александр, отодвигая в сторону преграждавшую путь еловую ветку. — Они дохнут, а я их закапывай... Словно ждут самой отвратной погоды, черти... Я понятно объясняю?
 — Понятно, — поддакнул Антон, следуя за могильщиком. Он старался ступать аккуратнее, чтобы совсем не извозиться в грязи. Однако его кирзовые сапоги, уже были практически полностью покрыты коричневой коркой.
 — Мне это не нужно, — продолжил Александр. — Я человек пожилой, пожил достаточно. Ну что же делать... Никто из нас не вечен. Все-то в яму лягут. И я лягу, и ты.
 — Я пока никуда не собираюсь, — заверил его Антон.
 — Я когда молодой был, тоже так думал, — усмехнулся Александр. — А теперь старый уже, помирать пора. А мой сын, прямо как ты рассуждает. Дескать, пока молодой, все можно. Дурак! Слушай что дед тебе говорит! Жизнь большую прожил, лучше тебя все знаю. Он у меня, знаешь, пьет как черт. Заливает и заливает! У него уж болит все, что можно. Ходит, за правый бок держится. Не дойдет до него, что не закончится это добром... Так, тормози друг, мне поссать нужно.
 Старик кинул лопату на мокрую траву и, расстегивая на ходу молнию на штанах, направился к ближайшему дереву. Пристроившись к нему, Александр стал напевать песенку, и в тот же момент послышался звук льющейся мочи.
 — Столько терпел, думал штаны обмочу, — пробормотал могильщик, поливая струей дерево.
 Антон положил лопату рядом с лопатой деда, и направился на другую сторону дорожки, чтобы тоже справить малую нужду.
 — Ну, так вот, — продолжил Александр, не отрываясь от своего дела. — Что мне делать с сынком моим? Может, ты мне подскажешь? Ты же доктор?
 — Я фельдшер, — поправил его Антон.
 — Какая разница? — возмутился могильщик. — Ты людей лечишь, значит, я тебя послушаю. А кто ты там, доктор медицинских наук, или профессор кислых щей — мне все равно. Что-то возьму, что-то не возьму... Но послушаю всегда.
 Александр застегнул ширинку и отошел от дерева. Антон тоже закончил справлять нужду, и застегнул молнию на штанах.
 — Это правильно, — согласился парень, возвращаясь к лежащей на траве лопате. — А что касательно Вашего сына, то если он не способен справиться сам со своей зависимостью, то в любой момент можно посадить его на лекарства...
 — Ага, дураком совсем будет, — Александр поднял с земли лопату, и закинул ее на плечо. — Говно потом за ним выносить. Как даст раз инфаркт или инсульт, и все!
 — Ну, это совсем не обязательно, — сказал Антон, подняв свою лопату. — Это печень дает знать о себе, скорее всего...
 — Может и не печенка, а сразу весь организм, — перебил его могильщик, закуривая сигарету. — У него же столько всего болит, а все никак не доходит в этой башке. Хех, все его клетки питаются только за счет того, что он пьет. А обычная еда ему не нужна. Пойди, объясни попробуй. Что ему…
 — Такого быть не может, чтобы клетки алкоголем питались, — попытался возразить Антон. — Это же...
 — Это у вас там не может, а у нас все бывает, — рассмеялся Александр. — Вот брательник мой, Юрок, ему тоже лет так под семьдесят. Приезжает иногда, ну ладно. Так говорит, что у него сердца нет! Представляешь? И легкого одно тоже нет. Вот дела! На жопе всю жизнь просидел, а легкого нет. Ага... Еще говорил, что ему делали это…  шундирование...
 — Шунтирование, — поправил могильщика Антон.
 — Ну, шунтирование, — неохотно согласился Александр. — Я тебе что, профессор? Что слышал, то и повторяю. Шундирование у него... или шунтирование... Зато вон, на заднем дворе целину вскопал!
 Старик громко рассмеялся. Антон улыбнулся, чтобы не выглядеть дураком в глазах могильщика.
 — Да это же баба его все, — сказал Александр, вдоволь насмеявшись. — Села ему на шею и ножки свесила. Эх... восьмой десяток пошел, а ума не нажил. Я же ему сколько раз говорил! Юрок! Ты же так этим... как его... бомжем (ударение на первый слог, прим. автора) будешь! А что ему... эх, ладно... Тут же в лесу не пройдешь сейчас, бурьяном поросло все. Эх, запустили уже...
 По мере их продвижения вглубь леса, дорога становилась все хуже и хуже. Деревьев стало больше, трава была все гуще и гуще. Тут, казалось, было намного темнее, нежели в начале пути. На дороге то и дело попадались поваленные деревья, через которые приходилось перебираться.
 — Не лес, а черт знает что, — выругался Александр, откидывая с дороги прогнившее бревно. — Раньше за ним следили, а сейчас так... Не пойми что.
 — А почему перестали? — поинтересовался Антон, поравнявшись с могильщиком.
 — Ты, друг, много вопросов задаешь, — приструнил его старик. Лицо его было абсолютно непроницаемым, и невозможно было судить, сказал он это в шутку, либо упрекнул спутника.
 — Люди здесь много не разговаривают, больше делом занимаются, — продолжил Александр, словно забыв о любопытстве своего товарища. — Поэтому в округе народа толком не видать. И у меня тоже работа. Видишь, иду работать, что же делать. А за лесом следить не моя обязанность.
 — А чья? — не выдержал Антон.
 Могильщик, повернул голову и недовольно посмотрел на парня.
 — А тот, чья это обязанность была, помер уж давно, — ответил он, и снова отвернулся.
 Антон больше не стал задавать вопросов, так как понял, что вразумительных ответов на них он не получит. Могильщик либо только с утра был не в настроении, либо пребывал в этом состоянии всегда.
 Воцарилось молчание, было слышно лишь, как под ногами хлюпает грязь. В этом лесу даже птиц не было слышно. Оглядевшись по сторонам, Антон не увидел никаких признаков жизни: ни птиц, ни назойливых комаров, даже паутины на деревьях и той не было. Все это насторожило, и парень попытался вновь заговорить со своим спутником.
 — Я понимаю, что произошло не совсем приятное...
 — У меня ничего не произошло, — оборвал его Александр, почесав, заросшую щетиной щеку. — У тебя, может, и произошло, а у меня все спокойно. Когда моя бабка померла, так никто не пришел ее даже помянуть. Это и вправду так было. Знаешь, просто не по-человечески все получается.
 Антон промолчал. Спорить со стариком он не стал, так как знал, тот всегда найдет, что ему возразить. Александр оказался одним из тех людей, которые были всегда уверены в своей правоте, даже если ошибались.
 — А теперь что, — продолжил свой монолог могильщик. — Сын уехал, жена умерла. Одни лишь крысы по дому бегают.
 — Пугаетесь их что ли? — с улыбкой на лице, поинтересовался Антон.
 — А чего мне пугаться, — Александр пожал плечами, не оценив шутки парня. — Я что, крыс боюсь? Ну, ходят. Не в первый раз уже ходят. Уж кого, а крыс я точно не боюсь. Есть кое-что похуже, уж поверь мне, старому дураку. Кстати, пришли почти.
 Антон и сам догадался. Деревья, словно расступились перед ними, пропуская путников вперед. Сквозь заросли какого-то кустарника, можно было увидеть небольшой пруд. Вода была мутно-зеленая, по берегам водоема все заросло камышами и травой. С первого взгляда можно было понять, что здесь уже давно никто не купался. Все заросло настолько, что лезть в эту грязную лужу, было бы попросту неразумно.
 — Сейчас пруд обойдем, и увидишь, — сказал Александр, направляясь вправо. Тропинка давно заросла кустарником, и поэтому пройти здесь оказалось нелегко.
 — Так это и есть тот пруд, про который говорят? — спросил Антон, не отрывая глаз от заросшего водоема.
 — Откуда мне знать, кто что говорит, — проворчал старик, продираясь сквозь колючие ветви кустарника. — Не мое дело сплетни по деревне собирать, а ты уж сам смотри. Одно могу тебе точно сказать: живые сюда не ходят, а мертвым этот пруд и подавно не сдался.
 Антон отодвинул в сторону колючие ветви и увидел то место, куда они пришли — перед ними возникло небольшое кладбище. За могилами, судя по всему, много лет никто не ухаживал, потому все они заросли травой, а старые деревянные кресты покрылась мхом. Некоторые могилки были ограждены простенькой оградой, сконструированной из старых досок. Кое-где, у изголовья, лежали уже давно засохшие цветы. Видимо, было время, когда усопших навещали, но настал момент, и про них совершенно забыли.
 — Давай, за мной, — Александр поманил Антона за собой рукой. — Вон там, подальше, сейчас будем копать.
 Петляя между могил, они направлялись все глубже и глубже в лес. Могильщик вглядывался вперед, видимо, пытаясь отыскать место для новой могилы.
 — Так, стоим здесь, — скомандовал старик и, скинув лопату с плеча, вонзил ее в землю. Мужчины оказались практически на самом конце погоста, где еще никого не успели похоронить.
 — Давай, копай, — распорядился Александр, беря в руки лопату. — Быстрее закончим, быстрее уйдем отсюда.
 Антон взялся за свою лопату обеими руками, и с размаху всадил ее в землю. Земля поддалась легко, и железная часть инструмента наполовину ушла в почву. Копалось легко, и это, несомненно, радовало.
 Антон наступил на лопату ногой, вгоняя ее глубже, зачерпнул сырой земли, откинул ее в сторону. На голову упала холодная капля, листья над головой зашуршали. Парень поднял голову наверх, и почувствовал, как холодные капли дождя, одна за другой, падают ему на лицо. С досадой плюнув на землю, он продолжил копать яму. Он обещал Анне помочь с похоронами, а обещания нужно выполнять. Подумаешь, дождь пошел.
