Служил со мной в роте земляк, парень из одного города, Валерка Бурков. Только по призыву он был младше на полгода, и когда я был уже «дедушкой», он оставался еще «черпаком». Парень был, как парень, нормальный. Толковый. Службу нес исправно. Вот только числился он в другом взводе, поэтому особо часто общаться нам не доводилось. Графики несения службы у взводов были разные. Вот и случалось нам поговорить разве что в курилке после обеда, да в бытовке за подшиванием подворотничков перед отбоем.
Но когда Валерка узнал, что мне, за победу на кроссе на общеполковых соревнованиях, объявили краткосрочный отпуск , первым прибежал ко мне. - Слушай, зёма, у меня к тебе просьба. Раз уж ты домой едешь… Не мог бы ты зайти к моим, а? Навестить, а? Привет, так сказать, от сына из армии передать? Я вот тут адресок написал.
- Конечно, Валер, никаких проблем. Обязательно зайду, не волнуйся.
Через пару дней я уехал домой. Встреча с родными была теплой. Они, конечно, сначала очень удивились. Подумали, что я уже насовсем приехал. А когда узнали, что это – поощрение за победу на соревнованиях, были очень польщены. Мама даже прослезилась. Ну, вот, погулял я пару дней, встретился с одноклассниками, с девушкой своей, теперь, думаю, надо к Валеркиным родителям сходить. А то десять дней отпуска мигом пролетят – не заметишь.
Достал Валеркину записку и поехал по указанному адресу. Был выходной день, и родители его как раз были дома. Они тоже сначала не поняли, что за солдат к ним пришел. А когда я им объяснил – так обрадовались приезду сослуживцу их сына – словами не передать. Мать сразу на стол стала накрывать, отец побежал в магазин за выпивкой. Но поскольку за окном шел 1987-й год – в магазинах выбора особого не было. Поэтому, то, что отцу Валерки удалось взять портвейна, уже было большой удачей. А я-то вообще тогда не пил. То есть, совсем. Мне было 19-ть лет и я довольно основательно дружил со спортом. Отец Валерки – дядя Степа – был за рулем, ему тоже было нельзя. А мать Валеркина таких изысканных напитков, как портвейн, не употребляла.
Ну, в общем, сидим мы за столом. Пьем чай с бутербродами. Бутылка портвейна тоскливо стоит в центре стола. Я им рассказываю, что так, мол, и так, сын ваш, Валерий, служит достойно. Родину, так сказать, защищает честно. Отцы-командиры, мол, им довольны. И шлет вам сын горячий армейский привет. Тут дядя Степа не выдерживает. « Так, говорит, собирайтесь. Поедем на дачу. Сегодня поливной день, мне все равно туда ехать надо. А на даче сейчас шашлычка зажарим. Не могу, говорит, армейского друга моего сына одним чаем угощать».
Сам тут же быстренько замариновал мясо, усадил всех в мотоцикл с люлькой и повез на дачу. Денек, помню, был отменный. Стояла середина мая, ярко светило солнце и было очень тепло. Пока мы ехали, пока разводили костер, пока дрова превратились в угли – мясо успело промариноваться. Дядя Степа опытными, умелыми руками насадил его на шампуры и положил их на импровизированный мангал из кирпичей. Сидим – разговариваем. Родители Валерки про жизнь, про работу рассказывают, я им – про армию, про тяготы солдатской службы. Тепло. Музычка из транзистора льется. Природа потрясающая – деревья, берег реки. Красота, в общем. Тут и мясо подоспело.
Шашлык получился отменный. Не малюсенькими кусочками, как тогда торговали в кафешках, а большими кусками, сочный, аппетитный, с хрустящей корочкой. Такого вкусного шашлыка и в таком количестве я в жизни никогда не ел. А дядя Степа все угощает и угощает. А потом все-таки уговорил меня выпить. Мол, как же мясо «насухую» есть? Сначала глоток за скорейшее окончание службы, потом – за армейских друзей. Потом за родителей. За любимых. Вообще, дядя Степа оказался очень компанейским мужиком, веселым и радушным. Обычно с незнакомыми людьми я веду себя очень прилично и аккуратно. А тут прямо расслабился. В хорошей компании, за веселыми разговорами, с выпивкой да музыкой, время летело незаметно.
Опустился вечер, бутыль опустела. Оказалось, что я выпил ее один. От такого большого количества спиртного, да еще выпитого на солнце, я изрядно захмелел. Я впервые в жизни испытал действия алкоголя. Первый раз и так удачно. Причем наклюкался я до такого состояния, какое, обычно, вызывало отвращение когда я наблюдал его у других. Язык мой заплетался, а руки и ноги отяжелели и стали неуклюжими. Никогда не думал, что мой организм может меня не слушаться. Но мне было приятно это новое ощущение. Я любил весь мир. Мне хотелось петь. Что я и пытался сделать. «У солдааатта выхаднооойй…..» «Так, все ясно» - дядя Степа посмотрел на меня, - « Пора уезжать» . Но идти самостоятельно я не мог, меня шатало из стороны в сторону. Дядя Степа усадил меня в мотоцикл и отвез домой. « Ты обязательно зайти к нам перед отъездом, слышишь? Мы Валерке посылочку соберем», - настойчиво теребил меня Валеркин отец. «Обз…обзательнаа, дядь Степ», - язык мой еле ворочался во рту.
Ночью мне было плохо. Меня полоскало со страшной силой. Приступы тошноты подкатывали один за другим. Я пытался уснуть, но не мог. В видениях, которые возникали у меня в голове, дядя Степа показывал мне огромную бутыль портвейна и говорил, что этот подарок я должен передать его сыну. Потом мы садились в мотоцикл и ехали вперед с огромной скоростью. Земля неслась нам навстречу и… я просыпался. Под утро, отдав природе все, что было съедено и выпито накануне, я уснул.
За гостинцем для Валеры по окончанию отпуска я пойти отказался. Испугался, что дядя Степа еще раз предложит "поесть шашлычка", а я не смогу выдержать еще одной такой поездки на природу. Городского телефона у нас не было, а «сотовых» еще не изобрели, поэтому оповестить родителей моего сослуживца я не мог. Я вернулся в воинскую часть, и в красках рассказал Валерке, как выполнил поручение армейского друга. Я описал, какие замечательные у него родители, какой классный мужик его отец, какой шикарный шашлык он готовит. Я рассказал, ему почти все: как хорошо меня встретили, как мы съездили на дачу, как прекрасно отдохнули на природе. Опустил я лишь один момент. Момент, за который мне и сейчас, спустя почти 30-ть лет, немного стыдно. Я думаю, вы поняли какой…