- Зачем я тебе нужна?
- Не знаю. Нужна, и все….
Они приходят в мою ИЗО-студию и улыбаются. У них всегда хорошее настроение. У них одинаковые прически и, почти одинаковые лица. Это папа с дочей. Доче четыре с половиной года, она умна и сообразительна для своих лет, красива, но, на данный момент, растрепана, то есть, находится в состоянии русалки. Это мало ее волнует, она быстренько избавляется от курточки шапки и несется за стол на свое место, где ее ждут уже приготовленные альбом для рисования и краски. Девчонку зовут Олька. Заниматься рисованием с длинными распущенными волосами минимум неудобно. Олькин папа исправляет досадное положение и плетет ее совершенно невообразимые по красоте, сложности и причудливости, косички. У папы тоже длинные волосы и ему самому, при желании, можно заплести косичку, (но он соглашается только на хвост). Так, ИЗО-студия ненадолго превращается еще и в парикмахерскую. Тем временем, на занятие неторопливо собирается разнообразный народ детсадовского возраста, приводимый заботливыми родителями. Еще немного, и мы начнем увлекательное занятие рисованием при помощи красок, ладошек, пальчиков, поролона и других занимательных инструментов.
- Олька, классные косички тебе папа заплел!
- Да! – кричит Олька во все горло.
- А мама может такие плести?
- Нет!
- Да, Ольга Александровна, повезло тебе с папой!
Олькиного папу зовут Александр. Сокращенно Алекс.
Как-то раз он показал запечатленные на телефон фотографии самодельных моделей разнообразной техники, начиная от простейшей легковушки и заканчивая самыми навороченными игрушечными вертолетами, самолетами и прочими аппаратами. Из этого следовало, что руки Алекса смотрели куда надо и росли из нужного места. Однако, почти все мои детсадовцы изъерзались на своих местах, а это значит, что пора начинать занятие.
Есть обычные, нормальные, среднестатистические родители, которые, приводя своего ребенка на занятие в кружок, оставляют его на попечение преподавателя и выходят в коридор, где тихо-мирно обсуждают насущное или проблемы мирового масштаба. Есть обычные мамы и папы, а есть папа Алекс. Ему, по-видимому, скучно сидеть в коридоре и обсуждать насущное с мировым. Мировым он не интересовался, а насущное его уже достало. Он сыт насущным уже по самую макушку. Алекс приспособился сидеть в студии прямо во время занятий. Ему позволяется раскладывать «паука» (пасьянс) на моем компьютере и тихонько включать самую невообразимую музыку в стиле панк-рок. Впрочем, это бывает не всегда – частенько я включаю подборку самых разнообразных детских песенок, скачанных из интернета. Алекс никому не мешает. Дети его любят. Если его нет, то обязательно кто-нибудь из детей задает неизменный вопрос: «А где ваш папа?»
Мы начинаем увлекательнейшее занятие рисованием при помощи гуашевых красок, кусочков поролона, ладошек и пальчиков. Вообще, рисование красками для детей детсадовского возраста предполагает развитие творческих и аналитических способностей, развитие мелкой моторики пальцев, расширение кругозора, знакомство с различными техниками рисования, инструментами и материалами (так, по крайней мере, я пишу в своих конспектах). Мне приходится сначала объяснять задание, показывать на листе бумаги, прикрепленном при помощи скотча на доску, последовательность выполнения рисунка, а потом я в полусогнутом состоянии начинаю нарезать круги вокруг огромного стола с детьми с целью помочь, подсказать, исправить, подбодрить или же наоборот, слегка привести в чувство. Наверняка, в этот момент, я похожа на курицу-наседку с видом рокерши, чем смешу всех вокруг, в том числе и папу Алекса. Впрочем, я могу этого и не делать, но тогда есть реальная опасность полностью и на корню завалить занятие и тогда мои детсадовцы будут где угодно рисовать осенние деревья ладошками – на столе, на полу, на мне, на себе, на соседе, достанется и папе Алексу. Поэтому, шутки в сторону, господа детсадовцы – разговоры только шёпотом и только по делу!