 Александр и Антон махали лопатами, откидывая землю в стороны, рыли прямоугольную яму, в которую скоро ляжет покойный дед Егор. Мужчины были по пояс в грязи, промокшие и голодные, но все равно продолжали свое дело.
 Подул сильный ветер. Тяжелые свинцовые тучи заволокли все небо, наводя на мир серость и уныние, а не стихающий осенний дождь, лишь прибавлял темных тонов, и без того мрачной картине. Природа лила свои слезы и печалилась вместе с людьми, словно разделяя с ними их потерю.


Глава 12


 К обеду, обмытое и переодетое тело Егора было уложено в самодельный деревянный гроб, и несколько местных мужиков, взвалили тяжелую ношу себе на плечи. Анна купила им бутылку водки, за которую эти богатыри и работали.
 Вслед за ними двинулись и несколько других горожан из соседских домов, желая проводить в последний путь деда Егора. Хотя, судя по опухшим лицам, некоторых из них  решили урвать на похоронах стопку-другую. Во всей этой процессии шел и Антон. Катька отказалась идти на похороны Егора, мотивировав свой отказ плохим самочувствием, хотя, скорее всего, она просто не хотела участвовать во всем этом. Как бы то ни было, Антон не стал давить на девушку, предоставив ей выбор.
 Дождь, начавшийся еще с утра, никак не желал утихать. Благодаря ему, грязь еще больше размокла, и пройти по лесной дороге, было настоящим испытанием. Процессия, с гробом на плечах, пару раз чуть не навернулась на этом месиве, и лишь с Божьей помощью смогла удержаться в вертикальном положении.
 В лесу было много поваленных деревьев, которые, наверное, свалил ураган. Никто из местных так и не удосужился порубить эти бревна, и пустить их на топку. Этот лес вообще выглядел заброшенным, словно сюда много лет не ступала нога человека. Хотя, если вспомнить слова деда Егора, выходило, что так оно и было.
 С горем пополам, процессия достигла старенького кладбища за прудом. Измученные мужики бросили гроб возле выкопанной ямы, тем самым перетормошив свежие цветы, которые Анна старательно уложила вокруг тела покойника. Выпив по рюмке водки, работяги принялись опускать тело в землю. Они просунули под дно гроба две толстые веревки и, схватившись за их концы, принялись за работу. Пыхтя, и покраснев от натуги, они чуть было не перевернули покойного, но к счастью, все обошлось.
 Анна выложила на землю алкоголь, и нехитрые закуски к нему, которые приготовила сама. После чего, призвала всех помянуть своего усопшего мужа. Плеснув водки в рюмки, присутствующие опрокинули их в распахнутые рты, закусили. Одним словом, все происходило так, как и должно было происходить в тихой деревеньке, как "Здравница".
 Антон все это время стоял в сторонке, от водки отказался, так как не пил. Он уже успел заскучать, когда услышал крики возле себя. Парень обернулся, чтобы посмотреть что происходит, и увидел старушку, которая отчитывала своего мужа. Антон вспомнил, что как-то Анна упоминала о них. Это были супруги Зверемовы — Пелагея и Юрий. Место, для семейной ссоры, скажем так, не совсем подходящее.
 — Не о чем мечтать больше? — Пелагея уперла руки в бока, грозно посмотрев на своего супруга. Старик лишь отвернулся, не желая встречаться с ее испепеляющим взглядом.
 — Ну почему же, мечтаю, — задумчиво произнес он, продолжая изучать верхушки елей вдалеке.
 — Что? — старуха громко захохотала. — И какие у тебя мечты?
 Юрий замялся, уставился себе под ноги. Судя по всему, он не знал что ответить жене, и лишь пинал камушек мысом ботинка, ожидая, когда допрос закончится.
 — Он, наверное, мечтает, что я ему бочку с пивом приволоку, — язвительно заявила Пелагея, пытаясь заглянуть в опущенные глаза Юрия. — Он туда залезет, и будет хлебать! Вот как! Мечтать-то больше не о чем. Все бы выхлебал!
 — Отстань от меня, дура старая, — старик махнул рукой и отошел в сторону, желая избавиться от колкостей жены.
 — Нет, ну ты посмотри на него! — не желала успокаиваться старуха. — Оказывается мы все тут дураки! Один ты умный!
 Судя по всему, она была настроена ругаться сегодня, а молчание супруга лишь подзадоривало ее горячее желание. В глазах у нее словно блестели огоньки.
 — Вот, посмотри на него, — Пелагея обращалась уже к Антону, указав рукой на стоящего в сторонке старика. — Вот какой муженек у меня. Пьет! Сюда, и то выжрать пришел. Он же тут как-то недавно приперся домой ночью, пьяный... Думал я его переночевать пущу! Ага, сейчас! Я дверь на замок, и все! Шлялся черт знает где, вот и сиди теперь на улице. Что мне с дураком связываться. Это он сейчас, пока трезвый понимает, а спьяну то что... море по колено!
 Пелагея провела ребром ладони на уровне своих коленных чашечек, демонстрируя уровень моря, о котором говорила. Антон не ответил, лишь улыбнулся, и утвердительно покачал головой, не желая ввязываться в спор со старухой.
 — А то они сядут там, — не желая успокаиваться, продолжала женщина. — Бутылочку достанут, и пьют... и пьют... Нажрутся, и сядут жизнь обсуждать, которую не знают. Вот как.
 Пока она все это говорила, Юрий исподлобья поглядывал на жену и, судя по всему, в душе проклинал ее длинный язык вместе с ней самой. Но тут, неожиданно, на выручку старому выпивохе пришел старичок в коричневом пальтишке и в кепке, водруженной на голову.
 — Что ты тут кричишь? — он помахал перед своим лицом ладонью, со скрюченными от артрита пальцами. Нахмурил свои косматые брови, и сузил маленькие серые глазки.
 — Ты, Валерка, не лезь! — крикнула ему в ответ Пелагея, тыкнув в старичка указательным пальцем. — Ты сам-то не лучше! Нашелся мне тут, герой!
 — Теперь у нас герои одни, — проговорил Валерка, поправляя изношенную кепку на голове.
 — Герой нашего времен, Лермонтова! — усмехнулась Пелагея, запрокинув голову и заливаясь смехом. Казалось, ее могло рассмешить любое слово, ведь она начинала смеяться, буквально по каждому поводу.
 — Я много чего сделал, — ответил еле слышно старичок, сложив руки на груди, и отведя глаза в сторону. Тем временем Пелагея закончила смеяться, решив, что потешаться над таким дураком было бы большим грехом.
 — Уже это слово "герой", испохабили, — проговорила старуха, покачав головой. — А то вон, героев воз целый, не знаешь уж куда их девать. Вот в чем ты герой? В чем?
 Старик поглядел на наглую старуху, и словно о чем-то размышлял. Наконец, он, глубоко вздохнул, и дальше произошла довольно забавная сцена: Валерка вытянулся, как по струнке, после чего снял с головы кепку и, перекрестившись, произнес, растягивая слова:
 — Герой, социалистического труда!
 Завершив свою короткую речь, он опустил руки по швам и гордо поднял вверх подбородок. И в финале всего этого представления, старик водрузил на голову свою кепку, продолжая высоко держать голову. Но, судя по всему, Пелагея не оценила Валеркиного чувства юмора.
 — Это я ветеран труда! — заявила она, погрозив старику кулаком. — А ты никакой не герой!
 — А я социалистического...
 — Ну и я тоже социалистического! Я тоже работала в то время!
 Но Валерка нашел, как выкрутиться из данной ситуации, и вновь перекрестившись, с серьезным лицом заявил:
 — А я зато... перекрестился!
 Пелагея в ответ на это лишь усмехнулась и покачала головой.
 — Перекрестился он, - сказал она, и махнула на него рукой, показывая тем самым, что не желает больше беседовать со стариком.
 — А тебе, когда давали героя, ты крестилась? — не желал униматься Валерка.
 — Да ну тебя, — вновь отмахнулась Пелагея. Кажется, представление было окончено.
 Антон отошел от них, вдоволь наслушавшись брани. Он осмотрел всех присутствующих, выискивая Анну. Женщина оказалась возле ямы, в которой теперь покоился ее муж. Многие из присутствующих, уже потопали обратно по лесной дороге, возвращаясь домой. Складывалось впечатление, что они явились сюда ради того, чтобы не показаться невеждами и проводить в последний путь бывшего знакомого, но никто из них не собирался задерживаться тут дольше положенного.
 — Как Вы? — поинтересовался Антон, подходя к одинокой женщине, склонившейся над ямой. Анна ответила не сразу. Она, словно, погрузилась глубоко в свои мысли, и мигом не смогла вернуться в реальность.
 — Жить можно, — наконец ответила старушка, не отводя глаз от могильной земли. — Думаю вот, стою. Спать, наверное, теперь не смогу. С дедом как-то поспокойнее, а что же теперь... У меня проблема: не могу уснуть и все... Начинаю всякое вспоминать. Начинает вертеться, что нужно будет сделать...
 — Вспоминайте, как любили его, — предложил Антон. Это показалось ему хорошим решением.
 — Какая там любовь, — вздохнула Анна. — Мне лет-то уже сколько, у меня в голове только то, какую работу сделать нужно, нет любви уже никакой. Да она и не нужна мне, любовь эта. Сколько всего перетерпела, а теперь думаю — зачем? Бывает напьется, в любом месте заночует и все... А я сижу как дура у окна, переживаю. Это по молодости еще было... А с утра уже вставать на работу. До двух кое-как досидишь, потом вроде приляжешь, а в шесть уже подниматься пора. Кто знает, может, убили где-нибудь. Глянешь так в окно — не лежит ли где пьяный?
