Одним из новеньких в нашей роте был москвич рядовой Лизотов.
Лизотов был «молодой», но держался как-то важно. Разговаривал с ребятами своего периода свысока.
Хотя, особых достоинств за ним не замечалось. Бегал он как раз НЕ важно. А разведчика, как известно, ноги кормят. За счет беговых побед на различных соревнованиях мы были в чести у командования полка.
Как-то мы занимались на полосе препятствий. Там надо было пробежать по бревну, перепрыгнуть длинный ров и перелезть через высокий забор.
Лизотов лениво разбежался и забор не перепрыгнул. Он оглянулся и просто его оббежал.
- Лизотов! – позвал его Клячко. – Поди-ка сюда!
Лизотов, не торопясь, с деловым видом подошел.
- Ты, я смотрю, очень борзый парень, - сказал Клячко и притворно замахнулся для удара.
С Лизотова вдруг слизнуло всю его важность. Он присел и закрыл голову руками.
Абсурдямов засмеялся:
- Ну, Клячко, ты даешь! Москвич-то напугался, сейчас пойдет мамочке пожалуется!
Клячко с презрением отвернулся.
Лизотов все стоял на полусогнутых.
При каждом новом пополнении желающие уйти из нашей роты всегда находились. А из тех, кто вызвался придти, я знал только себя.
Лизотов стал вести тайные переговоры о переводе. Как оказалось, он неспроста показывал свой «блатной» вид. В Москве, наверное, у него были какие-то связи. Лизотов неожиданно стал водителем командира полка.
Его перевели в комендантский взвод, где были другие водители командования и обслуживающий персонал. Находился комендантский взвод на нашем же этаже. Мы их называли «комендачи».
У «комендачей» его никто не трогал. Должность у него была неприкосновенная. Ходил он, надув щеки.
Став «черпаком», Лизотов уже вовсю гонял своих «молодых». Вечером, проходя мимо их двери, я услышал, как он кричал:
- Не понял! А ну, вечернюю считалку!
Лизотов стал выглядеть, как белогвардейский офицер в советском фильме. Только у него был не один денщик, а человек восемь.
Я был уже «дедушкой». Меня поставили в наряд дежурным. Мои дневальные убирались, я стоял на тумбочке.
Снизу поднимался незнакомый младший сержант. Видно, что «молодой».
- А у вас деды не сильно злобствуют? – спросил он меня.
Вопрос меня повеселил.
- Когда как, - сказал я. – Как себя вести будешь.
«Молодой» прошел мимо меня по направлению к «комендачам».
Потом я увидел его бегущим по поручению их «дедов» уже с фингалом под глазом.
Через пару месяцев, зайдя в умывальник, я увидел такую картину.
Младший сержант стоял в центре в трусах. Синяки были у него и на лице, и на теле. Вокруг стояли «комендачи».
- Он не моется! – кричал Лизотов. – Сейчас мы помоем этого грязнулю!
Комендантские «духи» обмакивали швабру для полов в грязную лужу на полу и терли младшего, опасавшегося дедовщины, сержанта.
Он стоял, боясь сделать лишнее движение.
- Отойдите! – крикнул Лизотов.
Он присоединил шланг к крану умывальника и стал окатывать беднягу водой.
Потом ему выдавили в рот половину тюбика зубной пасты и два «духа» стали чистить ему зубы зубными щетками.
- Второй подход! – крикнул Лизотов.
Экзекуция чистотой продолжалась.
Прошло еще какое-то время.
У нас был полковой строевой смотр. Все подразделения были на плацу.
А у меня был грибок на ногах. На смотр я не пошел, а ходил в санчасть.
Возвращаясь из санчасти, я шел в тишине мимо опустевших казарм.
Глянув в окна нашего второго этажа, я отшатнулся. Из окна туалета на меня смотрело ужасное желтое лицо.
Я вспомнил рассказ Конан Дойля.
Шерлок Холмсу сообщают, что видели в окне одного дома страшное желтое лицо. Потом оказалось, что это была маленькая девочка-негритянка в маске.
Передо мной было лицо настоящее. Это был комендачевский младший сержант.
Увидев его, Шерлок Холмс, конечно бы сразу понял, что для него тут есть работа.
А Доктор Ватсон при виде этого лица мог упасть в обморок.
Голова младшего сержанта была как бы больше первоначального варианта. От постоянных подзатыльников она опухла и от синяков стала желтеть. Цвет был такой жовто-блакитный.
И еще – лицо было неподвижным!
Сержанта поставили на «фишку» или, по-другому, на «шухере». То есть, оставшиеся в роте «деды» может спали, а может еще чем-то занимались недозволенным. А «фишка» должен был их предупредить при появлении начальства.
Я рассказал об увиденном Гадалкину. Гадалкин пошел к главному сержанту «комендачей» и сказал, чтобы «Желтое лицо» на «фишку» больше не ставили. Навлекать большие неприятности на весь наш этаж не надо. Тот обещал проконтролировать.
В этой истории много загадок, над которыми поломал бы голову Шерлок Холмс.
Куда смотрел прапорщик, командир комендантского взвода?
У нас в полку даже за один малейший синяк могло сильно достаться.
Почему младший сержант позволял делать с собой все, что угодно трусу Лизотову?
Почему так не били других «молодых» и «духов»?
Почему у меня не возникло желания заступиться, когда обижали слабого?
Окончания этой истории я не знаю. Но, думаю, что она все еще продолжается.