Я смело беру краску черного цвета и намазываю ею свою ладонь, чем привожу в неописуемый восторг всех моих дошколят. У некоторых в глазах даже читается какой-то проникновенный ужас – как это вдруг вся такая из себя красивая Ольсанна (макияж, гипюр, маникюр) начинает мазать свои руки черной краской? О, ужас! Да, не тут-то было, сейчас мы все вымажем руки черной краской и будем с видами знатоков рисовать осенние липки. Детям это нравится. Каждому позволяется совершенно легально, измазаться, более того, преподаватель даже настаивает на этом. Мне это нравится! Мне нравится рисовать ладошками и пальчиками, мне нравится пачкаться в краске, мне нравится видеть довольные мордашки моих подопечных, с восторгом, полоскающихся в полужидкой массе под названием «краска». Может, я медленно, но верно начинаю впадать в детство? Прав незабвенный Владимир Высоцкий – сорок лет это как двадцать, ну а семьдесят, как десять. Я не знаю про семьдесят, еще не дожила, а про сорок – точно! В самую тютельку! В свои тридцать шесть я выгляжу, на двадцать шесть, (так, по крайней мере, думают окружающие), самоощущение на двадцать три. Еще немного, и я дойду до уровня мировосприятия моих детсадовцев. Впрочем, «детский мир» не так уж плох, по крайней мере, он отличается от взрослого мира, несомненно, в лучшую сторону – в нем гораздо меньше вранья, зависти и других проблем и гораздо больше веселья и доброты. Однако, мы продолжаем рисовать наши липки. Мои детсадовцы перемазались с ног до головы, но им удалось создать совершенно потрясающие работы на тему осеннего настроения. Моя студия начинает медленно, но верно превращаться в склад рисовальных принадлежностей и в ней уже ничего не напоминает о том, что здесь когда-то числились чистота и порядок. Наш огромный рабочий стол просто завален рисунками, множеством открытых баночек гуашевых красок, разнокалиберных кисточек, кусков поролона, грязных влажных салфеток, которые валяются то тут, то там. Я просто тону в ворохе бумаг, салфеток, краске и взглядах папы Алекса. Картину дополняют десяток литровых, из-под майонеза, банок с грязной водой, стоящих тут же на столе, посреди вороха рисунков. Надо сказать, что картина приводит меня в полный шок, если не сказать, в ужас (это ж все надо убрать)! И вот тут-то мне приходит на помощь папа Алекс. Он отклеивается от компьютера, снимает свое черное кожаное пальто с белым шарфиком и превращается в Сашу Гартмана. Он помогает в один момент навести полнейшую чистоту в моем кабинете, что само по себе приятно. Мне только, не очень понятно, почему он это делает, но без него я делала бы уборку до вечера завтрашнего дня. Наверное, у Саши на то есть свои причины…
Представьте себе человека двадцати восьми лет с длинными, черного цвета, забранными в хвост волосами, и в черных узеньких очках. Представьте себе человека в, некогда коричневой, (ныне выцветшей) футболке, брюках цвета «хаки» и берцах (летом), или же в черном кожаном пальто с белым шарфиком, брюках цвета «хаки» и берцах (зимою). К этому всему обязательно плюсуется летняя коляска зеленого цвета, в которой помещается Евгений Александрович (человек, которому от роду чуть больше года и ходить ногами на длинные расстояния ему еще не под силу), и Олька, которая может ходить ногами длинные расстояния. Есть такая загадка: зимой и летом одним цветом. Про елочку, кажется. И