 — Во дворе? — уточнил Антон, внимательно слушавший монолог Анны.
 — У нас у одной женщины так было: сына ночью ножом саданули и все. Знаешь, он у нее так же выпивал, видимо с кем-то попал и вот тебе... До крыльца дополз, а утром только нашли. Так что... Правильно же говорят, что то, что должно свершиться — свершится, и никуда от этого не денешься...
 В сторонке курил Александр, прислонившись к старому клену. Антон вопросительно посмотрел на него, напоминая тому о могиле, которую стоило присыпать землей. Старик утвердительно кивнул головой, меланхолично затягиваясь сигаретой без фильтра. Антон поднял с земли лопату, и подошел к старушке.
 — Идите домой, Вы сейчас только мешаться здесь будете, — проговорил парень, забирая на лопату горсть земли.
 Анна утвердительно кивнула головой и, не говоря ни слова в ответ, развернулась и потопала по дорожке, вслед за другими горожанами. Она была последняя, кто задержался на лесном кладбище. Даже Пелагея со своим пьяным муженьком давно ретировались.
 Александр, завидев работающего товарища, бросил бычок на землю, и с лопатой наперевес, направился к яме, желая как можно скорее закончить с этой грязной работенкой. Чем быстрее начнут — тем быстрее закончат, а задерживаться тут было совсем ни к чему.


Глава 13


 Вечером Антон заглянул к Анне. Он обнаружил ее сидящей на крыльце своего дома в кресле-качалке. Она медленно раскачивалась взад-вперед, погрузившись в свои мысли.
 Молодой человек постучал по калитке, показывая хозяйке, что пришел к ней в гости. Анна медленно подняла голову и посмотрела в сторону гостя. В глазах ее царила абсолютная пустота, и казалось, что ей было совершенно все равно, кто к ней пришел. Она лишь утвердительно покачала головой в знак того, что он может зайти.
 — Вечер добрый, — поздоровался Антон, присаживаясь на деревянную лавочку, стоявшую тут же на крыльце. — Как Ваше самочувствие?
 — Да все по-старому, — женщина махнула рукой. — Что со мной станется?
 — Дед Егор всегда так говорил, — припомнил Антон. — Я просто подумал...
 — Говорил, говорил, — Анна тяжело вздохнула. На ее губах расплылась улыбка. — Он много чего говорил.
 — Что правда, то правда, — согласился Антон. В голове всплыли слова Егора, когда он заявил, что будет болтать до конца жизни. А ведь так и произошло...
 — Послушай лучше, что расскажу, — Анна сложила руки на коленях. — Тот дом, про который ты спрашивал... Тот самый, в котором до сих пор яблони растут. Ну вот... до этого там одна бабушка жила. Ну, жила, как и мы все тут живем, ничего особенного тут нет. Старая она, правда, была, ослепла давно и, знаешь, одного легкого у нее не было, удалили, рак вроде был когда-то. Дочка ееная к ней постоянно приезжала, навещала, печку топила, да еще внучку привозила. Такая девочка хорошая! Она, наверное, Сеньке нашему ровесница. Помню, идешь в магазин, а она навстречу. Остановится, поздоровается. Худенькая, тоненькая, волосы светлые такие. Ну что теперь делать. Как же ее звали? Нина что ли? Маленькая такая девочка, смешливая. Бабушка-то постоянно ей радовалась.
 Пока она рассказывала, улыбка не сходила с ее губ. Казалось, эти воспоминания ей приятны, и она с радостью делиться ими со своими соседями. Но как только Анна произнесла последнее слово, улыбка начала медленно сползать с ее лица, словно радость с каждой секундой растворялась. Ее губы сомкнулись, взгляд помутнел, и она, невидящими глазами, уткнулась куда-то в сторону леса.
 — А потом эту Нину на дороге сбила машина, — произнесла она. — Ехал пьяный и сбил. Господи... Горе-то какое... Все... Ладно, чего уж теперь. Бабушка взяла и повесилась. Не выдержала, наверное. Дочка ее приехала, зашла к ней, а она все уже... мертвая...
 У Антона внутри все похолодело. История была жуткая, и он почувствовал, что внутри у него кишки словно завязались в узел. Парень представил страшную картину, на которой висел труп старухи, раскачивающийся из стороны в сторону.
 — Похоронили, чего уж, — грустно вздохнула Анна. — Мужики наши помогли. В земле же копаться никто не любит. А земля она это... дает все.
 — Мне одно непонятно, — Антон вопросительно посмотрел на бабушку в кресле-качалке. — Причем здесь ваша история?
 Анна ответила не сразу. Она долго всматривалась в темный лес, высившийся вдали. Лучи заходящего солнца отбрасывали на верхушки деревьев кроваво-красный свет, что придавало ему еще больше таинственности.
 — При том, — ответила женщина, даже не повернувшись к парню. — Эта земля... Мы с тобой ходим по мертвецам.
 Антон не до конца понял, о чем она говорила. Ее слова были настолько загадочны, что уловить в них смысл было практически нереально.
 — Что Вы имеете ввиду? — поинтересовался он.
 — Ты не знаешь ничего, — женщина улыбнулась и посмотрела на своего собеседника. — Вы же у нас гости, можно так сказать. Если уж я открыла свой рот, имеет смысл начать с самого начала.
 Анна разгладила складки своего бежевого платья.
 — Хотя кто знает, где здесь начало, — произнесла она, не поднимая глаз. — Единственное помню, когда еще маленькая была, мать мне всегда запрещала в лес ходить. Говорила, что он принадлежит чудовищу, и если я пойду туда, тогда оно меня съест. Девочка была тогда еще, боялась, конечно. Само собой, никакого чудовища там не было. Мы туда по молодости и грибы собирать ходили, и в пруду купались, чего уж таить. Хотя, кто знает, может мать и была права, в каком-то смысле.
 — Я Вас не совсем понимаю, — признался Антон.
 — Я сама не до конца понимаю, — Анна горестно усмехнулась. — Чего уж говорить о тебе. Но дослушай, раз уж я начала. Давно еще, на этой дороге и машин-то толком не было. Так, пробегут две-три и все. Это потом она стала объездной, и вот видите, катаются эти грузовики туда-сюда. Вам, еще тогда, мой муж рассказывал, Царство ему Небесное, что их тут несколько лет назад ужас сколько было. Потом запретили здесь ездить…
 — Почему запретили? — поинтересовался Антон.
 — Мне откуда знать? — женщина пожала плечами. — Перестали кататься и ладно. А то от них проблем больше, чем пользы. Столько людей посшибали... счету нет. Богу одному известно, сколько под колесами там осталось. Ой, Господи...
 Женщина достала из нагрудного кармана платок, и утерла им, навернувшиеся на глаза, слезы. Она пробормотала что-то невнятное, и еще раз, промокнув платком глаза, продолжила:
 — И девочка та, Ниночка... беленькая девчушка... тоже под колеса попала. Рассказывала я тебе уже... ох... Мы же что, нам деваться некуда, хоронили их всех прямо тут, на кладбище. От того оно такое большое. Сколько там людей лежит...
 — Ничего страшного, — попытался успокоить Антон старушку. — Всякое случается, машин ведь много.
 — В этом ты точно прав, кошмар как много, — сквозь слезы проговорила Анна. — Только вот местные поговаривают, что все неспроста. Говорят, это он их забрал.
 Последнее предложение она произнесла практически шепотом, словно боялась, что их кто-то услышит. Где-то вдалеке закричала птица.
 — Кто, он? — как можно тише спросил Антон, поближе наклонив голову к своей собеседнице.
 Анна опасливо огляделась по сторонам, потом облизала потрескавшиеся губы, и все так же тихо произнесла:
 — Его имя мы не произносим вслух.
 Ничего не понимая, молодой человек посмотрел на старушку, пытаясь найти ответ в ее глазах. Но та уже отвернулась, и смотрела на проезжающие мимо машины, делая вид, что ничего кроме этого ей больше не интересно.
 — Говорят, что он заманивает на дорогу заплутавших в ночи, — произнесла она. Солнце уже практически скрылось за горизонтом, и ночь опускалась на землю. Небо окрасилось в кроваво-красный свет, словно залитое кровью. Еще раз крикнула птица, но уже намного дальше.
 — Мало ли, кто что говорит, — пожал плечами Антон. Рассказ Анны походил на какую-то детскую страшилку.
 — Возможно, — согласилась женщина. — Только я в это верю. Мы же хоронили умерших прямо тут, в лесу. Хотя, что я тебе рассказываю... Мы же там были буквально сегодня. Раньше кладбище не было таким большим. А после этого разрослось дай Боже...
 Подул холодный ветерок, и Антон поежился. Чувствовалось наступление осени. Если совсем недавно они сидели на этом крыльце с Егором и  спокойно разговаривали, то теперь было довольно холодно для этих дел.
 — Ветер такой... холодный, — произнесла задумчиво Анна, неотрывно глядя на верхушки темных сосен вдалеке. — Да уж... изменилось все. У нас здесь поля раньше были, я и забыла уже. Вроде, коров гоняли. Детьми были, бегали, играли. Земля родная была. А сейчас не пойми что...
 Антон ничего не ответил. Ему оставалось лишь переваривать услышанное.
 — Эта земля проклятая, — прошептала Анна. — Каждый ее метр проклят. Да уж... я слышала, что и это кладбище сделано для него. Знаешь, он же любит людей.
 Она горестно усмехнулась. В этом смешке не было ни капли веселья, одна лишь нескончаемая тоска. Анна перевела взгляд на своего собеседника.
 — Этот пруд в лесу когда-то хороший был, — сказала она. — Мы туда купаться ходили. Тоже маленькие были. Но я еще с тех времен запомнила, что нельзя ходить дальше этого пруда. Мать мне строго-настрого запрещала туда забредать. Я и не ходила, чего уж мне...
 — Почему? — спросил Антон. Он взял из хрустальной вазочки конфету, развернул ее, а фантик спрятал в карман.
 — Говорят, он там живет, — Анна глубоко вздохнула. — Прямо за прудом. Там, как ты видел, и кладбище развернули. Подальше от живых, и поближе к мертвецам.
 У Антона по коже пробежал холодок. И осенний ветер не был тому причиной.
 — Хотя, они уже забрались даже сюда, — сказала Анна, потупив взгляд. — Они уже ходят и тут, пугают живых.
 — Кажется, я как-то видел одного, — припомнил Антон. В памяти сразу возникло отвратительное существо, глядящее на него через окно. — Дождь тогда был... Я видел в окне что-то кошмарное.
 — Это мертвец, — пояснила Анна. — Они иногда заглядывают в окна к людям. Ищут тех, кого знали при жизни.
 — Что за чертовщина, — выругался Антон. — Разве мертвым место не в могиле?
 — В могиле, — согласилась женщина, и тоже потянулась к вазе с конфетами. — Но теперь это и их земля тоже.
 Она развернула шоколадную конфету и засунула ее в рот.
 — А теперь уж что, все давно упущено, — она старательно пережевывала конфету. — Не то, что мы раньше жили. Теперь же магазины везде эти. Как будто все только обжираются и наряжаются. И никакого общения. Столько вещей, девать аж некуда. Да...
  Анна плавно ушла от основной темы. Но Антон уже не слышал, что она говорила, его мысли были полностью заняты тем, чье имя никто не произносил вслух.
 — А я так люблю вещи эти, ну которые гладить не надо, — Анна не заметила, что ее давно не слушают, и продолжала свой монолог. — Вот так, раз! Одел и пошел. Ну и ладно. Шляпу еще какую-нибудь наденешь — и хорошо. Да любую шляпу, не все ли равно…
 — Да какая разница, в чем здесь ходить, — ответил Антон, прервав монолог пожилой женщины. — Смотрит что ли кто...
 — Действительно, — согласилась с ним Анна. — Подумаешь… Тут был у меня сарафан один. Носила его, носила, так он аж выгорел! Вот как любила. А сейчас и времени не хватает, все дела, дела. Вот так вот мы раньше и жили — спали врозь, а дети были.
 — Это Вы к чему? — удивился Антон. Фраза прозвучала так неожиданно, что не могла не удивить.
 —Да просто, вспомнила, — усмехнулась Анна. — Егор у меня тоже такой был... ох... давно это было. Ходили как-то в соседнюю деревню, ну по молодости еще. А он надел плавки такие... ну шерстяные. Раньше такие модные были. А видимо моль зимой все там пожрала. Ой! Плавки эти все в дырках! А он их надел, и радуется. Идет и не поймет, что на него люди смотрят. А у него все в дырках и все вываливается! Ой, не могу! Все в дырках.
 Анна громко засмеялась, видимо, проиграв у себя в голове этот случай из молодости. Антон представил молодого Егора, хоть это и удалось ему с трудом. Как выглядели шерстяные плавки он не знал, потому что такие уже лет тридцать никто не носил. Пришлось подключить воображение. Он представил рваные трусы, из которых, «все вываливалось».
 — А он идет, и не поймет! — заливалась Анна. — Так пьяный еще! Ох!
 Минутка веселья помогла разрядить напряженную обстановку. Антон даже ненадолго позабыл обо всех ужасах, творящихся вокруг.
 — Теть Ань, это все весело, — вернул парень старушку к реальности. — Но что делать?
 — Да что ты заладил, — все еще смеясь, ответила Анна. — Я тут всю жизнь прожила и видишь, еще жива. Моя мать жила тут...
 — Я видел того, о ком Вы говорите, — серьезно сказал Антон, пристально посмотрев на соседку. Анна перестала смеяться. Ее лицо потеряло моментально какие-либо эмоции, сделавшись абсолютно непроницаемым. Она сжала плотно губы, и сузила глаза.
 — Я бы на твоем месте убиралась отсюда, как можно скорее, — проговорила она. — Пока они не уволокли вас на ту сторону.
 Антон вскочил с лавочки.
 — На какую еще ту сторону? — крикнул он, сжав от злости кулаки.
 — На сторону, откуда не возвращаются, — спокойно проговорила Анна. Она раскачивалась в кресле-качалке, абсолютно не обращая внимания на крики молодого человека рядом с ней. — Они утащили Егора к себе. А будешь орать — отправишься туда же.
 Она медленно повернула голову и посмотрела на Антона. Ее взгляд был полон грусти, на глаза ей навернулись слезы.
 — Он пил слишком много, — тихо произнесла она. — Я знала почему, но всегда ругалась. А он... Господи...
 Она закрыла лицо руками и заплакала. Антон разжал кулаки и сел обратно на лавочку. Он чувствовал себя виноватым.
 — Простите, что закричал, — извинился он и потупил глаза.
 — Ничего, ты тут не при чем, — сквозь слезы ответила Анна. — Я просто... Господи... Это все из-за того дня... Егор не выпускал бутылку из рук с тех пор. Он никогда не рассказывал о том дне... никогда...
 — Что произошло? — Антон положил руку на колено женщине, чтобы та, хоть немного упокоилась.
 — Я не знаю, — простонала она и убрала руки от лица. Оно было все мокрое от слез и раскрасневшееся. — Он мне ничего не хотел говорить! Но он точно был там, на той стороне! Это они сделали его таким! Они! Боже...
 — Успокойтесь, — Антон поглаживал ее по коленке. Он и сам понимал, что это не поможет, но больше не мог ничего предпринять. — Все хорошо, тише...
 — Ничего хорошего! — всхлипнула Анна, вытирая рукавом своего коричневого платья, мокрое от слез лицо. — Пожалуйста, Антон! Уезжай отсюда. Прямо сейчас! У Вас жена, ребенок, Боже... Возвращайтесь обратно в город. Вы ведь сами видели их!
 — Ложитесь, Вам нужно отдохнуть, — Антон поднялся со скамейки. Он решил оставить старушку в одиночестве. Ей нужно посидеть одной, подумать, отдохнуть. У нее и так большое горе, а тут еще он пришел к ней со своими вопросами.
 — Только обещайте мне, что не пойдете к ним, — со слезами в голосе обратилась к нему Анна. Она с мольбой в глазах уставилась на соседа, ожидая от того ответа. Антон посмотрел на нее с жалостью.
 — Отдыхайте, — мягко повторил он и направился к калитке, оставив Анну в одиночестве. На половине пути он обернулся и еще раз взглянул на женщину. Она так же сидела в кресле-качалке и безучастным взглядом смотрела вслед уходящему парню.
 Антон закрыл за собой калитку и вышел на дорогу. Он решил, что Катька уже легла спать, и если он слегка припозднится, то это не слишком расстроит ее. Он медленно пошел по обочине в сторону "Спутника". Хотелось выпить немного пива, потому что все события последних дней окончательно выбили его из колеи.
 Поднялся сильный ветер. В небо взметнулась стайка птиц, и двинулась в сторону леса. Небо, из кроваво-красного, уже превратилось в темно-серое. Ночь опускалась на землю.


Глава 14


 Антон плелся по обочине дороги. Уже стемнело, и парень плохо видел, куда шел. Лишь фары, проезжающих мимо машин, периодически вырывали из тьмы дорогу, давая разглядеть то, что находится впереди, после чего та, снова погружалась в темноту.
 Конечно, стоило бы вернуться обратно, и на это было множество причин. Во-первых, было слишком темно, и впереди практически ничего не было видно. В таких потемках не составит труда заплутать, тем более, что Антон не так давно живет в этих краях. Ну, а во-вторых, Катька дома была совершенно одна, и не ровен час, начнутся роды, а мужа не окажется рядом. Однако, желание выпить пива оказалось сильнее совести, и Антон продолжил идти в строну "Спутника".
 Мимо с грохотом пронеслась очередная фура, вырвав из темноты дорогу. Впереди замаячила невысокая фигура, которая направлялась Антону навстречу. Разглядеть, кто это был, ему не удалось, а буквально пару секунд спустя, все снова погрузилось во тьму.
 По коже у парня пробежал холодок. Он вспомнил наставления покойного дела Егора о том, что по ночам возле дороги ходить опасно. Сразу же, вслед за этими воспоминаниями, всплыли и другие. Ему вспомнились слова Анны, когда та рассказывала о мертвецах, заманивающих заплутавших в ночи на дорогу. С грохотом пронеслась еще одна фура, заставив парня вздрогнуть от неожиданности.
 Фигура приближалась. Кто бы это ни был, но скорее всего Антона он уже увидел, и даже ускорил шаг, чтобы поравняться с ним. Вот тут молодой человек окончательно пожалел, что поплелся не домой, а в соседнюю деревню.
 — Антон! — услышал он крик. Это кричал шедший впереди. Он поднял руки вверх, показывая, что узнал парня. Антон прищурил глаза, стараясь рассмотреть того, кто ему кричал. Но было так темно, что ничего на расстоянии метра увидеть невозможно было.  Проехавшая мимо машина помогла ему, высветив того, кто к нему практически приблизился. В свете фар выплыло знакомое лицо, и Антон с облегчением вздохнул. Нет, это был не покойник, вылезший из своей могилы, и даже не страшный монстр, про которого говорила старая соседка.