про Сашу Гартмана. Весь такой «защитный», со своим хвостом и черными очками, в черном кожаном пальто, внешне грубоватый, с видом рокера или панка, но внутри очень добрый и нежно любящий своих деток папа Алекс отправляется выгуливать свою команду в любую погоду в любое время года. Папа-Саша-детский-сад! Колоритная личность! Мои дети так и прозвали Сашу за глаза – папа-панк. Да, я забыла сказать про огромный рюкзак, который Саша всегда-всегда носит на своих плечах. В рюкзаке помещается много-много полезных и нужных вещей как-то: массажная расческа, бахилы, колонки от компа, мотки проволоки, какая-нибудь книга, полторашка колы, или еще какого напитка, кило печенья, а так же бутылочка с молоком и влажные салфетки для Евгения Александровича. Семейка Адамс отдыхает и нервно курит в сторонке! Эта клевая бойз-энд-гел-команда заваливает ко мне по вторникам и четвергам, чем приводит в полный восторг меня и других родителей, и вызывает полнейшее недовольство технического персонала в лице Веры Романовны, которой надо убирать кабинет после занятий (от коляски столько грязи!). Саша раздражал Романовну своим необычным видом. Каждый раз она неизменно ворчала себе под нос: «Вот, пришел, уселся!» Но, когда она увидела своими глазами, с каким старанием Саша помогает мне делать уборку в кабинете после занятий, с каким старанием, до блеска, натирает столы, очищая их от краски, то моментально к нему подобрела. Как-то раз на занятие пришли бабушка с внуком. Мальчишка ничего себе такой, спокойный, воспитанный, а бабушка вся из себя такая интеллигентная, гиперактивно опекающая своего внука.
- А чем вы тут занимаетесь? – спросила бабулька.
- Мы рисуем красками, карандашами, фломастерами, - стала перечислять я.
- А вы их учите рисовать или не учите? – бабулька была дотошной.
- Учу, конечно, учу! Я им объясняю, показываю, помогаю, подсказываю!
- А что вы тут делаете?
«Баклуши бьем!» - хотела было сказать, но с улыбкой на лице выдавила из себя: «Не беспокойтесь, все будет хорошо, у нас все получится, если что, я помогу, подскажу, подправлю!»
- А они сами рисуют, или вы за них рисуете?
«Уйдешь ты отсюда, наконец, или нет?» - думаю, а вслух говорю: «Конечно, они рисуют сами, я только корректирую!» И все та же улыбка на устах.
Бабулька явно была недовольна моей совсем «не учительской внешностью» - непомерно ярким макияжем, стрижкой, черной футболкой, черной кожаной короткой юбочкой и молодым возрастом. Чему может научить ее внука эта пигалица? Откуда ей бедной знать, что мне тридцать шесть, муж и двое детей. Тут ей на глаза попался Саша Гартман со своим хвостом и панковским видом, тихо-мирно пристроившийся здесь же, за моим компом, и она накинулась уже на него:
- Молодой человек, а что Вы здесь делаете? Почему Вы сидите здесь и не уходите? Вы мешаете вести занятие!
Никому и никогда Саша не мешал. Он даже понять ничего не успел. Эта мадам пытается установить здесь свои порядки. Обычно я не конфликтую с людьми старшего возраста и стараюсь сгладить острые углы, но здесь другой случай. Неожиданно для самой себя я становлюсь в позу главенствующего лица (руки в боки) и говорю тоном, не терпящим возражения:
- Этот молодой человек будет сидеть здесь ровно столько, сколько пожелает и уйдет отсюда только тогда, когда ему захочется! Я понятно объясняю?
Бабулька опешила, и, обиженно пожав губы, удалилась.