 Это была Марина. На ней была темно-синяя куртка, на плече болталась ее бежевая сумочка, а темные волосы были собраны сзади в пучок. Она смотрела на Антона и, улыбалась своей очаровательной улыбкой.
 — Ты куда это посреди ночи собрался? — поинтересовалась девушка, внимательно разглядывая старого знакомого.
 —Да так, просто, — замялся Антон, глупо почесывая затылок, и думая о том, стоит ли ей говорить причины своего путешествия, или лучше соврать что-нибудь.
 — Просто среди ночи шарахаешься возле дороги? — уточнила Марина, улыбнувшись. Ее лицо, словно сияло, она смотрела в глаза парню, и тот просто не смог бы ее обмануть.
 — Я хотел пива выпить, — признался Антон, демонстративно поднимая вверх руки. — Поздравляю, ты меня раскусила, я сдаюсь.
 Марина рассмеялась.
 — Наказывать сильно не буду, — пообещала она, продолжая улыбаться. — Но лучше бы тебе стоило вернуться домой, сегодня пива тебе не видать. Темно уже, не дай Бог собьет кто, эта дорога безумная.
 — Знаю, знаю… я это уже слышал, — проговорил Антон, разворачиваясь в обратном направлении. Марина была довольна тем, что он ее послушался и, пристроившись с ним рядом, пошла туда же.
 — Надеюсь, ты не против моей компании? — осведомилась она.
 — Конечно нет! — заверил ее Антон, причем сказал это таким тоном, будто услышал от девушки небывалую глупость.
 — Просто ты стал сторониться меня... ну... после того раза. Вот я и подумала, что тебе не хочется со мной общаться.
 — Не в этом дело. Просто столько всего навалилось, ужас просто. Ты сама, что ли не знаешь?
 — Знаю, конечно… просто спрашиваю, чтобы потом дурой не оказаться, — Марина глубоко вздохнула. — Разные люди на свете бывают, и каждый на своей волне живет. Ты понимаешь о чем я?
 — Немного, — признался Антон, засунув руки в карманы брюк.
 — Мне, иногда, и с людьми общаться не хочется. Знаешь, разговариваешь, и чувствуешь, как холодом веет от них... Не знаю, может только у меня такое бывает. После того, как моя бабушка умерла, я и стала замечать это. Словно она передала мне что-то особенное, после того, как оставила этот мир.
 — Ты это серьезно? — спросил Антон, совершенно не понимая, о чем девушка болтает. Ее слова были туманны, и завуалированы пеленой, сквозь которую было тяжело понять смысл сказанного.
 — Нет, не подумай ничего такого, я просто делюсь с тобой своими мыслями, — сказала Марина, глядя себе под ноги. Антон отметил про себя, что девушка имела привычку при разговоре, не смотреть в глаза собеседнику, и иногда, это довольно сильно раздражало.
 — Это же хорошо, когда человек делится своими мыслями, — согласился Антон, пнув небольшой камешек. — Гораздо хуже, когда все наоборот.
 — Ты прав, — ответила Марина и посмотрела своему спутнику в глаза. Ее лицо действительно, словно сияло. — Со мной, например, практически никто здесь не общается. Опять же, все из-за моей бабушки.
 — А что с ней было не так?
 — Ну... Многие ее считали колдуньей, и за версту обходили наш дом. Хотя, знаешь, даже сейчас они обходят его стороной.
 — Подожди, — остановил ее Антон, догадываясь, что девушка имеет в виду. — Ты хочешь сказать...
 — Если ты про тот заброшенный дом на краю деревни, то да, — Марина кивнула головой, соглашаясь со своим собеседником. — Мы раньше там жили. Потом, как бабушкина сестра умерла, мы переехали к ней, она нам дом завещала, ведь у нее ни детей не было, вообще никого. Родители наши разошлись к тому времени уже… Мать уехала с моей сестренкой в город, а мы тут с отцом остались. А бабушка так и осталась жить там одна. Мы ее навещали, конечно, но уже тогда она была словно другая...
 — Подожди минуточку... Мне тетя Аня рассказывала про какую-то Нину, она, вроде, внучка была, получается... твоей бабушки. Или нет?
 —Да, все верно, — Марина кивнула головой, снова опустив глаза вниз. — Была у меня сестра, Ниночка. Она под машину угодила, когда совсем маленькая была. Помню ее... такая красивая была, волосы светлые... Да...
 Между ними воцарилось молчание. Марина, судя по всему, погрузилась в свои воспоминания, а Антон не смел нарушать этот ритуал.
 — Бабушка много говорила про это, — наконец произнесла девушка. — Хотя, по правде говоря, большую часть времени она плакала, и молилась об упокоении Ниночкиной души. Знаешь... я отлично помню, что она тогда мне сказала. Именно после этого я и поняла, что она не станет такой, какой была прежде.
 Девушка на секунду умолкла, словно раздумывая, делиться ли сокровенными воспоминаниями с Антоном или не стоит. Пару секунд подумав, она произнесла еле слышно:
 — Она сказала, что Ниночку утащил... Колодук.
 — Кто? — спросил Антон, словно сомневаясь в услышанном.
 — Колодук, — по слогам повторила Марина, грустно посмотрев на Антона. — Это местная легенда, в которую свято верят все жители.
 — Я слышал нечто подобное, — Антон нахмурил брови, пытаясь вспомнить совсем недавно сказанные Анной слова. — Что-то про пруд, и ту сторону, с которой не возвращаются живыми...
 — Так и есть, — кивнула головой Марина. — Я не раз слышала эту легенду. Да что врать, бабушка в детстве меня ею не раз пугала, чтобы я не ходила на пруд в лес. А я все равно с девчонками убегала, такая вот... Говорят, что это неупокоенный дух, которому принадлежит эта земля. И еще говорят, что он живет по ту сторону лесного пруда, потому местные и бояться даже близко подходить к этому лесу.
 — Не знаю, где здесь правда, но за все время я успел заметить тут несколько странных вещей...
 — Значит, ты видел? — спросила Марина, остановившись и пристально уставившись на Антона. Парень остановился и тоже посмотрел девушке прямо в глаза.
 — Да, видел, — произнес он. — Как-то ночью, я увидел страшную тварь, которая стучала мне в окно. И знаешь, до сих пор боюсь смотреть туда.
 — Господи, — прошептала Марина одними лишь губами. — Значит, они приходили к вам...
 — И не только они, — сказал Антон, не отрывая глаз от девушки. — Я еще видел довольно страшный сон, смысл которого мне до сих пор не ясен.
 — Расскажешь?
 — Не расскажу, — отрезал Антон и продолжил свой путь, оставив Марину позади. Девушка сорвалась с места, и поспешила догнать молодого человека.
 — Почему? — поинтересовалась она, заглядывая в лицо, идущему Антону.
 — Какая тебе разница? Ты все равно ничего не поймешь. Два каких-то призрака, которые явно пытались меня прогнать из дома.
 — Супруги Гулины, — произнесла девушка, рассчитывая этими словами привлечь внимания парня. Антон так резко остановился, что смотрящая себе под ноги Марина, чуть было не врезалась ему в спину.
 — Кто? — удивленно спросил он.
 — Константин и Мария Гулины, — объяснила девушка. — Мало кто говорит тут о них. Они когда-то жили в том доме, в котором сейчас живете вы с женой.
 — И что с того?
 — Ничего. Они уже давно умерли. Я сама знаю о них лишь по рассказам. Честно говоря, ваш дом тоже не особо жалуют и, кстати говоря, благодаря Гулиным. Я слышала, что Мария была колдуньей, промышляла черной магией, а ее супруг Константин, помогал ей в этом, так как безумно любил ее.
 — Смахивает на очередную сельскую легенду, коих в ваших краях развелось немало.
 — Может быть... По слухам, Константин воровал сельских детей, ведь своих у них не было. Говорят, что Мария приносила их в жертву Колодуку, чтобы он подарил ей долгожданную беременность.
 — И... получилось?
 — Нет. Когда селяне узнали о том, чем супруги занимаются за стенами своей избы, то они ворвались к ним и зарубили сначала проклятую ведьму, а потом ее муженька. А их расчлененные тела, говорят, до сих пор гниют в погребе, ведь именно туда и кинули их разгневанные жители, посчитав, что хоронить этих душегубов было бы слишком большой роскошью.
 — Вот это история, — вздохнул Антон, явно заинтересованный.
 — Не то слово, — согласилась Марина. — Говорят, их неупокоенные души, до сих пор бродят по этому дому в поисках своих убийц. И даже их портреты до сих висят. Ведь вы их не сняли?
 — Нет, — ответил Антон, вспоминая свой кошмарный сон и разгневанные лица супругов. — Все как-то не до них было...
 — Я знаю, — сказала Марина, словно понимала все лучше самого Антона. — Ты не первый, и скорее всего, не ты последний. Предыдущие жильцы долго не задерживались в этом месте. Отчего они все бежали отсюда — никто не знает, но старые легенды, все чаще напоминают о себе, спасаясь от забвения. И с этим трудно спорить, уж поверь мне... Кстати, вот и твой дом.
 — Да, я вижу, — Антон бросил мимолетный взгляд на свое жилище, отметив, что в окнах не горит свет, а значит, Катька уже спит.
 Марина улыбнулась, словно почувствовала эту неловкость, возникшую между ними.
 — Спасибо тебе за все, — поблагодарил Антон девушку, хотя и сам до конца не понимал, за что именно.
 — Меня не за что благодарить, — ответила Марина, все еще с улыбкой на губах. — Я не сделала ничего хорошего.
 — Просто я захотел тебе это сказать, — на этот раз улыбнулся и сам Антон. — Спасибо.
  Он, подобно мальчишке, проводившему девушку до дома, хотя в этот раз оказалось все совсем наоборот, чмокнул ее в щечку и, покраснев, побрел к калитке. Он не видел, ушла  Марина, или нет. Но она по-прежнему стояла за его спиной и улыбалась.
 Но тут эту трогательную сцену прощания прервал пронзительный крик. Даже не крик, а самый настоящий визг. Кричали у Антона дома! Следом за оглушительным воплем, послышались глухие удары, и ночную тишину разорвал звон разбившегося стекла. Однозначно, в доме происходила какая-то потасовка, и оставленная одна Катька, стала ее непосредственным участником.
 С перекошенным от ужаса лицом, Антон обернулся назад, надеясь уловить во взгляде Марины объяснения происходящего. Но Марина, стояла с абсолютно таким же выражением лица, погружённая в ужас от увиденного. В ее глазах читался страх, такой, о котором не знал Антон.
 Девушка первая вырвалась из железной хватки оцепенения, и рванулась к дому. Антон, словно в каком-то тумане, последовал за ней, на ходу выкрикивая имя жены.
 Тем временем, глухие удары внутри дома не стихали, словно внутри бушевал самый настоящий неуправляемый смерч. Послышался звук ломающихся досок, Антон услышал пронзительный вопль Кати, и страшное рычание по ту сторону дома. Что-то огромное и темное, мелькнуло во дворе, унося за собой Катин крик.
 Антон и Марина ворвались в дом и пришли в самый настоящий ужас: все в доме было перевёрнуто вверх дном, посуда побита, а в задней стене дома зиял огромный пролом.
 В полном бессилии, Антон злобно пнул ногой сломанный стул и закричал, изо всех сил. Нужно было выпустить как-то бессильную злобу, и он это сделал с помощью крика.
 Марина пребывала в не меньшем шоке от происходящего, она судорожно осматривала весь этот бедлам, словно надеясь найти в его недрах ответы на возникшие вопросы.
 Антон, сжав зубы, стукнул изо всех сил кулаком по стене, словно так могло что-то измениться. В его голове крутилось множество вопросов, на которые он не знал ответов, а самое главное в ней отчетливо звучал голос Анны, умолявший Антона забрать жену и уехать отсюда, как можно дальше. Ну почему он ее не послушал? Почему?
 — Я знаю, что делать, — произнесла Марина еле слышно. Антон распахнул от удивления глаза и резко повернулся к девушке:
 — Что ты сказала?
 — Я сказала, знаю что делать, — повторила она по слогам. Ее глаза были полны слез.
 — Ну, давай уже что-нибудь делать! — крикнул Антон, совершенно не контролируя собственные эмоции.
 — Я знаю куда они утащили ее, — проговорила Марина, и глубоко вздохнула. — Они вернулись в мой старый дом. Именно туда, где он их ждет.


Глава 15


 — Мария так и не забеременела, — объяснила Марина, задыхаясь от быстрого бега. Они вместе с Антоном бежали к старому дому в конце деревни, именно к тому, про который среди местных жителей ходили страшные легенды. Ведьмин дом…
 — Расскажи подробнее, что тогда случилась, — попросил девушку Антон, с трудом переводя дыхание. Такая пробежка для него была серьезным испытанием, ведь он не бегал еще со школьных времен.
 — Я сама ничего толком не знаю, — призналась Марина, догоняя молодого человека. — Ты сам понимаешь, что это всего лишь истории...
 — Ты видела это? Видела? И ты еще будешь сомневаться, рассказывать мне или нет? Давай, говори!
 — Не ори на меня... Я тебе и так все сказала. Мария была колдуньей, и одному Богу известно, чем она занималась по ночам. Я знаю лишь то, что когда это обнаружилось, местные ворвались к ним в дом и зарубили их...
 — Это я уже слышал, — оборвал ее Антон. — Ты мне лучше расскажи, что за тварь мы только что видели?
 — Откуда мне знать? — возмущено ответила Марина. — Мне известно ровно столько же, сколько и тебе, и давай ты не будешь делать из меня старуху! У своей соседки расспрашивай, она уж точно более моего знает.
 — Нет времени с ней трепаться о всяких колдунах...
 Дом был уже близко. Перекошенный забор, с давно облупившейся краской, окружал строение; двор заполонили высокие яблони, с сочными белыми плодами на ветвях; сам же дом покосился от времени и, казалось, не ровен час, как он сложится пополам.
 Беглецы остановились возле, раскрытой настежь, калитки, которая скрипела под порывами холодного ветра. Осторожно, словно боясь потревожить что-то невообразимое, Антон распахнул скрипучую калитку пошире и вошел в заброшенный дворик. Трава здесь доходила практически до пояса, а внизу можно было разглядеть бесчисленные гнилые яблоки, которые осыпались с деревьев и, которые никто не собирал.
 Осторожно ступая, ребята продирались сквозь заросли осоки к двери, ведущей в дом. Деревянное крыльцо уже давно сгнило, и стоило Антону наступить на первую ступеньку, как она тут же рассыпалась под его весом, превратившись в труху.
 — Ты уверена в этом? — он обернулся назад, посмотрев Марине прямо в глаза.
 — Мы все равно уже пришли, чего нам терять?
 Антон глубоко вздохнул, и полез на сгнившее крыльцо, осторожно переступая, ведь доски под его ногами могли в любую секунду проломиться, и тогда наглому вторженцу пришлось бы, ой как не сладко. К счастью, ничего страшного не случилось, и парень успешно преодолел эту преграду, оказавшись перед массивной деревянной дверью.
 Он толкнул дверь от себя, ожидая, что она будет закрыта на замок, но к немалому удивлению, дверь легко поддалась и, с противным скрипом, отварилась.
 В доме было темно и пахло сыростью. Антон огляделся и пришел к выводу, что здесь время, словно, замерло: все предметы обихода находились на своих законных местах, даже на вешалке висела старая потрепанная телогрейка, будто хозяйка до сих пор находилась в глубине дома. От этого мистического присутствия, у Антона побежали мурашки по телу, и он по-настоящему почувствовал, что вторгается на чужую территорию. Марина следовала за ним, постоянно в темноте наступая ему на пятки.
 — Ты можешь не тормозить? — поинтересовалась она, в очередной раз врезавшись в впередиидущего Антона.
 — Сама иди вперед, раз такая умная, — нагрубил ей парень, и отступил в сторону, пропуская девушку вперед.
 Марина закатила глаза и пролезла между, вдавшимся в стену Антоном, и шкафом с посудой. Пока девушка пролезала, парень приметил в углу, беспорядочно наваленные, инструменты, которыми, наверное, пользовались прежние хозяева. Пока Марина шла дальше через сени, Антон порылся в куче этого хлама, и нашел неплохой, но ржавый топор. Дрова, конечно, таким не порубишь, но на случай встречи с кем-нибудь враждебным, вполне сгодится. Парень перебросил инструмент из руки в руку, оценил его вес, и только тогда понял, что Марина оставила его далеко позади. Он крепко сжал топор, и поспешил догнать, покинувшую его девушку.
 Тут раздался пронзительный крик. Кто-то кричал в глубине заброшенного дома и, несомненно, это была Катя. Ее крик заметно прибавил Антону смелости, и он, сломя голову бросился на крик. По пути он задел плечом Марину, но не обратив на это внимания, продолжал пробираться к своей жене.
 И вот, на его пути возникла еще одна дверь, ведущая, скорее всего, в жилую комнату. Антон с разгона врезался в нее плечом, и она с грохотом распахнулась. Тут был высокий порожек, об который парень споткнулся и, в прямом смысле этого слова, залетел в комнату.
 И его взору открылась страшная картина: некогда жилая комната, теперь была сплошь завалена сеном, вся мебель была перевернута, словно тут прошелся ураган. Около стены, в ряд, стояли несколько лопат и одни грабли, которые непонятным образом попали сюда. В центре комнаты, с задранной майкой, демонстрируя свой живот, корчилась от боли Катя, а вокруг нее стояли серебряные подсвечники, в которых горели свечи.
 Как только ребята переступили порог комнаты, в дальнем углу зашевелилась тень, словно она была настоящая. Из темноты раздалось отвратительное шипение, и в ту же секунду тень метнулась, и окружила собой кричащую на полу девушку. Это создание, кем бы оно ни было, явно защищало Катю от вломившихся в ее владения чужаков.
 — Это еще что такое? — пробормотал Антон, пытаясь справиться  с овладевшим его ужасом.
 — Это Мария, — еле слышно ответила Марина. Девушка стояла сзади и так же не могла отвести глаз от этого кошмара, который творился перед их глазами.
 Тем временем, тень закрутилась в спираль, и начала удлиняться, обретая человеческие черты. Но она не желала останавливаться в своем росте, а все продолжала расти. На секунду, Антон смог различить в очертаниях этого создания женскую фигуру, но тут же, тень исказилась настолько, что понять что либо, стало практически невозможно. Словно пластилиновая, тень вытягивалась и вытягивалась вверх, пока не уперлась своей деформированной голой в потолок. Но и эта преграда не остановилась ее: она наклонилась слегка набок и продолжала тянуться уже по потолку.
 Антона поразило чувство дежавю, ведь все это он уже видел! Этот кошмарный сон, в один из дождливых вечеров, как раз тогда, когда Катька только заболела. Он уже видел эти ужасные метаморфозы отвратительных ночных призраков Гулиных.