Я люблю, когда занятия проходят весело и не принужденно. Дети любят рисовать и параллельно с этим вести умные разговоры все равно, на какую тему, лишь бы было интересно. Каждый из них интересен по-своему, и у каждого из них можно чему-нибудь поучиться. Иногда старшие дети немного задерживаются после своих занятий и тихонько сидят за отдельным столом, на занятиях с малышами. У каждого из нас есть свои игрушки, не важно, взрослый ты или ребенок. Мои игрушки дома, я делаю их сама. Это макет храма Осириса и папье-машешный сфинкс. Мои дети любят с этим всем играть. Школьники любят телефонные игры. Я позволяю тихонько играть в перерывах между занятиями. В группе школьников есть парень армянин. Мы зовем его Тёмка. Для своих двенадцати лет он очень большой и очень добрый. Он немного похож на добродушного такого медведика, которого хочется потискать. Тёмка занимается только лепкой из цветного пластилина, которого у него просто залежи. У Тёмки толстые короткие пальцы, которыми он, непонятно как, ухитряется вылепливать миниатюрных всяких-разных сказочных героев, причем со всеми полагающимися мелкими деталями, украшениями. Никто в группе не может понять, как такое можно вообще сделать? Тёмка, однако, вот ухитряется. Дети обожают притаскивать с собой на занятия любимые игрушки. Моя Алёнка помешана на мышах, Олька обожает игрушечных белочек и зайчиков. Маленькая Аля как-то раз притащила целый клубок гибких игрушечных змей. Эти змеи были удивительно похожи на настоящих, такие же гибкие, холодные и скользкие. Поскольку я сама являюсь нестандартным педагогом, то и детский контингент у меня соответствующий, да и не только детский. В общем, посадила я детей, объяснила задание и принялась по очереди им помогать. Да еще посадила в сторонке парочку ответственных родительниц, которые в данный момент заполняли все необходимые для поступления в кружок документы, а Саша Гартман, увлеченный очередной игрой, уткнулся носом в мой компьютер, не замечая никого и ничего вокруг. В общем, идет рядовое занятие рисованием – я бегаю вокруг стола и помогаю детям, попутно отвечая на вопросы, возникшие у родительниц по поводу оформления документов, отвечаю на вопросы детей, слушаем негромкую музыку, успеваем немного похохотать – никакое, даже мелкое и неприметное движение не ускользнет от моего пристального внимания. Впрочем, негромкий хохот шёпотом сопровождает почти все мои занятия. Однако ж, родители как-то не высказывали своего неудовольствия по этому поводу. Так вот, дети рисуют, я им помогаю, родители заполняют бланки и что-то у меня спрашивают, только один Саша сидел к нам спиной и был полностью погружен в виртуальную реальность. И тут мне на глаза попались эти змеи. Ну, думаю, сейчас я тебе устрою реальную реальность! Наверняка, в этот момент в моих глазах прыгали чёртики и перемигивались. Я схватила этих змей, тихонько подкралась к Саше, и резким движением кинула их прямо на клавиатуру. Человек с хвостом и в черном плаще подпрыгнул прямо на стуле и уставился на меня. У Саши глаза большие и выразительные сами по себе, а тут они стали еще больше. Ну, думаю, сейчас я узнаю о себе много нового. Саша таращил на меня свои фары где-то около минуты. Наверняка в этот момент ему хотелось эмоционально выразиться нецензурными словами и фразами в мой адрес, но он смолчал, за него все сказали его глаза. Мамаши ненадолго оторвались от заполнения бланков, а дети негромко хихикали в кулаки. В общем, не ждите чуда, чудите сами! Тем не менее, занятие с успехом продолжилось и логически завершилось – дети нарисовали приличные рисунки и с гордостью отправились показывать их родителям. Все. Конец рабочего дня, можно спокойно выдохнуть и начинать собираться домой.
Мы идем домой организованной толпой. Я и моя маленькая команда должны преодолеть расстояние из пункта А, обозначающего непосредственно центр детского творчества в пункт Б, обозначающий дом, в котором я живу. По пути мы заскакиваем в пункт С – спецшкола, в которой обучается мой старший ребенок, при чем, имеется еще и пункт Д – дом, где живет Саша Гартман вместе с женой и двумя детьми. Туда они добираются самостоятельно, уже без меня. По пути следования я слушаю захватывающую лекцию про ремонт отдельно взятого узла легкового автомобиля со всеми подробностями, и честно-пречестно делаю вид, что все-все понимаю. Не менее захватывающей бывает лекция про ремонт колеса от детской коляски, которое отвалилось в результате неосторожного обращения. Тоже со всеми подробностями. Тоже делаю вид, что все-все понимаю. У меня такое впечатление, будто Саша знает все на свете. Рядом с ним я чувствую себя маленькой, но защищенной. Мне нравится это ощущение. Однако, мы уже совсем близко подходим к спецшколе, где обучается мой сын. Моя задача забрать ребенка и сделать так, чтобы он не устроил мне суперистерику (как же, мама – зверь, заставит самостоятельно одеваться и не купит в магазине очередную машинку). И вот тут-то мне опять приходит на помощь Саша. Только он не знает об этом. Собственно, он всего лишь садится на скамейку в коридорчике и тихо-мирно, никого не трогая, терпеливо ждет, пока мы соберемся.