 Марина открыла от удивления рот, не в силах оторвать взгляда от этого жуткого создания. Казалось, она впала в оцепенение, из которого сама бы выбраться не смогла.
Поняв, что их ожидание ни к чему хорошему не приведет, Антон замахнулся рукой, в которой сжимал топор и закричал что было сил:
 — Марина! Давай в сторону!
 Не прошло и секунды, как топор вылетел из его руки и, раскручиваясь в воздухе, подобно бумерангу, прошел сквозь растянутую тень и со свистом вонзился в противоположную стену. Разъяренная тень грозно зашипела, и словно змея, метнулась в сторону чужаков.
 Антон еле успел оттолкнуть опешившую Марину до того, как смертоносная тень сбила его с ног, подкинула в воздух, и со всего размаху пришибла к полу, уложенному сеном. Мир покачнулся, и глаза затмила темнота. Чудовищная боль, похожая на тысячи маленьких острых иголок, пронзила его спину, постепенно расползаясь по всему телу. Антон громко закричал, не в силах стерпеть такое. Он попытался перевернуться на бок, но, еще не стихнувшая боль, не позволила ему сделать это, и лишь беспомощный стон вырвался из его глотки.
 Марина, к счастью, приземлилась в кучу наваленного сена, поднялась, и теперь ползла на четвереньках к, корчащейся на полу, Кате. Сзади она слышала шипение и знала, что Мария добралась до Антона, но сейчас важнее было вырвать девушку из лап этого чудовища.
 Марина схватила девушку за руку и попыталась вытащить из круга свечей. Кожа у заложницы была горячая, словно внутри у нее полыхало самое настоящее пламя. Ее живот вздымался, и Марина разглядела, что внутри кто-то рвется на свободу, нанося крепкие удары по внутренностям девушки.
 Свечи... Несомненно, Мария сотворила с ней что-то ужасное! Бабушка Марины действительно была ведьмой, и девушка не раз заставала ее за этим занятием. Но, в отличие от Марии, бабушка никогда не прибегала к черной магии. Когда-то старуха рассказывала нечто подобное, и она называла это Ритуалом Вечной Ночи. Суть заключалась в том, что в жертву приносят юное тело, с помощью которого, колдун перерождается в мире и становится бессмертным. Если вспомнить то, чем промышляла Мария, то выходит, что она задумала, с помощью этой невинной девушки, принести в этот мир нечто страшное и кошмарное! Колодук... Вот ради чего все это было!
 Марина увидела, как из другого темного угла показалась вторая тень, точно так же, как и первая, растягиваясь и искажаясь. Тень покачивалась, словно под порывами ветра, и неприятно шипела, словно пытаясь что-то сказать гостям.
 Константин! Глупо было бы ждать встречи с Марией, и не увидеть здесь ее преданного муженька! Эти два супруга, даже после своей мерзкой смерти, остались неразлучными.
 Призрак тянулся и тянулся вверх, словно хотел растянуться до неимоверных размеров. При этом он неумолимо приближался к девушкам, явно собираясь разделаться с нежеланной гостьей, которая посмела прервать их ритуал.
 Марина схватила под руки Катю и попыталась оттащить ее подальше от разгневанного Константина, но та оказалась слишком тяжелой, и девушке оказалась не по силам. В своих попытках спасти жертву обезумевших призраков, Марина и не заметила, как задела ногой один из подсвечников и опрокинула его на пол. Сухой настил моментально вспыхнул, пожираемый языками пламени.
 Мария, увидев, что внучка ведьмы пытается утащить ее сосуд, бросилась к ней, злобно шипя на весь дом. С чудовищной скоростью он врезалась Марине в спину и отбросила девушку. Она влетела в стену и, потеряв сознание, распласталась на полу. С виска у нее стекала кровь.
 Тень Марии закружилась над Катей, и вся комната наполнилась жутким шипением колдуньи. Ее верный спутник тоже взметнулся в воздух, и закружился рядом со своей возлюбленной, радуясь их совместной победе над чужаками.
 Тем временем, боль в спине несколько поутихла, позволив Антону подняться на ноги. Он стоял на подкашивающихся конечностях, с полусогнутой спиной, и наблюдал за тем, что происходило в этой комнате: Катя корчилась от боли, а ее живот был готов разорваться в любую секунду; две проклятые души, обратившиеся в тени, вились на ее телом и жаждали развязки спектакля; Марина с окровавленной головой лежала у противоположной стены, и судя по всему, была без сознания.
 Пламя пожирало настил на полу, и уже начинало перебираться на иссохшиеся стены дома: не ровен час, как эта хибара сгорит дотла, и все они поджарятся вместе с ней! Тут начинало становиться слишком жарко. Маринин дом превращался в самое настоящее пекло, но без Кати отсюда выхода не было!


Глава 16


 Изба была объята огнем, а старые, иссохшиеся за много лет бревна, были отличной пищей для безудержного пламени. Сено на полу полностью сгорело, и теперь настало время зажариться гостям этого жилища. Две кошмарные тени супругов Гулиных метались под самым потолком, словно потешаясь над беспомощными людьми.
 Марина не подавала признаков жизни, и Антон понял, что в данной ситуации она была ему не помощницей. От нее сейчас толку было не больше, чем от сухих бревен в основании этого дома. Поэтому нужно было действовать самостоятельно, причем как можно скорее.
 Катя закричала. Живот ее, подобно желе, ходил ходуном, словно плод внутри девушки, всеми своими силами рвался наружу. Она вцепилась пальцами в сухие доски, не в силах терпеть чудовищную боль. Антону оставалось лишь смотреть на ее муки, не смея подойти и на шаг ближе.
 Неожиданно, девушка затихла. Крик застрял в ее глотке, и стало понятно, что случилось что-то ужасное. Антон увидел, как ее светлая ночная рубашка за секунду пропитались кровью. Жидкость лилась на пол, образуя под корчившейся девушкой, темную лужицу. Послышался громкий треск и в ту же секунду ее вздутый живот разорвался надвое. Из щели хлынула скопившаяся в чреве кровь, вперемешку с чем-то желтым. Зияющая дыра напоминала огромную черную пропасть, простиравшуюся между жизнью и смертью. Девушка завопила от боли, но ее крик потонул в другом вопле — кричало кошмарное создание под плацентой.
 И в это мгновение, из рваной раны ее живота, вырвалась длинная рука. Конечность была костлявой, словно под кожей не было мяса. Складывалось ощущение, что рука состоит из множества мелких костей, соединявшихся между собой суставами. Кривые пальцы, растопырились в стороны, будто собираясь ухватиться за что-нибудь.
 Катька завопила в предсмертном крике, мучимая ужасающей болью. Рука, рвущаяся из ее чрева, вцепилась в балку под потолком, и потянула умирающее тело своей суррогатной матери за собой. Существо повисло под потолком, а в уже мертвом теле девушки продолжала копошиться что-то отвратительное. Судя по всему, эта тварь родилась не полностью, и где-то там, в недрах человеческого тела, шевелилась ее остальная часть.
 Костлявая рука в бессилии разжалась, и мертвое тело рухнуло на пол с противным треском, скорее всего, переломав девушке пару костей, которые, впрочем, ей уже не пригодятся. Рана на животе с треском рвалась, и в кровавом месиве внутри, распахнулся огромный глаз, который никак не мог принадлежать человеку.
 Волна ужаса и гнева захлестнула Антона. Он не мог поверить в то, что эта гадина только что разорвала его жену в клочья! Его ребенок... ЭТО? Нет… Марина говорила, что колдунья Мария не могла забеременеть, значит это она сотворила весь ужас, который теперь рвался наружу! Они уничтожили всю его жизнь, убили ребенка, жену, и теперь тянули свои отвратительные лапы к самому Антону.
 Гнев потопил ужас, и Антон сорвался с места. Не думая о последствиях, парень накинулся на мертвое тело своей жены, разрываемое ужасной тварью. Глаз внутри раны завертелся, и остановился на Антоне, который оказался на расстоянии вытянутой руки от чудовища. В ту же секунду рука взметнулась, и схватила противника за талию. Один взмах, и Антон отброшен к стене.
 В воздухе заметались тени Гулиных, словно испугавшись гнева того, кого сами и призвали. Колодук посмотрел единственным глазом на призраков, и замахнулся своей уродливой рукой, чтобы прибить и этих двоих до кучи. В ответ раздалось шипение, и тени разлетелись в разные стороны. Мария бросилась к распахнутому окну и вылетела в темноту ночи, супруг последовал ее примеру.
 Пламя бушевало вовсю. Жар, и едкий запах горящего дерева, наполнил небольшую комнату. С потолка рухнула балка, истлевшая с одного конца и расшатанная Колодуком. Тут становилось слишком опасно, ведь не ровен час и изба могла рухнуть.
 Антон поднялся на ноги. Удар был сильным, но далеко не смертельным. Голова кружилась, но это его мало волновало, ведь предстояло остановить чудовище. Между тем, Колодук рвался наружу, стягивая со своей деформированной головы остатки плоти Кати. Из чрева показалась и вторая рука чудовища, правда намного короче, и по размеру напоминала человеческую.
 Антон оглянулся в поисках орудия, или любой другой вещи, которой можно было выбить жизнь из этого ублюдка. И тут глаза остановились на топоре в стене. Именно на том, который сам Антон метнул, когда они с Мариной завалились сюда. Ни секунды не раздумывая, парень вырвал инструмент из стены и направился в сторону чудовища, правда, уже сжимая в правой руке весомый аргумент.
 Колодук скинул в себя останки суррогатной матери. Выглядело существо кошмарно: оно было небольшого роста, больше из-за того, что горбатилось; одна рука была длинной и, подобно конечности тряпичной куклы, безжизненно волочилась за монстром, в то время как вторая, активно двигалась, и по размеру напоминала человеческую; ноги кривые, колени смотрели друг на друга; никаких прочих органов существо не имело; голова была жутко деформирована, с огромным ртом, больше напоминавшим черную бездонную пропасть, и единственным огромным глазом, посреди этого уродства.
 Антон громко закричал и накинулся на страшное создание. Существо противно зашипело, и вскинуло свою длинную руку, явно намереваясь остановить агрессора. В ответ парень взмахнул топором и со всего маху всадил затупленное лезвие в плоть чудовища. Послышался хруст, и Антон догадался, что своим ударом он переломил кости руки Колодука. Бездонная пасть стала еще шире и монстр зашипел. Его рука обвисла и, словно кусок тряпки, шмякнулась на горящий пол.
 Антон ни теряя ни секунды, вырвал топор из конечности монстра и замахнулась для нового удара. Но чудовище сделало ход первым, и накинулось на парня. Колодук второй рукой схватил за волосы Антона и потянул изо всех сил на себя. На секунду показалось, что он сорвет скальп, но ничего подобного не произошло. Антон выронил топор, и вцепился в мягкую плоть чудовища. Но хватка не ослабилась, и Колодук продолжал тянуть на себя жертву.
 Огромная черная пасть растянулась до неимоверных размеров, готовая проглотить человеческое мясо. Новорожденный монстр был голоден, как стая волков. Воздух наполнился жаром и отвратительным шипением, которое Колодук издавал.
 Антон брыкался, как только мог. Оказаться в пасти этой мерзости — было бы не лучшей смертью. Эта тварь разломала его жизнь, и простить его за это Антон просто не мог.
 И в этот момент, раздался треск, разломавшегося дерева, и Колодук выпустил из своей руки Антона. Парень, застонал, поднимаясь с пола, и посмотрел на монстра, надеясь увидеть причину таких резких перемен. Причина стояла сзади с обломками стула в руках. Марина отшвырнула остатки своего оружия, и со всего размаху саданула ногой прямо в глаз чудищу. Оно громко завопило, и слепо попыталась ухватить девушку. Марина отпрянула в сторону, уйдя от смертоносной конечности.
 Находиться тут больше нельзя было. Жар накалил воздух до немыслимого предела, языки пламени обжигали кожу. Антон заслонил глаза рукой. Раздался громкий хруст, и рядом с парнем рухнула еще одно балка, держащая потолок. Крыша угрожающие застонала, и сверху посыпались горящие щепки.
 — Пошли! — закричал Антон, попятившись назад. Остаться тут стало бы верной смертью. Марина  в ответ кивнула и кинулась к выходу, вслед за Антоном. Но Колодук, оправившись от ударов, не позволил сделать этого. Из его разверзнутой пасти вырвался громогласный вопль, костлявая рука, хоть и была сломана, взметнулась в воздух и ухватила Марину за ногу. Не ожидая такого поворота, девушка рухнула прямо в объятия огненной стихии.
 — Вы моииии... — прошипел Колодук, яростно вращая своим единственным глазом. Марина попыталась вырваться из лап монстра, но держал он слишком крепко.
 — Сколько ты сожрал невинных душ? — закричала она, продолжая вырываться. — Сколько?!
 — Моииии..., — шипело в ответ создание и карабкалось ближе к своей жертве.
 Марина вскрикнула, и со всего маху врезала свободной ногой с ужасную морду чудовища. Но он крепко держал ее и не желал отпускать. Девушка врезала еще раз, потом еще, и еще...
 Наконец, не выдержав такого яростного сопротивления, Колодук выпустил из лап свою жертву. Марина, не теряя времени, отползла назад, потом поднялась на ноги и бросилась к выходу. Еще одна сгоревшая балка рухнула. На этот раз, она приземлилась прямо на деформированную голову монстра. Он завопил от боли и в бессилии протянул свою костлявую руку, словно просил помощи.
 — Пожалуйста, не уходи...
 В полушаге от двери, Антон остановился. Он мог поклясться, что слышал Катин голос. Парень обернулся, и увидел свою жену под горящими обломками. Девушка была изранена, но все еще жива. Она протягивала окровавленную руку, а в ее глазах читалась мольба.
 — Пожалуйста..., — просила она.
 Антон замешкался. Его разум, словно, погрузился в туман, и теперь сложно было отделить выдумку от реальности. Парень развернулся и сделал неуверенный шаг по направлению к погребенной под обломками Кате. Но рука, крепко сжавшая его плечо, остановила бездумный поступок.
 — Назад! — прокричала Марина. — Он обманывает тебя! Твоя жена мертва! Уходим!
 Отдавшись воле девушки, Антон неуверенно последовал за ней наружу, продолжая глядеть на псевдо-Катю. И в ту же секунду лицо ее исказилось ужасной гримасой, и она раскрыла свой рот, внутри которого была лишь тьма.
 — Я сожру твою душу! — прохрипел Колодук, и в ту же секунду пополз вслед за Мариной и Антоном. Катино обличье, которое существо приняло, начало таять, выпуская наружу отвратительные черты чудовища: кривые ноги, костлявую руку и огромный глаз, налитый кровью.
 Ребята успели покинуть горящий дом вовремя: крыша окончательно прогорела и рухнула вниз, погребя под собой останки Марининого дома, а заодно и страшное чудовище. Сквозь оглушительный треск, можно было слышать, как закричал Колодук, пожираемый языками пламени.
 Антон рухнул на холодную землю. Ветер обдувал горячее лицо. За спиной бушевало пламя, пожиравшее все то, что осталось от места недавней трагедии. По щекам у Антона покатались слезы, и он обернулся на весь этот кошмар. Но глазам его предстали лишь обломки, охваченные пламенем, обломки, под которыми нет никого живого.
 Марина села рядом и, молча, смотрела на огромный костер, на месте дома ее бабушки, на месте многолетнего кошмара, терзавшего эти края. В душе творился настоящий кавардак: непонятно было, радоваться этой победе, или стоит плакать. Она видела, как Антон выбрал второй вариант, упав лицом на холодную землю, и рыдая. Девушка прекрасно понимала его чувства, ведь в этом кошмаре остались его жена и ребенок. А теперь... теперь у него были лишь обломки счастливой жизни, которая могла у него когда-нибудь быть.
 Девушка поднялась. Она отряхнула со штанов грязь и, не сказав ни слова, потопала прочь от горящего дома. Антон даже не заметил ее ухода, продолжая заливаться горькими слезами, оплакивая Катьку и своего малыша, которые ушли, оставив отцу лишь огромное безудержное пламя, полыхавшее перед его глазами...


Эпилог


 Григорий Оберемченко ездил каждый день на работу по этой трассе, и был крайне удивлен сегодняшним утром, завидев на обочине голосующего мужчину. Обычно в столь ранний час никого не увидишь в этих краях, а тут все произошло с точностью да наоборот. Водитель притормозил возле голосовавшего, и выглянул в окно, как бы интересуясь у того, куда он собирается ехать. Мужчина поставил на землю свой чемодан и, наклонившись к окошку, спросил:
 — До города не подбросишь?
 Григорий улыбнулся в знак одобрения, и щелкнул замком на двери, позволяя мужчине залезть внутрь.
 — Есть место свободное еще? — спохватился попутчик, вспомнив о чемодане у своих ног.
 — Сейчас закинем, —  добродушно ответил Григорий, покинул транспортное средство, и открыл сзади багажник. Мужчины закинули груз внутрь.
 Когда машина уже тронулась с места, Григорий решился задать интересующий его, все это время, вопрос:
 — Друг, куда так рано собрался?
 — Уезжаю, — сухо ответил мужчина, отвернувшись к окну, но после нескольких секунд раздумья добавил: — Домой.
 Григорий лишь пожал плечами, поняв, что спутник не хочет делиться подробностями своего отъезда. Да и какое ему было дело? Деньги главное плати, да катайся, сколько влезет.
 Машина мчалась по шоссе, унося Антона Наволоцкого далеко от этого проклятого места. Восходящее солнце разливало над "Здравницей" кроваво-красный свет, вырывая из предрассветных сумерек, покосившееся от времени дома. Заспанные люди выходили из своих жилищ, зевали и потягивались, размышляя о предстоящем дне и делах, которые стоит сделать. Для них ничего не поменялось, да и наврядли когда-нибудь поменяется.
А "Здравница" простоит на этой земле еще очень долго. Маленькая деревушка, наполненная своими легендами и поверьями. С утра до вечера, люди будут гонять коров, ворошить сено и копаться на грядках. Но после захода солнца, будет просыпаться потусторонняя сила, которой и принадлежат эти края. И спаси Бог того, кому не посчастливится попасть к ней в руки!
 Где-то там, на лесном погосте за прудом, все еще лежат мертвецы и ожидают своего часа. Проклятый дом, некогда принадлежащий супругам Гулиным, все так же стоит на своем месте, спрятав в себе сотни человеческих костей. Все так же, люди занавешивают окна на ночь, боясь увидеть нечто страшное за стеклом во тьме. Эти края, наполненные ужасом и страхом, останутся такими до конца веков, ибо здесь властвует сама Тьма.
 Все гости покинули "Здравницу", но в скором времени, явятся новые. Это случится, уж поверьте! Они всегда приходят, и уходят, подолгу не задерживаясь на этой земле. И когда они придут, Тьма снова поднимется, чтобы встретить их, как и полагается хозяевам. Но знаете, не будем об этом, ведь это будет совсем другая история...


05. 08. 2014, Д. С.