- Даниэль, пошли домой! – я нарисовываюсь в дверном проеме класса, где проходят занятия.
- Неа, - Данька поднимает свои огромные красивые глаза и смотрит на меня, - я к папе хочу! Пусть папа придет!
Где я ему папу возьму?
- Даниль, пошли домой!
Та же самая реакция. Ну, не хочет ребенок идти домой с мамой, папу вот ему подавай! Объясняю, что папа не может за ним прийти, он дома сидит, с Алёнкой. Однако, Данька продолжает стоять на своем уже с воплями и криками, и заканчивается это тем, что его под белы рученьки всем классом во главе с преподавателем, вытаскивают в коридор. Дальше, под те же самые белы рученьки, до самой раздевалки, тащу Даньку уже я. А что мне остается делать? Данька упирается и орет во все горло ровно до тех пор, пока его взгляд не натыкается на здорового дядьку в черном кожаном пальто и в черных очках. Ребенок моментально закрыл свой рот и успокоился. Он с интересом уставился на Сашу Гартмана – с этим черным дядькой не забалуешь!
- Ну, чего ты, одевайся, - изрек Саша.
Данилу будто подменили. Без лишних слов ребенок вытащил куртку, напялил на себя уличные джинсы, сменил сандалии на осенние сапожки. Собственно, был готов к походу домой в течение двух минут. Когда это такое было? Видимо, мне придется сходить в лес и поискать там дохлого медведя или еще какое животное. Тем не менее, наша маленькая команда увеличилась на одного человека, и мы продолжаем свой путь до дома, заскакивая по пути в магазин и весело болтая. Мой десятилетний Данька составляет вполне приличную компанию для четырехлетней Ольки, с которой они всю дорогу бегают наперегонки, весело и задорно смеясь. Наша развеселая команда неторопливо движется в направлении дома. Мы можем весело болтать о чем-нибудь или вообще ни о чем не болтать, просто молча идти рядом. В такие моменты Саша приобретает довольно мощные очертания и почему-то становится похожим на ледокол «Ленин», который мощно и неторопливо движется к четко определенной цели, всем своим видом определяя, кто тут главный.
Сашина Олька и моя Алёнка подружились. Подружились так, что водой не разольешь. Девицы поладили в течение пятнадцати секунд ровно с того момента, как только друг друга увидели. Вот-те раз! (Что ж я с вами делать буду?) Девицы могут провести вместе полдня, при этом сто пятьдесят раз на дню поссориться и сто пятьдесят один раз помириться.
- Оля, собирайся домой! – Саша, собственно, тоже засобирался домой. Развеселая компания при всяком удобном случае может завалить в гости к нам домой. Сегодня, как раз, так оно и произошло. Дело было к вечеру, и пора уже было моим гостям собираться домой. Девчонки сидели надутые в разных углах.
- Олька, быстро собирайся домой! – Саша начинал терять терпение. В этот момент, девицы напрочь забыли про ссору. Моя Алёнка хватает за руку Ольку, тащит ее в свою комнату, запихивает под кровать и залезает туда сама. Попробуйте, вытащите нас! Поскольку я не могу вытащить ни одну, ни другую, у меня попросту не хватает сил, я заставляю Сашу нырять под кровать, чтобы он вытащил оттуда свою дочь и прихватил заодно мою. Попробуйте вытащить упирающегося ребенка из-под кровати! Однако Саше это удается. С двумя девицами под мышками Саша пытается покинуть спальню и переместиться в прихожую. Да не тут-то было! Движение застопорилось как раз возле детского спортивного снаряда, состоящего из каната, колец и подвесной шведской стенки, за которую, в данный момент, зацепилась Олька. Девчонка зацепилась так, будто ей удалось крепко-крепко завязать чудный морской узел из собственных рук и ног. Саша держит дочь за подмышки, я питаюсь отлепить Ольку от спортивного снаряда, мой муж судорожно пытается напялить на упирающуюся девчонку уличные джинсы, а моя Алёнка глядя на все это катается по полу от смеха. Впрочем, Олька от нее не отстает. Весело мои гости домой собираются, ничего не скажешь! При чем, такая история повторяется каждый раз. Наконец, папа с дочей все-таки собрались и отправились к себе домой.
В быту Саша невыносим. Как у любого нормального стрельца, у Саши есть два незыблемых правила. Правило №1: Я ВСЕГДА ПРАВ! Правило №2: ЕСЛИ Я НЕ ПРАВ, СМОТРИ ПРАВИЛО №1. Алекс не может мириться с недостатками других людей. Он терпеть не может, когда я что-то неправильно говорю или делаю, в прочем, это касается не только меня. При этом, человек глубоко убежден, что сам наделен исключительно только достоинствами, то есть идеален. С этим ничего не поделаешь, и приходится мириться. Попросту, не обращать внимания на Сашины выкрутасы. Он и только он знает, как надобно поступать в том или ином случае, и если у кого-нибудь вдруг возникнет желание доказать Саше обратное, то этот кто-нибудь может остаться без глаза или еще какого жизненно важного органа. В общем, рисковать не стоило. Странно, но мне удалось подружиться с этим стихийным бедствием. Саша обожает командовать. Командовать всеми и вся: женой, мной, детьми, котом, в общем, всем, кто на данный момент находится у него в доме. Сашин дом это игрушечный клондайк. Из находящихся в доме игрушек можно вполне составить нехилый ассортимент для продажи. Домашнее помещение почти полностью ими завалено. Если не обращать внимания на классический беспорядок, устраиваемый уже другим стихийным бедствием (я имею ввиду, Евгения Александровича), то в этом доме вполне возможно сносно существовать. Однако, беспорядок нас Алёнкой совсем не пугает, мы с моей дочей стали здесь частыми гостями. Как говорят: можно прийти в дом, где все чисто-вымыто-вычищено, а бывать там совсем не хочется. А бывает наоборот дом-вверх-дном, а уходить неохота. Алёнке нравится бывать в гостях у Ольки, и наоборот, Олька очень любит бывать в гостях у Алёнки. Я люблю, когда мною командуют. Если в своем доме и своей семье, в основном, командую всеми я, то в этом доме командуют мной. От этого у меня, почему-то, создается ощущение защищенности от внешнего мира, хотя он совсем не является мне чем-то враждебным. Но, все-таки… Таким образом, мне ненадолго удается спрятаться от всех и вся. Мне нравится это ощущение. Получив свою долю защиты, я зазываю Алёнку домой, потому что, уже вечер и надо собираться домой, потому что нас дома уже заждались, потому что там уже по нас соскучились, потому что, завтра в сад-школу-на-работу, и вообще уже спать пора, завтра рано вставать.
Мы с Алёнкой возвращаемся домой. Уже вечер. Наш путь освещается уличными фонарями. Алёнка поминутно задает мне всякие вопросы, только отвечаю я на них невпопад. Я о своем думаю. Мне тридцать шесть, но меня совсем не волнует цифра. Мою жизнь можно сравнить с поездом, который движется по заданному пути в заданном направлении, и, кажется, никто и ничто не может его остановить или изменить направление. По крайней мере, мне так раньше казалось. Только это совсем не так. В нашей жизни все постоянное – переменно, все переменное – постоянно…